Жена хозяина трущоб

Глава 39

Меня легонько шлепали по щеке. Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что происходит. Шлепки прекратились, и почти тут же я почувствовала на лице брызги холодной воды. Но, судя по запаху, это было что-то спиртное. Я нервно вдохнула ртом, словно тонула. Открыла глаза.

Полумрак, белый потолок. Я приподняла голову и увидела знакомое окно, за которым искрились огни ночного города. Расстекловки не было. Я лежала на его кровати… Приподнялась на локтях, озираясь. Сальвар стоял рядом, в паре шагов. Смотрел сверху вниз. В здоровой руке держал бокал. Судя по цвету, это коньяк или что-то похожее. Я почему-то думала, что он совсем не пьет…

Сальвар пристально посмотрел на меня:

— Очнулась? В кабинете нет дивана.

Я попыталась сесть, но голову все еще вело. И только сейчас я поняла, что за весь день ничего не ела. Ни крошки. Сначала утреннее волнение, потом переживала из-за того, что он меня прогнал, потом… это проклятое кольцо…

Я зажмурилась, мечтая только о том, чтобы провалиться. Куда угодно, хоть в ад.

— Простите, сэр… Я…

Что «я»? Что я могла сказать? Что ж… я уже почти хотела, чтобы он отвел меня в полицию.

Сальвар сделал глоток из бокала, демонстративно отвернулся к окну:

— Как тебя зовут?

Я облизала пересохшие губы:

— София, сэр. — Тут же поправилась: — Софи. Софи, сэр.

Он помолчал, снова пригубил коньяк:

— Я тебя слушаю, Софи.

Я села на кровати, спустила ноги. Было совершенно непозволительно разлеживаться перед ним, тем более, на его же постели. Господи, почему все вышло именно так!

— Простите, сэр…

Он повернулся ко мне, и его глаза угрожающе блеснули. Должно быть, сейчас он меня просто ненавидел.

— Мне не интересны твои извинения.

Я молчала. А он, кажется, лишь злился еще больше. Он и так грубый и высокомерный, а что ждать после коньяка? Господи… Но теперь ничего не исправить. Как будет. На страх у меня уже просто не было сил. И странной обреченной волной накатывало какое-то ненормальное спокойствие. Все кончено, ничего не исправить.

Я положила руки на колени, как провинившаяся школьница:

— Спрашивайте, сэр. Я отвечу на все ваши вопросы. Отвечу честно.

Он встал прямо напротив, смотрел сверху вниз. Мне казалось, ему было противно на меня смотреть.

— Это твое кольцо?

Я кивнула:

— Да.

— Ты замужем?

Я ответила не сразу, даже защипало глаза. Я замужем, но не хотела этого всем сердцем. Как это объяснить? Я опустила голову:

— Да, сэр.

— Как зовут твоего мужа?

Я сжалась, будто ждала удара:

— Его зовут Марко.

Сальвар молчал. Ждал, что я что-то добавлю? Коснулся моего подбородка, вынуждая поднять голову:

— Не прячь лицо. Фамилия?

Я не решилась избавиться от его пальцев. Покорно сидела, как осужденная.

— У нас нет фамилий, сэр. Они не имеют значения. Все мы носим условную фамилию по району — Кампана.

На мгновение показалось, что Сальвар меня сейчас прибьет. Но он брезгливо отстранился. Да, я была к этому готова. В Полисе нас презирают.

— Что ты несешь?

Я все же опустила голову, несмотря на его прикосновение:

— Чистую правду, сэр.

Он резко допил коньяк, отставил бокал на комод. Смотрел на меня, и его лицо исказила злая усмешка:

— Держишь меня за полного идиота…

Я покачала головой:

— Нет, сэр. Я не посмею.

— Правда? И все равно пытаешься убедить меня, что ты из трущоб?

Я кивнула:

— Это чистая правда, сэр. Я из Кампанилы. Всю жизнь жила там с теткой Марикитой, сестрой моей матери.

Он даже отвернулся:

— Хватит врать!

Я смотрела, как Сальвар нервно прочесывает волосы пальцами. Наконец, уставился на меня:

— Я так понимаю, правды не услышу.

Я опустила голову:

— Вы ее просто не слышите, сэр. — Пока он не успел возразить, я продолжила: — Вы спрашивали, как я оказалась в багажнике. Я готова объяснить.

— Уже что-то сочинила?

Я молчала.

— Ну?

Я утерла пальцами проступившие слезы:

— Обещайте не перебивать меня, мистер Сальвар. Просто дослушайте. Тогда сможете сами решить, сколько правды в моем рассказе. Что со мной делать — решать тоже вам. Я больше не могу.

Он молчал. Я сочла это добрым знаком. Расскажу все, как есть. В конце концов, терять мне уже, действительно, нечего, но станет легче от того, что я избавилась от груза чудовищной лжи. Это невыносимо.

Я посмотрела в его напряженное лицо, глубоко вздохнула:

— В тот день меня выдали замуж…

Я сама до конца не верила, что смогу все рассказать тем более ему, мужчине, который никогда не сможет понять мои страхи. Плевать. Я делала это для себя. И чем честнее была в словах, тем легче мне становилось. Рассказала, почему оказалась пьяной и голой. Пусть думает, что хочет. Рассказала, почему так боялась признаться, почему боялась полиции. Все до того момента, как он открыл багажник.

Сальвар слушал, не перебивая. Лишь пристально смотрел, не ослабляя внимание ни на мгновение, словно пытался уловить признаки лжи, тут же обличить. Но откуда ей взяться? Честнее бывают, разве что, только на исповеди. Или при смерти.

Когда я замолчала, повисла звенящая тишина. Но каждое мгновение я ждала, что вот-вот разразится гром. Я видела, как Сальвар с усилием сглотнул ком в горле, наклонился ко мне, буквально замораживая взглядом:

— Так ты — жена Мясника Марко?