Еще больше скорости. Еще больше любви

=== Сто шестнадцатая. Дмитрий ===

Я наблюдал за тем, как мой друг обнимал Матежного и говорил, что ему его будет не хватать.

Это было странно. Как-то противоестественно. Как-то глупо. Как-то не из нашей жизни.

Сашка, мой Сашка, мой Цепь.

Я любил его всей душой. Смотря на то, как растерялся Паша, я вспоминал множество моментов, когда сам терялся от подобных фраз, будто бы невзначай брошенных парнями в мою сторону.

Я любил их всех. Это была моя команда. Моя семья. Я никогда и никому ее не отдам. Не в этой жизни, ни в какой другой. Но прекрасно понимая все про себя, я совершенно не мог, верней, не умел, не знал как, объяснить им это, сказать о своих чувствах.

Одно дело беситься, оскорблять их, стебаться над ними, выручать, приходить на помощь, ссориться, мириться, веселиться, но откровенничать с ними? Говорить о том, что для меня они бесценны?

Я верил в то, что ребята сами это прекрасно понимают и без моих пояснений.

Лишь в минуты полного отчаянья с моих губ могло сорваться нечто лиричное. Я действительно был вынужден сказать многое из того, что ни за что не произнес в обыденной обстановке Касу, когда возвращал его в семью. Тогда мне действительно нужно было сделать это. Мне надо было вернуть потерявшегося волка в стаю, но он не слышал обычного воя, ему нужно было дать нечто более важное.

Мне пришлось многое сказать им всем при первой встрече, после печальных событий весной.

Пришлось. Это далось мне очень нелегко. Это обнажило меня перед ними, а я такое не любил. Пожалуй, за всю свою жизнь лишь с одним человеком я привык быть таким. Это была Полина. Лишь рядом с ней, я чувствовал, как мне легко говорить о своих чувствах. Она каким-то образом смогла справиться со мной. Я ловил кайф от того, что она по глупости думала, что я стесняюсь ее, и вообще считаю это лишним, выуживала из меня признание. Да, сначала все так оно и было. Но сейчас, знала бы она, на что я готов ради нее, она бы наверняка не поверила бы в подобное откровение. Эта девушка действительно стала для меня всем.

А сейчас, смотря на Цепь, на своего друга, я прокручивал у себя в голове самые яркие моменты.

Как мы познакомились с Сашкой, как мы, вообще, познакомились все, как потихоньку стали друг для друга семьей. Настоящей семьей. Потом, среди нас появился Кир, ну, а затем, его с ума сводящая сестра.

Казалось бы, что еще нужно для счастья?

Оказалось, для этого требовалось едва не погибнуть, лишиться машины, остаться без зуба, долгое время залечивать раны и приходить в себя, возвращать Полину, мстить Павлу, затем, поддавшись на его уговоры, затевать план мести клубу, собирать понурых, перепуганных ребят, поднимать всем нос к верху, мириться с тем, что среди нас, кроме чужака-Шторма, оказалась еще парочка невменяемых девиц, одна из которых постоянно выплевывала из себя непонятно зачем заученные книжные цитаты, ну а про вторую я вообще молчу, влезть в логово врага, перед этим пару раз рискнув своими шкурами, ну, в прочем, если совсем вкратце, то все.

В итоге, мы стоим здесь, втроем, пьем холодный сок и я наблюдаю за тем, как чужак растерянно смотрит на меня, не зная, что делать с неожиданными откровениями Александра.

Чужак.

Шторм был чужаком с самого начала. Он иной. Он не наш. Он тот, кто все разрушил.

Главное, помни об этом.

Неужели это все?

Я был рад, что Паша согласился слить информацию, не смотря на то, что она касалась его отца. Судя по всему, тот действительно был порядочной гнидой.

Видимо, насколько я мог догадываться, он, узнав о смерти сына, ознакомившись с тем, как именно и из-за чего тот погиб, решил не отомстить, уничтожить все, как поступили бы нормальные отцы, нет, судя по всему, он решил заработать на этом. Как именно, я не знал, только догадывался. Мы не обсуждали это с Мятежным. Он полностью закрылся. Я не знал, стоит ли мне влезать во все это?

Он дал согласие на то, чтобы слить информацию, это было самым важным.

Павел не хотел обсуждать свои личные проблемы — его право. Я не хотел напрашиваться, в конце концов, кто я ему? Кто я?

Теперь, когда фитиль был подожжен нами, мы ждали, когда взорвется граната, исподтишка брошенная в самое сердце организации.

Чудесно. Завтра с самого утра все будут говорить о том, кто на самом деле прикрывал клуб. Кто зарабатывал бешеные деньги за счет несанкционированных гонок, смертельного риска людей, вызвавшихся из-за особых обстоятельств играть по жестоким правилам богачей.

Завтра круг замкнется. И в этот раз, как и говорил с самого начала Павел, пострадают все. Они не смогут просто-напросто избежать наказания.

Файлы с именами, счетами, доходами, списками машин, неуплатой пошлины, всем-всем, а так же документы, доказывающие, что клуб собирался прятаться под треками, спонсирующимися Мятежным Александром Алексеевичем, все это должно было с минуту на минуту попасть в правоохранительные органы.

Раздавшееся над моей головой громкое карканье, заставило меня вздрогнуть.

Противные, тошнотворные птицы. Что они тут делают?

Звонок мобильного прервал мои мысли, и я засунул руку в карман, чтобы достать телефон.

— Але! — включил громкую связь.

— Привет! — родной голос приятно согрел меня.

— Эй! Ванька! — отозвался Сашка. — Как я соскучился! Какие новости?

— Привет, Цепь, я тоже скучаю. Ну что же, Франк, ты тут? — поинтересовался Иван.

— Да.

— Так вот, — Голос Капитана был очень довольный. — Около получаса назад я слил всю информацию.

Это были волшебные слова. Это были приятные на вкус слова.

— Да! Мы сделали это!

— А-а-а! — воскликнул Саша. — Да!!!

— Я слил в ментовку все! На всех! Сейчас там такой переполох стоит! Вы бы знали! Я не успеваю просматривать их отчеты, их действия! Там все на ушах стоят! Да, они шарят все! И по Питеру, и по Москве. И вообще по всей стране! И это только пол часа работы!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Цепь.

Я широко улыбнулся.

— Скажи это еще раз, — попросил я в трубку.

— Я слил все! Я заложил их! — повысил тон Капитан.

— Ха-ха-ха! — я рассмеялся вместе с Цепью.

Стоящий рядом с ним Шторм улыбался, но все-таки сдерживал эмоции.

— Я отдал документы на Мятежного, ну в смысле, на старшего, короче, — запнулся Иван. — Судя по всему, они нагрянут к нему с минуты на минуту, если уже не потревожили. В общем, накрылся его бизнес. Потому что теперь, выяснив, что он связан с подобным, жизнь в России для него перестанет быть сливочным маслом. Ему не дадут покоя. Конечно, это при условии, что он в чем-то замешан.

Повисла пауза.

— Понятно, — кивнул Паша, поскольку мы с Сашей хранили молчание.

— Чувак, прости, я сделал все как вы…

— Все нормально! — прервал его Шторм. — Я же сто раз говорил, это справедливо! И это давно пора было сделать! Если он заслуживает разорения и тюрьмы, а поверь, на нем и так много было грязи, еще до того как я исчез, он должен за все это расплатиться.

— Единственное, я так и не смог прошарить что там с твоей матерью, нет ничего, что я бы смог откапать. Я честно искал, есть шанс, что все это слишком глубоко. Но, наверное, просто, это не она?

— Не она, — согласился с ним Паша.

— А-а-а! — вновь протянул Цепь. — Ну, скажи нам это еще раз! Ваня!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся тот. — Придурок! Ха-ха-ха! Я слил информацию! У нас получилось! Мы смогли их разбомбить! После такого они точно не выживут!

— Ха-ха-ха! Йес! — хлопнул в ладоши Цепь.

— Эй! — воскликнул я. — Когда домой?

— Ха-ха-ха! Ишь, чего захотел! — рассмеялся Ваня. — Мы все-таки переждем с Сашей самое горячее время подальше. В спокойном месте. Понимаешь? Это же я по-крупному насолил им. Теперь уж точно не собираюсь светиться в городе в самый разгар дебатов. Учтите, ребята, сейчас вас будут мусолить из стороны в сторону. Я так и не понял, собираетесь ли вы официально воскрешать, потому что при этом, сразу же станет ясно, кто были те самые анонимы, я бы на вашем месте все-таки посидел в сторонке и помолчал. Потом уже, когда всех схватят и им совсем станет тяжко, появитесь на улице. Так же предупредите остальных. Пока что лучше не особо светиться. Клуб знает, кто в Питере им угрожал больше всего и как раз таки к нам всем могут прицепиться. Да, им сейчас не до этого, но кто знает, что у них будет на уме от злости? А как только их всех перехватают, я подниму в Интернете, а так же в ментовке темы по поводу того, что те люди, которые были обвинены весной, на самом деле никто иные, как очередные жертвы клуба. И что Павел Мятежный, что Дмитрий Франк, который, кстати, так и остался неопознанным, это все пострадавшие ребята. И мы сможем потребовать у них уничтожения истории, пускай снимают обвинения, пускай чистят. Да, хоть парней тогда быстро вытащили, все равно репутация была перепачкана, все равно им досталось, пускай компенсируют!

— Ха-ха-ха! А мы сами в это время, — потер ладони Саша. — Будем уже сидеть в раю!!! Обеспеченные на всю жизнь!

— Да, кстати, на счет денег, этим я буду заниматься еще некоторое время, — продолжил Ваня. — Сейчас они будут пытаться прикрыть все счета, перевести деньги, там то, зная коды и номера, я буду ловить и тырить у них все, все начисто. Я думаю, это не займет у меня много времени. Им надо действовать быстро, поэтому особо кодироваться они не станут, сил не хватит, поэтому я взломаю их за мгновение!

— Ха-ха-ха! Блин!!! — замотал головой Цепь. — Сбывается моя мечта! Ха-ха-ха!

— Спасибо, Ваня, — произнес я в трубку.

— Дима, за что? Ха-ха-ха! — рассмеялся тот. — Единственное, что я прошу от тебя взамен, это то, что бы ты стал крестным моей дочери.

Между всеми нами повисла тишина.

— Ты шутишь? — прошептал я.

— Ха-ха-ха! Нет! Не шучу, — раздался его голос.

— Поздравляю, — произнес Паша.

— Спасибо, — ответил ему Капитан.

— Да ладно? — опешил Саша. — Вот это номер! Ха-ха-ха!

— Ваня! — воскликнул я.

— Ты согласен? — перебил меня Капитан.

— Конечно, — улыбнулся я в темноте. — Конечно!

— Моей малышке нужен такой дядя. Тот, который защитит ее в любой момент, всегда. Ты понял?

— Ха-ха-ха! — многое хотел сказать ему, но, опять же, не мог. — Естественно. Я понял.

— Отлично! Еще свяжемся.

На этом, выслушав наши прощальные реплики, Капитан прервал мобильную связь.

— Вот это да!!! — не мог сдержать эмоции Саша. — Сколько новостей! Господи!!! Это же надо!!!

Я не знал, что думать, был в смятении.

— Мы выиграли!!! Мы их разбомбили! Мы сделали всех! А у Капитана родилась дочь? Ха-ха-ха! — обалдевал Саша. — Как такое… Ха-ха-ха! И это все происходит с нами?

— Дочка, — улыбнулся я.

— Крестница, — добавил Шторм. — Это хорошо.

Я почувствовал, как его ладонь опустилась на мое плечо.

— Ты будешь отличным дядей! Отличным крестным отцом!

Ничего не ответив на это, я пытался осознать, что пять минут тому назад сказал мне мой друг.

У него родиться ребенок. Это будет девочка, это будет еще одна, пока маленькая, часть нашей, моей семьи.

Мне надо будет сказать об этом Полине. Она с ума сойдет от счастья.

Я знал, как Ваня с Сашей назовут ее. Знание этого, вызывало на моем лице улыбку.

— Блин, это же нереально, — продолжал радоваться Саша. — Все же налаживается!

Я посмотрел на него.

— Клуб развалится, рано или поздно он окончательно опустится на дно, а мы, мы сможем жить так, как никогда еще не жили. Полностью свободными и не зависящими ни от чего! Наша семья становиться больше, будет больше смеха, поводов для радости, для праздников!

Я был полностью с этим согласен.

— И этот Новый Год, — продолжил Цепь. — Он должен стать особенным, особенно важным! Может, вы все-таки задержитесь до праздника? — повернулся он к Шторму. — В прошлом году мы не смогли толком собраться вместе. Меня загребла мама, Кастильский как обычно был у себя, в итоге, считай, все праздновали праздник отдельно, но сейчас, сейчас обязательно должно быть иначе! Мы вместе, мы победители. Теперь мы можем жить лишь по своим правилам.

Он на мгновение прервался.

— Нас ждет свадьба. Это будет неописуемое событие в нашей компании, кто бы мог подумать?

— Ха-ха-ха, — усмехнулся я. — Действительно?

— Что? — набросился он на меня. — Попался, да?

— Ха-ха-ха! Отвали!

— А со временем, — облокотился на меня Цепь. — Может, мы откроем что-то свое? Создадим свою империю? А? Если не будет клуба, все, подобные нам гонщики окажутся одни на улице. Кто, как не мы, может сохранить самые добрые, хорошие традиции, и, не ставя в известность полицию, среди черных, ночных, городских улиц творить свое собственное доброе, захватывающее, красочное зло?

— Ха-ха-ха, — я не в силах был сдерживаться. — А-а-а, мечтать не вредно! Ха-ха-ха!

— А что ты смеешься? — возмутился он. — Думаешь, мы не потянем? Ты бы не хотел? Только не ври! Не говори, что ты бы не хотел властвовать на этих дорогах. Это же наша территория, рано или поздно, кто-то решит ее занять, а такого, лично я, не потерплю!

— Решат-решат, — кивнул Паша.

— Так пускай, это будем мы, нежели какой-то лопух! — повернулся к нему Саша. — Мы будем самыми сильными, ведь у нас столько козырей! У нас много опытных, ярких участников, которые хоть пока что и играют отрицательную по городу роль, но все же изменится! У нас есть состав, что пыталась собрать Рудковская! Ведь так? Они не хотели идти за ней, потому что она априори дикая, и с ней невозможно работать. Но что будет, если они узнают, что их возглавит, — на этом он посмотрел на меня. — Сам Франк!

— Ха-ха-ха! — его мысли смешили меня.

— А еще у нас есть тот, чья слава будет безгранична.

Повисло молчание.

— Нет, — покачал головой Шторм.

— Почему нет? — спросил Саша.

— Нет- нет, — запротестовал Павел.

— Ты просто подумай.

— Я уже говорил, что мы собираемся делать тогда, когда все закончиться, мы уедем. Я бы хотел уехать подальше, — продолжил Паша. — И тем более жить там, где все знают твою историю, историю твоей семьи, я не… я вообще планирую забросить все это наконец-таки, — Паша посмотрел в конец линии. — Я собирался сделать это еще год назад. Теперь, когда все наладилось, я собираюсь оставить эту часть своей жизни в прошлом. Слишком много грязи, горя, плохого в ней. Я хотел отомстить за Егора, я выполнил свое обещание, сдержал слово, и мне будет легче, оттого, что все кто причастен к этому, они обязательно сядут, но на этом точка. Сейчас, я ощущаю перемены, есть что-то более важное для меня, и я бы хотел, — посмотрел он на меня. — Посвятить себя этому.

Мы поняли друг друга без слов.

— Я не могу потерять свой второй шанс, не хочу этого делать.

Я понимал его, поэтому не собирался спорить и возражать.

Саша так же смирился со словами Шторма.

— Может быть это глупо, но я готов довериться тому чувству, что столь внезапно возникло, возможно, это от того, что я уже давным-давно хотел, чтобы нечто подобное было во мне. Мне так спокойней. Мне так больше нравиться, нежели…

— Все нормально, — перебил его Цепь. — Это нормально. И я уверен, все должно получиться. Просто, — улыбнулся он нам. — Я должен был, обязан был рассказать вам о своей мечте.

Я пристально смотрел ему в глаза.

Он пожал плечами.

— Я давно мечтал о чем-то подобном, о том, что приезжая на гонки, не буду чувствовать себя загнанным в угол кроликом, а буду ощущать себя свободным. Буду приезжать к близким людям, которые вместе со мной будут воспитывать и растить будущее поколение, желающее жить в нашем особом мире. Я бы хотел, что все это оставалось в нашей жизни, разве что, это было заключено в наши правила, не терпящие несправедливость и жестокость.

— Тогда почему ты говоришь об этом столь неуверенно и не твердо? — задал я ему вопрос. — Почему ты описываешь все так, будто бы смотришь на это со стороны?

— А как мне еще надо это описывать? — приподнял он бровь.

— Ты должен говорить так, будто бы прямо сейчас стоишь в центре всего это, — переступил я с ноги на ногу, — а мы, — указал я на Шторма, — твои гости. Представляешь, какой мы сделаем тебе пиар? — закатил я глаза. — Перед тобой столько людей, а ты выходишь и говоришь: «Ребята, сегодня к нам подкатили мои друзья, это Франк и Шторм. Вы знаете их, потому что их знают все»!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Павел.

Саша недоумевающее рассматривал меня.

— Прекрати вешать мне лапшу на уши, — продолжил я тем временем. — Ты мечтаешь об этом, так не привязывай к себе меня. Делай свою мечту сам. А мне позволь смотреть на это со стороны и лишь наслаждаться тем, что ты сделаешь с этим городом.

— Что? — переспросил он. — Ты что, — Возникла пауза, в течение которой он подбирал правильные слова. — Я-я-я, я всегда предполагал, что ты у нас будешь главным.

Разведя руки в стороны, я ничего не ответил.

— А-а-а, ничего не получиться, — наконец-таки протянул Цепь.

— А ты попробуй, — поддержал мою идею Шторм. — А потом я приеду, и ты представишь меня новому клубу, твоей новой империи.

Хмыкнув, Цепь широко улыбнулся.

Он долго переводил взгляд с меня на Павла и обратно.

— Ха-ха-ха! Окей! — наконец-таки кивнул он. — Я сделаю это!

— То-то же! — поддержал я его. — Я тоже буду рад светиться там.

— В перерывах между пеленками? — от столь неожиданной реплики Шторма, я покрылся холодным потом.

— Что?? — рявкнул я, повернувшись к нему. — Что ты сказал?

— Ха-ха-ха! — Что Цепь, что Мятежный не могли прекратить смеяться.

— Вы что? Охуели? — возмущался я. — Хватит ржать!

— Ха-ха-ха! А-а-а! Дай пять, — обратился к Шторму Саша.

— Ха-ха-ха!

— Придурки! — злился я.

— Ха-ха-ха! Теперь понятно, почему ты так плавно скинул на меня клуб, — гоготал Саша. — Сам приготовился уже к женитьбе, а там и…

— Я тебе сейчас морду раскрашу! — окончательно рассвирипел я.

— А-а-а!!! — Цепь возмущенно воскликнул, когда я врезал ему по печени. — Ха-ха-ха! За что???

— За то!!! За глупости!

— Ха-ха-ха! Так, а что в этом плохого? — поинтересовался он. — Ха-ха-ха!

— О, Боже, — замер в ужасе Паша.

— Что? — перепугались мы с Цепью.

Мятежный смотрел на нас с широко распахнутыми глазами.

Молчание. Затем его смех.

— Ха-ха-ха! Я просто, — было сложно понять его слова, он не мог сдерживать смех. — Представил, ха-ха-ха, какие у тебя могут быть дети, ха-ха-ха!

Я готов был уничтожить весь мир.

— Прости-прости! — отступал он назад. — Ха-ха-ха!

Ставя под угрозу свои жизни, что Мятежный, что Саша, громко смеялись.

— Блять, — схватился за лицо Александр. — Никогда не думал над этим! Ха-ха-ха!

— А что собственно не так? — недоумевал я, пытаясь скрыть свою обиду за их смех.

— Ха-ха-ха! Блин, — закатил глаза Цепь. — Это же будет исчадье ада! Ладно, еще Берг, хотя она тоже больная, но что будет, если ваша кровь перемешается! Ха-ха-ха!

— Нормально все будет, — буркнул я.

— Не-не-не, чувак, — покачал головой Саша. — Это будет ребенок-катастрофа. Ха-ха-ха!

— Да-да-да, — согласился с ним Павел. — Если его папаша в здравом уме мажет всех кетчупом да майонезом, застревает в сортире без бумаги и делает еще массу идиотского.

— Застревает в сортире? — уловил самое неважное в его речи Цепь.

— А-а-а, — махнул я рукой, при этом просверлив Мятежного убийственным взглядом.

— Это что-то новенькое, — не отставал Цепь.

— Закройся! — рявкнул я.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Паша. — Я тебе потом как-нибудь расскажу! — пообещал он Цепи.

— Сука! — воскликнул я.

— Ха-ха-ха!

— Когда приедешь ко мне на гонку! — сжалился надо мной Цепь.

— Конечно! — кивнул Павел.

— Думаете о какой-то ерунде!

— Да брось ты, — заехал мне по плечу Саша. — Лучше подумай, сколько еще всего у нас впереди, сколько еще бесценного мы приобретем, сколько будет воспоминаний! Насколько яркая наша жизнь! А ведь она такая! Иначе просто не получается! Порой мне кажется, что куда бы мы не направились, что бы мы не делали, где-то глубоко, следом за нами передвигается огромный, мощный магнит, который притягивает к себе частички из самых разных жизненных ситуаций, которые, спеша к нему, сбивают нас на своем пути. Я не знаю, происходит ли это со всеми, но у нас именно так. С нами жизнь поступает именно так. Любимцы ли мы судьбы? Даны ли нам эти испытания, чтобы сломать, или же для того, чтобы сделать сильнее? Кто знает? Но это, однозначно, подпитывает всю нашу семью, делает ее крепче, заставляет видеть все по-особенному. Смотря в небо, я благодарю того, кто там наверху, за то, что за какие-то заслуги перед ним, он наградил меня теми, кто заполняет мою жизнь.

Саша обнял меня за плечи.

Мы стояли в свете фар наших машин. На нашем старом, добром месте. Втроем.

И в то время, пока Цепь произносил свой монолог, я ощущал, как что-то во мне в очередной раз меняется. Верней, преобразовывается, возвращается. Это бы очередной этап. Я в который раз поймал себя на мысли, что мне удалось. Мне удалось вернуть себе семью.

Я вернул себе все.