Наагатинские и Салейские хроники

Цена тайны. Глава 2. Встреча со страхом

Гулять по внутреннему саду было слишком скучно. Окружённый высокими дворовыми стенами он больше походил на изысканный вольер, утопающий в зелени и благоухании цветов, привезённых со всей Давридании. И особенно тоскливо было от осознания, что сейчас на территории дворца, за пределами вынужденного уединения, расхаживали многочисленные необычные гости, на которых ей никто не позволит посмотреть.

Тяжело вздохнув, Лаодония замерла напротив высоких ажурных ворот, впаянных в стену. По бокам дорожки, что вела к ним, пыжились пышные кусты алых, белых и жёлтых роз, росших в таком тесном переплетении, что нельзя было разобрать, на каком кусту росли белые, а на каком жёлтые или красные цветы. Каменную стену сплошь увивал халѐзский вьюн, привезённый из жарких пустынных владений вампиров. В родной местности вьюн представлял собой чахлое растение, состоящие из тонких гибких стеблей, редких листиков и увесистых зелёных плодов в виде сливы. Здесь же, в более благоприятном климате, он выпустил листья так густо, что даже вампир не признал бы в нём растение из родных краёв. Ещё и цвёл яркими пурпурно-бархатистыми цветами, очень похожими на лилии с ладонь размером. Тонкий, очень терпкий – как дорогие духи – аромат расплывался по всему саду, проникая в каждый его уголок.

Лаодонии сперва очень нравился этот запах, но сейчас он стал символом затворничества.

– Госпожа, – няня Мьерѝда сердобольно посмотрела на неё и жалостливо погладила по руке, – давайте уйдём к фонтану. Сил нет смотреть, как вы тоскуете.

Грустно посмотрев на старенькую и такую родную женщину, принцесса всё же осталась на месте. Ворота хоть и закрывали от неё путь на свободу, так же с необычайной силой притягивали взгляд. Чугунное узорочье складывалось в растительный орнамент, и Лаодония видела в нём что-то восхитительно-волшебное, отчего душа наполнялась трепетом и ожиданием чего-то загадочного и волнующего.

Ну и сквозь узорочье можно было посмотреть на недоступный сейчас мир императорского дворца.

Лаодония сама не понимала, чего ждала, когда упросила Аркшаша позволить ей остаться во дворце. Знала же, что братья не разрешат ей общаться с гостями. Не злилась на них, понимая причины скрытности. Но в душе почему-то надеялась, что из этой затеи что-то выйдет.

Только вот что?

Благоразумие и нежелание доставлять братьям проблемы заставляли её оставаться в уединённом мире внутреннего сада. А кипящая в крови юность требовала впечатлений и ярких эмоций.

– Теперь я знаю, что чувствовали принцессы из древних сказаний, которых запирали в замке под охраной дракона, – Лаодония недовольно ткнула нежным пальчиком в жёлто-зелёную розу, сгоняя пчелу. Та тяжело и недовольно загудела и перелетела дальше.

– Милая моя, – нянечка перешла с официального обращения на более нежное и приятственное, – не грех ли жаловаться?

– Грех, – понуро согласилась принцесса, – но я хочу пожаловаться.

– На что же, солнышко? – старушка ласково приобняла её за тонкие плечи. – Тут так красиво, зелено и безопасно. Тебя все любят, о тебе заботятся и никто не смеет тебя обижать.

– Я даже не знаю, каково это, когда обижают.

– А хочешь, чтобы обидели? – возмутилась Мьерида.

Лаодония отрицательно мотнула головой, а затем качнула подбородком на ворота.

– Просто ты сидишь в уютном драконьем гнезде и понимаешь, что там есть жизнь, в которой тебя нет. У тебя ничего не меняется, всё стабильно и хорошо. А там… – принцесса возбуждённо задохнулась. – Там жизнь! Она кипит, меняется, рушится и строится, а я… я… – Лаодония замешкалась, подбирая сравнение, – …как в оранжерее.

И всегда была как в оранжерее.

Нежный цветок, трепетно оберегаемый всей семьёй.

Мама вышла замуж и родила её в довольно зрелом для человеческой женщины возрасте. Прожив всю жизнь среди лицемерия, лести и нашёптываемых за спиной оскорблений, больше всего она хотела наконец отдохнуть от лжи и каждодневной борьбы за власть и сохранение трона для своего сына. Дочь она растила, страстно оберегая от всего, из-за чего сама настрадалась. Лаодония не знала обид, все были очень вежливы с ней и ласковы.

Нет, от неё не скрывали существование страданий. Но не позволяли ей самой их почувствовать. Лаодония смотрела вокруг, на слуг и домочадцев, и изучала негативные эмоции, всматриваясь в их лица и вслушиваясь в их слова. Обожающая книги девушка глубоко чувствовала описанные на бумаге переживания. Может быть, чувствовала неправильно, но она старалась понять то, что было ей недоступно.

И да, желала ощутить.

Лаодония понимала, что странно мечтать о горе, обидах и слезах отчаяния. Близкие и книги говорили, что это ужасные чувства и никто не хотел испытывать их повторно. Но как стать частью настоящего мира, не ощутив их? Ей казалось, что первая же обида станет камнем, которая пробьёт стеклянную стену её оранжереи, и настоящий мир захватит уютное «драконье гнездо» и превратит его из книжной картинки в часть себя.

В кустах кто-то подозрительно зашуршал, и Лаодония, вздрогнув, испуганно прижалась к нянечке, которая, наоборот, воинственно встрепенулась.

И всё же настоящий мир она боялась.

Страх – одно из немногих негативных чувств, ей известных. И именно его она никогда не хотела испытывать, но ощущала слишком часто.

Опасливо вытянув шею, принцесса заглянула за куст и содроганием увидела, как волнообразно колышется трава, словно кто-то стремительно по кривой убегает или… уползает. Пальцы похолодели.

– Это не змея, – с гранитной уверенностью заявила нянечка.

У Лаодонии задрожали губы. Она не поверила, зная, что её могут обманывать, чтобы утешить.

– Змеи в такую прекрасную солнечную погоду в кустах не прячутся, – продолжала авторитетно вещать женщина, успокаивающе поглаживая подопечную по руке. – Они выползают на камни и греются.

– А ещё охотятся, – подрагивающим голосом добавила Лаодония, – на тех, кто в солнечную погоду сидит в кустах.

Няня с укором на неё посмотрела. Вот знала она, что начитанность не принесёт ничего хорошего её малышке.

– Господин Аркшаш наверняка позаботился, чтобы здесь не осталось никого длиннее червяка.

Червей и гусениц Лаодония не боялась. Эти мелкие насекомые были беззащитны перед внешним миром так же, как и она. Другое дело змеи… Живот свело от страха, и девушка тряхнула головой, пытаясь выбросить жуткое воспоминание шестнадцатилетней давности.

– Ш-ш-шладенькая девош-шка…

Шестилетняя Лаодония судорожно прижимала к ушам холодные ладошки. Ей бы и глаза закрыть, но веки словно онемели и застыли в распахнутом положении. Она смотрела на хвост гигантской змеи, выползающей из-за изножья кровати и не дышала. Грудь ломило от жгучего желания, необходимости вдохнуть, но она не могла. Парализующий ужас душил её в прямом смысле.

Из травы раздался раздосадованный писк, и Лаодония застонала от облегчения.

– Ну я же говорила, – с превосходством протянула нянечка. – Девочка моя, давно уже пора забыть этот детский кошмар.

– Я бы очень хотела, – тоскливо вздохнула принцесса.

Только вот если бы это ещё был кошмар…

– Пошли на стену над воротами.

Страх отступил, и жажда увидеть новое преобразила девушку смелостью. Она потянула не очень довольную женщину за собой, и они, протиснувшись по узенькой тропке, почти заросшей розовыми кустами, пробрались к скрытой за вьюном двери. Сама дверь – деревянная и обитая железными полосами – тоже казалась Лаодонии сказочной из-за своего скрытного расположения и тёмной дорожки, которая начиналась за ней и вела к окошку, из которого можно было посмотреть наружу.

Тёмная дорожка представляла собой тесную витую лестницу, освещённую лишь косым солнечным светом, падающим сверху через узкое оконце. Нянечка шла позади и ворчала, сетуя на пыль и паутину, которую в обилии собирала Лаодония пышными светлыми юбками. Окошком во внешний мир была небольшая светлая площадка, на которую можно было выбраться через деревянный люк, в котором принцесса застряла из-за своих юбок и нянечке пришлось её проталкивать. Площадку со всех сторон окружала каменная кладка, но в одном месте имела бойница, через которую девушка и могла посмотреть на парк, поднявшись на носочки.

Лаодония обожала это место. Она успела принести сюда низенькую скамеечку, чтобы удобнее было смотреть, и даже вымела бы лестницу, если бы нянечка позволила ей взять в руки веник. Но женщина не разрешала воспитаннице марать руки, да и сама не спешила наводить порядок, чтобы не потакать «вредной» устремлённости принцессы.

Подтащив к бойнице скамейку, девушка торопливо на неё забралась и нетерпеливо притиснулась к стене. Выдула из проёма паутину и залетевшие листья и сияющими глазами уставилась на кусочек парковой дорожки.

– Ой, нянечка-нянечка, – Лаодония слегка приплясывала, из-за чего юбка сзади колыхалась как хвост, – там мужчина и женщина. Он та-а-акой высокий, а она такая рыженькая! Они очень красивые!

Нянечка тяжело вздохнула. Воспитанница редко видела новые лица, и каждый новый знакомец казался ей очень красивым. Она не замечала недостатков. Почерпнувшая большую часть своих впечатлений из книг, она воображала, что ужасные шрамы на лице начальника охраны – это метки его доблести, прыщи на лбу мальчишки-конюшего говорили о том, какая мужественность зреет и готовится распуститься в его теле, а брезгливое выражение на физиономии придворной дамы – пренеприятной особы – свидетельствовали о яркости темперамента женщины. Для Лаодонии любое проявление неидеальности было чертой настоящего, живого мира, который она так хотела увидеть.

И зачем только? Глупое дитя. Нянечка вздохнула. Она-то успела хлебнуть настоящей жизни, и нынешняя жизнь стала наградой за прежние мучения. Спокойно, безопасно, сытно. Чего ещё ждать и желать?

– Наги тоже приехали, – недовольно пробурчала женщина. – А у них хвосты змеиные!

– Я сразу отпряну, как увижу.

– Только не свались! – заволновалась нянечка.

Лаодония простояла у стены около получаса, пока у няни не затекли ноги и не заныла спина. Пришлось слезать и спускаться вниз, в уютное гнездо скрытого от чужих глаз сада.

– Перемазались как какая-то горничная, – сетовала няня, смахивая с пышной юбки клочки паутины и пыли.

Вот бы побывать горничной. Принцесса тяжело вздохнула.

Они выбрались на просторную дорожку и направились к центру сада, где бил струями фонтан. Изогнутая драконья голова, вытесанная из чёрного камня, мелькнула среди кустов ещё за десять саженей до того, как они вывернули к фонтану и венчавшей его скульптуре крылатого ящера. Он с натугой загребал крыльями и выбрасывал вперёд задние лапы, приземляясь ими на водную гладь каменной чаши.

Вдруг каменное крыло шевельнулось, и, к изумлению Лаодонии, на нём появилось белое пятно. Спустя миг девушка неожиданно поняла, что видит совершенно изумительное для данного места явление.

Незнакомое лицо.

Нянечка испуганно ахнула, схватила её за руку и невольно потянула назад. Но принцесса будто вросла ногами в брусчатку.

Рядом с фонтаном, почти сливаясь с ним, стоял очень высокий – Лаодония таких высоких людей никогда не видела – мужчина в чёрном. Собственно, из-за облачения и цвета волос стоящий к ним спиной незнакомец сперва был не замечен. Он чуть удивлённо уставился на женщин и вежливо склонил голову.

– Прошу меня простить, я не хотел пугать вас.

Лаодонию он ничуть не пугал. Голос его звучал ровно, успокоительно. Тёк как вода.

– Я немного заплутал.

– Как вы могли пройти?! – нянечка дышала негодованием. – Тут везде охрана!

– Но я никого не встретил, – на лице мужчины появилась растерянность.

Лаодония не могла оторвать заворожённый взгляд от его лица. Таких красивых созданий она никогда не видела. В чертах мужчины самым приятным образом сочетались мягкость и плавность с почти хищной чёткостью линий. В самый первый миг девушка была обескуражена, потому что незнакомец выглядел так идеально, словно не принадлежал живому миру. Но потом он слегка улыбнулся, и его лицо шевельнулось в живой мимике. Левая бровь чуточку приподнялась – как драконье крыло, – глаза сощурились и от уголков разошлись лучики складок. Сами губы непросто изогнулись вогнутой вниз линией. Они приподнялись и разошли, ломая складку дружелюбной насмешкой. Ноздри точёного носа встрепенулись. Налетевший ветерок бросил на лоб короткую пушистую прядку чёрных волос.

Лаодония посмотрела на нянечку, страшно округлив глаза. Воспитание не позволяло ей первой представиться, но няня могла помочь. Увы, но женщина настороженно и даже испуганно смотрела на незнакомца. В отличии от воспитанницы, она первым делом отметила, что мужчина слишком уж чёрный. Чёрные волосы ниже пояса, чёрные глаза, чёрные одежды и… Бросив взгляд вниз, женщина торопливо подняла глаза и обеспокоенно посмотрела на принцессу. Щёки той горели, и она совершенно не выглядела испуганной.

– Я прибыл с наагатинским посольством, – мужчина представился первым, собственно, как этого и требовали приличия. Всё же это он нарушил чужое уединение. – Наагасах Шашеолошу део Ширрадошарр.

Нянечке ничего не оставалось, как соблюсти приличия, и представить свою госпожу в ответ.

– Признанная принцесса[1] Лаодония, дочь герцога Эрда̀на Карцѐнска, – чопорно отозвалась она.

– Это большая честь, – мужчина выглядел немного обескураженно. И искренняя растерянность слегка примирила няню с его присутствием: сестру императора он точно встретить не надеялся.

Душа Лаодонии пела. Её познакомили с новым человеком. Он прекрасный! Она заочно одарила его всеми достоинствами из чувства благодарности за неожиданную приятную встречу. Радость была такой всепоглощающей, что до неё не сразу дошёл смысл слов незнакомца.

Наагатинское посольство?

Осознание молнией прошило тело, и Лаодония опустила взгляд вниз.

На чёрный извивающийся змеиный хвост.

Ужас схватил за горло мгновенно. Ударил под дых. Параличом сковал мышцы и затуманил свет. Миг, и девушка, закатив глаза, рухнула на колени. Пышные юбки вспухли облаком, слегка смягчив падение.

Нянечка сдавленно вскрикнула и бросилась к распростёртому телу.

Переставший улыбаться Шаш метнулся к женщинам.

Смертельно бледная принцесса лежала в ореоле белых с золотым отливом локонов и была пугающе безжизненна.

– Это всё вы! – набросилась с обвинениями няня на наагасаха.

– Что с ней?

Шаш бестрепетно потеснил сопротивляющуюся женщину и за плечи приподнял Лаодонию. Голова её откинулась назад, и наг поспешил прижать её к своей груди.

– Она до смертельного ужаса боится змей! – всплеснула руками перепуганная няня. – Я думала, она не испугалась, а она, похоже, не сразу заметила! О, моя бедная девочка!

Шаш прижал пальцы к аккуратному нежному носику и облегчённо кивнул.

– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он. – Вставайте, – велел он плачущей женщине и, с лёгкостью подхватив девушки на руки, поднялся сам. – Куда её отнести?

– За мной, за мной, – няня засуетилась, показывая дорогу. – О боги, какое потрясение!

Приходила в себя Лаодония тяжело. Перед глазами плавала мешанина из светлых пятен, в нос бил резкий, крайне неприятный запах. Дёрнув головой, она попыталась уйти от него.

– Моя милая… – донёсся звук знакомого голоса.

Что произошло?

Няня, будто отвечая на её вопрос, торопливо с кем-то заговорила:

– Она не склонна к потери чувств. Это чуть ли не первый случай! Боги, наверняка из-за обилия впечатлений. Ну и, конечно, – в её голосе послышалось осуждение, – это из-за того, что у вас такой огромный! Её и совсем крохотные ужи пугают, а у вас же всё просто чрезмерно!

– Для моей расы это не самый впечатляющий размер, – ничуть не обиженно отозвался мужчина.

Лаодония резко распахнула глаза и торопливо поползла прочь, к изголовью. Голубые глаза в ужасе уставились сперва на красивое лицо наагасаха, а затем метнулись вниз к его…

Девушка озадаченно прищурилась.

Пугающего змеиного кошмара, отправившего её в беспамятство, не было. Из-под длинных пол чёрных одежд выглядывали босые ноги. Заметив, куда направлен её взгляд, мужчина утянул стопы под стул, на котором сидел.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросил он.

Лаодония растерянно осмотрелась. Няня обрадованно и ласково ей улыбалась, рядом сидел пожилой лекарь, равнодушный и скучающий.

– Л-лучше. Мне намного лучше.

– Прошу меня простить, – покаянно протянул гость.

– Н-не стоит, – с трудом отринула извинения принцесса. – Вы не могли знать.

– И всё же я причинил вам страшное беспокойство.

«Просто ужасное!» – мысленно согласилась с ним Лаодония.

Воспоминания всё ещё холодили её.

Но страх всё больше и больше замещался разочарованием. Радость от нового знакомства обернулась горечью: из-за своих страхов она не могла общаться с этим необычным мужчиной. А в её окружении не так много мужчин, с которыми можно общаться.

– Я хотел только извиниться, – наагатинский посол поднялся, и Лаодония тут же уставилась на его босые ноги.

Стопы у него тоже были идеальные. Узкие, с вытянутыми красивыми пальцами и розовыми, как у женщины, ногтями.

– Госпожа! – возмутилась няня, и Лаодония залилась румянцем.

– Надеюсь, встреча со мной останется в вашей памяти не таким уж чёрным событием, – наагасаха любопытство девушки повеселило.

– О, ничуть, – поспешила заверить его принцесса.

– Не рискну больше занимать ваше внимание.

– Я вас провожу, – встрепенулась няня.

Лаодония с грустью проводила широкую спину гостя взглядом и перевела взор на неторопливо собирающегося лекаря. В дверях он столкнулся с вернувшейся няней, что-то тихо ей сказал, и принцесса осталась наедине со своей воспитательницей.

– Какой всё-таки ужас, – Мьерида засуетилась у столика, наливая горячий травяной отвар. – Но хотя бы воспитанный! Видела бы ты, с какой лёгкостью он нёс тебя. А как бережно прижимал!

– Он нёс меня? – удивилась Лаодония.

– Ну не я же на своей больной спине! Конечно, он. Ты очень хорошо смотрелась на его руках. Как ребёнок!

– Няня! – смутилась девушка.

– А что такое?

Мьерида уже давно мечтала, что у её юной госпожи появится достойный поклонник, жених, а потом и муж. А наагасах выглядел ну очень достойно и благородно даже с непотребным змеиным хвостом.

– Даже жаль, что он наг, – грустно вздохнула няня. – Ваша матушка точно не одобрила бы такой брак.

– Глупости какие говорите, – Лаодония надулась. – С таким мужем со страху умереть можно.

Но ноги у него определённо красивые. Лучше, чем хвост!

[1] Признанная принцесса. Лаодония родилась не в семье Митреск и по сути права на титул не имеет. Но брат-император признал за ней это право. Титул не наследный, детям не передаётся.