Ворон, каркни на счастье

Глава 2 О толстушках и легендах

В мгновение ока в уме промелькнул десяток вариантов, от того, что Родопсия была захвачена варварами, пока ничего не подозревающая я наслаждалась уединением лесов, до начала вторжения диких орд прямо в эту ночь.

Варвар оглядел меня с головы до ног, задержался взглядом на месте, где заканчивалось полотенце, на груди, на ключице, прицокнул и ухмыльнулся. Блеснул оскал белоснежных зубов. Ну, знаете ли! Я вспыхнула. Вжалась в стенку. Сердце заколотилось о рёбра. Мне показалось, я слышу, как оно вопит: «выпустите меня отсюда!»

— Будь ты в моей спальне, — заметил мужчина, продолжая ухмыляться и чуть прицокивая, — я сцёл бы это очень милым подарком. Но или ты ошиблась дорогой, или…?

— Вряд ли такой подарок вас порадует! — брякнула я, чувствуя, как краснеют щёки.

Ой. Я что-то не то сказала, кажется. Пришлось добавить:

— Вы будете очень любезны, если дадите мне пройти.

Или варвары не понимают вежливости? У каждого народа ведь свои обычаи. Может, на кочевников надо орать и бить кастрюлями по ушам, например? Дикарь встал так, чтобы точно заслонить проход, расставил ноги пошире, а большие пальцы рук засунул под пояс. Наклонил голову набок.

— Поторгуемся?

Ну точно, не понимает. Новый взрыв смеха донёсся из дверей гостиной, а я поняла, что… Ох. Теперь есть человек, знающий, что Элис фон Бувэ, единственная наследница коменданта Маленького замка, вполне владеет связной речью и… и, мне кажется, или уже поздно изображать перед ним идиотку?

Печаль.

Но есть и хорошая новость: он явно не захватчик, а гость. Захватчик наверняка схватил бы меня за волосы и потащил. Куда-нибудь. Я оглянулась на высокие двери из красного дерева. Набрала в грудь побольше воздуха и предупредила:

— Завизжу.

— Давай. Там пятеро мужцин, им будет интересно увидеть твою красоту.

— Спасибо, конечно, за комплимент…

— Женская грудь прекрасна, а у тебя она есцё и имеется в достатке.

Мерзавец! Я почувствовала, как горят мои уши.

— Вообще-то, я в полоте…

Одним неуловимым движением он вдруг сдёрнул с меня защитную ткань. Я взвизгнула, попыталась перехватить, вцепиться в холстину и внезапно оказалась прижатой спиной к его телу. Кожаная перчатка легла мне на грудь. Я постаралась не думать о том, что там в перчатке и, чувствуя, как нежной кожи ягодиц коснулась грубая парча, попыталась отодвинуться, присев и прогнувшись.

— Всё даже лучше, цем я предполагал, — хрипло шепнул мужчина мне на ухо. — Так что, повизжим? Уверен, понравится всем.

— Что тебе нужно?

Это было очень невежливо, признаюсь. Но сам виноват. Тут бы и ангел рассердился.

— Ну вот и умница. Поцелуй, для нацала. А там посмотрим.

— Отпусти меня и верни полотенце, — медленно и чётко произнесла я.

Ну не совсем же варвар идиот? Мужчина тихо рассмеялся. За дверями завизжали скрипки.

— И зацем мне это делать, когда меня и так всё устраивает?

— Затем, — я вздохнула, — если я завизжу, то буду опозорена, здесь ты прав, ничего не могу сказать. Вот только по обычаям нашей страны тебе придётся на мне жениться. Ты готов к таким жертвам?

Его руки — одна, сжимающая мою грудь, другая расположившаяся чуть ниже — изрядно смущали меня, но… я ведь безмозглая идиотка, какой с меня-то спрос? И потом, что там маменька про свадьбу говорила? И если всё решено, то не всё ли мне равно — за кого замуж выходить? А вернее — не выходить. Мои щёки пылали, ушам тоже было жарко, но, как говорится: всегда лучше атаковать, чем защищаться. Не помню, правда, чьи это слова.

— Женитьца? — задумчиво переспросил кочевник. — Это интересно.

— Не думаю. Представляете, возвращаетесь вы со службы — ну или откуда там возвращаются дикари? — домой, а дома вас ждёт разгневанная жена со скалкой, в рваной юбке, с двумя кричащими младенцами на руках, с немытыми волосами и прокисшим говяжьим супом…

— А скалку цем она держит?

— Как чем? Рукой, ладонью, пальцами…

— Третьей рукой?

Что? А, в этом смысле… Меня несло. У меня вообще странная реакция на паршивые ситуации. При любом раскладе, смех — это святое… Мачеху эта моя особенность всегда бесила. А я, мне кажется, даже восходя на эшафот, буду умирать от смеха при виде красных колпаков.

— У каждой уважающей себя женщины должна быть третья рука, — уверенно заявила я, — иначе ей не справиться с бытом. Просто мы скрываем её от мужчин.

И осторожно потянула на себя спасительное полотенце. Кочевник внезапно разжал пальцы и выпустил и полотно, и меня. Я отскочила и живо завернулась. К моему счастью, это было очень-очень просторное полотенце. Почти платье. Ну или камиза: от подмышек и ниже колен.

— Пожалуй, вы правы. Женитца мне рановато, да и не люблю я толстушек, — съязвило варварское ничтожество.

Я — не толстушка. Ну, может, чуть пухленькая, но… Такова моя конституция. Это мачехе хорошо: она может провести за пиршественным столом три часа и встать из-за него такой же тощей, как и была. А мне стоит съесть один лишний пончик — и всё, животик безжалостно округляется. И приходится потом колоть дрова, бегать с санками или тащить чугунки мыться на речку, чтобы хоть как-то вернуть талию снова на место. И ведь это я ещё постройнела! Когда была отроковицей, всё было намного-намного хуже, и маменька ласково звала меня хомячком, а тётушка со стороны отца любила потискать мои толстые щёчки…

— Ну и зря, — брякнула я раньше, чем успела подумать. — Мы очень выгодны в хозяйстве. С нами не холодно и всегда мягко. Да, мы, конечно, любим поесть, зато всё простим за одно лишь пирожное. А ещё мы тёплые. Но сейчас разрешите мне пройти, а то вдруг кто-то выйдет и придётся вам всё ж таки жениться на некрасивой толстушке.

Я растянула губы в улыбке, невольно оскалившись, и решительно направилась прочь, закинув край полотенца на плечо на манер античного цезаря.

Мужчина проводил меня задумчивым взглядом (я лопатками чувствую такие вещи). Ну и пусть. Медленно свернув на лестницу, я бросилась к себе в комнату. Лихорадочно натянула две юбки, какую-то блузу, снова закрутила всё ещё мокрые волосы, сунула ноги в деревянные сабо и побежала во внутренний двор.

— Гарм! — закричала отчаянным шёпотом. — Гарм!

Ну где же ты, мой единственный защитник⁈

Тревога за несчастного пёсика напрочь вышибла из меня мысли о происшествии в коридоре. Если бы шла война, то я бы точно услышала крики за стенами, а если, например, город захвачен, то зачем нервничать сейчас?

Двор был весь продырявлен тёмными ранами луж, каждая из которых дробила луну. Под подошвами чавкал разомлевший снег. И тут вдруг слева от меня, ближе к двери в кухонный подвал, раздался визг, потом — пронзительный лай. Я бросилась туда. И увидела за лестницей прыгающий грязно-белый комочек. Гарм!

В углу визжала крыса, а мой герой скакал перед ней и звонко лаял. Я умилилась, а затем решительно подошла, подхватила грозного пса под брюшко и потащила домой. Гарм извивался и рычал, пытаясь вернуться к оставленной вражине, а потом, когда мы уже поднимались по грязной лестнице, просто глухо ворчал и бил по руке хвостиком. Да мой же ты боевой пёс!

Я прокралась на кухню, нашла половину запечённой курицы, кусок сыра и даже недопитую бутылку вина, сгрудила всё на поднос и, зажав локтем всё ещё недовольного Гарма, вернулась в комнату. Поставила поднос прямо на постель, туда же — пёсика, вернулась, плотно закрыла дверь (задвижки, увы, на моей комнате не было), а затем запрыгнула на кровать, притянула еду.

— Приятного аппетита, — кивнула сотрапезнику. — Твоё здоровье!

Глотнула вина, отломила другу половину несколько пересушенной курицы и положила перед чёрным носиком. Гарм уже успокоился, и хвостик его чуть подёргивал кончиком в предвкушении.

— За жениха!

— Тяф.

— Надеюсь, он в здравом рассудке и завтра, увидев меня во всей красе, сам откажется от дурной затеи. Нет, не говори ничего о приданом. Не такое уж оно и большое, чтобы согласиться жениться на идиотке. М-м… петушок всё же. Молодой, но привкус… В сливочно-чесночном соусе был бы лучше, не находишь?

Гарм смачно захрустел косточкой. Минут через пятнадцать… кажется, я внезапно поняла: надо откровенно поговорить с отцом. Нет, я, конечно, не рассчитывала на помощь человека, всерьёз верящего, что каждую ночь в его спальню входят, распевая «Ave Maria» мыши со свечами в лапках и колпаками между ушей, но, может, он всё-таки хотя бы объяснит, каким браком мне грозит маменька.

На этот раз я оделась основательнее, даже о чепце на голову не забыла.

Гости всё ещё праздновали. Звуки музыки стали визгливее и громче. Смех — тоже. Веселящихся было слышно даже в просторной спальне отца, закрытой от общества двойными дверями. Папа сидел на кровати, в ночном колпаке, натянув одеяло по самые глаза, и испуганно смотрел на меня. У меня сердце сжалось.

— Привет, — мягко сказала я, подошла и переставила горящую свечу с пола у самой кровати на стол. — Ты как?

У меня была очень красивая мама, златоволосая, черноглазая, но — увы. Я пошла в отца. И пышной плотью — тоже. И хотя сейчас он был лыс, но тёмная щетина на лице, уже превращающаяся в бороду, свидетельствовала: мы родственники.

— Мыши! — простонал папа.

— Ну вот, я здесь. Пока я здесь, мышей нет.

Он хлюпнул носом и немного расслабился. Я села рядом, отодвинув с простыни бумажные цветочки.

— Пап, это я, Элис.

— Элис, — прошептала папа, из его круглого глаза выкатилась слезинка и заблестела на дряблой щеке. — Элис, не уходи. Мыши, они идут. Они скребутся в стенах…

— Не ухожу, не бойся. Я могу каждую ночь сидеть с тобой. Но ты же хочешь отдать меня замуж? Тогда муж увезёт меня далеко-далеко…

— Сессиль хочет, — возразил папа жалобно.

— Ну понятно. Раз Сессиль хочет…

Я вздохнула. Слово мачехи в нашем доме — закон. Даже странно, что один и тот же мужчина может быть грубым и властным с одной женщиной и подобострастным с другой. Рядом с безответной и кроткой первой женой фон Бувэ был совсем другим человеком. Мне вдруг стало досадно.

— Ну раз так, то муж увезёт меня, и никто не придёт и не отгонит от тебя благочестивых крыс, — почти со злорадством выдала я.

Фу, Элис… Что это на тебя нашло? Я закусила губу, сдерживая обиду.

— Если бы Жаннет родила мне сына, подобного бы не получилось, — проворчал отец.

Я скрипнула зубами. Что ж ты таких требований Сессиль не предъявляешь, пап⁈ Почему только моя мама должна была рожать одного младенца за другим, пока последняя из них — я — окончательно не подорвала её хрупкое здоровье⁈ А ведь доктор говорил… Неужели всё дело в том, что мачеха на двадцать лет тебя младше? Или это из-за характера? Уж кто-кто, а Сессиль себя в обиду не даст.

— И за кого меня выдают? — уточнила я холодно.

— Государственные интересы, — проворчал комендант, расправляя плечи и приосаниваясь. — Ты станешь женой во́рона.

— Кого?

Я поперхнулась.

— Во́рона.

Ну понятно. А венчание наше пропоют крысы со свечками. Я вздохнула. Не самая умная идея — разговаривать с человеком, который уже год как из комнаты не выходит.

— Хочешь вина? Оно отпугивает крыс, клянусь. Ну тех из них, кто излишне благочестив…

Внезапно папенька вцепился в мою руку. Губы его затряслись.

— Он ищет Его Высочества Мариона, — прошептал родитель жарко. — Все говорят, что он сдох, но это не так, я его знаю. Он не сдохнет, пока не отыщет Мариона, поверь мне. Ты должна, слышишь? Должна! Найти Мариона и…

— Да-да, конечно, — мягко отозвалась я и попыталась освободиться.

Но отец только сильнее стиснул моё запястье. Эдак батюшка мне кость переломит!

— Ты не понимаешь… все будут погибать, пока он ищет… и крысы, пока он ищет… Найди Мариона и передай ему… Он должен… Я знаю, где скрывается средний принц. Марион в Монфории, понимаешь? У Спящей красавицы. Там, другого места и быть не может!

— Я поняла, — пискнула я, — как только буду в Монфории, обязательно загляну к принцессе. Ой!

Взвизгнула и вскочила. Мне всё же удалось освободиться. Задрав рукав, я уставилась на багровеющее пятно. Вот откуда в мужиках столько силы? Даже в тех, кто изображает матрас!

— Водопровод, — прохрипел батюшка, — загоралки… Я был совсем молод, почти как ты, когда в Монфорию, захваченную кочевниками, пришла юная девушка и сотворила колдовство. Прогнала чуму и врагов с востока, уничтожила каменный затор на реке и накормила народ. Я помню, как однажды вечером из ниоткуда возникли стада коров, овец и кур…

Я не стала поправлять папу и говорить про то, что птичьих стад не бывает. Зачем? И так всё с батюшкой понятно.

— Монфория стала бы самым могущественным королевством, а ты была бы графиней, если бы нам не пришлось бы бежать в Родопсию. Хотя… не ты, я уж всяко не женился бы на твоей матери… У меня бы появился сын, сын… Восьмой, настоящий… Но на принцессу Аврору упало тёмное проклятье… Только поцелуй истинной любви разбудит её… И тогда… тогда… кочевники снова будут отброшены в степи, проклятый род де Равэ падёт, а три королевства станут единым целым… Найди Мариона, пусть он женится на Авроре. Он должен, только Мар… рион может разбудить королеву Монфории…потому что добр и у не ищет зла. Но не говори королю Андриану, а то не выйдешь из темницы… И Дезирэ. Берегись Дезирэ…

— Принц Марион женат, — возразила я.

Батюшка поморщился:

— Ерунда. Это не настоящая жена. Пророчество… пророки пророчествовали… проро… про… пророчески…

Голова отца упала на подушку, тело ослабло, и батюшка зычно захрапел. Как видно, мой способ бороться с крысами-богомолицами был для него не нов. Я вздохнула. Поправила одеяло, погасила свечу, допила вино, забрала пустую бутылку и, осторожно прикрыв за собой дверь, пошла к себе.

М-да. Состояние папеньки оставляло желать лучшего. Он уже напрочь забыл и про загадочную гибель короля Андриана, и про то, что Монфорией ныне правит старший принц — Гильом, а средний — беспутный Марион, женившийся на девице незнатного рода, шатается с песней по свету.

И Дезирэ…

С ним самое интересное: младший принц внезапно исчез, и никто не знает, что с ним произошло. Это случилось в тот день, когда загадочно погиб король Андриан, народ в столице восстал и пошёл громить Холодный замок тёмного мага принца Фаэрта, которого Дезирэ публично обвинил в гибели отца, и… И оба исчезли. Это случилось полтора года назад, как раз тогда мой отец потерял волю и рассудок.

Да ещё эта Аврора, богиня утренней зари… Легенды и сказки Монфории. Заколдованный замок, в котором навечно уснула прекрасная принцесса. Нет, я знаю, есть те, кто в это верят и ждут, когда она проснётся. Особенно бежавшие с родины монфорийцы. Вот только никто из них никогда своими глазами не видел ни Старого города, ни проклятого замок, ни этой самой Авроры. Хотя, если верить легендам, чудесные события произошли всего-то лет тридцать назад. Кажется, хоть кто-то хоть чего-то должен был видеть, разве нет?

Вернувшись, я брякнулась в холодную постель, закуталась в одеяла, сгребла Гарма, ткнулась в его пушистую шкурку и закрыла глаза.

Ладно, завтра всё узнаю. Меня ж не просто так мыли. Значит, скорее всего, завтра представят сватам. А там… Замуж я, конечно, ни за кого не выйду. Понимаю желание маменьки заграбастать приданое моей матушки, но… Однажды я смогу вырваться, однажды я доберусь до Ноэми и уговорю подругу помочь мне. Например, она может связать меня с Дризеллой, её младшей сестрой и женой принца Мариона. Беспутный или нет, средний принц всегда нравился мне своей добротой. Ну не откажется же он помочь девице в беде? Его заступничество перед королём Гильомом должно сыграть важную роль…

Я легла на спину и уставилась в потолок.

Будь проклят тот день, когда отец решил жениться повторно. И Сессиль, и все её попытки избавиться от ненавистной падчерицы.

«Восьмая» — вдруг вспомнилось мне, и я рассмеялась с горечью. У тебя было семь сыновей, пап. Семь! А осталась одна только дочь. Восьмая. Эх, если бы у меня был хотя бы один брат — о! если бы! — то он всяко не дал бы меня в обиду. И наследовал земли моей матери. А, значит, я бы не была единственной законной наследницей и мне не пришлось бы строить из себя умалишённую, лишь бы только маменька перестала подсыпать в мою еду яд.

Я всхлипнула.

— Эй, Элис, — прошептала сама себе, — кончай грустить. Вот увидишь, завтра будет прекрасный день. Завтра я узнаю имя моего женишка и от души посмеюсь над злополучным.

Вытерла слёзы. Ну вот, раскисла. Фу.

— Есть и хорошие новости. Например, если меня всё же выдадут замуж, то мне не придётся выполнять волю папеньки и отправляться в Монфорию к Спящей принцессе. Хотя, знаешь, Гарм, чтобы я сейчас с удовольствием сделала? Легла бы рядом и от души проспала бы лет сто. А потом проснулась бы и оказалась совершенно свободной и от жениха нежданного, и от маменьки прекрасной, и от батюшки тоже. Может и не хорошо так про папеньку, но…

Гарм тявкнул и облизал моё лицо. Я рассмеялась.

Ничего-ничего. Завтра буду мычать и вытирать сопли рукавом (благо после сегодняшних приключений они имелись в достатке). А если там не только сваты, но и жених, то, пожалуй, и потискаю его от души. Да он убежит из нашего дома, теряя не только тапки, но и штаны! Уж я-то постараюсь.

Но завтра меня ждало совсем иное зрелище.

ПРИМЕЧАНИЯ

младший принц внезапно исчез, и никто не знает, что с ним произошло — а читателям повезло, читатели всё это знают из книги «Отдай туфлю, Золушка!»

Да ещё эта Аврора, богиня утренней зари — да, мифы это мифы, но книга «Подъём, Спящая красавица» содержит секретные сведения о том, что это за Аврора такая и что ж там произошло на самом деле

Элис, Элиза