Наагатинские и Салейские хроники

Корыстная. Глава 11. Мучения

Убить Викана не удалось. Он был в разы сильнее, и Лийриша всё ещё нуждалась в его помощи. В попытке отомстить злостному шутнику девушка преследовала парня по всем этажам, пока они не выскочили в парк. Там они слегка притомились и уселись отдыхать на одну из скамеечек. Подальше от окон господина хайнеса.

– Понимаешь, мы, мужчины, очень любим брать то, что нам предлагают, не давая ничего взамен, – Викан говорил медленно, с большим трудом подбирая слова.

– Почему? – нахмурилась Лийриша.

– Зачем себя утруждать? Мы же не просили, так чего благодарить? Раз нам что-то дали, значит, дарителю это зачем-то нужно, – кривил душой Викан.

Он не был согласен с тем, что сам же говорил, но хайнес предупредил вполне однозначно: если он не вложит в голову девочки благоразумие, то повелитель открутит уже его голову. И теперь Викан изворачивался, по ходу разговора пытаясь представить, как это благоразумие должно выглядеть.

– Поэтому тебе нужно быть осторожной, – нравоучительно изрёк парень.

– А чего ты тогда мне об этом только сейчас говоришь? – Лийриша была юной, наивной, не видевшей жизни девочкой, но не глупой. И подозревала, что Викана сподвигла на нравоучения короткая беседа в кабинете хайнеса.

Она чуяла, что жертва пытается вырваться из расставленных на неё силков.

– Я был почти уверен, что хайнес ничего тебе не сделает и только посмеётся! – заявление прозвучало очень искренне. – Повелитель всегда отличался высокими моральными устоями, и я поражён, что он поддался твоим чарам.

Лийриша невольно ему поверила и неуютно заёрзала на скамье.

– Поэтому будь осторожна. Сперва убедись, что мужчина готов на всё, чтобы получить… – оборотень запнулся, – желаемое, в том числе жениться. Пусть сперва женится, а потом целуется.

– А целоваться почему нельзя? – вновь нахмурилась девушка.

Нет, ей, конечно, говорили, что приличная девушка до свадьбы не позволит жениху даже слишком крепко обнять себя. Но говорили это ещё в семье, и Лийриша подозревала, что ей могли просто дурить голову, чтобы уменьшить её шансы выскочить замуж до тридцатилетия. И сейчас её очень интересовала истина: действительно ли нельзя и почему?

– От поцелуев же детей не бывает, – добавила лисичка, чем ввела Викана в недолгий ступор.

Тот посмотрел на неё странным изучающим взглядом.

– Вот кажешься такой невинной и наивной, – протянул он спустя почти полминуты, – но иногда как скажешь что-нибудь… – парень почти с восхищением многозначительно повёл бровями.

– Не уходи от темы, – не купилась на лесть девушка.

– Понимаешь… – Викан чувствовал себя очень неловко в роли просветителя в вопросах отношений мужчин и женщин. Так-то он любил просвещать, но другими способами и в другой роли, а не в роли то ли старшего брата, то ли вообще отца. – Вообще-то это тебе родители должны были рассказать!

Лийриша презрительно искривила губы. Чтобы она да поверила отцу? Нет уж!

– Понимаешь, – парень предпринял очередную попытку просвещения, – поцелуи иногда могут так увлечь, что опомниться не успеешь, как они… перетекут в другое действие. От которого уже могут появиться дети!

– О! – глубокомысленно выдохнула Лийриша.

Что ж, похоже на правду. Целовался хайнес очень приятно, это могло запутать мысли. Но Лийриша верила, что господин не подверг бы её позору.

– Викан, – она чуть плотнее придвинулась к нему, – а ты можешь мне чуточку подробнее рассказать, как появляются дети? А то мне не очень понятна фраза: «…возляжет супруг с женой, соединится с нею и подарит своё семя».

Шпарила девчонка по «Благородному воспитанию юных дев». Викан едва сдержал страдальческий стон.

– Лийриша, – он проникновенно посмотрел в блестящие от любопытства глаза, – если я расскажу тебе, хайнес меня убьёт.

– А я не скажу, что это ты, – горячо пообещала девушка.

– Если он на тебе женится, то сам всё расскажет, – попытался выкрутиться парень. – И сделает это лучше меня.

– А если не женится, то когда я узнаю? Нет, давай говори.

На мгновение Викан остро пожалел, что вообще связался с Лийришей.

Парню удалось открутиться от разговора под предлогом, что в парке появился хайрен Узээриш. Мол, наследник его не очень любит, так что нечего глаза мозолить. И сбежал быстрее, чем Лийриша смогла возмутиться. Бросил её на съедение хайрену! К её удивлению, наследник лишь поморщился, увидев её, и свернул в другую сторону. Ни слова не сказал! Она-то думала, что он сожрёт её за вчерашнее, пока хайнес не видит.

Оставшись в одиночестве в собственной постели, Лийриша вновь крепко задумалась над невнятными словами Викана о благоразумии. Мысли терзала досада, что она так мало знала об отношениях между супругами. До недавнего времени девушка вообще не знала, что мужчина имеет какое-то отношение к беременности. Женщины просто выходили замуж, а через некоторое время решали родить ребёнка и в их чреве начинало расти дитя. Себе Лийриша объясняла то, что дети появляются после брака, тем, что в одиночку женщине вырастить ребёнка почти невозможно.

Но четыре года назад Арвана вступила в пору созревания и мачеха провела с ней беседу. Поражённая сестра бросилась к Лийрише – Эза была ещё слишком юна, чтобы делиться с ней подобным, – и, задыхаясь от смущения и волнения, рассказала, что дети рождаются не только в браке и участие мужчины в этом процессе строго обязательно. Чуть позже сестра тайком притащила ей «Благородное воспитание юных дев», а ещё через несколько дней несколько романов о любви, которые ей дала мать.

Тогда-то Лийриша поняла, что от неё скрывают эту сторону жизни. Вероятно, чтобы она не вздумала выйти замуж. Ей иногда попадались целующиеся слуги, но сама суть поцелуев стала ей ясна только после прочтения одного из романов. Оттуда же она почерпнула, что может в женщине привлечь мужчину.

Для неё словно новый мир открылся.

А сегодня хайнес открыл ей ещё один мир.

В книгах героини, целуя своих возлюбленных, видели бабочек, перед глазами вспыхивала радуга, а в ушах нежно звенели лиры.

Никаких бабочек, радуг и лир не было. Но было так приятно! Лийриша до сих пор при одном только воспоминании ощущала тепло, растекающееся по телу, лёгкое головокружение, приятный зуд в губах и желание прижаться к хайнесу крепко-крепко. Было, правда, ещё самую малость страшно, но это, наверное, от новизны впечатлений.

Лийриша ещё больше укрепилась в своём желании выйти замуж за хайнеса, но пугали его слова: «Мучайся теперь». Если он догадался, то никогда не станет её мужем. А такого хорошего мужа она ещё нескоро сыщет, если сыщет вообще.

Но уже ближе к вечеру девушка заподозрила, что повелитель под «мучайся» подразумевал совершенно иное.

Губы зудели, и ей страшно хотелось целоваться. И не абы с кем (при взгляде на наследника зуд мгновенно унялся), а именно с господином Иерхаридом. Лийриша извелась, исстрадалась, но желание поцеловать повелителя никуда не пропало. Она легла спать пораньше, надеясь, что к утру всё пройдёт, но заснуть не удалось. Девушка наконец осознала всю глубину и коварство наказания повелителя. И ей уже было всё равно, догадался он о её замысле или нет!

– Госпожа? – нянечка бдительно вскинула голову, когда Лийриша села на постели.

– Мне надо прогуляться, – мрачно сказала девушка, приготовившись к причитаниям, но нянечка лишь неодобрительно поджала губы и встала.

– Я помогу вам одеться.

– Что-то произошло? – Узээриш заглянул в тренировочный зал через распахнутое окно и обеспокоенно уставился на отца.

Тот сидел на длинной скамье, облокотившись на колени и склонив голову. Услышав сына, он посмотрел на него, и в темноте засветились глаза.

– Нет, просто захотел немного размяться.

Узээриш недоверчиво приподнял левую бровь. Отец не бегал от тренировок, но государственные дела не позволяли ему уделять им слишком много времени. Час если выкроит – и то неплохо. А тут уже прошло три часа, на улице стемнело, и отец не разрешает зажечь свет в зале. Определённо что-то случилось. Он даже Врея прогнал, когда тот пришёл по какому-то делу, сказав: «Я свободен до вечера. Доедай свои конфеты». Казнь банды Мариша вроде завтра. Что ему могло так настроение испоганить?

– Я просто устал и хочу немного развеяться, – попытался успокоить его отец.

– Это из-за девчонки? – Риш быстро перебрал в голове все события дня и остановился на обсуждении прошлого мелкой. – Да брось ты! Сейчас-то с ней всё хорошо, во дворце под… – он явственно скрипнул зубами, – …под твоим крылом ей ничего не грозит. Через пару недель так обнаглеет, что ты пожалеешь о своей доброте.

Повисло молчание. Отец повёл плечами, разминая их, тряхнул головой, но ничего не ответил. Риш забеспокоился всерьёз.

– Она опять что-то натворила? И когда только успевает! – нехорошо изумился оборотень.

– Нет, ничего такого, – не очень убедительно попытался выгородить девчонку хайнес, а затем, тяжело вздохнув, признался: – Мне очень, очень сильно нравится Риша.

Узээриш с шумом выдохнул и невнятно выругался.

– Отец, ты с ума сошёл? Ладно, признаю, я был неправ, когда обвинял девчонку, что она втёрлась тебе в доверие. Но неужели ты теперь хочешь сказать, что взял опеку над ней в… в таких целях? В тебя Тёмный блудливый дух вселился?

– Риш, – голос отца прозвучал совсем виновато, – я ни о чём таком не думал, когда решил оставить её в нашем доме. Не могу же я быть таким жестоким, чтобы использовать для удовлетворения своих желаний юную невинную девочку. Я… – оборотень взлохматил волосы отчаянным движением. – Ну… я… – он окончательно смешался, – она мне просто так понравилась. Яркая, обаятельная, искренняя, даже когда пытается хитрить…

– Мы словно о разных девушках говорим, – скривился Узээриш.

– И мне очень льстит, что она с таким доверием относится ко мне.

– Тебе льстят каждый день!

Иерхарид посмотрел на Риша с укором, но больше говорить о чувствах не стал. Он предпочитал не обсуждать женщин, которые ему нравились, со своим совёнком. Незачем мальчику знать о похождениях отца, тем более маленький Ришик был очень ревнив.

– Тебе шесть веков, а она только третий десяток доживает, – Риш продолжал сердито увещевать отца.

– Прекрати, – не выдержал Иерхарид, – я не собираюсь её соблазнять. Мне… – он опять взлохматил волосы и понизил голос, – мне просто хотелось выговориться.

Узээриш досадливо закусил губу, сожалея, что позволил раздражительности взять верх в тот момент, когда отцу была нужна поддержка.

– Похоже, сегодня я здесь на всю ночь, – Иер скованно улыбнулся.

– Может, в холодной воде искупаться? – уже более миролюбиво предложил Риш.

– Купался, – отец вздохнул, – потом читал отчет о допросе Ваза̀ра… данетий Рван, как всегда, излишне подробен, но всё равно не помогло.

– Бордель? – Риш сам поразился, что осмелился предложить подобное отцу.

– Противно, – поморщился Иер. – Хочу чистую, нежную, яркую, а заменить… – деликатность не позволила ему назвать продажных женщин грязными. – Я лучше потренируюсь.

– Составить тебе компанию?

– Нет, одному мне будет лучше.

Риш с сомнением посмотрел на него.

– Иди, – устало протянул отец, – мне нужно остаться наедине с собой. Я серьёзно, Риш.

– Ну ладно, – неохотно выдавил тот. – Но, если что, я сегодня никуда не собираюсь. Можем напиться.

Иерхарид весело приподнял брови, и успокоенный сын скрылся в окне.

– Блудливый дух, – хайнес невесело усмехнулся.

Если бы им действительно владела только похоть. Выбил бы клин клином: одну похоть через другую. А душевное волнение, сердечное сомнение? Как их выбить, если вторых таких ему не найти? Он почти четыре века после смерти жены не испытывал чувств подобной силы. Есть ли у него вообще шанс, что совсем скоро появится женщина более взрослая и волнующая, чем Риша?

Стоило подумать о лисичке, и ему почудился её запах. Так пахнут нагретые солнцем молодые берёзовые деревья, нежную листву которых золотят лучи.

– Ай! Тёмный… Да отцепись ты! – раздалось сердитое шипение, и грёзы о залитой солнцем берёзовой роще улетучились.

Послышался треск сучьев, и на подоконник легла тень, секундой спустя сменившаяся маленькой фигуркой. Девушка сноровисто забралась на окно и уставилась на хайнеса слегка светящимися глазами.

Берёзовая роща пришла к нему сама во всём великолепии рыжей листвы.

Девушка, сидя на корточках, немного переместилась в сторону, прямо в поток ночного света, и вцепилась перебинтованными пальцами в оконную раму.

– Ого, – на скрытом в полумраке лице сверкнули в улыбке зубы, – впервые вижу вас без этих ваших длинных одежд.

Иерхарид опомнился и невольно осмотрел себя. Он действительно сбросил хламиду с широкими рукавами и сидел босой, в подвёрнутых до колена штанах и в рубашке с закатанными до локтей рукавами.

– Вы даже шире хайрена…

– Хочешь сказать, толще? – повеселел Иерхарид.

– Н-нет, – Лийриша чуть-чуть смутилась, – в плечах.

На самом деле увиденное её малость поразило. Хламида скрывала очень многое, но теперь понятно, в кого хайрен такой долговязый вымахал. Только хайнес выглядел немного плотнее сына, взрослее, как более матёрый зверь. Широкая грудь, крепкие сильные руки, длинные мускулистые ноги… Лийриша даже оторопела и подумала отступить, но вместо этого печально выдохнула:

– Вы ужасно красивый. И страшно, и в то же время хочется смотреть на вас.

При виде Лийриши самоугрызения волшебным образом отступили, и Иерхаридом завладело шаловливое настроение. Над девочкой опять захотелось пошутить.

– Ты пришла полюбоваться на меня? – лукаво протянул он, игриво улыбаясь.

– Н-нет, – Лийриша поспешно отвела взгляд: сияющие во тьме глаза хайнеса выглядели жутко, но вот мурашки по телу разбегались очень даже приятные. – Я хотела кое-что попросить.

– Ночью? – Иерхарид посмотрел на волчий месяц.

– Мне не спится, – почему-то девчонка взглянула на него с укором. – Я тут всё над вашим «мучайся» думала.

Мучайся? Иер непонимающе нахмурился, но потом всё же припомнил, когда и при каких обстоятельствах велел мучиться. Правда, велел он себе, но девочка, видимо, приняла на свой счёт. По лицу расползлась предвкушающая улыбка. Так интересно, что же она надумала…

– И? – мягко поторопил он.

И Лийриша решилась!

– Можно мне одно… – она выставила перед собой руку с вытянутым пальцем. – Хотя нет! – наглость и жадность схлестнулись в ней, и девчонка, зажмурившись, выставила перед собой и вторую руку. – Два! Можно мне два мучения? Пожалуйста!

Повисла тишина.

Иерхарид ощутил, как уплывает пол из-под ног. Он хотел немного пошутить, но пошутили над ним. Да так, что один удар сбил его наземь и он уже не находил в себе сил оправиться.

Мучения? Она просит о поцелуях?

Во рту пересохло, в поле зрения остался только прямоугольник окна и сжавшаяся на нём фигурка с вытянутыми руками.

Все сомнения с треском смялись. Совестливые увещевания испарились и в мгновение ока показались настолько лицемерными, что Иерхариду стало противно. К Тёмным всю эту чушь про века и десятки лет! Да, он прожил шесть веков. Он знает жизнь во всём её многообразии, и это его главное достоинство. В отличие от юнцов он в состоянии сохранить эту почти детскую невинность Лийриши, даже целуя всё её тело. Он может познакомить её с самыми неприглядными проявлениями жизни так, что они её опечалят, но не испугают. Он знает, как любить женщин, он знает, как заботиться о них.

Даже если это рыжее очарование не сможет полюбить его, у него могут быть месяцы, а то и годы счастья.

Нет, не годы.

Века.

Иерхарид осознал это с такой уверенностью, что прежние сомнения вызвали презрительное недоумение. Ему нужно очаровать и влюбить в себя волнующе наивную девушку, которая и так уже доверчиво тянется к нему. У него не было недостатка в женщинах, и он никогда не сомневался в себе. Он знал, что может вызывать любовь в женских сердцах.

Так почему бы ему не стать счастливым во второй раз?

– Конечно, – с мягкой вкрадчивостью протянул он и развёл руки в стороны. – Подойди ко мне.

Лийриша распахнула глаза и вздрогнула.

Хайнес сидел, немного подавшись вперёд, и словно приглашал её в объятия. Веки наполовину прикрывали светящиеся глаза, и девушке вдруг стало страшно.

Но Лийриша решительно передёрнула плечами и поступила так, как обычно поступала при испуге: бросилась в бой! Ухватившись за раму, она бодро спрыгнула на пол, но не успела разжать пальцы, как кто-то вцепился в её воротник сзади и вздёрнул обратно на окно. Она только и успела сдавленно вскрикнуть, а затем её обхватили вокруг талии и вновь подняли.

– Бесстыжая! – Узээриш с негодованием уставился на зажатую подмышкой девушку. – О каких мучениях вы тут речи ведёте?

– Пусти меня! – взбрыкнулась Лийриша, но хватка у хайрена была воистину железной.

– Мечтай! – рыкнул наследник. – Я строгий брат и лично прослежу, чтобы замуж ты вышла не целованной девственницей!

– Ты мне не брат! А ну пусти-и-и-и-и…

– Риш, отпусти её, – неожиданно холодно потребовал отец.

Узээриш удивлённо посмотрел на него и замер.

Отец смотрел на него не как на сына, а как мужчина на мужчину. Как на соперника.

– Не вмешивайся, – жёстко, не оставляя места оговоркам, потребовал Иерхарид. – Уже ничего не изменить.

Риш продолжал оторопело смотреть на отца, и тот приказал:

– Отпусти её.

– Отец…

– Не зли меня.

Рука разжалась сама, и Лийриша едва не скатилась с подоконника кубарем. Чудом приземлившись на ноги, она с негодованием уставилась на наследника, и тот ответил ей взглядом, полным досады.

– Ну, ты сама нарвалась, – загадочно выдохнул наследник и, развернувшись, выпрыгнул наружу.

Лийриша подскочила к окну и выглянула, но хайрена уже нигде не было.

– Риша, – тихо, но настойчиво позвал хайнес, и девушка, обернувшись, обнаружила, что объятия всё ещё ждут её.

И стремительно, словно влекомая ветром, прошелестела платьем прямо в руки господина Иерхарида. Предвкушение теснило грудь. Ох, сейчас она помучается…

Сильная мужская рука надавила на поясницу, вынуждая её немного согнуть колени, хайнес склонил голову набок, подался вперёд, и жаркие губы огнём прижались к её губам. От неожиданности Лийриша вздрогнула, но вторая рука уже легла на её затылок, не позволяя отстраниться. И колени подломились от предательски подкатившей слабости. Жар, и без того донимавший её, костром вспыхнул в груди, и обжигающие угли ухнули вниз живота. Губы шевельнулись, приминая её собственные, болезненно зудевшие, и голову накрыл сладкий дурман.

Иерхарид одним мягким рывком притянул обмякшее тело к себе на грудь и с мучительной для него самого медлительностью заставил губы Лийриши раскрыться. Отстранился на кратчайшее мгновение и вновь приник, с наслаждением изучая шершавые и в тоже время такие нежные уста. Девушка прерывисто вздохнула, впиваясь тонкими пальцами в его плечи, и неловко поцеловала в ответ. Её неумелая решительность взволновала Иерхарида ещё сильнее, и он мягко прикусил её нижнюю губу.

Лийриша потрясённо выдохнула, чувствуя, что угли внизу живота наливаются тяжестью. В теле уже вовсю бушевал знакомый страх, и она ощущала себя совершенно беспомощной. Хайнес был везде, она тонула в его руках, сама гладила крепкую шею и плечи, с удивлением прислушивалась к новому ощущению – тесному соприкосновению с мужской грудью и животом. Ей казалось, что между телами разливается жидкий огонь, каплями стекающий вниз.

Горячий язык легко и так нежно коснулся её губ, что захотелось расплакаться от благодарности за ласку. Но в следующий миг язык скользнул в её рот, и Лийриша испуганно упёрлась в плечи хайнеса. Она ощутила, как кончик прошёлся по ставшему очень чувствительным нёбу, и задохнулась.

– Ш-ш-ш… – Иерхарид отстранился и погладил дрожащую девушку пальцем по горящей щеке. – Совсем нестрашно, поверь.

Он неторопливо, давая Лийрише время отстраниться, опять приблизился к её лицу и прижался к губам. Язык вновь проник к ней в рот, но в этот раз очень неспешно, позволяя привыкнуть и почувствовать все оттенки пугающей ласки. Девушка невольно сомкнула губы, захватывая хайнеса в плен, и тот от неожиданности вздрогнул, а затем тихо, но так сладко выдохнул, что страх тут же отступил, и Лийриша сама робко погладила «пленника» языком. Тот сплелся с ней с таким пылом, что ослабевшие руки упали, и девушка попыталась упереться ими в бёдра хайнеса.

Теперь уже ослабели руки Иерхарида. Оторвавшись от губ Лийриши, он мягко позволил ей опуститься на пол меж своих колен и поцеловал её чело. А затем посмотрел на девушку светящимися глазами и тихо, очень вкрадчиво произнёс:

– Мучение первое. Но ты же хотела два мучения, да?

Обняв ладонями горячее лицо девушки, Иер предвкушающе улыбнулся и вновь начал склоняться.

А Лийриша вдруг с ошеломляющей ясностью поняла, что чувство, поселившееся внизу живота и которое она приняла за страх, не страх вовсе, а что-то совершенно другое, ей неизвестное. И, испугавшись этой неизвестности, отшатнулась.

Из окна она вывалилась спиной вперёд прямо на уже изрядно помятые кусты шиповника. Даже не зашипев, девушка, молча, на четвереньках выползла на дорожку и, поднявшись, припустила вглубь парка.

– В хвостах не запутайся! – донёсся в спину глумливый окрик наследника, но Лийриша даже не подумала оборачиваться.

Иерхарид не стал преследовать девушку и только с досадой смотрел ей вслед. Напугал всё-таки, увлёкся. Ладно, пусть успокоится, а завтра он извинится.

И продолжит её чаровать.

– Перепугал ребёнка, – с наигранным осуждением протянул Риш и нарвался на недовольный взгляд отца. – Эй, я не подсматривал! У неё всё на лице написано.

Девчонка оказалась смелее, чем Иерхарид думал. За пару часов до рассвета он проснулся, почувствовав, что в спальню проник кто-то чужой. И увидел крадущуюся от окна лисичку. У зверя от страха хвост дрожал, но он всё равно упрямо тащился к постели хайнеса, пугливо оглядываясь на окно. Иер тоже туда посмотрел, силясь разглядеть охрану, пропустившую в его покои постороннего оборотня. Хотя в свою спальню он Лийришу пускать не запрещал…

Последнюю сажень лиса преодолела одним стремительным рывком и завинтилась под одеяло, где и сжалась дрожащим комком. Иер замер.

Через четверть часа его неподвижность была вознаграждена и осторожный зверь подполз ближе, почти уткнувшись носом в его руку. Иерхарид подождал, когда лисичка малость привыкнет, и словно невзначай мазнул пальцем по её носу. Она тут же отшатнулась, но через минуту вернулась назад, жарко обнюхивая его пальцы и пугливо тыкаясь влажным носом в его ладонь. Иер уже смелее погладил её, лиса отпрянула, но почти сразу потянулась за лаской.

Доверием зверь проникся с решимостью, достойной его двуногой половины. Убедившись, что в «безопасном месте» все также хорошо и спокойно, несмотря на изменившийся внешний вид, лисичка торопливо забралась оборотню под мышку и, вытянувшись вдоль его тела, расслаблено сгрузила хвост на его живот.

Дурашливо улыбаясь, Иер отвернулся, с трудом сдерживая радостный смех.