Ворон, каркни на счастье

Глава 3 Седьмой и третий

Когда меня разбудили, умыли, причесали и одели в красивое розовое платье, а затем притащили в гостиную, я увидела, что все уже собрались. Маменька в лазурном шёлке восседала на тёмно-зелёном диванчике. Даже папенька присутствовал, сидел в углу и молча смотрел на всех сычом. Герцог Ариндвальский, маменькин дальний родственник, подпирал окно и взирал на меня бесстрастным взглядом осенней жабы. Невысокий, худенький, совершенно седой. Его пышногрудая супруга — красавица Люсиль — нежно улыбалась. Видимо, оба были представителями королевской власти в нашем доме.

Гостей присутствовало шестеро. Мужчины. Кочевники. Все в чёрном. Один из них оказался мне знаком по коридору. Я почувствовала, что неудержимо краснею. Пришлось раскрыть рот, изображая, что мне жарко. Ой ты ж… ёлки! И как теперь строить из себя умственно-больную в присутствии человека, который совершенно точно знает, что это не так? Или не строить? Или… но нет, нет. Замуж я в любом случае не пойду, а маменька-то останется. В конце концов, даже если нахал начнёт вопить, что я придуряюсь, кто ему поверит? Мало ли что вчера пригрезилось спьяну — доказательств-то нет!

Сейчас в свете дня можно было разглядеть их странную одежду. Вроде ничего особенного, но плащи и доспехи… Плащи напоминали крылья, даже подол их был неровного кроя, похож на край крыла, и «перья» не были одинаковы. В камзол вплетались узкие полосы металла, отчего все мужчины действительно казались похожими на птиц. Такой странный наряд был лишь у троих из «гостей», остальные выглядели просто, несмотря на обилие украшений на пальцах, груди и беретах. И даже страусиные перья, лёгкой волной спускающиеся за плечами, не привлекали любопытства так, как «птичьи доспехи» первой тройки.

— А вот и невеста, — радостно провозгласила Люсиль. — Элиза, душенька, здравствуй!

Я издала своё коронное «мэ-э» и потопала было снимать с гостьи изумрудное ожерелье, но великанша Маргарет вцепилась в мои плечи. Жаль.

Определиться бы теперь с женишком…

Трое «ворон» уставились на меня. Кажется, я догадываюсь, почему ночью папенька их так назвал. Впрочем, я уже решила называть гостей не «во́ронами», а «воро́нами».

— Приветствую вас, госпожа Элиза фон Бувэ, — вперёд шагнул юноша, самый молодой из присутствующих. У него были зелёные, словно травка на трясине, глаза, яркие и при этом холодные. — Моё имя — Кариолан, седьмой ворон великого кагана, повелителя Солнца, Луны и звёзд, властителя мира от востока до запада. Я пришёл взять тебя в жёны. Покорись под мою руку и будешь жива. Повинуйся, и не будешь обижена.

Замечательно! Мне уже нравится.

— М-э-э, — выдала я и капнула слюной, а затем выразительно вытерла нос рукавом.

Кариолан был молод, очень молод. Пожалуй, чуть постарше меня. На год, а, может, на два. Высокомерен, точно наследный принц. Красив так, что напоминал девушку. Длинные шелковистые чёрные волосы, собранные в хвост, усиливали сходство. Фигура гимнаста, а не воина, лёгкая, почти воздушная. И ледяной взгляд человека, презирающего весь мир. М-да, жених. Точно для меня. Он улыбаться-то хотя бы умеет? Я чуть не рассмеялась.

Седьмой ворон обернулся к Сесиль. Маменька пожала плечами:

— Год назад нас постигло несчастье: Элиза тяжело заболела и едва не умерла. Видимо, болезнь сказалась на состоянии ума, но… на потомках это не отразится, ведь в детстве Элиза была совершенно здорова.

Кариолан перевёл мрачный взгляд на моего папеньку. Я чуть не расхохоталась в голос, но предусмотрительно скромно потупилась. Маргарет расслабила хватку. Ну да, на потомках не скажется: сумасшедший папенька, сумасшедшая дочка… Давай, седьмой ворон, каркни своё «нунафиг».

— Ну что ж, тёмный брат, — вчерашний подлец, с любопытством наблюдающий за мной, перевёл взгляд на жениха, — по монфорийскому обряду невесту обнажают перед сватами, дабы ни малейший телесный изъян не ускользнул…

Узкие, изогнутые губы седьмого ворона дёрнулись от отвращения.

— Мы в Родопсии, Эйдэн, — холодно и безразлично отозвался юноша.

— Тогда будем сцитать, цто осмотр состоялся, — весело согласился негодяй и бросил на меня насмешливый взгляд. — Сваты удовлетворены, и переходим непосредственно к заклюцению брака.

Что⁈ В смысле? А… ну там… Первое подношение ленточек? Знакомство с родителями жениха? Моление о щедрости жизненной чаши? Тыквенный суп, приготовленный невестой собственноручно… А, нет, это уже из обрядов простонародья, но… Подождите! Я не аристократка, конечно, скорее дворянка средней руки, но всё равно хотя бы полгода между сватовством и свадьбой должно пройти!

— В церкви всё готово, — кивнула маменька.

И в этот миг я всё поняла. Не знаю, зачем моя свадьба была нужна королю Гильому (но без королевского согласия такие браки не заключаются), я не знаю, зачем это нужно кагану, но… Какой же великолепный способ для маменьки сбыть меня с рук! Меня увезут в восточные степи, где я и сгину, а мои земли, и этот дом, и вообще всё — достанется маменьке. Без боя, без… Я чуть не заорала. Но тут почувствовала, что служанка, бдевшая над моей душой, отвлеклась, её руки на моих плечах расслабились, и я вырвалась, подбежала к жениху и, глупо хохоча, вцепилась пальцами в его уши, резко потянула голову на себя (от неожиданности парень поддался) и лизнула в тонкий, прямой нос. Кариолан отпрянул. В зелёных глазах вспыхнуло отвращение.

— Элиза! — крикнула маменька, и тут же: — Марго!

Ворон ударил меня по рукам, но я обхватила его шею и повисла на женихе. Давай, ну, давай же! Что сделать ещё, чтобы отвращение победило в тебе корыстолюбие?

Маргарет вцепилась в мою талию, потянула на себя, и мы все втроём под смех гостей рухнули на пол. Я прижимала жениха к себе, словно любимый пряник, пыхтя голодной барсучихой.

— Кар, — засмеялся где-то вдали (так казалось) Эйдэн, — подожди до свадьбы. Ты не совсем понял традиции…

Седьмой ворон наконец вырвался из моих ручонок, отпрыгнул, покраснев и тяжело дыша. Глаза его метали молнии. Ну хоть перестали быть бутылочным стеклом. Маргарет незаметно двинула кулаком мне в бок. Я захныкала. Протянула ручки к жениху:

— Хочу!

И по глазам поняла: победа! С бо́льшим омерзением на меня вроде даже маменька не смотрела.

— Заканцивайте с этим, — процедил Кариолан, судорожно отворачиваясь и не в силах, очевидно, придать лицу былую невозмутимость. — Жду в церкви.

И стремительно вышел. Крылья плаща взлетели и исчезли в дверях.

Чёрт. Не победила. Корысть оказалась сильнее. Но, надеюсь, хотя бы в первую брачную ночь он не рискнёт появиться в моей опочивальне? А потом я сбегу, я обещаю.

— Какая экспрессия! — тихий смех Эйдэна вырвал меня из смятённых мыслей. — Браво. Я восхищён.

— Мэ-э, — проблеяла я и зло посмотрела на него.

У подлеца были серые, как камень, глаза. И одежда его перьями походила на моего жениха. Тоже ворон? Только восьмой? Одиннадцатый? Или наоборот, шестой, например?

— Маргарет, уведи госпожу Элизу, — зло выдохнула маменька. — Господин Эйдэн, я надеюсь, этот маленький инцидент…

— … ницего не изменит.

Последняя фраза донеслась до меня, когда великанша уже утаскивала мою дёргающуюся тушку вон.

Гарма закрыли в соседней комнате: пёсик лаял и пытался укусить Марго за толстый зад. После избавления от моего храброго защитника дела сатрапов пошли лучше. На мне затянули корсет, безжалостно пережав грудь, нацепили на бёдра металлическую сетку фижм, напялили одну за другой шесть юбок. Булавками прикололи трапециевидный кусок кремового бархата, расшитого золотой нитью и жемчугом, затем водрузили верхнюю юбку из серой парчи. Чёрный корсаж, серые рукава с прорезями, перехваченные серебряными шнурками, — гусеницы, да и только. Ненавижу серый цвет!

«Я сбегу», — думала я в тоске, мрачно наблюдая в зеркало, как мои волосы скручивают жестокие руки девушек, и даже не пытаясь удержать слёз, вызванных их грубостью. Не всё ли теперь равно?

Куда бежать было непонятно. Моя подруга Ноэми боготворила своего мужа, а Офет слова поперёк воли короля не скажет. Кинуться Его величеству в ноги? Говорят, король Гильом справедлив и… если не добр, то хотя бы не зол. Но… Если я уже буду замужем, то даже король не властен будет освободить меня от данных клятв.

— То жиреют, то худеют, — проворчала Рози, — а ты утягивай и перешивай!

— Ничё. Пусть топорщится. Вечером сдуру нажрётся выпечки и снова разжиреет, — отмахнулась Маргарита.

За стеной истошно выл и лаял Гарм.

На мои волосы напялили свадебный чепец с вуалью, пришпилив его едва ли не к черепу.

— Эх, — вздохнула Маргарет, — а этот… Карилан… или как его… Так хорош собой! А достанется уродине и идиотке.

— Судьба, — печально отозвалась Рози. — Может, меня пошлют с этой? Ну должна же у неё быть служанка. Я бы потискала такого приятного мальчика в брачную ночь вместо идиотки.

«Дуры! — хотелось крикнуть мне. — Вы не знаете этого мужика. И я не знаю. А со мной вы с моего детства! Но жалеете его, а не меня!». Может, стоит открыться? Может, стоит сказать… Вот прямо сейчас? Интересно, они хотя бы покраснеют, если будут знать, что всё это время я понимала, что они говорят обо мне? Но я, конечно, промолчала.

Служанки схватили меня под руки и потащили вон. Гарм взвыл сильнее. Я дёрнулась к запертой двери. Что станет с пёсиком, когда меня увезут⁈ Для всех этих людей он такой же нежеланный субъект, как и я.

Рози ткнула в меня острый кулачок:

— А ну не противсь! По шее получишь.

Ну всё! Моё терпение иссякло. Я обернулась, открыла рот и услышала за спиной:

— А это тоцно родная доц коменданта фон Бувэ?

Густой, мужской голос. Бархат на льду. Мы разом обернулись (я даже не собиралась, но девицы описали полукруг вместе со мной). Обе служанки тотчас присели. К нам подходил ворон Эйдэн. Он ухмылялся и весело смотрел на меня. «Ну давай, — говорил этот нахальный взгляд, — раскройся».

— Впервые слышу, цтобы слуги угрожали шее хозяйки, — заметил «дикарь».

— Что вы! — запищала Рози. — Я… я… вам послышалось…

— Это она мне, — нашлась Марго.

— Мэ-э, — выдала я и высунула язык.

Не дождёшься.

— Вашу руку, госпожа Элиза, — Эйдэн с дерзким почтением склонился передо мной, — сегодня я буду вашим посаженным отцом.

«Спасибо, у меня уже есть отец», — хотелось брякнуть мне, но я, конечно, промолчала.

— Как можно? — засопротивлялась вместо меня Рози. — Вы — представитель жениха и…

И осеклась под его взглядом из-под приподнятой брови. Ну да. Кто она такая, чтобы спорить с дворянином и, возможно, вельможей из свиты кагана? Или кем там повелителю луны приходились эти оперившиеся кочевники? И вообще, есть ли у них дворяне?

— Цто у вас там? — уточнил Эйдэн, взяв меня за руку и кивнув на дверь.

— Так… собачка же. Ваша милость, не беспокойтесь, мы её не выпустим…

— Твоя? — прямо спросил мужчина у меня.

Я кивнула. Просто кивнула и закусила губу: Гарм захлёбывался в истерике. Служанки, которые перепугано пялились на кочевника, конечно, не заметили движение моей головы.

— Всё, цто принадлежит лицно невесте, принадлежит и жениху, — властно приказал Эйдэн. — После свадьбы Элиза не вернётся в дом, так цто выдайте имущество госпоже прямо сейчас.

— Но ведь… но… церковь… собака…

Эйдэн выразительно помолчал. Злодейкам ничего не оставалось делать, как повиноваться. Освобождённый Гарм вылетел светлой пулей. Я упала на колени и одной рукой (вторую по-прежнему держал мой кавалер) прижала к себе. Пёсик захлёбывался от ярости. Служанки попятились.

— Тише, тише, — зашептала я в мохнатое ушко. — Пожалуйста.

Мой защитник выскользнул и, увидев Эйдэна, вдруг глухо зарычал. Шерсть на его загривке вздыбилась. Ну точно малыш чует подлеца!

— Вон, — бросил сквозь зубы кочевник.

И как-то так он это сказал… вроде и беззлобно, и без рычания, но… девицы убежали. Рози по дороге споткнулась, деревянное сабо слетело, но служанка ни на миг не задержалась, чтобы его подхватить. М-да.

— Сегодняшний наряд тебе идёт меньше, цем вцерашний, — снова расслаблено заметил ворон и подмигнул. — Признаться, я расстроен и обманут в своих ожиданиях. Но мы можем договоритьца…

И тут Гарм взлетел, точно блоха, метнулся серой молнией прямо к «достоинству» варвара, и… вцепился в чёрный рукав — Эйдэн успел дёрнуть кистью. Мужчина тряхнул рукой. Затем тряхнул сильнее. Гарм зарычал сквозь стиснутые зубы. Раскосые глаза взглянули на меня с детским изумлением.

— Он не очень любит мужчин вообще и тех, кто обижает меня — в частности, — заметила я, мило улыбнувшись и попыталась снять пёсика с его жертвы. — Но вы не волнуйтесь, вам очень идёт! Правда-правда! Белый мех всегда… Гарм! Фу, пусти бяку!.. украшает чёрное… Гарм, плохой пёсик! Сказала фу!

Гарм зарычал. Эйдэн поднял руку, нажал на челюсти пёсика и заставил его разжать зубы. Гарм шлёпнулся на пол, вскочил, снова бросился, но я успела его перехватить. Честно, я просто безумно боялась, что ворон ударит моего героя о стенку.

Ворон посмотрел на разодранный рукав, подняв руку на уровень глаз.

— Кажется, нацинаю понимать твоих служанок…

Гарм выскользнул из моих рук, но нападать не стал, оскалил верхнюю челюсть, задрав губу, и глухо заворчал. Тихо-тихо. Раньше он так никогда не делал, но я как-то сразу поняла, что шутки кончились. Ох ты ж ёшки!

— Не убивайте его, пожалуйста! Он… он полезный, он крыс ловит, а крысы ведь очень опасны. От них всякие болезни и… и они овёс едят. Съедят овёс, и кони умрут от голода.

— Рост мужеству не помеха, — хмыкнул Эйдэн. — Положи мне руку на плецо, Элис. Спокойно и с симпатией.

— Что?

Но я послушалась. Коснулась его рукава дрожащей рукой.

— А теперь представь меня твоему псу как друга.

— Но вы…

— Неважно. Если хоцешь, цтобы твой защитник остался жив…

Он говорил мягким, бархатным голосом, внезапно лишившимся властных, жёстких нот. И я вдруг поняла: ворон прав. Это единственный шанс. Если я смогу обмануть Гарма, то пёс не станет кидаться на врага, а если он не кинется, то останется жив…

— Главное — тон, — дружелюбно заметил ворон. — Собаки не понимают слов, только интонацию. Поэтому потратим несколько минут, цтобы поговорить. Итак, милая невеста, разреши представиться: моя имя — Эйдэн, я третий ворон великого кагана. Твой жених — седьмой, то есть самый младший из нас. Он обязан безусловно подциняться моим приказам, или его ждёт лютая смерть. Пожелай я первым разделить твоё ложе, Кариолан его безмолвно уступит.

Я дёрнулась. Гарм снова заворчал. Мужчина ладонью удержал мою руку на своём плече.

— Мы уже решили с тобой, цто толстушки не в моём вкусе. Прости. Хоцешь продолжать изображать перед Каром дуроцку, я тебе разрешаю. Мне даже будет забавно наблюдать. А вот против меня выступать — не советую. Поэтому будь послушной девоцкой. Сейчас ты послушно пойдёшь в церковь, вытерпишь всю церемонию, в нужном месте скажешь «да», а потом разделишь ложе с мужем. Ничего лицного, мне просто нужны ваши общие дети. Взамен я дам тебе своё покровительство. Это оцень много, Элли. А теперь отвецай мне с интонацией дружелюбия. Помни: если твой пёс встанет на моём пути, ты останешься без него. Ты услышала меня, пышецка?

— Услышала, ваше темнейшейство, — мило улыбнулась я и продолжила ласково-ласково: — и вот что хочу сказать. Даже не знаю, говорить ли вам, что вы — сволочь, подонок и мерзавец, или вы сами в курсе? В моем собственном доме угрожать мне самой это… Но, полагаю, оскорблять вас бессмысленно, да?

Ворон усмехнулся. Глаза его блеснули.

— Верно, девоцка. Если ты совсем не в силах удержатьца от ярости, то можешь продолжать таким же медовым голоском отвешивать мне неприятные эпитеты. Но у нас есть лишь несколько минут. Ты уверена, цто хочешь потратить их именно на это?

— Не хочу. Будем считать, что я вас уже оскорбила. Лучше ответьте: зачем кагану эта свадьба? Зачем она королю Гильому? Зачем она вам лично? И зачем вам всем мои дети?

И я снова мило, до ямочек на щёчках, улыбнулась. Обманутый нежностью моего голоса Гарм сел на задницу и застучал хвостиком, глядя на нас умными глазками.

Кариолан, седьмой ворон кагана