Наагатинские и Салейские хроники

Корыстная. Глава 8. Пожар раздора

После склеивания вазы Лийриша немного присмирела и даже перестала пытаться удрать из спальни ночью. К вящей печали и в то же время облегчению Иерхарида.

Печалило то, что ему больше не выпал шанс почувствовать дрожащий клубок шерсти под крылом, состоящий, казалось, только из хвоста и лап. Облегчение же его накрывало, оттого что… ему больше не выпал шанс почувствовать дрожащий клубок шерсти под крылом. Увы, как бы ни пытался Иерхарид воспринимать девочку именно девочкой, ребёнком, с каждым днём это становилось всё сложнее и сложнее.

Он старательно напоминал себе, что девушке всего двадцать восемь лет. А ему шестьсот двенадцать, он вдов, у него есть сын, которому Лийриша по возрасту во внучки годилась, а по характеру – в сёстры. Всё же Риш до сих пор был таким мальчишкой…

Укоряя себя, Иер старался относиться к Лийрише как к такой желанной дочери, но в голове раз за разом шевелилась подлая мысль: в правящей семье рыжих найти можно если только в истории рода, среди давным-давно умерших членов. «Бледная» наследственность у них сильнее. Мама Риша, его дорогая, так рано умершая Вела̀рия, была, к примеру, золотоволосой, смугленькой и желтоглазой. Риш унаследовал от неё только глаза. Так что рыженькую дочь представить было сложно.

Кроме того, большинство в их семье – опять же, Риш исключение – обладали весьма спокойным нравом. Лийриша же как огонёк! Порой хотелось об неё руки погреть. Сквозь недоверие и страх явно проглядывала истинная натура девочки: задорная, весёлая, хулиганистая. Только вчера Иер видел, как девушка с хохотом скатывается на подушке с лестницы. Заметив его, Риша страшно смутилась и тут же убежала. Казалось бы, вот оно – ярчайшее проявление юного возраста! Но Иерхариду хотелось, чтобы и в четыреста она всё так же была весела, шалила и съезжала на животе по перилам. Такая маленькая, радостная, но женщина.

Все правильные мысли разоблачало томительное тепло внизу живота. Плотское волнение было не таким уж сильным. Больше беспокоило волнение души, которая наливалась радостным теплом каждый раз, когда девочка оказывалась в поле зрения. Его манила недоверчивая, обескураживающе искренняя, яркая и горячая Лийриша.

Похоже, сказывалось длительное воздержание. Пора найти любовницу. А то он уже начинает разочаровываться в себе. К тому же, может, Риша всё же станет его дочерью.

Подобные мысли начали закрадываться в голову Иерхарида совсем недавно. Оказался свидетелем стычки между сыном и воспитанницей. Ревнивый Риш, подозревающий девушку в корыстных целях – Иерхарид припомнил, что сыну и его любовницы никогда не нравились, – относился к малышке с вопиющим недоверием. Та чувствовала плохое отношение, щетинилась и огрызалась. Их перепалки даже Иеру показались довольно страстными, а из такой вот ненависти нередко рождается любовь. Неудивительно, что слухи, будто бы Риша приглянулась Ришу, упрочились. Мол, горячий хайрен злится и страдает, что девушка равнодушна к нему, и цепляет её. Та в свою очередь обижается. А тут ещё и Викан Вотый крутится рядом. Наследник, наверное, дико ревнует!

Но стычки шли на пользу Лийрише: девочка смелела. Раз за разом всё яростнее отвечая на нападки Узээриша, при этом не получая в ответ ничего, кроме слов – хайнес даже иногда заступался за неё, – девушка с всё большим и большим любопытством ощупывала границы дозволенного. Позволялось не всё – главный маг, господин Рѝйван, нажаловался на неё хайнесу, поймав при попытке проникнуть в его лабораторию, но повелитель лишь мягко её пожурил, – но за нарушения не наказывали, а выговоры были столь неубедительны, что девушка рисковала пойти на повторное нарушение. Три раза нарушив один запрет, обескураженная девчонка отступала и пыталась нащупать грани дозволенного заново.

И каждый раз, когда она не находила их в очередной раз, Иерхарид ощущал лёгкое ликование, словно выиграл небольшую битву. Или обхитрил послов страны-соседа.

– Послезавтра казнь Мариша и его союзников, – вырвал хайнеса из приятных размышлений монотонный голос Врея.

Помощник стоял у окна и вглядывался в собственные записи.

– Зажечь свет? – предложил Иер.

День стоял пасмурный, солнце не выглянуло из-за туч даже на рассвете. Небо просто просветлело до серости, а ближе к полудню закрапало мелким и редким дождём, тоскливым и унылым.

– Не нужно, – Врей нахмурился ещё сильнее, вглядываясь в строки.

Иер тонко улыбнулся. У его помощника был только один недостаток. Ну, помимо неуживчивого характера. Почерк. Писал Врей столь неразборчиво, что потом сам не мог разобраться в своих записях.

Неожиданно он бросил попытки расшифровать кое-как наляпанные тараканы букв и с интересом выглянул в окно. Отвлечь Врея от дел было не так-то легко, и заинтересованный Иер поднялся и подошёл ближе. И увидел Лийришу. Девчонка стояла, воинственно выставив перед собой щитом раскрытый зонт из красного шёлка. За её спиной под зонтом из синего шёлка кто-то стоял, Иерхарид предположил, что сёстры: семья Холлый после завершения бала на некоторое время поселилась в городе у родственников сарены Гиаши, и хайнес разрешил девочкам посещать Лийришу, когда им вздумается. Первое время они не приезжали, но последние два дня бывали во дворце каждый день. Видимо, сарена понимала, какие возможности открывает разрешение хайнеса для её дочерей. Во дворце можно было встретить очень хорошего мужа.

В потемневшей от дождя голове, расположенной по другую сторону красного зонта, Иерхарид не сразу узнал Викана Вотого. Он скорее узнал его по выражению лица Лийриши.

– Спасём? – азартно предложил Иер.

– Отобьётся, – уверенно отозвался Врей.

– С балластом отходить сложнее, – не согласился хайнес и развернулся к двери. – Сделаем перерыв.

Врей тоскливо посмотрел на записи.

К тому моменту, когда хайнес и его помощник спустились вниз, вся компания с улицы переместилась в холл и услаждала глаза охраны бесплатным представлением.

– …сестра… – перепугано пищали сёстры Лийриши.

Та, не слыша их, петухом наскакивала на Викана, тыча в него раскрытым зонтом. Тот уворачивался и хохотал.

– Ещё раз к ним подойдёшь… – орала разгневанная лисичка.

– Я только поздоровался, – парень ответил с таким хитрым прищуром, что Иеру самому захотелось его отчитать.

– Лийриша, – на плечах девушки повисла одна из сестёр, Арвана, кажется, – он действительно ничего такого не сделал.

– Не успел! – убеждённо заявила Лийриша.

– Риша, что такое?

Девчонка так вздрогнула, что с зонта посыпались капли. Иера одарили испуганным взглядом.

– Господин Викан, – хайнес мягко посмотрел на оборотня, и тот, тоскливо вздохнув, заложил руки за голову и направился прочь.

Проводив Вотого молчанием, Иерхарид уже с укором посмотрел на насупившуюся девушку.

– Риша, зачем ты так с ним? Викан бы не сделал ничего дурного, я с ним лично говорил.

Лийриша фыркнула и яростно тряхнула зонтом перед тем, как его свернуть.

– Он красивый, – и, впихнув сёстрам зонт, велела: – Идите.

Девочки тут же улепетнули, а Лийриша уставилась на хайнеса взором воина, оставшегося прикрывать отступление товарищей.

– Но разве плохо быть красивым? – приподнял брови Иер.

– А что хорошего? Красота как приманка, прикрывает дурное и заманивает глупых. Мама… – Лийриша запнулась, но всё же яростно выдохнула: – Мама тоже считала отца красивым!

Повисло неловкое молчание. Девчонка осознала, что свидетелями её слов стали не только хайнес и его помощник, которые и без того многое о ней знали, но и охранники. И смущённо покраснела.

– Ну ты же умная девушка и не позволишь себе так просто увлечься красотой, – попробовал польстить Лийрише Иер, но та насмешливо фыркнула.

– Если бы я была умной, то не опасалась бы. Мама рассказывала, как это происходит. Ты до последнего считаешь, что поступаешь очень разумно, не позволяя другим погубить твоё счастье. Не обращаешь внимания на очевидное… Обмануться очень легко. Я, – девчонка высокомерно вскинула брови и скрестила руки на груди, – не настолько себе доверяю, чтобы подпускать опасность близко.

Скучающее лицо Врея удивлённо вытянулось, и он взглянул на девушку с приятным изумлением. Иерхарида это даже покоробило. Но понять помощника можно: нечасто среди юных оборотней встречалось такое здравое отношение к собственным умственным способностям. А Врей всегда с расположением относился к тем, кто ясно видел свои недостатки.

– Кроме того, меня в течение жизни пытались убедить в стольких глупостях… – Лийриша многозначительно закатила глаза. – Я сама до конца не знаю, в чём позволила себя убедить, а в чём нет. Вдруг я только думаю, что поступаю разумно, а на самом деле нет?

– Какая трогательная рассудительность, – улыбнулся Иер.

Обнаружив, что хайнес стоит совсем рядом и тянет руку, чтобы погладить её по голове, девушка невольно отшатнулась к Врею, смутилась и пробормотала:

– Вы тоже… красивый.

Судя по потеплевшему взгляду, Врей был сражён окончательно. Порывшись в кармане, оборотень вытащил медовую конфету в помятой промасленной бумажке и вложил её в ладошку обескураженной девчонке. И даже добродушно потрепал по рыжим волосам. После чего развернулся и потопал к лестнице. В компании этой малышки хайнесу всё равно ничего не угрожает, можно заняться делами.

Иерхарид проводил его уязвлённым взглядом и недовольно уставился на конфету. Лийриша тоже отнеслась к угощению без радости. Подозрительно обнюхав обёртку, девушка развернула её и кончиком языка осторожно коснулась лакомства.

– Она не ядовита, – неохотно развеял её сомнения хайнес.

– Да? – лисичка посмотрела на конфету с ещё большим подозрением. – Откуда у такого строгого господина такое… такая легкомысленная еда?

– Врей сладкоежка, – Иер с досадой ощупал собственные глубокие карманы, но увы, последнюю оставшуюся пару конфет он как раз отдал помощнику, ради которого и таскал их.

Решившись, Лийриша забросила леденец в рот и, прищурившись, с аппетитом захрустела.

– М-м-м… не яд… – удовлетворённо промычала лисичка и, опомнившись, недоверчиво прищурилась на хайнеса. – Я сегодня ещё ничего не натворила.

– А жаль, – печально выдохнул тот. – Идите, сёстры вас уже заждались.

Девчонка мгновенно ушуршала в сторону трапезного зала. Едва скрывшись в коридоре, она опять выглянула, чтобы торопливо сказать:

– Вы какой-то немного чокнутый!

Дальше она уже бежала, сопровождаемая оглушительным хохотом повелителя.

Пока сёстры были рядом, Лийриша вполне успешно не думала ни о чём постороннем. О широких тёплых крыльях в том числе. Но стоило Арване и Эзе скрыться, как лисичка внутри зашевелилась, завозилась и подкинула яркое воспоминание о горячей безопасной темноте. Очень уж зверю хотелось вновь оказаться в найденном «безопасном месте». Увещевания, что никакое это не место, не помогали: зверь не понимал.

Лийришу вновь начали терзать разносторонние чувства. Она-то думала, что быстро разберётся с тем, каков истинный хайнес и его окружение, но как-то не выходило. Нужно было признать либо что повелитель действительно странный, либо что это её прежнее окружение и она сама не вписываются в нормальную картину мира. Но первое означало, что нужно довериться, а это очень сложно. А второе… второе… что её всё же обманывают, и от этого накатывала грусть.

Из-за пасмурной погоды на улице темнело быстрее. Уже наступило время ужина, но идти в трапезную девушка не хотела. Хайнес там бывал редко, слишком уж загружен делами, а вот хайрен в последнее время старательно составлял ей компанию, прожигая такими взглядами и одаривая такими улыбками, что хотелось в него тарелкой запустить. Вчера за обедом она едва устояла. Уже вцепилась в край десертного блюда, но именно в этот миг наследник медленно повернул в её сторону голову и уставился круглым совиным взглядом. Со зверем связываться не хотелось, и Лийриша заставила себя остыть.

Хотя поведение хайрена её обижало и ставило в тупик. Это же не она настояла на том, чтобы остаться во дворце! Чего он на неё злится и подозревает в чём-то? Да так, что даже его зверь её недолюбливает. До Лийриши, конечно, доносились слухи, гуляющие среди придворных. Они возмущали её до глубины души (да упаси боги женщину, которая захочет за хайрена замуж, от столь опрометчивого шага!) и, видимо, наследника тоже. Но если она винила в слухах исключительно народную глупость, то господин Узээриш, похоже, подозревал её. Может, кто-то возвёл на неё навет?

Нет уж, есть в его компании она не будет! Пусть жрёт свой печёночный салат в одиночестве! Её всё равно голодной не оставят, и нянечка принесёт ужин в комнату. Поворчит, конечно, но зыркать и подозревать ни в чём не будет.

Лийриша остановилась и осмотрелась. Она шла по длинному коридору, окнами выходящему на парк. Часть окон была открыта, и по коридору гулял свежий, вкусно пахнущий дождём воздух. Слуги уже успели зажечь масло в настенных светильниках, и по полу прыгали загадочные забавные тени. Лийришу никогда не пугали сумерки и таящиеся в них «чудища». «Чудища»-то её ни разу не обидели.

Обогнув стоящую на полу большую вазу с пышным букетом цветов – клеить ещё одно произведение искусства совсем не хотелось, – девушка забралась на подоконник и уставилась на скрытый в полумраке и дымке моросящего дождя парк. Было немного непривычно сидеть вот так, осознавая, что вряд ли её кто-то побеспокоит. Можно сидеть и сидеть, почти не прислушиваясь к чужим шагам и не ожидая плохого. Ну, почти не ожидая…

Довольно фыркнув, Лийриша уткнулась носом в коленки и позволила себе припомнить тепло крыльев господина хайнеса. Звери редко лукавили, похоже, её лисичка понравилась венценосному сову.

Девушка тяжело вздохнула.

Лисичке он тоже понравился. Такой белый, пышный, мягкий, тёплый и вкусно пахнущий.

У мамы тоже были крылья. Семья Довый, откуда она происходила родом, – орлиный клан. Она была не такой огромной, как хайнес, и Лийриша в восемь лет под её крылом уже не помещалась. Но это было неважно. Рядом с мамой всегда витало тепло. Мама защищала её и единственная говорила правду о мире.

«Красота может обмануть, Лийриша. Не верь красивым людям, если видишь хоть малейшее расхождение их слов и действий».

«Самые удачные браки между равными. Не нужно выходить замуж за бедного: он может любить твои деньги больше, чем тебя. Не нужно выходить за слишком богатого: он может относиться к тебе с презрением и высокомерием, оттого что ты неровня ему».

«Не возлагай на любовь большие надежды. Любовь лишает разума, заводит в ловушку и может сделать тебя несчастной. Люби детей, но в муже в первую очередь ищи уважение. Любовь прекрасна, пока ветер истины не развеет её иллюзорные крылья. Придёт время, и ты вступишь в возраст, когда тебе захочется любви. Будь осторожна, мой птенчик».

Воспоминания прервал тихий женский смех. Насторожившись, Лийриша выглянула и скисла.

По коридору шёл хайрен Узээриш под руку с какой-то черноволосой красавицей. Наследник что-то с улыбкой шептал ей на ухо – как это неприлично выглядело! – а женщина краснела и бросала на него лукавые взгляды.

Лийриша решила, что лучше всего убраться с дороги этой парочки, и уже хотела соскользнуть с подоконника наружу, в парк, но обнаружила внизу широко разлившуюся лужу. Стало очень жалко зелёные шёлковые туфельки. И чулки с платьем тоже. Да и почему она должна мочить ноги из-за грубияна-наследника?

Прокашлявшись, девушка обратила внимание парочки, что они не одни, чтобы не ставить в неловкое положение, и сочла, что сделала всё, что можно.

Наследник и его спутница замерли. Последняя отшатнулась в уже непритворном смущении, а господин Узээриш нехорошо прищурился. Впрочем, почти тут же он расплылся в весьма галантной улыбке и, целомудренно поцеловав руку своей спутницы, произнёс:

– Прошу прощения, госпожа Ариа̀на, но вынужден оставить вас без сопровождения. Мне нужно кое о чём поговорить… – пронзительный взгляд достался Лийрише, – с сестрой.

Лужа уже не казалась такой непривлекательной.

– О, конечно, господин, – женщина бросила на Лийришу такой странный взгляд, что та закатила глаза.

Когда женщина удалилась, Лийриша подняла взгляд на остановившегося рядом наследника и устало попеняла:

– И зачем вы её отпустили? Да ещё и со мной наедине остались… Сами же и подкрепили слухи. Будут говорить теперь, что вы пытались вызвать у меня ревность… – девушка досадливо цыкнула.

– А тебе не нравится? – хмыкнул Узээриш, облокачиваясь на стену рядом с окном.

– Я из-за вас замуж теперь не выйду. Кто рискнёт отбить у наследника возлюбленную?

– Викан.

– А кто за него рискнёт выйти замуж? – ещё больше окрысилась девушка.

– За меня, значит, не хочешь?

– Я, может, глупая, но не настолько, – Лийриша фыркнула.

– Ну хорошо, что ты осознаёшь, что я тебе не по зубам.

– Не по зубам, – не стала спорить лисичка, не уточняя, какой несчастной чувствует себя, только представляя, что хайрен стал её мужем. Отношения у них и так не лучшие, зачем портить ещё больше?

– Но замуж хочешь? – прищурился наследник.

– Хочу.

– Ну, подобных тебе здесь было много. Может, – Узээриш окинул её взглядом, – не таких честных, но много. Обворожительных самочек, корыстно мечтающих удачно выйти замуж.

– И что с того, что я корыстная? Я тоже хочу быть счастливой.

– Но вот и строй своё счастье где-нибудь в другом месте, но не в правящей семье.

Первые несколько секунд Лийриша непонимающе смотрела на хайрена, переваривая сказанное, а затем возмущённо округлила глаза.

– Что?! Да я и не собиралась выходить замуж в вашу семью! Вы мне неровня!

Она имела в виду, что правящая семья превосходит её и по богатству и уж тем более по влиянию, но Узээриш воспринял ответ иначе и был обескуражен её высокомерием.

– Это вообще идея хайнеса – назвать меня невестой правящего рода! Не нравится, иди к нему! Мне это тоже не нравится, но меня никто не слушает.

Узээришу в это верилось слабо. За четыреста лет он повидал «охотниц» самого разного рода, которые пытались проникнуть во дворец, привлечь внимание кого-нибудь из правящей семьи и увлечь его в храм. Один раз это почти удалось: кузены Риша из четвёртого колена едва не попались на удочку двух сестёр. Девиц отправила в правящий дом на должность помощниц лекаря мачеха, якобы чтобы избавиться от докучливых дочерей мужа, и девушки очень трогательно искали защиты и утешения. Как выяснилось позже, обедневший род принял смелое – и безрассудное – решение попытаться поправить свои дела с помощью союза с правящей семьёй.

Подобные алчные устремления были для правящей семьи не в новинку. Но всегда крайне обидно, если корыстные дамочки успевали тронуть сердца.

– Совсем точно не нравится? – ехидно уточнил наследник.

– Я даже никого не знаю из правящей, кроме тебя… вас и хайнеса!

– Знаешь, – уверенно заявил хайрен. Он сам видел, как мелкая вчера о чём-то говорила с его дядей. И озадаченный вид лисы его не обманет.

– И мне вообще уже нравится кое-кто другой, – запальчиво заявила девушка, припомнив Орана. – И это спокойный, добрый и очень вежливый мужчина!

Узээриш ощутил неприятное чувство узнавания.

– Ты моего отца имеешь в виду?! – поражённо выдохнул он.

– Нет! – Лийришу охватило не меньшее изумление от его предположения, она даже отшатнулась и едва не вывалилась наружу, но наследник по привычке подался вперёд и успел схватить её за локоть.

Скривившись, он всё же вдёрнул девушку назад. И та неблагодарно на него окрысилась:

– Как можешь меня обвинять ты! Тот, кто дурит женщинам головы! Думаешь, я не знаю, что о тебе говорят? Ха! Да по крайней мере я если и завлекаю кого-то, то с чистыми намерениями! Я не собираюсь, в отличие от тебя, бросать мужчин с попранной честью. Я собираюсь честно выйти замуж!

– А я никогда и никого не обманывал! – зарычал в ответ Узээриш. – Ни разу не завлекал сказочками о браке. Если они обманывались на мой счёт, то сами!

– А ты и рад их поддерживать в этом! – не сдавалась Лийриша и припечатала: – Блудодей!

Пока Риш обескураженно хлопал глазами, смотря на разъярённую рыжую девчонку, в коридоре появилось новое действующее лицо.

– Так, что вы здесь устроили?

Скандалисты разом обернулись и недовольно уставились на приближающегося хайнеса.

– Мы просто говорим, – попытался улыбнуться Риш.

– Вы орёте, – не согласился хайнес.

Спорщики напряжённо замерли, не зная, что ответить. Узээриш молчал, понимая, что отец его не поддержит и примет сторону девчонки. Лийриша молчала, потому что была уверена, что хайнес займёт сторону сына. Он же ему родной.

Но надолго её терпения не хватило.

– Вы представляете, что он мне сказал? Что я хочу за вас…

– Замолчи! – зарычал Узээриш.

– Сам молчи! – ощетинилась девушка.

– Риш, Риша, прекратите!

И сын, и воспитанница одновременно зашипели:

– Не называй её так!

– Не называйте меня так!

Иерхарид поспешил встать между ними, оттесняя девушку к стене.

– Риш, – он с укором посмотрел на сына, – идея оставить Лийришу во дворце всецело принадлежала мне. Я же тебе говорил, девочке угрожала опасность. И свидетельством этого может служить уже её травма.

– Боги, там этой травмы… – запальчиво начал Узээриш, но осёкся, вспомнив, что ушиб девчонки не видел и судить о нём не может.

– Если бы ты видел, то не говорил бы так, – покачал головой отец.

А вот Лийриша изумлённо распахнула глаза. Она тоже не считала свою травму особо серьёзной. И услышав заявление наследника, девушка поразилась: а он-то откуда это может знать? Он же не видел…

Вспомнилась большая белая сова на ветке, которая с бесстыжей наглостью рассматривала её обнажённое тело. До этого Лийриша надеялась, что это был деликатный хайнес, то теперь… теперь… Она поняла, что это не так.

– Это был ты! – она обличающе ткнула в наследника пальцем из-за плеча хайнеса. – Это ты подсматривал за мной!

– Чего? – изумился Узээриш.

– И ты меня смеешь обвинять?! Сперва смотрел на меня, потом наябедничал отцу, а теперь винишь меня же в том, что я оказалась во дворце!

– Да когда я на тебя смотрел?! – гаркнул Риш.

– А откуда тогда тебе знать, что ушиб несерьёзный? Ты всё видел!

– Госпожа Риша, – Иерхарид смущённо посмотрел на неё через плечо, – мой сын неединственный сов…

Но разгневанная и до слёз смущённая девушка его не слышала.

– Да пусть у тебя, извращуга ты этакая, все перья в крыльях вылезут!

С этими словами девушка вскинула руку вверх, призывая в помощь небеса… и толкнула кулаком длинную ножку масляного светильника. Тот накренился, горячее масло золотистой волной плеснулось на голову и плечи хайнеса, огонь скакнул… и повелитель вспыхнул.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…

Страдающая девчонка сидела, вытянув забинтованные руки перед собой, и рыдала. Громко. Навзрыд. С искренней горечью и чувством вины.

– Да умолкни ты уже! – рычал на неё бесящийся у дальней стены Узээриш.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… – ещё горше завыла лисичка.

Перепугавшаяся девчонка бросилась тушить вспыхнувшего хайнеса голыми ладошками. Напрыгнула на него сзади, накрывая вспыхнувшую спину грудью, а голову – руками. И теперь рыдала от страха перед содеянным и боли.

Иерхарид, откровенно говоря, даже не успел осознать, что горит. На волосы спину что-то брызнуло, уши и шею обожгло горячим, затем сзади раздался отчаянный крик и на него навалилось нечто относительно тяжелое. А уж в следующий миг Риш выплеснул ему в лицо воду из вазы вместе с цветами.

Лийришу от немедленного убиения наследником престола спас только вовремя явившийся Врей. И охрана. Ругающуюся, рыдающую и мягко увещевающую троицу сопроводили до лекарского крыла, где сдали на руки изумлённо ругнувшемуся Винешу.

Тот первым делом накапал Ришу успокоительного и подступил к наиболее пострадавшей девчонке. Та рыдала и умоляла спасти хайнеса, а поражённо осматривающий себя в зеркало повелитель отмахивался от такой чести. Лийрише лекарь явно был нужнее. Огонь не успел пробиться через плотную копну волос и одежду к коже, и у Иерхарида лишь слегка покраснели уши и самую малость сзади пекло шею. А вот у бросившейся его спасать девчонки на ладонях мгновенно вздулись и лопнули волдыри, а на подбородке и шее пятнами краснели ожоги. Платье на груди почернело, но, слава богам, огонь пробиться не успел.

– Красавец! – пророкотал Винеш, осматривая густо умащённые мазью уши друга.

Тот с тоской поглядывал в зеркало.

– Я могу выстричь здесь, здесь, а вот здесь оставить, – предложил Врей, приподнимая мокрые волосы.

Огонь не сильно повредил белоснежную гриву, но местами, где были пятна масла, выгрыз дыры-прорехи. И при попытке сохранить длину причёска рисковала стать слишком небрежной для венценосной особы.

– Режь, чтоб было ровно, – вздохнул Иер.

– Тут вершка два останется, – предупредил помощник.

– Режь.

Увидев, как Врей берётся за ножницы, Узээриш страдальчески застонал.

– Иди сюда, идиотка! Я убью тебя! – зарычал он, но сам подойди к девчонке даже не попытался.

Лийриша, рыдая, покорно поднялась и зашагала к нему убиваться.

– Села! – рявкнул лекарь, и девчонка плюхнулась прямо на пол, где и заревела горше прежнего.

– Ну-ну-ну, – Винешу стало её жалко, и он, подхватив её под мышки, поднял и посадил в кресло. – Накапать тебе яду?

– Да! – надрывно выдохнула девчонка. – Я не хотела… я правда не хотела… накажите меня…

Она почему-то посмотрела на Риша, но тот, выхлебав почти полфлакона успокаивающего отвара, уже чувствовал сонную слабость и лишь желчно прошипел:

– Наказать? Чтобы ты себя лучше почувствовала? Нет уж! Мучайся!

– Риш, она же не хотела, – укорил его Иер.

– Она едва тебя не сожгла!

– Я виновата… – согласно вторила сыну девушка.

– Давай вот, выпей, – Винеш подсунул девчонке того же «яду», что и Узээришу ранее.

Выхлебав остатки зелья, девушка малость успокоилась и теперь лишь всхлипывала, икала и размазывала рукавом слёзы и сопли.

Узээриш, одолеваемый сонным дурманом и страдающий от вида укорачивающейся отцовой шевелюры, вышел в соседнюю комнату, где и уснул. Лийрише бы тоже уже полагалось клевать носом, но чувство вины было слишком уж бодрящим. И к моменту, когда Врей закончил и Иерхарид обозрел в зеркало строгую короткую причёску, она всё ещё всхлипывала и жаждала быть наказанной.

Иерхарид взглядом попросил Винеша и Врея выйти. Дождавшись, когда за ними закроется дверь, он с ласковой улыбкой обратился к девушке:

– Не надо так плакать. Госпожа Риша, вы же сами больше всех и пострадали. Считайте, что вы уже наказаны.

Лицо той скривилось, и она опять заплакала.

– Я хочу быть наказанной, я заслужила… простите меня, господин…

Поднявшись, она, пошатываясь, добралась до хайнеса, и тот едва успел поймать её прежде, чем она бухнулась перед ним на колени. Вместо этого он посадил её на свои колени и ласково пригладил растрёпанные рыжие волосы.

– Мне совсем не хочется тебя наказывать. Давай посчитаем, что ты себя уже наказала?

– Я правда не хотела, – девчонка расплакалась и прижала забинтованные ладони к лицу, и Иер поспешил отвести их, чтобы не разбередились ожоги. – Я так… разозлилась… хайрен… он… он сказал, что я хочу за вас замуж, и я разозлилась. Я не хотела…

– О боги, Риш, – Иерхарид даже малость смутился.

– А вы меня даже сейчас наказать не хотите! Я столько всего вам плохого сделала, а вы меня ни разу не наказали, – рыдала Лийриша, – ни разу не ударили, – Иерхарид дёрнулся так, словно ему самому отвесили оплеуху, – даже не поругали! Вы такой добрый… я не верила, что существуют такие добрые оборотни… вы такой один… простите меня…

– Ну-ну, я не сержусь, – Иер прижал её к своей груди, и девочка тут же извернулась, прижимаясь к нему ещё крепче и утыкаясь горячим лицом ему в шею.

– Вы самый лучший из всех… Я злая… я не верила… я сделала вам плохо… у-у-у-у-у… И я бы вышла за вас замуж… если бы вы не были таким красивым… и хайнесом…

Сердце в груди заколотилось.

– Нет, и так бы вышла… вы такой добрый, что к Тёмным, что красивый… И… и… и… – Лийриша надрывно выдохнула, – …не очень-то красивый теперь… волосы…

Иерхарид не смог сдержать улыбку.

– Неужели мне не идёт новая причёска? – пошутил он.

Девчонка отчаянно затрясла головой.

– И-идёт… очень… мужественно. Но… – лицо её опять искривилось, и она продолжила орошать его шею слезами.

– Не нужно так убиваться.

Иерхарид попытался убедить себя, что вот у него на коленях плачет самая настоящая маленькая девочка. Горько и безнадёжно, как умели плакать только дети. Но увещевание не помогло. Он видел перед собой маленькую заплаканную женщину, остро нуждающуюся в утешении. Склонившись, Иер запечатлел на её челе поцелуй и ласково улыбнулся.

– Ты не злая, Риша. И совсем не плохая. А я, – глаза хитро прищурились, – всё ещё очень красив. У меня и помимо волос много других достоинств.

Девушка сонно хлопнула глазами, и Иерхарид невольно посмотрел на красно-воспалённые, искусанные губы.

– Спи, – он прижал голову Лийриши к груди и вновь поцеловал, но уже в макушку.

Когда Винеш зашёл в комнату, Лийриша уже спала. Хайнес бережно держал её в руках и, склонившись, смотрел на её спящее лицо.

– О, какая картинка! – крякнул Винеш. – Ты ж хотел дочь, вот…

Иерхарид поднял голову и посмотрел на друга жёлтыми совиными глазами.

– Ох ты ж яйцо Хрѝбного… – поражённо выдохнул лекарь.