Наагатинские и Салейские хроники

Цена тайны. Глава 20. Сразиться со страхом

– Сам принёс! – нянечка прижимала ладонь к губам то ли в ужасе, то ли в благоговении. – Бледный, глазища чернющие, плывут как-то странно. Улыбается, а зубы и так острые были, а тут и вовсе страх божеский. К груди как ребёночка прижимает. Я ему, вот сюда кладите, а он оторвать от себя никак не может. Едва ушёл. Сам идёт, а из стороны в сторону как на ветру качает. И сапоги на разные ноги надеты. Правый на левую, а левый на правую. И как его только никто ночью не увидел? Увидел бы, позор какой был бы!

Лаодония сердито фыркнула. Слушать о собственном безнравствии она не желала. Её томило и терзало волнение, она тревожилась и переживала за наагасаха и, если бы не маменькин приказ не выпускать её, уже бежала бы к гостевому крылу.

– И как только додумались одна ночью пойти в спальню к мужчине, – по новой завела причитания нянечка. – Так ли вас воспитывали, это ли в вашу голову вкладывали?

– Если бы я пошла к нему миловаться, – Мьерида аж вздрогнула, услышав из уст воспитанницы столь простонародное выражение, – то устыдилась бы, а так не тратьте слова, няня. Он приходил утром? Только честно, – Лаодония подступила к старушке и сурово на неё воззрилась, напомнив на мгновение выражением лица императрицу, чем малость смутила няню.

– Ещё не был, – призналась та. – Приходил этот… который бледный такой… имя у него не самое запоминающееся…

– Господин Ссадаши? – принцесса нетерпеливо притопнула. Нормальное у него имя!

– Да, этот. Глазюками красными зыркает, скалится… – Мьерида задохнулась от возмущения. – Интересовался вашим здоровьем. Если хотите знать, он мне нравится куда меньше наагасаха. С таким поклонником только беды ждать!

Лаодония непонимающе на неё посмотрела. Потом до неё дошло, и она искренне возмутилась:

– Наагалей не смотрит на меня как на женщину!

– Тогда чего он сюда ходит?! – ещё больше возмутилась Мьерида.

– Да ради наагасаха!

Лаодония была столь взвинчена, что и не пыталась скрыть раздражения. Отчего-то чудилось ей нечто нехорошее, но она никак не могла понять, чем вызвано предчувствие. Ах, а вдруг наагасаху станет хуже? Зачем он её принёс, глупый! Рядом с ней ему было бы легче, он же сам говорил. И наагалей говорил! Принципиальный и воспитанный идиот!

– Мне нравится наагасах, но мне не нравятся глупости, которые вы творите из-за него. Он пока ещё даже не жених вам, а вы уже подвергаете свою репутацию угрозе, – продолжала пенять няня. – Если он серьёзен, то потерпит…

– А я не могу терпеть! – вскинулась Лаодония. – Не могу!

Мьерида застыла, глядя на неё широко распахнутыми глазами, и, казалось, пребывала в ужасе от услышанного откровения.

В дверь постучали, и нянечка опомнилась.

– Войдите!

Внутрь заглянул встревоженный слуга.

– Прошу прощения, но в саду наагасах Шашеолошу и он хочет видеть принцессу. Прямо требует, – парень опасливо покосился на вновь задохнувшуюся от возмущения Мьериду. – Говорит, если её не выпустят к нему, он с боем пройдёт.

Лаодония ликующе взвизгнула и, хлопнув в ладоши, бросилась на выход, ничуть не переживая, что её не выпустят. Если что, она будет кричать, и наагасах её вызволит. Мьерида заполошно всплеснула руками и заторопилась следом.

Наагасах обнаружился прямо у двери и, судя по взгляду исподлобья, готовился положить охрану голыми руками. Явление принцессы стражники встретили одновременно облегчёнными и раздосадованными взглядами. Лаодонии пришлось подавить страстное желание броситься на шею мужчине. Остановившись, она обеспокоенно его осмотрела и встревожилась ещё больше.

Сейчас наагасах был бледнее господина Ссадаши и выглядел откровенно нездоровым. Чёрный цвет одежды только подчёркивал его болезненный вид и придавал облику трагичной траурности, словно мужчина принёс плохие вести. Увидев Лаодонию, он слабо, но очень светло улыбнулся, и девушка вернула ему улыбку в сто раз более солнечную.

– Наагасах, как вы? – Лаодония переступила порог, игнорируя слабую попытку стражи оставить её. – Выглядите вы не очень хорошо.

– Всё в порядке, – отозвался Шаш, и девушка смущённо потупила взгляд, когда он слегка повернул голову.

Сегодня шею закрывать он не стал, и уже отцветающий синяк сразу бросился в глаза.

– Вы не против прогуляться?

– Госпожа… – начала было появившаяся за спиной принцессы Мьерида.

– Не против. Наагасах уже доказал, что в разы благоразумнее меня, – Лаодония коротко посмотрела на няню и поспешила взять наагасаха под локоть.

Ей очень хотелось поддержать его. Почему-то казалось, что он мог упасть. Недовольная няня пошла за ними в некотором отдалении, позволяя им поговорить уединённо.

– Вы плохо выглядите, – Лаодония обеспокоенно смотрела на бледное лицо нага.

– Мне определённо лучше, – тот вновь слабо улыбнулся.

– Вам было бы лучше, если бы не таскали меня ночью в такую даль. Вы могли упасть, – неодобрительно проворчала девушка. – Лучше бы спали. Сами же говорили, что рядом со мной вам становится лучше.

– Пока вы в моих руках, я бы не смог упасть. То есть… – мужчина прикрыл глаза. – С вами бы в любом случае было бы всё хорошо.

– Да я не о себе волнуюсь, глупый вы! – не выдержала Лаодония.

– А я очень о вас переживаю, – тихо выдохнул Шаш. – И хотел… очень хочу… Мне нужно поговорить с вами.

Плохое предчувствие вновь дало о себе знать. Лаодония напряглась и попыталась вспомнить, не шептал ли ей чего ночью наагасах.

– Я очень виноват перед вами, – начал мужчина, и рука под пальцами девушки напряглась. – Я поступил эгоистично, решив, что могу не просто добиться вашего расположения, но и… всё решить.

– О чём вы? – почему-то Лаодония подумала, что наагасах сейчас заявит, будто и не испытывает к ней симпатии. – Что бы вы ни сказали, я вам не поверю!

На лице мужчины отразилась настоящая мука.

– Я очень виноват, – тихо-тихо протянул он. – Я совершенно не подумал о ваших страхах.

Лаодония резко остановилась, вынудив остановиться и его. Наагасах развернулся к ней лицом и, взяв её ладони, поднёс к своему лицу для поцелуя.

– Вы меня ужасно пугаете, – с дрожью призналась девушка. – Чего я так боюсь, что вы теперь себя вините?

– Меня, – просто ответил Шаш. – Мой народ. И я не могу защитить вас от этого страха.

Лаодония растерянно заморгала.

– Уверенна, что смогу это преодолеть, – впрочем, в голосе уверенности не было, но исключительно из-за непонимания, к чему клонит наагасах.

– Я тоже был уверен, что смогу с этим справиться, – признался мужчина. – Я не воспринимал всерьёз ни силу ваших страхов, ни последствия. Осознал только… недавно.

– Вы меня уже сердите, – призналась напряжённая принцесса.

– Я наг и… немного наагашех, который влюбился, – Шаш виновато улыбнулся. – Мои инстинкты требуют защищать и оберегать вас. Они требуют сделать всё, чтобы вы были в безопасности и вам ничего не угрожало. Но, – он осторожно коснулся ссадины на её шее, – именно из-за меня вы всегда в опасности.

– Глупости! – решительно мотнула головой Лаодония.

– Вы не понимаете…

– Так объясните! – сердитая девушка отошла от него на шаг. – Что вы мне хотите сказать?

– Я не могу быть рядом с вами, пока вы боитесь меня. Я не могу забрать вас с собой, пока вы боитесь мой народ, – покорно выдал Шаш. – Но я не могу и отказаться от вас…

– Да я боюсь не вас, а ваш хвост! – взорвалась Лаодония.

– Но боитесь. И я ничем не могу помочь, не знаю, как помочь, какой выход найти.

– И? К чему вы ведёте разговор? – принцесса уже и сама догадывалась и теперь взбешённо раздувала ноздри. Кажется, она начинала понимать, почему наагасах принёс её в покои под покровом ночи. О, его пресловутое благородство, будь оно проклято!

– Я не могу больше претендовать на ваше внимание, – выдохнул Шаш. Мука исказила его лицо. – Я…

– Вы трус! – Лаодония отшатнулась от него, сжав кулаки. Казалось бы, её должна была порадовать забота наагасаха, но девушка чувствовала себя расстроенной и взбешённой.

– Я не могу так поступить с вами. Если ваш страх…

– Я могу поступить так с собой! – яростно заявила девушка, подступая ближе. – Невозможно бояться всегда. Пару дней в окружении одних змеиных хвостов, и я привыкну.

– Это не так работает…

– Откуда вы можете знать, как это работает?! – злилась Лаодония. – Не так уж я вам и нравлюсь, раз вы не хотите попытаться бороться.

– Я хочу! – тут уж Шаш яростно сверкнул глазами. Впрочем, он тут же смягчился. – Но если ваш страх не уйдёт, то мне придётся смириться… – произнести он не смог. Но злость исказила его лицо, и Лаодония прекрасно додумала сама.

– С чем? С тем, что вы оставите меня здесь, одну и влюблённую в вас?

Чёрные глаза расширились, и наг побелел ещё сильнее.

– Вы обвиняете себя в эгоизме и продолжаете поступать как эгоист! – злилась Лаодония. – И что теперь? Будете покорно ждать, когда мой страх наконец пройдёт? Думаете, это работает так?

– Я решу…

– Что вы решите?! – у Лаодонии задрожал подбородок.

Возможно, она злилась от того, что понимала: у страха наагасаха есть основания. Но она была готова бороться, искать решения, делать что-то, лишь бы быть с ним. И то, что он отступил, всего лишь отступил, даже не ушёл, здорово задело и обидело её. Не в силах сдерживать себя, она всхлипнула и, круто развернувшись, бросилась по дорожке назад. Шаш был дёрнулся за ней, но неловко ступил, запнулся, и его едва успела подпереть сухонькая Мьерида.

– Боги, что ж вы за лоб здоровый! – сдавленно охнула старушка, и наг поспешил выправиться. – Ну обидел девочку, так обидел, – укоряюще покачала головой нянечка. Но было видно, что на наагасаха она не злится, скорее сочувствует. – Ещё и толком сказать не сказал, что хотел.

– Сказал же, – понуро отозвался Шаш.

– Ну что ты сказал? – Мьерида взглянула на него с жалостью. – Будто вовсе предложил расстаться и забыть.

Мужчина стиснул зубы.

– А хотел-то, наверное, сказать, что если не выйдет со страхами, то только тогда забыть вам придётся друг о…

Наг вскинулся, страшно зашипел, но тут же осёкся под испуганным взглядом Мьериды и, скривившись, отвернулся.

– Эк какой нежный! – сразу сообразила она. – Сам произнести вслух не смог и другим не даёшь. Иди. Я сама ей всё объясню. Попроси, что ль, кого-нибудь проводить себя. Эх, два века мужику, а слова говорить не научился…

Шаш посмотрел вслед нянечке почти обиженно.

Ну как он сможет сказать, что им придётся забыть друг друга, если всё внутри противилось и восставало?

***

Дейш приполз навестить сына, когда тот не выполз к ужину. Охрана доложила, что наагасах выходил ночью, потом ненадолго покидал покои днём и вернулся страшно огорчённый. Проходимец Ссадаши, на которого Тейс была всё ещё зла – из-за неё ушлый наагалей и хромал, – напел, что страдает Шаш от сердечной привязанности и явно успел запутаться. Дейш не то что бы считал себя знатоком отношений, но всё же в своё время им с Тейс пришлось сделать многое, чтобы научиться понимать друг друга, а не разбежаться на разные концы света.

Шаш лежал на постели в двуногом облике, и на первый взгляд казалось, что он спит. Отца обмануть не вышло. Дейш тяжело опустил на постель рядом и ткнул сына в синяк на шее когтем.

– Прихватила-то как хорошо! – оценил он. – Была бы оборотнем, весь ползал бы покусанным. Чего скис? Знаю, что девчонка ночью тут была. Думал, от радости сразу в себя придёшь, а ты в тоске варишься.

Шаш неохотно приподнял веки.

– Инстинкты, – коротко выдохнул он. – Жрут.

– Коришь себя, что поцарапалась?

Дейшу терзания сына были знакомы. В первые два десятка лет инстинкты сводили его с ума. И свободолюбие Тейс тоже сводило с ума.

– Что не защитил, хотя знал, чего она боится. И… – Шаш смялся и не продолжил. Потом всё же тихо сказал: – Я ведь действительно не смогу её всегда защищать. Я ведь… не совсем здоров и могу упасть, как в саду случилось.

– Мы все бываем не всегда здоровы.

– А я бываю нездоров чаще остальных.

– И что?

– Что «и что»? – Шаш с раздражением посмотрел на невозмутимого отца.

– Я здоров, – Дейш взглянул на сына, – но могу ли я всегда защитить твою мать, особенно, когда её нет рядом? Лаодония тихая и покладистая девочка, она по крайней мере сама не лезет в неприятности и драки и всегда будет рядом. Даже если сам не сможешь, твои наги…

– Но я хочу сам! – Шаш оскалился.

– На кого шипишь, змеёныш? – Дейш цыкнул на сына. – Сам и защищай, а они на крайний случай. Не бывает такого, что мы всегда рядом и всегда можем защитить. Лучше нас всё равно никого не будет, так что и давать шанс найти лучше не нужно. Ты девочке понравился?

– Она на меня сейчас зла, – тоскливо отозвался Шаш.

– Твоя мать всегда на меня зла была. Так ты ей нравишься?

– Да.

– Ну так забирай своё.

Раздражённый, но уже чуть взбодрённый Шаш вперил взгляд в окно и задумчиво закусил губу.

– А как, если она змеиных хвостов боится?

– Придётся поухаживать. Съезди домой месяца на три, а лучше на полгода… – Шаш зарычал, но отец строго осадил его: – Не перебивай! Съезди, дай ей потосковать, себе… Так соскучитесь, что никакие хвосты помехой не станут.

– Ты также по матери тосковал? – недоверчиво прищурился Шаш.

Просто одна мысль, что он уедет на такой срок, а Лаодонию в это время очарует кто-то другой… Если эта мысль пришла в его голову, она не могла не прийти в голову его ревнивого отца.

– Вот ещё! – высокомерно фыркнул Дейш.

– Тогда я почему должен? – разозлился Шаш.

Судя по хитрому прищуру, отец больше проверял, насколько он серьёзно настроен.

– А у тебя проблема другая. Я нравился твоей матери, но она всячески пыталась избавиться от этой привязанности. Отпустить её, значит, проиграть. А у тебя обратная ситуация. Ты нравишься девочке, она не хочет тебя отпускать, но грохается в обморок от вида змеиного хвоста. Я предлагаю тебе решение. Она так истоскуется, что будет тискать твой хвост как плюшевый.

– А как истоскуюсь я? – Шаш поверить не мог, что его отец, настоящий наагатинский мужчина, мог предложить пройти ему через подобное. Сам он жену надолго оставлять не хочет, а ему предлагает оставить возлюбленную, которая пока никак с ним не связана и свободна в своём выборе.

– Ты мужчина, – с достоинством пророкотал Дейш. – Поможешь девочке справиться со страхом.

– Я наг! – у Шаша появилось стойкое ощущение, что отец забыл об этом.

– Отчасти, – напомнил ему отец.

– Я так не смогу.

– Тогда чего голову дуришь? – тон отца сразу посуровел. – Осядешь в городе на пару месяцев. Только лекаря с собой оставь, а то вдруг наагашехская натура опять наружу полезет. Поухаживаешь нормально, хвостом покрутишь, покрасуешься… Привыкнет. Постоянно бояться не получиться. Когда рядом одни змеиные хвосты, приходится привыкать.

– Знаешь, папа, – Шаш прищурился, – а вы с Лаодонией чем-то похожи.

– Значит, мы поладим, – оскалился Дейш.

***

Терпеть до утра Шашеолошу не смог и пошёл объясняться с принцессой под окна её спальни. Лезть по стенам не стал, ноги всё ещё дрожали. Сперва бросал камешки, потом свистел, в конце концов откровенно звал, наплевав на возмущённые его наглостью лица часовых. Стёкла наконец дзинькнули, и мужчина рассмотрел высунувшуюся Мьериду.

– Чего тебе, окаянный? – почти ласково и даже с сочувствием просила она.

– Госпожа, позовите её высочество, – Шаш молитвенно сложил руки перед грудью. – Не могу ждать утра, сейчас хочу объясниться. Я право не займу много времени.

– Не займёт он, – насмешливо фыркнула няня. – До утра ворковать будете на потеху всему дворцу.

– Клянусь, пять… пятнадцать минут, и я больше не буду нарушать сон её высочества. Госпожа, будьте милостивы, я не смогу спать всю ночь, если не объяснюсь.

– Что ж, значит, будете маяться бессонницей. Нет, её высочества.

– Как нет? – поразился Шаш. – А где она?

Первой мыслью было, что императрица отослала дочь домой. Потом подумал, что по приказу брата Лаодонию могли переселить в другие покои. Третьей пришла ревнивая мыслишка, которую Шаш поспешил со стыдом изгнать: а вдруг обиженная Лаодония ушла на тайное свидание с Унером? Нет, скромная и любознательная Лаодония не могла уйти с таким скучным типом!

– А вам зачем знать? – видимо, нянечка мстила за истерзанные нервы воспитанницы. – Нет её, так что идите и попытайтесь уснуть.

И решительно захлопнула окно, оставив нага переживать довольно мучительное сомнение.

***

Ашшидаш неохотно шёл по одному из коридоров башни Кривого Мизинца и растягивал путь как мог, так не хотел встречаться с Аркшашем. Тот явно им недоволен, потому что после собрания глав Давридании был показательно вежливым. Но как ему ещё надо было реагировать на выпад этого пса блохастого? Да, брат говорил, что если эмоции хлещут, то лучше замереть и притвориться глыбой ледяной. Так хоть за взрослого сойдёт, а то эмоции у него, видишь ли, детские, ребяческие! Ашшидаш фыркнул. Да если бы он притворился ледышкой, то за тупого бы сошёл!

Странный шорох заставил его остановиться и прислушаться. Шорох превратился вполне отчётливый торопливый топоток. Холодок страха прошёлся по спине, разом вспомнились байки про призраков, обитавших в башне, и забылось, что «призраками» чаще всего он с братом выступает. В конце коридора смутно забелела светлая фигура, и Ашшидаш, сдавленно ахнув от ужаса, припустил к комнате, где его ждали братья. Отчётливый дробный стук, какой бывал, когда по стенам стучишь деревяшкой, заставил его заголосить:

– Аркшаш! Брат! Помоги! Тут призрак!!!

– Какой к Тёмным призрак?! – тут же отозвался брат и через несколько секунд появился в коридоре.

Ему, в отличие от Ашшидаша, разум не затмевали детские страхи, и советник вперил подозрительный взгляд в приближающуюся фигуру, решив, что в башню пробрался какой-то смекалистый соглядатай. Но тут бегущий ступил в полосу факельного света, и Аркшаш с удивлением узнал Лаодонию. Малость злую и заплаканную Лаодонию, прибежавшую в одной ночной рубашке и прихватившую с собой зачем-то гладкую палку.

– Сестра, что случилось? – оторопело спросил он.

Она остановилась и вперила в них злой отчаянный взгляд, а затем горько разрыдалась.

– Это всё вы виноваты… из-за вас…

– Брат, я ничего не делал! – тут же отмахнулся перепуганный Ашшидаш.

– Чего у вас тут? – в коридор выглянул изумительно похожий на своего близнеца Ссейшес. – Лаа, милая, что с тобой? Даш опять тебя напугал?

– Да я не причём! – почти в отчаянии пытался уверить Ашшидаш.

– Из-за вас я боюсь и не могу… не могу быть… – она горько, надрывно всхлипнула, – с Шашем… а-а-а-а-а…

Рот Аркшаша приоткрылся от изумления. Ашшидаш и Ссейшес топтались, не понимая, что делать.

– Он не хочет меня пугать, поэтому оставляет, а я хочу-у-у-у-у быть с ним… у-у-у-у-у… – слёзы градом лились по прелестному лицу Лаодонии.

– Лаа, милая, – ласково начал Аркшаш, – с чего ты решила, что он тебя… решил оставить?

– Он сам сказал, – девушка прерывисто вздохнула. – А я хочу с ним быть. Я даже его хвост хочу обнять, но меня мутит, ы-ы-ы-ы… Почему я должна бояться? Я не хочу бояться! – Лаодония весь день пребывала в растрёпанных чувствах, и настроение у неё теперь скакало при малейшем шевелении воздуха. И вот сейчас она продолжала плакать, но глаза зло сощурились. – Я хочу змею! Я хочу длинную, толстую, страшную змею! Я буду гладить её каждый день и перестану бояться!

– Может, найти ей какую-нибудь старую и беззубую? – шёпотом предложил Ссейшес.

– Вот ты и сойдёшь за старую и беззубую! – зло отозвался Аркшаш.

– А я-то тут причём? – обиделся Ссейшес, и советник, присмотревшись к нему, выругался:

– Почему у вас родинки опять на одном месте?!

Решительно шмыгнув, Лаодония перевела прищуренный взгляд на встревожившегося Ашшидаша, из-за ночной шутки которого она и начала бояться змей, и покрепче сжала палку.

– Оборачивайся, – потребовала она.

– Зачем? – брат поспешил спрятаться за спиной Аркшаша.

– Буду сражаться со своими страхами, – сестра хищно улыбнулась и поднял палку в замах.

– Стой-стой-стой, Лаа! – Аркшаш поспешил выступить миротворцем. – Пусть он тебе и старший брат, но по разуму ты куда старше. Он же ещё ребёнок!

– А я тоже ребёнок! – вскрикнула Лаодония. – Сейчас я тот самый шестилетний ребёнок, который хочет оставить свой страх. Что мне ещё делать? Что?

Она вновь заплакала, и Аркшаш почувствовал, как мучительно тянет сердце.

– Так, – развернувшись, он тяжело посмотрел на Ашшидаша и Ссейшеса, – вы как-то хотели поиграть в догонялки? Вот ваш шанс.

***

Принцесса не хотела больше с ним общаться.

Шаш с тоской понял, что его, казалось бы, правильное решение и попытка поговорить, объяснить, что их могло ждать, обернулось для него громадным поражением. Лаодония больше не выходила гулять в сад, для Шашеолошу её никогда не было в покоях. Причём её, похоже, там действительно не было. Шаш несколько раз проникал к ней в спальню, но девушки там не нашёл. Он бы подумал, что она уехала, но её запах витал по коридорам, нянечка Мьерида составляла компанию императрице во время завтрака, а советник Аркшаш имел с ним весьма неприятную беседу, которая сводилась к тому, чтобы Шаш больше даже не думал обижать его сестру и вёл себя с ней как можно обходительнее. Вряд ли бы советник взял на себя труд тратить слова, если бы Лаодонии не было во дворце.

Но, увы, Шаш поймать её не мог.

Это означало только одно: Лаодония пряталась в башне Кривого Мизинца, которая до сих пор оставалась для Шаша неразгаданной загадкой. Он даже рискнул попробовать проникнуть туда через подземелья, как уже делал однажды, но не смог выбраться из коридора.

Взвинченный и взбешённый, Шаш сунулся сам к советнику, но тот лишь показательно удивлённо округлил глаза и соврал, что ничего не знает. Конечно же знает! Шаш не постеснялся обратиться с просьбой и к императрице, но та только тонко улыбнулась и заявила, что запретила себе лезть в любовные дела дочери.

Прошла неделя, совет глав Давридании закончился, отгремел роскошный бал, на котором Лаодония тоже не появилась, хоть Шаш отчаянно ждал и надеялся. И вот наступил день отъезда наагатинского посольства. Сам Шаш уезжать из столицы не собирался, но задерживаться во дворце не мог: вряд ли советник Аркшаш захочет терпеть и дальше присутствие наагатинского соглядатая под боком.

Император церемонно прощался с отцом, пока Шаш мрачно осматривал дворцовые окна в надежде, что хотя бы сейчас в них мелькнёт обиженное личико принцессы. Потому он не сразу обратил внимание на шум немного в стороне, ближе к дворцовым стенам. Обернулся, уже когда вокруг поднялся удивлённый гомон, и застыл в изумлении.

Среди кустов в простом светлом платье стояла взбешённая Лаодония. Её злой взгляд был направлен прямо на него. Казалось, она вот-вот бросится к нему, но… Осмотревшись и глотнув, она оставалась на месте, явно неспособная пересилить страх. Ужасно бледная, дрожащая, испуганная и раздражённая. Боги, как Шашу захотелось прижать этого капризного котёнка к груди, спрятать и успокоить. Восемь дней он её не видел, восемь дней! Ужасное и тяжёлое время.

– Вы… подлец, – наконец выдохнула она ему. – Собрались уезжать?

Император и советник Аркшаш уставились на неё в ужасе. Это ведь были неприватные проводы. При прощании с наагашейдом присутствовали другие советники, придворные и даже кое-кто из гостей. Наагашейд же воззрился на девушку с предвкушающей улыбкой, явно ожидая сцену.

– Моя дорогая… – начал было Шаш, но в этот момент Лаодония стиснула кулачки, зажмурилась и бросилась к нему мимо застывших нагов.

Ошеломлённо охнув, Шаш только и смог поймать её в объятия.

– Ненавижу! – принцесса очень удачно пихнула его коленом в паховые пластины.

Не больно, но весьма отвлекающе. Шаш покачнулся, заваливаясь спиной прямо на паланкин. В последний момент Ссадаши успел галантно приподнять полог, и наагасах вместе со своей ношей завалился внутрь.

– Сестра! – император в сопровождении советника Аркшаша поспешил к паланкину.

– Я не вылезу! – Лаодония сверкнула на них глазами из глубины носилок и притиснула дрожащими, просто ходуном ходящими руками чёрный хвост к груди. – Если вы, трус, решили сбежать, – она через плечо зыркнула на Шаша, – то я буду смелой за нас обоих! Видите! Я могу, могу!!! Бороться со страхом, а вы… – её голос дрогнул.

Всё же выдержка девушки оказалась не бесконечной. Шаш поспешил отдёрнуть хвост и привлёк принцессу на грудь, позволяя ей спрятать горящее личико у него в шее. Оскалился на императора и советника и крепко-крепко обнял Лаодонию.

– Милая моя, – горячо зашептал он, оглаживая дрожащую спину, – я не собирался уезжать. И если бы ты позволила мне себя увидеть, я бы всё объяснил.

– Ты мне врёшь, – всхлипнула девушка.

– Я не мог оставаться во дворце, твой брат меня не очень любит, но я снял домик в городе и собирался приезжать к тебе, пока ты не согласишься вновь видеться со мной. Боги, да я искал тебя по всему дворцу! Уже хотел разобрать эту проклятую башню по камешкам! Милая моя, какая ты холодная. Замёрзла? Испугалась? Боги, тут же столько хвостов… Моя смелая кошечка. Вот, поднимись чуть выше, чтобы не касаться хвоста…

– Я хочу его касаться, – всхлипнула Лаодония, но послушно поднялась выше.

– Конечно, но давай позже. Всё-всё-всё, я никуда не уезжаю. Хочешь, заберу тебя с собой в тот домик?

Лаодония завозила по его шее мокрым носом, соглашаясь.

– Украду тебя, – пообещал Шаш. – Вот прямо сейчас украду!

– Кради, – дрожащий голос всё ещё звучал капризно и обиженно.

– А хвосты… Мы будем привыкать к ним не так быстро. Боги, какая ты у меня смелая! Сердце моё огненное…

Во дворе царила оглушающая тишина. Придворные и советники смотрели со страхом и непониманием: мало кто знал принцессу. Лица нагов больше отражали заинтригованность, один Ссадаши пакостно улыбался и охранял вход в паланкин.

Дейш позволил себе самодовольную улыбку и обратился к раздосадованному императору:

– Как жаль, но, видимо, наш отъезд немного откладывается. Думаю, нам есть что обсудить.

И советник, и император как один скривились.

Конец

Конец