Наагатинские и Салейские хроники

Корыстная. Глава 12. Казнь

Погода в день казни выдалась ясная, и по небу лишь сновали редкие, мягкие и белые, как пух под крыльями, облака. Порой они с заботливой кокетливостью окутывали солнце, обкладывая его щёки пышным воротником. Иерхарид бы предпочёл тучи и проливной дождь, тогда с хорошим настроением расстаться было бы легче.

А настроение утром было самым безмятежным. Увы, от него пришлось безжалостно отречься. Народ бы просто не понял, явись повелитель на казнь с солнечной улыбкой влюблённого по самые хвостовые перья птенца. Впрочем, уже одна необходимость покинуть пригревшуюся лисичку могла подпортить настроение не хуже самой казни.

Иерхарид, сидя в верхней ложе трибуны, ощущал десятки любопытных взглядов, направленных на него, и едва удерживался, чтобы не пригладить короткие волосы. К вниманию подданных он давно привык, но сейчас, понимая, что оборотней и людей вокруг больше интересует его причёска, чувствовал себя неуютно.

– О сожжении вашей косы весь город гудит, – голос Врея звучал ровно и почтительно, но насмешку Иер всё равно услышал. – Причём версии очень разнятся. Я даже слышал, что вы сунули голову в пасть дракона, – и, помолчав, добавил: – из-за женщины.

Иерхарид скривился. Узээриш ещё вчера успел пересказать ему самые занимательные из слухов. Но все они сходились в том, что виновата в гибели роскошных волос хайнеса женщина. Ему бы досадовать, но сердце радостно пело.

– Господин Шерех сегодня не один, – тихо подметил Врей, и Иерхарид величественно повернул голову.

При виде седоволосого спутника старого консера внутри от неожиданности захолонуло холодом, а затем ядовитой кислотой проклюнулась вина.

– Шида̀й Да̀ший, – на всякий случай напомнил помощник, – в прошлом…

– Я знаю, кто такой господин Шидай, – перебил его хайнес, отворачиваясь и опуская взгляд вниз, на толпу и помост с палачом.

Каким прекрасным было пробуждение, и каким отвратительным должен был стать весь оставшийся день.

Иерхарид с холодной невозмутимостью окинул взором народ, собравшийся внизу вокруг помоста, а затем и трибуны, заполненные высокородными зрителями, и едва заметно поморщился, обнаружив в нижних рядах семейство Холлыев. Сарен Рони не пытался скрыть скуку, а вот сарена Гиаша, напротив, казалась весьма взволнованной. На лицах их дочерей тоже застыло волнение, но какое-то боязливое: девочки явно плохо понимали, какое зрелище их ожидало.

Иерхарид стиснул зубы и в который раз подумал, что следует издать указ, который бы запрещал допускать на казни хотя бы детей. И незамужних девушек. Увы, но для многих родителей зрелище жестокого наказания – единственное средство объяснить детям, почему зло такое плохое. Как, например, для Триия Бодыя. Иерхарид не смог удержаться и в который уже раз покосился на маленькую, очень хорошенькую девочку с серебристыми локонами. Малышка стояла на коленях перепуганной нянечки и с любопытством осматривалась.

– Сарен, вы всё ещё уверены, что вашей дочери стоит здесь быть? – со всей возможной холодностью обратился Иерхарид к сарену Триию.

Впалые щёки сарена побелели, но всё же он нашёл в себе силы возразить повелителю. Причём возразить уже известными словами:

– Она вступила в сознательный возраст и ей пора начинать понимать, что есть зло, а что есть добро.

Иерхарид не видел стоящего за спиной Врея, но взгляд помощника, направленный на сарена, почувствовал. Что ж, он мог понять его неприязнь к Триию, но, увы, они были не в том положении, чтобы разбрасываться поддержкой даже столь неприятных типов. Проведя несколько дней в сладком плену мыслей о наивнейшей и очаровательнейшей лисичке, Иер словно бы на время отгородился от действительности, а сейчас, глядя на запруженную народом площадь, вновь оказался в ней – Салее, терзаемой раздорами после правления… отца.

Ныне терзаемой уже не так сильно, как раньше, но обида народа ещё долго будет утихать и тревожить общий покой. Даже сейчас Иерхарид видел в толпе явно сочувствующих преступникам. Впрочем, Мариш Хэ̀ый в народном сознании скорее мятежник, мститель, а не бандит, и в кои-то веки Иерхарид не мог поспорить со своим народом.

Толпа заволновалась, зашумела и отхлынула с улицы вглубь площади, освобождая путь большой телеге, на которой везли клетку с приговорёнными. Те вели себя очень нахально, чем моментально настроили против себя даже сочувствующих. Выкрикивали ругательства, показывали неприличные жесты, один даже попытался снять штаны, но слишком сильно прижался к решётке, и возница огрел его хлыстом. Спокойным казался только один из преступников: высокий черноволосый оборотень, такой же грязный, оборванный и измождённый, как и его товарищи. Хотя называть Мариша и этих ругающихся хабрѐний товарищами – явное неуважение к достойному врагу, а врагом Мариш был достойным. Он стоял, сложив руки на груди и прислонившись спиной к решётке, и будто дремал. Такое спокойствие и покорность судьбе насторожили Иерхарида, и он, осмотрев толпу, прислушался к дару.

Появилось премерзкое ощущение.

– Увеличить охрану, – не оглядываясь приказал хайнес, и за его спиной шевельнулся Врей.

Банда Мариша – последняя из больших банд, что промышляли на территории Салеи. Промышляла долго, почти двести лет с ней ничего не могли сделать. Сам Мариш – хитрющий проходимец и в банду себе всякое отребье не брал. Долгое время промышлял на востоке и северо-востоке страны, где леса самые густые. Тут и без него проблемы были: грызущиеся между собой рода, успевшие привыкнуть к беззаконию; обижаемый ими народ; наседающие кочевники на северо-востоке и соседи, торопящиеся воспользоваться их слабостью. Но в конце концов дошла очередь и до Мариша. Поздновато, конечно, главарь шайки, лихо водящий ищеек хайнеса за нос, снискал любовь народа. А то, что он грабил деревни и сжигал заставы, так до недавнего времени и знатные семьи тем же грешили. Мариш в людском сознании запечатлелся как борец против власти. А какая борьба без жертв?

Иерхарид смотрел на Сумеречного Хайнеса почти с сожалением. Мариш Хэый обладал потрясающими организаторскими способностями, даром что в прошлом был не военным, а всего лишь дворецким. Домоправителем в семье Ила̀шиев. Около четырёхсот лет назад, ещё при правлении… прежнего хайнеса, Илашиев вырезали. Всех. По официальной версии они встряли между ссорящимися соседями, и те накинулись на них. О самом Марише со времён той резни слышно ничего не было, да и что говорить о каком-то домоправителе. Сгинул вместе с другими слугами. Как и чем жил почти два века – неизвестно. Впервые о банде Мариша заговорили около двухсот лет назад.

О нём быстро начали слагать легенды. Озлобленный гибелью Илашиев и всех своих близких, бывший домоправитель и не скрывал, что хочет сбросить опостылевшую власть семьи Ийехаидыев, которая не смогла обеспечить мир и закон в Салее. В то время в стране было много таких, как Мариш, – потерявших всё из-за смут. Поколение с оторванными корнями.

Сперва никто не воспринял всерьёз ещё одного борца за справедливость, но Мариш очень быстро обрастал сторонниками, и его банду уже не поворачивался язык назвать просто бандой. Маленькая армия хорошо обученных бойцов, которая начала приносить ощутимое беспокойство. Из простого бандита Мариш перешёл в мятежники, когда полгода назад объединился с главарями ещё шести банд. Собрав вокруг себя большую силу, он начал захватывать одну деревню за другой, а три месяца назад смог вышибить из Дреи войска и захватить город.

Эта победа едва не породила новую волну смуты в стране. Семиглавый Дракон объявил Дрею и прилежащие территории новым государством и даже решил выбрать единого правителя. Тут Иерхарид понадеялся, что главы банд передерутся между собой за почётное звание, но Мариш вновь проявил себя, и его безоговорочно признали главой все. Даже не обременённые излишней рассудительностью бандиты понимали, что без Мариша им не выстоять. Брось тот их, и союз бы распался в считанные мгновения.

Словно насмехаясь над истинной властью, главы банд провели церемонию передачи власти и даже придумали свою правящую печать – в противовес печати на груди хайнеса – в виде крыльев, которую и набили на тело Мариша. Да ещё в таком месте…

Правил, впрочем, Сумеречный Хайнес недолго. Уже через месяц войска выбили бандитов из Дреи. И численность не помогла удержать им город. Всё же разбойники разбойниками и остались: каждый сам за себя, никакой слаженности в действиях. Только отряд Мариша и продержался дольше всех, что и позволило семи главарям сбежать.

К счастью, всех переловили, и не без помощи сидящего рядом Триия Бодыя. Его оборотни смогли выследить и убить одного из главарей и поймать самого Мариша с ещё одним пособником. Уже за одно это Иерхарид был готов терпеть сарена Бодыя столько, сколько потребуется.

Приговорённых выволокли на эшафот, и глашатай принялся громко зачитывать их прегрешения.

Иерхарид с сожалением смотрел на Мариша. Но оставлять Сумеречного Хайнеса в живых было чревато новыми волнениями. Мариш не пойдёт на сделку с правящей семьёй, а он, Иерхарид, не может выполнить непомерных требований жаждущего справедливости разбойника. Жаль, очень жаль. Слишком опасный противник.

Глашатай закончил свою речь, озвучив наказание – казнь через отсечение головы.

К плахе потащили первого из разбойников, упирающегося оборотня уложили головой на плаху, и палач занёс топор. Иерхарид как правитель не мог позволить себе слабость и отвести взгляд, но в момент удара он расфокусировал зрение, а затем сразу же уставился на катящуюся голову – это более приятное зрелище, чем дёргающееся в агонии тело.

– У дяди голова отвалилась, – донёсся до слуха детский голосок. – И кровь течёт. С ним всё хорошо?

За спиной ощутимо дёрнулся Врей.

– Нет, моя дорогая, – дрожащим голосом отозвалась нянечка. – Он… он лишился жизни. Он был очень плохим и забирал жизнь у других. И чтобы он больше этого не делал, его вот… попросили исчезнуть.

– А почему он стал плохим? – любознательно спросила девочка.

– Потому что его никто не любил и он никого не любил.

Иерхарид ощутил облегчение. Как хорошо, что дикое зрелище не ранило ребёнка.

– Опусти меня, – потребовала малышка, и нянечка помогла ей слезть с колен.

– Сарен, я не думаю, что вам стоит водить дочь смотреть на подобное, – холодновато высказал Иер. – Мы всё же не дикий народ, который не умеет по-другому объяснить своим детям, что хорошо, а что плохо.

– Да, я понял, мой господин, – сарен Триий покорно опустил голову.

По помосту тем временем покатилась вторая голова. Иер невольно нашёл семейство Холлыев и отметил, что юные девушки смертельно бледны и, похоже, готовы расплакаться. Сарена Гиаша тоже побелела, но взор её горел торжеством.

Казнь третьего из приговорённых, Горѝма Сердцееда – и в прозвище не было ничего романтичного, – толпа встретила ликованием. Союзники Мариша не пользовались такой народной благосклонностью, как он сам. Да и самого Мариша как-то не очень печалила судьба товарищей. Выглядел он настолько спокойно, что Иерхарид вновь ощутил волнение. Как если бы мышовка вот-вот выскользнет из когтей и нырнёт в нору.

– Врей, – тихо позвал Иер.

– Охрана утроена, – отозвался помощник.

Оторвать взгляд от невозмутимо ожидающего казни Мариша хайнес уже не смог и на казнь четвёртого из преступников не смотрел.

Удар пришёлся с той стороны, с которой его не ждал никто.

– Я беру его себе! – раздался звонкий детский голосок.

Иер резко повернул голову, и внутри заполошно взметнулась птица.

На залитом кровью помосте стояла маленькая девочка в бежевом платьице. Площадь словно вымерла, настолько оглушительной показалась тишина. Иерхарид невольно приподнялся в кресле и тут же опустился, почувствовав неясный страх. Малышка бестрепетно смотрела на страшного хищника, и все вокруг боялись пошевелиться, чтобы хищник не опомнился и не разорвал ребёнка.

– Хайнес должен папе желание, а у меня сегодня день рождения, поэтому желание папа дарит мне, а я хочу его! – девочка указала пальчиком на Мариша и радостно улыбнулась, ничуть не сомневаясь, что получит желаемое.

Одно радовало: Мариш выглядел таким же оглушённым, как и остальные.

Иерхарид нетерпеливо махнул рукой, чтобы ребёнка быстренько убрали с эшафота. Выполнять приказание почему-то бросился глашатай, а не помощник палача. Тщедушный оборотень сперва запутался в собственных ногах, а затем его схватил за щиколотки и под хохот опомнившейся толпы стащил с помоста какой-то громила. Хайнес едва слышно выругался. Ребёнка-то никто не подумал стащить.

Девочка сделала ещё один маленький шажок, и палач малодушно отшатнулся от неё.

– Я тебя любить буду, и ты станешь хорошим, – заверяла она преступника. – Буду тебя одевать, поить и кормить. Тебе будет у меня очень хорошо. А ты будешь любить меня. Хочешь?

– Тёмные, да уберите ребёнка! – не выдержал и зарычал Иерхарид.

– Сейчас, сейчас, господин, – затараторил бледный сарен Триий.

Его оборотни вместе с посланниками хайнеса уже пробивались к эшафоту, но развеселившаяся толпа пихала их и мешала. Ближе всех к цели была только рыдающая нянечка, которой страх и отчаяние придали невероятные силы.

Иерхарид уже был готов сам спуститься, стащить несмышлёное дитя с помоста, а потом свернуть голову такому же несмышлёному папаше, когда раздался тихий голос, полный лукавой насмешки:

– А у вашей дочери прекрасное чутьё. Это же Мариш Хэый, верно? – старик Шерех прищурился. – Слышал, раньше он служил дворецким в доме Илашиев, пока тех не вырезали. Нужными навыками он точно обладает. Да и народу будет полезно убедиться, что хайнес всегда держит слово.

Иерхарид почувствовал, как холодеет лицо, но, всё ещё не веря, посмотрел на старого консѐра[1]. Тот безмятежно улыбался, но взгляд его был твёрд.

Старик с ума сошёл? Хайнес ощутил, как внутри поднимается волна ярости. Помиловать Сумеречного Хайнеса? Он не может не понимать, что это невозможно! Сделать из Мариша Хэыя нянечку? Он не тот, кто отбросит прежние привычки и ринется вышивать девочке башмачки. Он скорее сожрёт ребёнка и, вырвавшись, соберёт новую банду. Мариш не из тех, кто сдаётся, и таким шансом он точно воспользуется.

Но взгляд Шереха не смягчился, сомнения его не затуманили. Иер ощутил бессилие, которое одолевало его не раз, стоило вступить в спор со старым консером. Увы, он слишком многим обязан Шереху и семье Вотый, чтобы вот так проигнорировать… просьбу.

Кивнув первому советнику – Иер подозревал, что горло Врея тоже сковала судорога ярости, – хайнес смиренно опустил веки, показывая этим, что готов исполнить обещанное. Поражённый советник вскочил на ноги и провозгласил:

– В качестве награды за верную службу светлейший и сильнейший хайнес Иерхарид осуществит обещанное и дарует сарену Триию Бодыю жизнь Мариша Хэыя!

Площадь дрогнула от ликующих воплей, и палач осторожно подступил к преступнику и перерезал его верёвки. Путы упали, и крики смолкли. Зрители с внезапным прозрением смотрели на освобождённого бандита и на маленькую – до колена макушкой разбойнику только и достаёт – девочку. На спущенного с цепи обозлённого волка и выпавшего из тёплого гнезда птенчика.

Иерхарид с напряжением следил за Маришем. Нет, разорвать ребёнка на месте не должен, иначе тогда уже толпа разорвёт его. Симпатии народа переменчивы. Но вот взять девочку в заложницы и попытаться скрыться с ней…

Дар как назло молчал, не желая подсказывать дальнейшую судьбу ребёнка.

Девочка что-то сказала, и Мариш наконец отмер. Повёл головой из стороны в сторону, явно наслаждаясь замешательством толпы, медленно присел и протянул к малышке руку.

– Прошу вас, моя госпожа, – прошелестел над притихшей площадью хриплый голос.

Наивное дитя радостно бросилось к нему и уверенно уселось на согнутый локоть. У Иера перед глазами поплыло от бредовости происходящего. Он уже не слышал ни толпы, ни сарена Триия, ни Шереха. Видел только маленькую девочку, которая обнимала опасного преступника за грязную шею и неприкрыто радовалась новой игрушке.

Игрушка… Иерхарид неожиданно вспомнил, как маленький Узээриш, наваливаясь мягким животиком на заряженное ложе арбалета, тянется к спусковому рычагу. С тех пор с нянечками сына он больше не оставлял.

Неожиданно проснувшийся дар радостно подтвердил, что жизни девочки в ближайшее время точно ничего не угрожает.

– Господин Шерех, – Иерхарид разъярённо уставился на старого консера, – будьте добры уделить мне время для беседы.

[1]Консѐр (женский титул консѐри) – один из титулов Салеи. Почти то же самое, что и герцог. По функциональным особенностям можно поставить в один ряд с князем. Выше консера только хайнес (консер Вотый, консер Вайон, консер Ашихый). По сути консер – помощник хайнеса, и под его руководством и владением находятся несколько регионов страны.