Наагатинские и Салейские хроники

Обманщик. Глава 8. Неладное в монастыре

Вылетел Иер только следующей ночью. Ледяной дождь стих к утру, рассвет они с Ришей проспали, а при свете дня лететь было опасно. Светильничек скрывал птицу от посторонних глаз, но в момент перелёта через стену, при переходе защитного барьера, артефакт переставал действовать. Какая-то секунда, но Иера могли заметить. Так рисковать он не мог, тем более что оборотней – снежных сов не так много и монахи быстро догадаются, к кому летала птица.

Лийриша была откровенно счастлива, и её радость льстила и умиротворяла Иерхарида. Женщина устала сидеть в одиночестве, с монахами ей говорить не хотелось, с другими обитателями монастыря толком не побеседуешь… Птица тоже разговорчивостью не отличалась, но оборотень смотрел на неё такими живыми глазами и так смешно семенил за ней по комнате, что хватало и его присутствия. Несколько раз женщина уходила за дровами, три раза убегала за едой и под полой притаскивала гостю что-нибудь поесть. Пока её не было, Иер сидел в углу с открытым светильничком и терпеливо ждал. Возвращаясь, лисичка, хихикая, искала его на ощупь и торопливо рассказывала, что и кого видела.

Иер улетал без желания, но с лёгким сердцем. А в мыслях царила такая эйфория, что он забыл залететь в рощицу и забрать свои вещи. Так и улетел без них.

На путь он потратил всего половину суток и к полудню прилетел домой, во дворец. Пока он летел, светильник закрылся и крышечка примёрзла, поэтому часовые на башне сразу же его заприметили, поднялась суета, и сов поспешил нырнуть в галерею жилого крыла. Где его тут же перехватил запыхавшийся Винеш.

– Так и знал, что здесь сядешь! – друг обличительно ткнул в оперение пальцем. – Живо в покои!

И погнал прямо в птичьем облике по коридору.

– Исчез на двое суток! Никому ни слова не сказал! – рычал лекарь. – Узээриш с ума сходит от беспокойства, а я вздрагиваю, когда слышу, что нашли труп очередного замёрзшего недоумка, зачем-то полетевшего в такую непогоду. Детки хнычут, боятся, что злой колдун украл тебя вместе с Ришей. А Ёрделу влетело за вас обоих! Он-то ладно, на голову ушибленный и лечится. А у тебя-то из всего тела именно голова целой и осталась! У-у-у-у… – мужчина едва удержал ногу, чтобы не поддать под пушистый зад. – Потерпеть не мог? Знал бы, руку твою в схрон спрятал!

Не успели они миновать порог спальни, как дверь в гостиную с грохотом распахнулась и внутрь влетел взбешённый Узээриш. Судя по официально-нарядному виду, сорвался он с какого-то совещания.

– Где этот артефакт? Я его разобью!

Сов поспешил подгрести светильничек под себя и оседлать его как яйцо. Разъярённый Риш упал на пол и запустил руку меж птичьих лап, но отец сноровисто клюнул его сперва в ладонь, а потом и в лоб. И отмахнулся железным крылом. Пока сын, шипя, тёр голову, Иер лапой запихнул артефакт под кровать и начал оборачиваться.

– Явился, красавец! – ядовито, но уже без прежнего жара процедил Винеш, глядя на кутающегося в одеяло смущённого друга.

– Ты с ума сошёл? – напустился на отца Риш. – Ты мог хотя бы взять кого-нибудь с собой?! Тебя могла подстрелить охрана монастыря, ты мог заблудиться, замёрзнуть, упасть вниз от усталости!

– Заблудиться – это к Ёрделу, – справедливости ради поправил Винеш.

– Ты только недавно научился ровно летать, а тебе уже не сидится на заднице ровно! – рычал Риш.

– Зато теперь понятно, в кого ты такой, – попытался отшутиться Иерхарид.

Узээриш рыкнул так, словно был не птицей, а волком.

– Ты смотри-смотри, – лекарь с охами и ахами склонился над бывшим хайнесом, – перышко помял. И вот здесь!

Вместо того чтобы осмотреть тело друга и убедиться в его полном физическом здравии – в здравие душевное Винеша теперь совсем не верил, – лекарь склонился над железной рукой и начал придирчиво её рассматривать.

– Взял бы с собой хотя бы Врея, – мрачный Узээриш плюхнулся на постель.

– Он летать не может, – виновато улыбнулся Иер, но честно попытался представить, как Врей, размахивая всеми четырьмя лапами и помогая куцым хвостом, летит за ним. Завершилась фантазия звучным хрустом, с которым подломился балкончик Риши под весом приземлившегося медведя.

В голове довольного Иера витало легкомыслие, и ему хотелось смеяться.

– Тебя видели? – Риш строго посмотрел на отца.

Тот ответил виноватым взглядом, и сын застонал.

– Мы же договорились, – сквозь зубы процедил Узээриш. – Сперва выясняем всё, что можем, про лечение типишцев и чем может грозить Рише отъезд из монастыря. И до этого времени никаких лишних движений, ничего, что могло бы их спровоцировать. Ты понимаешь, что сейчас они могут сделать с ней что угодно и развести руками. «Простите, но не хватило умения спасти вашу жену», – тоненько передразнил Риш неизвестного монаха.

– Иер, ну правда же, – вторил хайнесу Винеш. – Тёмные знают, что они с ней сделали. Может, они ей в голову печать вживили, которая убьёт её при выходе из монастыря или если воспоминания проснутся. Надо же со всем сперва разобраться. А ты на рожон лезешь… точнее, уже залез! Кто тебя видел?

– Риша, – едва слышно выдохнул Иерхарид.

Узээриш и Винеш с удивлением уставились на него. Они, конечно, понимали, что обеспокоенный муж захочет увидеть жену, но не думали, что Иер рискнёт предстать перед обожаемой лисичкой в столь потасканном виде. Он же сильный могучий сов, готовый надавать крыльями по мордам всем обидчикам Риши!

– Случайно вышло, – бывший хайнес поёрзал. – Я нашёл балкон её комнаты, но не заметил, что при посадке светильник закрылся. Она меня увидела и поленом огрела.

Узээриш фыркнул от смеха.

– Так тебе и надо.

– Ах вот от чего пёрышки помялись, – Винеш недобро зыркнул на друга.

– Я соврал, что искал другое окно. Что у меня в монастыре друг, которого я очень хочу видеть. Она вроде бы мне поверила. Горячим отваром угостила, – по губам Иера расползлась дурашливая улыбка, – конфетами…

– А наутро всем разболтала, что к ней залетал горячий сов! – закатил глаза к потолку Риш.

– Она обещала молчать и вообще очень мне сочувствовала.

– Будем надеяться, что она действительно промолчит, – угрюмо отозвался Винеш. – Больше нам всё равно ничего не остаётся.

– Ну, Риша в прошлом была не очень болтлива, – заметил Узээриш. – О своей беременности она мне не говорила пять месяцев, пока я сам не заметил, что она потолстела. И чего молчала только? Не сглазил бы я её!

Риш припомнил свои первые впечатления, когда осознал, что станет братом. Сперва сильно заревновал, сообразив, что отец будет уделять ему ещё меньше внимания, а потом понял, что всё-таки внимание одного маленького существа, слабого, беззащитного и глупого, ему гарантировано. Узээриш ничуть не сомневался, что братик или сестричка будет обожать его.

И ведь не ошибся же! А Лийриша ещё заявляла, что он слишком самоуверенный, ха!

– Возможно, так даже лучше, – поразмыслив, решил Риш. Глаза его вспыхнули, а выражение лица стало чуточку хищным. – Даже, может быть, мы исключим разговор твоего ученика с Лийришей…

– М-м-м? – Винеш озадаченно посмотрел на него, а затем, видимо, тоже додумавшись до чего-то, приподнял брови.

– Исключим риск, что его заподозрят и вышвырнут, – глаза хайнеса забегали, мысленно он уже перекраивал существующий план. – Пусть сосредоточится на выяснении тайны монастыря. Его уже начали допускать во внутренний двор, быстро продвигается.

– Этот прохвост умеет втираться в доверие, – с гордостью отозвался Винеш. – Пока тебя не было, – лекарь перевёл взгляд на заинтересованно приподнявшегося Иерхарида, – пришла весточка от ученичка моего бывшего, который Зразый.

Иер воодушевился. Этот Зразый, которого Винеш с теплом в голосе называл обалдуем и недоучкой, смог поступить в младшие ученики в монастырь Типиша. И именно он должен был втереться в доверие братьев и выяснить про их учение всё, что можно. Младших учеников допускали на внутренние дворы монастыря не сразу и учить тоже начинали не сразу.

– Толковый малый, – одобрительно проворчал Винеш. – Добыл кое-что действительно важное.

– Ага, – согласился с ним Узээриш. – Например, теперь мы знаем, что настоятель и старшие братья что-то скрывают от остальных своих товарищей.

– Внутри монастыря очень строгая иерархия. Лечением занимаются только старшие братья, остальные ухаживают за больными и хозяйничают на территории. Младшие же братья ни до чего, кроме хозяйства, не допускаются. И опять же, о том, кем являлись больные в прошлом, знают только старшие братья! Они же забирают больных в монастырь, привозят их и лечат. Остальные ничего не знают. И не особо стремятся знать. Младших подбирают из нелюбопытных, из тех, кто ради хорошей жизни будет держать глаза и уши закрытыми.

– Больных обычно доставляют ночью и уносят в часовню, возведённую в честь Типиша, – подхватил рассказ Узээриш. – А там – вот эта информация на вес золота! – переносят в подвал, куда доступ строго запрещён всем, кроме настоятеля и старших братьев. И последним нужно разрешение настоятеля.

– Скорее всего, секрет последователей Типиша скрыт под часовней, – Винеш широко улыбнулся.

– Осталось только туда проникнуть.

– Я верю в Зразыя. Этот поганец раз десять пролезал в мою лабораторию, которую я опечатывал от него различными способами. Последний раз я её просто перенёс втайне от всех в другое место и всё равно наутро обнаружил его там, – лекарь рассмеялся.

– Врей тоже не сидит сложа руки. Я вообще удивляюсь, как ты успевал читать всё, что он находил, – Риш поморщился.

– Привык, – скромно улыбнулся Иер, замяв, что иначе Врей бы ему спать не дал.

– Теперь будем надеяться, что Риша действительно промолчит, – Узээриш красноречиво посмотрел на отца. – И надеяться, что ты больше ничего подобного не учудишь.

Иерхарид виновато улыбнулся.

Узээриш и Винеш попесочили его ещё с полчасика, потом Иер притворился страшно уставшим, и они, ворча, наконец ушли. А бывший хайнес быстренько оделся и, открыв светильник – чтобы его никто не остановил, – направился в подземелья, в лабораторию Ёрдела.

К удивлению Иера, тёмный оказался там и даже открыл дверь.

– Ёрдел, мальчик мой, – оборотень виновато улыбнулся, – прости меня. Надеюсь, тебе не сильно досталось?

Ёрдел не очень понял, что ему должно было достаться, и отрицательно мотнул головой.

– Ох, хорошо, а то я переживал. Я тут хотел у тебя кое-что спросить, – Иерхариду было неловко от собственной наглости. – Скажи, а у тебя случайно нет второго такого же светильника? – бывший хайнеса поднял вверх артефакт.

Тёмный проникновенно посмотрел на оборотня и бесстрастно ответил:

– Теперь есть.

И спокойно закрыл дверь перед носом мужчины.

– Есть? – Иер не поверил своим ушам и радостно воззрился на запертую дверь. – Ты отдаёшь этот светильник мне? Мальчик мой, огромное тебе спасибо! Ты меня так выручил!

И совершенно довольный оборотень радостно заспешил прочь.

Нужно собрать гостинец. Не лететь же с пустыми лапами!

Ишенька с мрачным видом сидела на скамье и хрупала морковью. В саженях десяти от неё на грязном снегу валялась сестра На̀ра, женщина уже очень взрослая, с серебристыми нитями в чёрных волосах и с морщинами на лице. Рядом с ней в одной хламиде кружил дородный и лысый брат О̀кся, плащ он набросил на голосящую женщину и теперь пытался её успокоить.

– Это Тёмный дух живёт во мне, – причитала сестра Нара, придерживая плащ и раскачиваясь из стороны в сторону.

Иша презрительно фыркнула и вгрызлась в морковь.

– Ну что ты, сестра, – успокоительно басил брат Окся, – то душа твоя вторая, половина от сути.

– Не моё, – всхлипнула женщина, – не моё…

И она живёт в монастыре третий год? Иша с неодобрением и в то же время с жалостью посмотрела на сестру Нару. Та устраивала истерики каждый раз, когда её зверь – тощая облезающая волчица – вылезал наружу. Сам зверь вёл себя тихо. С тоскливым видом нюхал воздух и бродил по парку, будто выискивая кого-то. А госпожа Нара приходила в ужас и была уверена, что у неё внутри живёт злой дух, который пьёт её жизнь. И не бросается на других лишь потому, что защитные заклинания монастыря сдерживают его злобную натуру. Мало того, она верила, что все в монастыре одержимы духами и держат их здесь, чтобы обезопасить мир.

Глупости, конечно, Иша в эти россказни не верила. Сама она первые две недели после того, как начала осознавать окружающий мир, даже не понимала, что внутри неё есть кто-то ещё. Она отмечала мысли-образы, появляющиеся в голове невесть с чего, но так у неё голова и ранена была. Да и откуда ей было знать, как голова работать должна? Принимала как должное. И что странного можно увидеть в желании обнюхать корявую березу, если ты не помнишь, что это странно?

В лису она первый раз перекинулась как раз на третью неделю. Спонтанный оборот, ошеломляющий и одуряющий. Иша тогда очень перепугалась, но настоятель ей объяснил, что ничего страшного не произошло. Так и должно быть. И он, и она родились с двумя ликами, в этом нет ничего ужасного, в мире бесчисленное множество таких, как они. Брат Мастюня даже перекинулся перед ней в медведя, показывая, что она не одна такая. И Иша успокоилась. В самом деле, чего переживать, есть так и должно быть?

Погодка выдалась ныне отменная, в воздухе витал знакомый-незнакомый запах влажной земли, с веток и крыш капало, громко и протяжно каркали вороны. Иша чувствовала, что что-то меняется. Больше душой чувствовала. В сердце поселилось ожидание чего-то волнующего, тёплого, сводящего с ума. Братья говорили, что скоро прилетят первые птички – предвестники весны. Для Ишы такой птичкой стал загадочный Харид, прибывший из неведомого мира за стеной. Он очень понравился Ишеньке. Так ей ещё никто не нравился. Вообще никто! И она очень хотела ему помочь.

С самого утра Иша ходила по братьям и сёстрам и заводила с ними разговоры, пытаясь понять, кого из них ищет Харид. Но все они были вялыми, беседовали неохотно, о прошлом, которое так и не вспомнили, и вовсе говорить отказывались. Ише они казались блеклыми тенями, слоняющимися по территории монастыря. Вот уж точно духи! Сложно было представить, что кого-то из них ищет Харид.

Ишенька попробовала аккуратненько вызнать, от кого ещё отказались близкие. Харид же не отказывался от… своего друга. Значит, надо искать среди тех, кто оказался здесь просто на лечении-попечении.

Но таких не нашлось. Все, с кем лисичка успела поговорить, с безразличием отвечали, что от них отказались или не осталось никого, кто бы смог взять заботу о них. Иша опросила ещё не всех, но всё же странно… Закрадывались сомнения, которые заставляли лисичку ёрзать и беспокоиться. А может… может, врёт брат Мастюня? Вдруг там, за стеной, её тоже ждут? Как Харид своего друга. Только зачем брату врать, ради чего?

В своих мыслях Иша совсем распереживалась и так расстроилась, что голова заболела. Страшно было представить, что братья врут, ведь, кроме их слов, она ничего не знала о мире. А если они врут, то значит, она вообще ничего не знает.

– Внутри меня Тёмный дух… дух… – продолжала выть на одной ноте и раскачиваться сестра Нара.

Иша сердито на неё посмотрела. Эта ещё душу травит!

– Тпр-р-р-ру-у-у-у-у! – седобородый брат Цыбай натянул вожжи и устало сгорбился на передке телеги.

Молоденький крепкий брат Зразый тут же соскочил с брёвен и начал торопливо развязывать стягивающие дерево верёвки, одновременно с этим истово стуча ногой в дверь дровяного сарайчика.

– Эй, братья! – заголосил он. – Тепло приехало, разбирай, пока не отсырело!

– Что ж вы так быстро… – из сарая с самым недовольным видом вышли двое парней.

Седобородый прикрикнул на них:

– Вам бы только портки студить, сидя на поленьях! Брат Зразый и так заместо вас уже третий раз в лес мотается, самую тяжёлую работу делает, а вы, свиньи неблагодарные, ещё и ворчать смеете. Настоятелю как пожалуюсь на вас, так на всю весну и лето на поле отрядит.

Парни испуганно подобрались и поспешили подступить к телеге.

– А ты стой, – цыкнул на Цыбай на Зразыя. – Не умаялся ишо в лесу? Пусть они теперя попотеют.

– Так я ещё полон сил, – ослепительно улыбнулся молодой оборотень, но послушно прислонился к борту телеги.

– С парнями бы поболтал.

– Да мы и вечером уболтаемся. А днём и разговор не тот, – парень подмигнул, намекая, подо что будет идти разговор.

Цыбай беззлобно хмыкнул и вытащил из складок длинной хламиды почерневшую трубку. Молодой брат Зразый ему нравился. Бойкий парень с хорошо подвешенным языком. В лесу и не заметишь, как управишься, так ловко уши забалтывает. Прыткий, рукастый, смекалистый. Чуял Цыбай, что уготован младому путь не чета его собственному. Такой и в старшие, гляди, выбьется. И чуял, видать, не только он. Послушники-то обычно долго за монастырской стеной отираются. Вон, этим пыхтящим оболтусам два года понадобилось, чтобы их к дровяному сараю допустили. А удальцу Зразыю и полугода ждать не пришлось. И допускают не только до сарая, порой позволяют носить дрова в комнаты болезным братьям и сёстрам. Сперва в сопровождении другого брата ходил, а сейчас и одного отправить нестрашно. К воровству парень был чужд, даже на оброненный кисет табаку не посмотрит. С бабами перемигивался, улыбался, шутил, но расстояние держал, руки в сторону женского тела даже невольно не тянул. И взгляд хоть и хитрющий, но ничего сального. А то иной как взглянет, что огреть поленом по башке хочется!

Самое главное, и в выпивке особо не усердствует, а то некоторые дурной наклонности поддаются быстрее, чем выучке достопочтенного Типиша.

– Сходи-ка ты до часовни, дровец в поленницу снеси, – прищурился Цыбай, раскуривая горько пахнущую трубку. – Только в саму часовню ходить не смей. Поленница там побоку, под навесом, железным листом крытом.

– Дед, ты чё? – испуганно встрепенулся один из таскавших брёвна младших братьев.

– Не чёкай мне! А ты иди, иди. Ежели что, скажешь дедушка Цыбай послал с поручением.

Зразый не мешкая нырнул в сарай и вышел с огромной охапкой дров, верхнее полено того гляди на голову сверзится. И зашагал по подтаявшему, хрустко ломающемуся под ногами снегу в сторону свечой взмывающей вверх краснокаменной часовне. Цыбай проводил парня взглядом, пока тот не скрылся за густо переплетёнными кустами, и беззлобно прикрикнул на замерших помощников:

– Чего замерли? За работу.

Поленница располагалась по правую руку от часовни, если стоять лицом к парадному входу, и была похожа на неряшливо прилепленный нарост. Как ракушка на стройном остове корабля, белая понизу и затиненая зеленью поверху. Зразый сразу направился к ней, но не слишком торопливо. Часовенка его очень интересовала, как и почти всех братьев в монастыре. Особенно младших и послушников, которых до часовни допускали в последнюю очередь. Собственно, после посещения часовни послушниками и младшими братьями они быть переставали и становились просто братьями.

Зразый намётанным глазом смерил башню часовни в высоту и ширину. До того как попасть в ученики к лекарю, он ходил помощником градостроителя почти три года! Не доучился, понял, что наука не по душе, но кое-чего из обучения всё же вынес. Башню построили не меньше двух веков назад, такая форма – в виде свечки – была очень распространена у храмов по берегам рек, издали видна. Постройка крепкая, ладная, стоит, словно в землю вросшая! В ширину не более трёх саженей, в высоту всего пять, не считая шпиля. Из-за узости строения места внутри было не так много, поэтому подвалы обычно строили обширные. И что-то подсказывало Зразыю, что ему нужно именно в подвал. Всё же в самой часовне бывают не только старшие братья, на службах в честь Типиша собирались почти все.

Перехватив дрова поудобнее, парень зашагал чуть бодрее. Сложность задания вызывала у него здоровый азарт и глубочайший интерес. Так и хотелось всунуть в дела типишцев нос поглубже, но те отличались завидной осторожностью, которая только подстёгивала любопытство. Обычные братья и тем более младшие ничего особенного не знали, не зря всё Зразый устраивал весёлые вечера, приправленные выпивкой и байками. Откровенные россказни и капелька крепкого побуждали к такому же откровению. Обычные братья украдкой признавали, что только старшие знают истинные секреты врачевания благословенного Типиша, а они же здесь только сиделки да помощники по хозяйству. Что их, впрочем, устраивало. Жизнь при монастыре была сытной.

Старшие братья до пространных бесед не снисходили. Порой перешёптывались между собой, но всегда бдительно прикрывали губы рукавами и умолкали, стоило кому-то подойти слишком близко. Часовню изнутри охранял привратник. Всего один, но любопытным проникнуть внутрь не удавалось. Мрачный могучий старикан и старших не всегда пускал, если на то дозволения настоятеля не было. Двери часовни почти всегда были заперты. Если хочешь помолиться, то в самом монастыре есть просторный и светлый молельный зал и статуи богов. Молись кому хочешь, а покой Типиша можно тревожить лишь по особым случаям.

Ходили слухи, что именно на земле их монастыря покоились останки величайшего из лекарей. Могилу, впрочем, показать не могли, но почему-то все считали, что она внутри часовни. Говорили, что дух Типиша иногда снисходит до урны со своим прахом и освящает присутствием маленькую часовню и лечебные палаты под ней. Вот на палаты бы Зразый взглянул с большим удовольствием. Всё же как любопытно, чем типишцы лечат, что у них за методы такие. Не прахом же основателя они раны посыпают?

Послышались шаркающие шаги, и Зразый, обернувшись, к своему изумлению увидел привратника. Раньше парень наблюдал его только издали и всегда поблизости от часовни. А сейчас тот шёл откуда-то со стороны монастыря, грузно и неуклюже переставляя ноги. Осоловелый взгляд был опущен книзу, сам старик покачивался, и Зразый не сразу понял, что тот крепко пьян. От удивления он даже замер. Привратник прошёл от него в четверти сажени, но не окликнул и даже не посмотрел.

Парень чуть ли не бегом поспешил к поленнице, кое-как сгрузил дрова и выглянул из-за угла. Привратник как раз подошёл к двери часовни и теперь перебирал в руках ключи. Те звенели, дрожали, выворачивались из толстых пальцев. Зразый лихорадочно думал, стоит ли считать это удачным шансом или лучше повременить и не лезть. Старик наконец узнал нужный ключ, впихнул его в скважину и ввалился внутрь. Парень подался вперёд, но…

– Ты что здесь делаешь?

Зразый обернулся и вперил взгляд в строго нахмурившегося настоятеля.

– Дедушка Цыбай отправил дров в поленницу донести, – парень кивнул, собственно, на поленницу.

– Донёс, – мрачно заметил брат Мастюня. – А теперь куда ноги несут?

Зразый быстро смекнул, что лучшим ответом будет правда. Всех его прежних учителей добровольное покаяние приводило в доброе расположение духа, и они прощали стервеца.

– Ну… так любопытно, – парень потупился и шкодливо стрельнул глазами на настоятеля. – Про часовню столько слухов ходит, одним глазом бы на её чудеса взглянуть.

Настоятель не то чтобы подобрел, но малость расслабился.

– Насмотришься ещё, – сухо отозвался он.

– Да и интересно, что там с братом-привратником, – Зразый понизил голос. – А то шёл, так шатался! А внутрь зашёл, и грохнуло что-то. Мож, худо стало?

Брат Мастюня разом потерял к нему интерес. В глазах мелькнула тревога, и он отмахнулся от послушника.

– Иди трудись, брат мой. Не вводи себя в искус любопытства.

Зразый, конечно, совету последовал, но не очень поспешно. А вот настоятель так торопился, что добрался до двери в считанные секунды. Распахнул створку, зашёл внутрь, и прежде, чем дверь закрылась, до слуха парня донёсся его обеспокоенный голос:

– Что ж ты творишь?

– Не могу я больше…

Звук голосов оборвался, но Зразыю хватило и этого. Э, что-то неладно в монастыре…

– Ты чего тут делаешь? – в очередной раз окликнули парня.

Тот обернулся на звонкий женский голосок и очаровательно улыбнулся рыжеголовой сестрице, смотрящей на него с мрачным неодобрением.

– Тебе разве сюда можно?

– Меня дедушка Цыбай с дровами отправил, гос… сестра Иша.

– И ты теперь без дела шатаешься? – прищурилась лисичка.

– Да я только закончил!

– Так я и поверила, – сестра Иша презрительно фыркнула. – Если хочешь, чтобы я молчала, помоги мне с дровами.

Зразый тут же расплылся в лукавой улыбке.

– Воровать будем?

Взгляд сестрицы смягчился. Ну вот этого брата она действительно могла назвать братом.

Поздним вечером, когда на улице стемнело, Ишенька тщательно заперла дверь и приставила кочергу к косяку. На случай, если брат Суза опять придёт стихи читать. Почему-то душой владело волнение. Иша переживала, радовалась, но не могла понять чему. Вроде ничего приятного не случилось, память продолжала молчать, а болезные братья и сёстры так и не порадовали её интересной беседой. Ещё и брат Мастюня заинтересовался, чего это она так разговорилась. Ругать и корить, правда, не стал, просто понимающе улыбнулся и сказал, что будет молиться богам за её прошлое.

Стекло балконной двери звякнуло, и женщина вскинулась. Ветер, наверное, подул. Вряд ли господин Харид прилетит в гости ещё раз. Но так хотелось его увидеть! Он мог рассказать о мире за монастырскими стенами, искренне улыбнуться, а не как братья – снисходительно.

Стекло звякнуло вновь, настойчивее, и Ишенька метнулась к двери. В распахнутую створку ворвался ветер, зашвырнул в спальню колкую снежную труху и ледяными зубами цапнул лисичку за голые коленки. Иша на всякий случай вышла на балкон, прошлась из конца в конец и, разочарованная, вернулась в спальню.

И обрадованно замерла.

Посреди комнаты стояла большая снежно-белая сова.

Опомнившись, женщина поспешила захлопнуть дверь и задёрнуть занавески.

– Господин Харид, – радостно зашипела Иша и бросилась обнимать птицу.

Та не воспротивилась, прижала голову к груди женщины и издала нежное «око-ко-ко-ко-о».

– Я думала, вы больше не прилетите. Что у вас там?

Иша упала на колени и помогла птице избавиться от цепочки светильника и от довольно увесистого мешка. Взмахнув крыльями – левое полыхнуло голубым, – сов улетел за кровать и там начал оборачиваться. Через пару минут мускулистая рука под сдавленное хихиканье Ишы стащила с постели покрывало, и над подушкой показалась всклоченная голова смущённого Харида.

– Простите, госпожа, – покаянно прошептал он. – Сегодня я прилетел к вам нарочно. Подумал, что стоит извиниться за то, что напугал прошлый раз.

– Да вы сами испугались больше меня, – насмешливо фыркнула Иша.

– Я принёс вам немного вкусностей, чтобы загладить свою вину и… попросить принять меня ещё раз.

Лисичка вновь фыркнула от смеха и полезла в мешок. Из горловины одуряюще пахнуло конфетами, орехами и сушёными фруктами. Пока Иша со сдавленными охами восторга перебирала содержимое подарка, господин Харид пересел на кровать и осмотрелся. И нахмурился, увидев прислонённую к косяку кочергу.

– Вам докучают?

– Что? А, это… Да чтоб далеко не ходить. А то днём брат Суза позвал гулять, так я её по дороге обронила, а он услышал. Когда дверь открыла, он уже в конце коридора был. Оби-идно-о-о…

Иер с умилением уставился на жену, пригоршнями уминающую орехи. Даже ревность затихла. Да и знал бы этот… брат, кто такая Риша на самом деле, вряд ли осмелился бы с ней даже заговорить. Но всё равно как же раздражает! Риша ничего не помнит, а этот… брат пользуется её слабостью. Если бы Ришенька помнила хотя бы часть своего прошлого, то кочерга давно бы уже торчала…

Иер оборвал свои приятные, но мстительные фантазии.

– Вы ещё не нашли друга? Я тут аккуратненько попыталась поговорить с братьями и сёстрами, может, кто-то из них что-то помнит, но они все какие-то вялые и уже ничего не хотят. Давно ваш друг здесь?

– Нет, не очень давно. Я видел его, – Харид печально улыбнулся, – но не посмел показаться на глаза. Побоялся, что он испугается и поднимет шум, а это не пойдёт на пользу ни ему, ни мне.

– Ой, как жалко, что он не знает, что вы за ним прилетели, – искренне опечалилась Иша. – Его бы взбодрила такая новость. Вот вы прилетели не за мной, но как же я рада вам!

Оборотень улыбнулся, ласково и виновато.

– Мне бы хотелось забрать и вас, – признался он. – Вам плохо здесь.

– Мне не плохо, – решительно отмахнулась Иша, запихивая в рот сушёное яблоко. – Мне тут невыносимо скучно! Вот я уверена, что за монастырскими стенами моя память восстановилась бы быстрее. Неужели там так страшно?

– Где?

– За стенами?

– Нет, там не страшно, – Иерхариду очень хотелось погладить склонённую рыжую голову, а ещё больше поднять Ришу и пересадить с холодного пола на свои тёплые колени. – Госпожа Иша, я могу остаться у вас до следующей ночи?

– Конечно! – радостно пискнула лисичка. – Хоть на два дня, я вам еду таскать буду. А вы мне расскажете про мир за стенами всё-всё!

– Всё, что захотите, госпожа.

Мрачный Узээриш сидел, забросив ноги на стол, и метал ножи в подвешенный на противоположную стену деревянный щит. Щит смотрелся несколько неуместно в кабинете хайнеса, но повелитель Салеи в последнее время много нервничал, сильно злился, и никто не был против, что он спускает раздражение в метании ножей.

Винеш, сидящий здесь же, виновато кряхтел и морщился и мысленно корил Ёрдела, снабдившего Иерхарида столь проблемным артефактом.

Врей был куда спокойнее всех присутствующих и деловито шуршал бумагами.

– Наконец-то, – удовлетворённо выдохнул он. – Глава Совета религиозного единства не столь чист на руку. Как мы и подозревали…

– Типишцы всё же подкупили его? – воспрял Винеш.

– За них не скажу, но вот орден Казу сто двадцать три года назад оказал Аррану весомую услугу, благодаря которой он смог прикупить новый особняк и наречь его родовым гнездом.

– Так орден Казу же ещё век назад поймали на человеческих жертвоприношениях, – нахмурился Узээриш.

– Именно. И одно упоминание ордена Казу в связке с Арраном порушит и его репутацию, и репутацию Совета, – Врей ласково погладил лист. Наверное, ни одна женщина не удостаивалась от него такой нежности. – И если мы сейчас начнём расследование против ордена Типиша, Совет не заступится. Своих проблем будет хватать. Мы готовы к большой войне.

– Не готовы, – нахмурился Винеш. – Лийриша пока в монастыре, и мы ещё не знаем, что с ней сделали. Зразый в последнем донесении передал, что творится что-то неладное.

– Это и так было понятно, – Риш метнул нож, и тот вошёл в щит по самую рукоять.

– Да нет, ты не понял. Неладное для самих типишцев. Часовня у них там какая-то за лазарет идёт, помнишь, я говорил. Так Зразыю удалось ближе подобраться, и он услышал, как её сторож рыдает, что он больше так не может. Настоятель переживает и, кажется, ищет нового сторожа.

– Зразый? – вмиг подобрался Узээриш.

– Да кто недавнего послушника до охраны допустит? – поморщился Врей.

– Я бы ни одного своего ученика до охраны не допустил, – проворчал Винеш. – Все запасы растащат, проходимцы. Надо в часовню пробраться, пока сторожа не сменили. Зразый пишет, что тот выпивать начал, на общую кухню ради этого захаживает. Можно кой-чего ему подлить… – лекарь опасливо посмотрел на хайнеса.

– Опять что-то запрещённое? Ну пиши, я подмахну разрешение в угодных государству целях.

– Прекрасно, – Винеш тут же вытащил из-за пазухи заготовленный заранее документ. – Вот тут подпись на разрешение использования склянки Незабудки на четверть литра…

Лицо Риша стремительно потемнело, ноздри яростно раздулись, но бумагу он подписал. Винеш поспешил её забрать и только после этого признался:

– Я уже её отправил.

– Эй, я вам здесь вместо картинки, что ли?! – возмутился хайнес.

– Дело не терпело промедлений, и я смел надеяться, что ты не откажешь.

– Да тут все уповают на моё милосердие и долготерпение! – вспылил Риш. – Вот отец…

Не успел он высказать праведный гнев на очередную отлучку отца, о которой тот предупредил только Иию и Зиша («Папочка ненадолго улетит. Будет искать злого колдуна, укравшего маму»), а мелкие поганцы старшему брату ничего не сказали («Папа просил не говорить»), как дверь отворилась и внутрь заглянул собственно отец.

– Так и знал, что вы здесь.

– Где ты шлялся?! – вскинулся Риш.

Папа так виновато посмотрел на него, что Узээриш застонал и попытался нащупать ещё один нож, но, увы, все они уже торчали в щите.

– Прости, Риш, я просто хотел быть полезным…

– Дохлым ты хочешь быть! – рявкнул Винеш.

Врей подозрительно принюхался.

– Чем это… пованивает?

– Винеш, ты мне очень нужен, – Иерхарид поднял мешок, в котором что-то звякнуло. – Я раздобыл еду, которой кормят больных в монастыре, надо проверить, не подливают ли туда чего. Только она… немного испортилась.

Последнее учуял даже Риш.

– Идите все отсюда, – зашипел сын. – В отличие от вас, у меня дел выше крыши и все – государственной важности. А ты! – он обличающе ткнул пальцем в отца. – Если опять соберёшь лететь миловаться с Ришей, предупреди сперва меня! Если я ещё раз услышу, что ты полетел бить морду какому-то злому магу, твоя рука окажется в дворцовом рве!

Врей кашлянул. Винеш тактично шмыгнул носом. Иерхарид обвёл их озадаченным взглядом.

– Ну пошли, посмотрим, что у тебя стухло, – лекарь поторопился подняться и выпихнуть друга в коридор.

– Мне тоже интересно, – заторопился за ними Врей.

– Что произошло? – спросил Иер, когда дверь закрылась.

– Ой, что было… – закатил глаза Винеш. – Ты через Зиша-то следующий раз послания не передавай, а то он от себя такого наплетёт! А Риш мальчик взрослый, в сказки не верит. И услышав, что разозлённый отец полетел бить морду поганому магу, он сорвался в школу магии. В три часа ночи! И поднял такой переполох, что прибежали сумеречницы. И хвост его остался на стене женского общежития! Весь, до последнего пёрышка!