Жена хозяина трущоб

Глава 61

Я пришла в малую столовую в назначенный час. Сальвар, как обычно, стоял у ночного окна, смотрел на город. Держал в руке стеклянный бокал.

Я не сразу поняла, что именно было не так. Осознала лишь тогда, когда он повернулся. Шины больше не было, а бокал он держал правой рукой. Я искренне порадовалась. Наконец он перестанет чувствовать себя беспомощным.

— Добрый вечер, Софи. Хорошо, что ты пришла.

Я кивнула, стараясь не смотреть на него:

— Добрый вечер, сэр. Я рада, что ваша рука зажила.

Уголок его губ знакомо дрогнул:

— Спасибо.

Сальвар подошел к пустому обеденному столу, взялся за спинку стула и немного отодвинул его:

— Присаживайся.

Внутри все задрожало. Что он придумал? Ужин? Не оставил возможности отказаться?

Я едва заметно покачала головой:

— Не надо, сэр.

Он поджал губы:

— Я уже пообещал, что это не свидание. Значит, так и есть.

Я не сдержалась:

— Поэтому прислали цветы?

— Это всего лишь цветы, Софи. Они тебе не понравились?

Я стиснула зубы, бросила с бессильным укором:

— Разве они могут кому-то не понравиться, сэр?

Я смотрела на них весь остаток дня, никак не могла налюбоваться. Переставляла с места на место. Нюхала, рассматривала, трогала лепестки, убеждаясь, что они, впрямь, живые. Наверное, было бы правильнее позвать Мэйсона и отдать коробку ему, но я просто не смогла. Во мне будто поселилась жадная капризная девочка. Они мои! Один раз не считается. Зато я всегда буду их помнить. Лучшие цветы на свете.

Сальвар вновь отодвинул стул:

— Присядь.

Пришлось выполнить просьбу. Я села за пустой стол. Напряженно смотрела, как он взял с консоли какую-то папку и сел напротив.

— У меня есть новости для тебя, Софи. — Он раскрыл папку, достал зеленый бумажный лист и положил передо мной: — Это данные твоей медицинской карты, внесенные при рождении. Копия из хранилища клиники «Ориенталь».

Я с недоумением подвинула бумагу поближе. Бегло просмотрела, не понимая, ровным счетом, ничего.

— Что это? Поддельные документы?

Он покачал головой:

— Настоящие, Софи.

Я снова просмотрела бумагу. Дата рождения была верной. Только не понимаю, откуда он это узнал. Я никогда не говорила. Имя, конечно же, не мое. Хотя похожее и очень красивое.

Я подняла глаза:

— Это вы придумали мне такое красивое имя?

Сальвар странно смотрел на меня и молчал.

— Откуда вы узнали дату моего рождения, сэр?

Он покручивал на столешнице бокал:

— Я отнес твою кровь в лабораторию клиники «Ориенталь». Там хранятся биологические данные всех зарегистрированных граждан южной агломерации. Обычно регистрация совершается по факту рождения. Информация дополняется по мере необходимости. В этой карточке лишь одна фиксация — по факту рождения. Твоего рождения, Софи. Эту карточку нашли по образцу твоей крови.

Я снова посмотрела в бумагу, опять на Сальвара.

— Вы как-то добились, чтобы для меня сделали эту карточку? Будто я родилась в Полисе?

Он покачал головой:

— В твоей крови нет маркера диких территорий. Ты действительно родилась в Полисе, Софи. Твое настоящее имя София-Аурелия Нотьер.

Я сидела, закаменев. Все еще ничего не понимала. И ничего не чувствовала, кроме какого-то сковывающего недоумения. Сглотнула, облизала губы.

— Но как такое возможно? Я всю жизнь прожила в Кампаниле. Сколько себя помню.

— Твоя мать Луиса Кампана оказалась приемной, Софи. Она три года проработала няней у твоей настоящей матери — Иоланты Нотьер.

Я каким-то чутьем понимала, что Сальвар не лжет, но никак не могла осмыслить услышанное. Будто разом отупела. Как такое может быть? Как?

— Мама меня… украла, что ли? Я никогда не поверю! Это ложь!

Сальвар покачал головой:

— Этого я не знаю. Я попытался найти Иоланту Нотьер, но ее, к сожалению, уже нет в живых. Она погибла в пожаре в собственной квартире в квартале Отриш восемнадцать лет назад. Утверждается, что ее трехлетняя дочь тоже была дома, но тело не нашли. — Он пристально посмотрел на меня: — София-Аурелия Нотьер пропала без вести, Софи. Ты пропала без вести.

Если бы я, хоть немного, помнила маму, наверное, все это оказалось бы страшным ударом. Но я ее совсем не помнила. Лишь на старых фотографиях. Просто при мыслях о ней всегда чувствовала в груди ласковое тепло. Она любила меня — я в этом не сомневалась ни на мгновение. Но принять, что у меня была другая мать, было сложно даже сейчас.

Я подняла голову, чувствуя, как в горле уже копится мерзкий ком.

— Кем она была? Иоланта Нотьер? Вы знаете?

Сальвар снова порылся в папке и положил передо мной небольшую фотографию:

— Вы очень похожи, Софи.

Мои руки бесконтрольно дрожали. Я несколько раз пыталась подцепить ногтем тонкую пластинку фото, но так и не смогла. Склонилась над столом, уронив голову на руки. На меня смотрела очень красивая рыжеволосая женщина, стоящая рядом с роялем. В элегантном черном платье, с высокой прической. Сходство было настолько очевидным, что я не могла его не признать. Только Иоланта Нотьер, конечно, была намного красивее. Ослепительно красива.

Глаза уже щипало от слез.

— Почему здесь рояль?

— Она была пианисткой, Софи, закончила консерваторию. Играла в ресторанах и на частных мероприятиях. О ней хорошо отзывались.

Я неосознанно провела по изображению кончиком пальца. Сама не знала, зачем. Господи! Моя настоящая мама была образованной! Она была музыкантом!

— А мой отец? Вы знаете, кем он был?

Сальвар покачал головой:

— Нет. Иоланта никогда не была замужем. Но, когда получишь документы, ты сможешь заказать экспертизу, если захочешь. Сейчас нужно как можно быстрее подать на восстановление документов. Скажи, как будешь готова. Завтра, послезавтра… Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы все это осознать. Но нужно с этим скорее закончить. Ты никогда больше не вернешься в трущобы, Софи. Тебе больше нечего бояться.

«Ты никогда больше не вернешься в трущобы, Софи»… Эти слова разнеслись в голове гулким эхо. Никогда не вернусь, что бы ни случилось. Господи! Неужели это правда?

Я непослушными руками придвинула фотографию Иоланты:

— Можно я возьму ее себе, сэр.

— Конечно. Это твое.

И я разрыдалась, так и не сумев сдержаться. Громко всхлипывала, ничего не видела перед собой. Не могла понять, что я чувствовала. Все смешалось, завязалось узлом. Голова гудела от мыслей. И одна из них буквально колола иглой: как бы я жила, если бы не оказалась в трущобах? Кем бы была? Может, как Иоланта? Пианисткой? И не было бы в моей жизни ни тетки Марикиты, ни ненавистного Марко. Ни всего этого ужаса.

Кем бы я была? Какой бы я была? Какой была Иоланта?

Я рыдала так сильно, что не могла остановиться. Не заметила даже, что Сальвар подошел ко мне:

— Софи, выпей воды.

Он вложил холодный стакан мне в руку. Я судорожно сделала несколько глотков. Поднялась, почувствовав, что меня буквально шатает.

— Я вам так благодарна, сэр… Вы столько сделали для меня… — Слезы снова душили. — Можно, я пойду к себе?

Я сделала шаг, но, тут же, покачнулась и уткнулась в грудь Сальвара. Он обнял меня одной рукой:

— Осторожно, Софи. Сначала успокойся. Представь, что придумают, если ты выйдешь от меня зареванной.

Я каким-то неосознанным жестом вцепилась в его рубашку, прижалась щекой, вдыхая знакомый аромат. Закрыла глаза. Накатила смертельная усталость, но вместе с ней блаженное невиданное спокойствие.

— Я так благодарна вам. Если бы не вы, я бы никогда ничего не узнала. Я бы… — Я не договорила, сама не знала, что собиралась сказать.

Сальвар прошептал мне в висок:

— Софи, ты же помнишь: это не свидание. Или ты передумала?

Я лишь сильнее прижалась к нему:

— Спасибо.