Еще больше скорости. Еще больше любви

=== Сто сорок вторая. Ангел-хранитель ===

Уже больше трех ста лет я наблюдаю за ними и не перестаю поражаться тому, какие они особенные.

Какие необычные.

Они живут своей короткой жизнью: вспыхивают, горят, быстро затухают, при этом стараясь понять, смысл своего существования.

Все они переменчивы, подвластны воли судьбы. С ними часто происходят самые разные неурядицы.

А я все смотрю на них и существую. Глубоко дышу, размеренно, потому что так суждено. Суждено мне наблюдать за ними. Защищать их сердца, хоть и не ведают они об этом.

Я их сторожевой пес, стражник. Я выполняю важную миссию — храню в целости их души. Забочусь о них.

И не просто так. Не так, как делают это другие, как делают это мои братья-сестры.

В отличие от них, я позволяю чувствовать себя: на кого-то неодобряюще посмотрю из-за туч, на кого-то подую своим любимым холодным, северным ветром, чтоб не сдавался, чтоб сбивал все преграды, возникшие на пути, кому-то улыбнусь, отражением солнца на своих золотых куполах.

Я чувствую их, а они меня.

В этом наша тайна, известная лишь тем, кто родился и вырос в моей колыбели, кто изначально был воспитан мной. А также тем, кого встретив с пути, оглушив ревом проспектов, шумом вольной реки, грацией великих зданий, оценив, испытав на прочность, я помиловал и впустил в себя.

Рад я не всем, но все-таки большинству.

Потому что люблю людей, они великолепны, это самые необычные, самые красивые из созданий этого мира.

Вот только они хрупки и чрезвычайно ранимы. Кто, как ни я, обязан дать им защиту, твердую почву под ногами, тепло и уют вперемешку с многочисленными тайнами, знаниями, жизненными уроками и испытаниями.

С ними сложно бороться, чувствуя себя одиноким.

Поэтому я рядом.

Чтобы они ощущали мою поддержку, чтоб они знали — здесь, они точно нужны.

Здесь все болеет вместе с ними, здесь все улыбается и пестрит счастьем из-за них.

Я иногда пугаюсь.

Порой мне кажется, они вот-вот разгадают мой самый главный секрет.

Еще чуть-чуть и точно догадаются.

Они поют об этом в песнях, повествуют в своих произведениях, пишут в стихах, рисуют в картинах.

Вначале я очень стеснялся. Мне было неловко. А со временем привык.

Я с благодарностью принимаю от них открытки с признанием в чувствах ко мне. Люблю все, что они когда-либо посвятили мне, от самого короткого стихотворения, спрятанного в столе в маленькой, захламленной квартирке, до гимна, который подарили моей душе.

Я знаю, они догадываются, точно догадываются.

Видимо, я в самом начале допустил ошибку, слишком крепко сплел свое сердце с их сердцами, дал слабину, и они ощутили мое присутствие.

Было ли это ошибкой? Не знаю.

Но другие не допускают подобного. Либо так же хранят в секрете.

Так или иначе, я выбрал свой путь.

Что ж, мне и жить с этим, верней, им жить, моим людям.

Я их наблюдатель.

Ангел-хранитель, как часто они называют меня. Великий, властный, статный, красивый, притягательный, захватывающий, неповторимый.

Они такие смешные, мои огоньки счастья. Для них я, в первую очередь, друг. Друг. Незаменимый.

Тот, кто поможет, тот, кто поддержит, тот, кто согреет их душу даже в самый серый промозглый день.

Я уверен в них, я знаю их, я зависим от них, поэтому испуг от того, что они узнают о том, что я на самом деле рядом, что я существую в их сердцах, что я люблю их, что я храню все их секреты, сходит на ноль.

Мы с ними одно целое. Мы созданы друг для друга.

Тем, чья душа проникла в мою, уже не выбраться, да они и сами не желают уходить, ведь если таковое произошло, если я окутал их своим туманом и влажностью, значит так было суждено, значит, они уже родились предначертанными попасть в мой плен.

Мои люди догадываются, некоторые и вовсе твердо уверены, что дух их города повсюду. Они чувствуют, что я живой, что я рядом, что я дышу, плачу, смеюсь вместе с ними.

Я знаю каждого из своих героев, знаю о нем все. Знаю его достижения и неудачи, знаю даты счастливых и неудачных дней.

Это моя обязанность.

Понимать и чувствовать их.

Приветствовать по утру, лениво махая ветками деревьев первым встречным:

«Так рано?»

Громко хлопать дверьми подъездов, магазинов в самый час пик.

Возмущаться ревом набегающих волн очередному обсуждаемому политическому конфликту.

Хлопать в ладоши от счастья крыльями свадебных голубей.

Кричать в суматохе гудками машин, троллейбусов и трамваев.

Плакать холодным дождем, попадая каплями на гранитные кладбищенские памятники.

Они — это я.

Я — это они.

Вместе мы образуем общество.

Вместе мы образуем город.

Город, у которого есть душа.

Душа, витающая повсюду, убаюкивающая любовью всех своих жителей.

Да. Меня зовут Санкт-Петербург.

Да. Я живой и у меня есть душа.

Какого это?

Писать свою историю, выдумывать персонажей, придумывать сюжет?

Ответ прост: очень сложно. Парадоксально звучит, не так ли?

Рассказывать об этом можно часами, и я обязательно напишу по этому поводу пару слов, но на несколько страниц позже.

Сейчас, я хотела бы уделить внимание только одному, самому особенному герою «Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви».

Как и в первой книге, большая часть действий происходит в моем родном городе — Северной столицы России. В городе, о котором можно писать и писать, в городе, в котором можно и нужно творить и творить.

Эти улицы, дома, набережные, действительно сводят с ума. Они подобно страшному вирусу, болезни, от которой нет лекарства. В один прекрасный момент ты просто понимаешь, что болеешь Питером.

Таков твой диагноз — Болен творением Петра.

Хотя встречаются те, кто сохраняет нейтралитет, «кто не чувствуют ничего, кого бесит все вокруг». Самое страшное, что это ложь. Не раз уже проверяла это. Они говорят так, уезжая, а возвращаясь, глубоко вдыхая в себя Петербургский наркотик шепчут: «Странно, но здесь действительно лучше».

Напечатав уже столь огромное количество страниц, подходя к завершению проекта, я подумала, что было бы невежливо, не перечислить в титрах столь важную фигуру.

Все ребята, описанные в книге, даже те герои, кто окунулся в Северную Пальмиру, при этом изначально родившись в другом месте, полюбили Питер и научились читать его между строк.

Без Петербурга не было бы «Скорости».

Это самая простая, самая заветная истина, пришедшая мне в голову.

Санкт-Петербург — это дом «Скорости».

Ее ангел-хранитель.

Пускай, многим это покажется чушью, большинство решит, что это глупость, но для меня Мой Город и «Скорость» не могут существовать раздельно.

«Скорость»- это Питерская история, о Питерских ребятах, о Питерских улицах, проспектах и домах, о Питерских машинах и соревнованиях, о Питерской дружбе, о Питерском взаимопонимание и поддержке.

О Питерской любви.

О Петербургской любви.

И никто никогда не отнимет у нас этого.

Своей «Скоростью» я попыталась описать то, каков на данный момент каменный гигант, какие у него существуют проблемы, какие люди живут в нем.

Насколько они великолепны.

Они же в самом деле хорошие ребята!

Потрясающие люди! Они живые! Это так важно! Очень важно!

Я надеюсь, это поняли все, кто смог добраться до конца.

Это и есть главный смысл книги — в этом мире, полном жестокости и лицемерия, несправедливости, ужаса и злости есть люди, которые светятся изнутри.

И я счастлива, что они хранят и берегут мой город.

Я и горда тем, что мой город стережет и оберегает их.

Что мы любим его. А он любит нас.

Санкт-Петербург — это наше сокровище, богатство, которым мы готовы поделиться с каждым, кто решит прикоснуться к нему. И он делается лишь краше, крадя души тех, кто похож на его коренных жителей.

Его воспитанники, выросшие в нем, те, кто приехал сюда волей судьбы, люди, облюбованные им — все мы необыкновенные.

Во всех нас хранится тепло, горит огонек. Все мы особенные.

Потому что находимся в особенном городе.

Я бы хотела поблагодарить судьбу за то, что смею называть себя петербурженкой. За то, что я до мозга костей пропитана этой особенной питерской влагой, что я каждый день ощущаю на себе прикосновения зачастую холодного, промозглого ветра.

Для многих это не покажется приятным, а мне оно необходимо.

Необходим запах Невы, необходим противный дождь, необходим бесконечный туман.

Грязь, серость, слякоть — это почти круглогодичный Питер, который, несмотря на всю свою мерзкую, с ума сводящую, далеко не всем подходящую погоду, дарит безграничное тепло и уют.

В этом его кайф.

Выражаясь на современном языке, этот город кайфовый.

И люди в нем кайфовые.

Поэтому и «Скорость» обязана быть такой, обязана быть кайфовой.

У нее кайфовая душа.

У нее Питерский ни на что и ни на кого не похожий характер.

И пусть для многих смысл этих слов останется непонятным, но «Скорость» — это книга о Питерской, о самой обыкновенной молодежи.

Ее герои — обычные Петербургские ребята.

Обычные Петербургские.

Но необычные во всем мире.

Все просто. Спасибо Петру за этот подарок. За это счастье. За эту гордость.