Ворон, каркни на счастье

Глава 5 Долг подруги

Гарм весело бежал впереди, а я шла за ним, пытаясь определить по небу, в какой стороне дорога. Кажется, луна должна быть на западе? Или на востоке? Или она может быть вообще с любой стороны неба, где ей заблагорассудится? Очень быстро мои ступни заледенели, и подол юбки встал колом.

Далёкий вой давно стих, видимо, это действительно были не волки. На землю опустилась тишина. А я вдруг подумала: как хорошо было бы набрести на небольшой домик, с очагом, крепкими стенами и плотной крышей, даже если соломенной. Я бы осталась в лесу. Конечно, непонятно откуда было бы добывать еду, но…

Внезапно мимо меня пронеслась громадная тень и упала на пёсика. Сова! Или филин. Я завопила и бросилась спасать друга, но птица стремительно взмыла ввысь и в мгновение ока скрылась между деревьями.

— Тяф! — заявил Гарм, оставшийся внизу.

Не тронула? Поняла, что не заяц?

— Знаешь что, друг сердечный, — сердито заявила я, — не убегай от меня так далеко. А то я тебя и догнать не смогу, чтобы защитить.

— Р-р-р!

— Ой, ну конечно! Ты сам способен себя защищать, я поняла. Но вдвоём легче выживать, чем по одному. Друг прикрывает спину друга…

Часа через три мы вышли на дорогу, в свете луны казавшуюся рекой. К этому времени я совершенно перестала чувствовать ноги и ковыляла на них, словно на ходулях.

— Эдак я до Бремена не дойду, — пробормотала и села на камень.

Несмотря на толстые шерстяные гетры, кожаные туфельки совершенно не спасали ступни. А если их… утеплить? Я сняла тёплый платок с шеи.

— Давай разорвём его пополам, Гарм?

С помощью острых зубок мы смогли распополамить прямоугольник, я сняла с ног и туфельки, и гетры, крепко растёрла икры, пальцы, пятки снегом, насухо вытерла носовым платком, снова натянула гетры и замотала каждую ногу в половинку шерстяного платка. Туфельки уже не налезли, но я хотя бы ощутила себя двуногой.

Гарм снова летел впереди, и я подивилась: как он не мёрзнет, такой маленький.

Дорога была совершенно пустынна. Ещё бы! Городские ворота давно были закрыты. Кому бы пришло в голову шататься по ночам в горах? «Может, он не мёрзнет, потому что прыгает?» — пришло мне в голову, и я тоже принялась прыгать, а вернее — скакать. Стало теплее. И веселее. И как-то невольно запелось:

— Жирный барон уселся на трон…

Да знаю я, что политические памфлеты не имеют срока давности и карают за них жестоко. Но ведь нет никого? И вообще, Гильом де Геррон, основатель королевского рода Родопсии, так-то и бароном стал тоже скоропостижно, а до этого был простым воякой.

— Принц Марион снова влюблён,

Даме навеки вновь предан он…

Эту песенку я помнила с детства, и мне за неё не раз доставалось по губам. Но уж больно хороши были бродячие артисты, забредшие в наш городок лет… десять, наверное, назад. Особенно Кот.

— Малыш Дезирэ плутует в игре,

Дыбы и плети — его карильон.

Гарм затяфкал, подхватывая весёлую мелодию. Досталось всем: «удачливому» принцу Гильому, свалившемуся на охоте с коня, самому покойному королю Андриану, его красавице-супруге, выбравшей между юным любовником и старым хрычом того, у кого была потолще мошна, а когда мы дошли до тёмного мага Фаэрта — кузена покойного короля Андриана, дорога вильнула, открыв справа крутую бездну, и в ярком свете луны отчётливо графично прорисовались чёрные шпили Холодного замка герцогов Ариндвальских. Я невольно замерла. От неприступной твердыни повеяло ледяным ужасом.

Резиденция принца Фаэрта, которого чаще называли Чертополохом. Сейчас она, как и всё герцогство Ариндвальское, принадлежала новому хозяину, но… Замок размещался на вершине огромной скалы, неприступной со всех сторон. Говорят, сам Чертополох, чтобы пробраться в него, создавал волшебный воздушный мост. Скорее всего, так оно и было, т. к. никаких иных путей в замок не предусматривалось.

— Логово дракона, да? — я присела, Гарм подскочил и принялся облизывать мои щёки тёплым язычком. — Как ты думаешь, Чертополох сгинул или до сих пор обитает где-то там?

— Тяф, — уверенно ответил пёсик, но я не поняла, что он имел ввиду.

— Хотя, знаешь, своё чудовище как-то роднее чужих. Вот прямо сейчас я, наверное, не отказалась бы от встречи с тёмным магом. Уверена, он бы легко справился с воро́нами. Ну или хотя бы встретить Дезирэ. Уверена, его бы заинтересовал и заговор с кочевниками за спиной короля, и попытки меня отравить… Я, наверное, скажу сейчас ужасную вещь, но, наверное, каждому доброму и милосердному монарху нужен свой жестокий помощник, который бы делал всю грязную работу, потому доброту, увы, иногда надо защищать силой…

Гарм запрыгнул на мои колени и принялся ожесточённо выгрызать сосульки между мохнатых пальчиков.

— Хотя… нет, с Дезирэ я погорячилась. Он слишком ужасен. Ты замёрз, да? Бедный малыш!

Пёсик сердито заворчал. Я рассмеялась.

— Ладно-ладно, большой и ужасный пёс. Мой защитник и герой. Зачем мне принцы Чертополох и Дезирэ, когда у меня такой ужасный-преужасный хищник?

Я схватила его за уши и принялась целовать уворачивающуюся мордочку.

— Ладно, всё, хватит сантиментов. А то я так и до оправдания Люцифера дойду. Вперёд-вперёд, мой верный Росинант.

И мы продолжили путь.

Когда я уже почти падала без сил, и ноги снова превратились в ходули, внезапно чуть впереди и слева засияли жёлтые огоньки. Неужели… неужели… Ух ты! Домик Ноэми! Вернее, её сводной сестрицы Синдереллы, но у той давно был собственный дворец в Бремене, а в домике на окраине столицы никто не жил. Или жил? Мы с Ноэми дружили с детства, да и с Золушкой я… нет, не дружила, но вроде как общались мы тепло. И я столько раз останавливала злость подруги, что… В любом случае — в таком состоянии до королевского дворца мне не дойти. Ноги окоченели, бёдра невыносимо болят, голова кружится.

Я распахнула калитку. Гарм зарычал, неожиданно вцепился в мой подол и потянул назад.

— Перестань! Мне нужно поесть и согреться. И выпить чего-нибудь горячего.

— Р-р-р!

— Да, понимаю, опасно. Но мы потихоньку заглянем в окна, да?

Зрелище, представшее передо мной в сиянии свечей и камина, заставило кровь прилить к щекам. Я отпрянула, прижала к ладони к лицу и зажмурилась. С другой стороны… Ноэми — взрослая женщина, а Офет — её супруг, так что… И всё же… и вот это… Если я выйду замуж за седьмого ворона, то мне тоже…

— Ну уж дудки! — прошептала я, наклонилась, зачерпнула снег, растёрла пылающие щёки. Попрыгала, похлопала в ладоши, подождала ещё минут десять, а затем подняла дверной молоточек и решительно постучала.

Ноэми, прости. Понимаю, что тебе сейчас точно не до старых друзей, вот только мне не к кому больше пойти.

Мне пришлось постучать дважды, прежде чем я услышала громкую визгливую ругань подруги, затем тяжёлые шаги, а потом дверь распахнулась, едва не ударив мне в лоб. Или нос. Но я успела отпрыгнуть. А потому что нечего стоять перед закрытыми дверями, в которые ты только что стучался.

— Какого дьявола⁈ — рявкнул светловолосый мужчина в одной рубахе и кальсонах.

В его руках трепетала жёлтым язычком масляная лампа.

— Гони в шею, — взвизгнула откуда-то из темноты его супруга.

— Ной! — крикнула я. — Офет! Помогите.

Мужчина прищурился, схватил меня за ворот, подтянул ближе, вгляделся в лицо, и светлые глаза распахнулись в изумлении.

— Госпожа фон Бувэ? Ноэми, это твоя подруга.

— Чушь! Моя подруга не…

Но Офет втянул меня в прихожую.

— Моя соба…

Я не успела договорить — увидела в темноте два круглых красных огонька. Значит, пройдоха уже внутри. А потом мои ноги подкосились, и я упала бы, если бы Офет меня не подхватил. Мир закружился, вспыхнул красным заревом и потемнел.

Очнулась я в кресле, обложенная подушками и грелками, завернутая в одеяла. Блаженство!

— Элиза, я, конечно, рада видеть, что рассудок возвращается к тебе, но бога ради! Ночью! По снегу! Пешком! О чём думала твоя матушка⁈

Я открыла глаза и увидела совсем близко узкое, вытянутое сердитое лицо подруги. Позади неё маячил хмурый Офет. Супруги уже успели привести себя в порядок. Ноэми красовалась в строгом сером платье с угольным корсажем. Даже причёска её была подобрана, и тёмные волосы подколоты булавочками гладко-гладко, а Офет успел надеть не только бархатный дублет, но и нахлобучил на светлые волосы синий берет с фазаньим пером.

— О том, как понадёжнее выдать меня замуж, — ответила я, чувствуя, что вся дрожу.

Озноб? Неужели я заболела?

Ноэми подняла тонкие брови. Уголки её губ поползли вниз.

— Элиза, замужество — это удел любой благочестивой женщины, которая, конечно, не избрала монашескую стезю. Или ты хочешь поступить в монашеский орден?

— Нет, но…

— Значит, твоя доля — выйти замуж и родить супругу детей. В Писании…

— Ной! — крикнула я в отчаянии. — Подожди. Я это всё и без тебя знаю. Но скажи, ты же любишь Офета?

— Мой долг — любить и почитать своего супруга, — сурово ответила она.

Ну да. Долг. Ага. Мне вспомнилась её коленопреклонённая поза, и я невольно отвела глаза, чувствуя, как снова начинаю краснеть. Зачем я только заглядывала в чужое окно? Как теперь мне смотреть в благочестивое лицо подруги детства?

— Даже если супруг стар летами или не очень красив внешностью, — продолжала наседать Ноэми, — христианский долг благочестивой женщины…

— Он молод и хорош собой, но что это меняет?

— Ничего, — неожиданно согласилась подруга. — Потому что красота скоропроходящая, а молодость проходит ещё быстрее. Браки заключаются на небесах, моя милая, и Господу виднее, какого мужа для тебя получить душеспасительнее…

Ну вот, теперь не только щёки, но и уши полыхают.

— Или ты хочешь скатиться в тот же омут разврата, как и моя сестрица Золушка? Да, соглашусь, что иметь свой собственный дворец, предаваться в нём обжорству, танцам до утра и блуду, наверное, кому-то может показаться пределом мечтаний, но вот только расплата потом придёт непременно, и после смерти черти…

Я закрыла глаза. Перебивать Ноэми, севшую на любимый конёк — адские мучения грешников — было бессмысленно. Говорить же ей, что я видела их страсть — бесполезно. Вряд ли Ноэми даже самой себе признается, что полчаса назад не просто выполняла супружеский долг благочестивой жены, а испытывала от его исполнения удовольствие. Ну что поделать — такой она человек. Ей очень нужно верить в собственную святость, хотя, конечно, Ноэми бы яростно отрицала её вслух.

Дождавшись окончания нотации, я выпила кружку горячего пунша, молча поданную мне Офетом, а потом устало попросила:

— Хорошо, Ной, я согласна с тобой. Благочестие — превыше всего и всё такое, но… Ты — придворная дама, сестра жены брата короля. Ты можешь помочь мне встретиться с государем? Это очень важно. Боюсь, что у меня есть сведения о готовящемся заговоре…

Ноэми закатила глаза, раздражённо забрала у меня кружку.

— Ты бредишь, дорогая. Какой заговор? Ты о чём вообще?

— Меня хотят выдать замуж за язычников из Великой степи, — выдохнула я.

— Что? — удивлённо переспросил Офет. — Что вы имеете в виду? Как это возможно? Это же наши враги, и потом… Я же — командир бременской стражи, я бы непременно знал, если бы…

Я чуть не спрыгнула с кресла и не затанцевала от радости: так значит, я права! Это действительно заговор против короля! А тогда Его величество вмешается, и мачеху арестуют, а я… я смогу больше не строить дурочку, и мы с папой будем жить нормально и…

— Офет, — вздохнула Ноэми и с упрёком посмотрела на него. — Элис просто устала. Да, милая? Пойдём, я устрою тебе постель.

— Меня выдают за Кариолана, седьмого ворона кагана, — быстро ответила я.

Ной, пожалуйста. Ты же должна понимать, что я не могла такое выдумать?

— Кого? — удивился Офет.

Ноэми пихнула его в бок острым локотком.

— Может, всё не так плохо, Элис? Зато у тебя будет муж, который летает, а это редкость в наши дни. Да и вряд ли птица…

— Это не птица! — крикнула я и вскочила. — Это титул у кочевников. А я не сошла с ума. Спасибо за пунш, и что пустили, и… Я, пожалуй, согрелась.

И я решительно направилась к дверям. Ноэми вдруг обняла меня и прижала к себе.

— Ну подожди… Не торопись. Знаешь, очень сложно во всё это поверить, когда… Ну вообще, сложно. Сейчас глубокая ночь, в королевский дворец тебя всё равно не пустят, а завтра Офет поговорит с герцогом Ариндвальским…

— Герцог Ариндвальский — такой же заговорщик, как и моя маменька. Он был при сватовстве…

— Ну, значит, не с ним, а с самим королём. У него в час дня ежедневный доклад в королевском кабинете. А ты как раз выспишься и приведёшь себя в порядок.

В её словах была разумность. Ноэми вообще обладала здравым складом ума, в отличие от меня. Я задумалась.

— Ты мне веришь? — спросила подругу прямо.

Она вздохнула:

— Нет. Это слишком невероятно. Твоя матушка была фрейлиной королевы Белоснежки, она не может не понимать, во что ей могут обойтись подобные интриги. А ты, прости, но… год назад ты только мычать была способна, и я не могу быть уверена, что у тебя сейчас с головой полный порядок…

Увы, Ноэми была права. Я понимала её. И вряд ли моё откровение о том, что изображать сумасшедшую мне пришлось, чтобы избежать яда. Заглянув в хмурое лицо, я тихо спросила:

— И всё же ты согласна мне помочь?

— Мы же подруги. Наш долг…

Я просто обняла её и поцеловала в щёку.

— Спасибо.

Продолжая благочестивить, Ноэми взяла лампу и повела меня наверх. Лестница под нашими ногами скрипела просто отчаянно и казалась какой-то нереально бесконечной. Комнату я узнала сразу — это была спальня средней из сестёр — Дризеллы. Той самой, на которой женился принц Марион.

— Ложись, — предложила Ноэми, — я сама растоплю печь. В этом доме нет слуг: мы с супругом уединяемся здесь для поста и молитвы перед Рождеством, и не очень хочется, чтобы…

Только усталость помешала мне расхохотаться во весь голос. А ведь ещё недавно я искренне полагала, что Ноэми сама верит в свои благочестивые слова. Но, пожалуй, с моей стороны было нечестно подглядывать и… Не в силах смотреть в суровое лицо подруги, я забралась на постель и юркнула под одеяла. Прямо так — в верхней одежде.

Ноэми вышла, и спустя очень короткое время я услышала, как в дверь заскреблись. Пришлось выползать из-под одеяла, всовывать ноги в чьё-то сабо (видимо, всё той же Дрез), плестись и открывать дверь.

— Гарм, — простонала я, — давай быстрее. Надеюсь, ты уже чего-нибудь съел…

Но вместо того, чтобы прошмыгнуть в комнату, пёсик внезапно цапнул меня за щиколотку, а затем побежал вниз. Я вскрикнула, потёрла ногу. Что это с ним? Хотела было вернуться в кровать, но потом представила, что придётся вставать снова, впускать Гарма… ох. И медленно-медленно, словно мартовская муха, поползла вниз.

Внезапно хлопнула входная дверь. Должно быть, Ноэми отправилась за дровами.

— Гарм! — прошептала я.

Ответа не было.

— Гарм, гадёныш такой хвостатый! Немедленно возвращайся! А то пострику под льва.

И тут до меня дошла: так ведь хлопнула дверь с фасада, а в дровяник ведёт дверца из кухни и…

А тогда… тогда…

Я пересекла сени и вышла на улицу. И увидела всадника, скачущего по направлению… Уж точно не к королевскому дворцу. Ещё через минуту я осознала: это Офет. И несёт его лошадь в Маленький замок. А что, простите, забыл муж моей подруги ночью в городе, где у него ни друзей, ни родных?

— Элиза, ты чего тут? Закрой дверь, а то напустишь холоду. И так дрова стоят, точно сандаловые!

— Ноэми, — прошептала я и обернулась, — ты говорила, что мы подруги… А куда поскакал Офет?

Позади в темноте белело сердитое лицо девушки.

— Не спрашивала. Знаешь ли, королевская служба– неженского ума дело.

Я прислонилась к двери, сморгнула слёзы. Ну как же так!

— Королевская служба? В Маленьком городе?

Горло сдавило рыдание. Ноэми, я же… я же так верила тебе! Подруга сбросила дрова на пол и нахмурилась.

— Ты меня предала. За что, Ной? Что маменька пообещала тебе?

— Ну знаешь ли! Что за бред! Самой не стыдно, Элис? Кем ты меня считаешь?

— Не ври! Офет направляется в Маленький…

— Конечно, направляется! — Ноэми подошла ко мне, решительно отстранила от двери и захлопнула её. — И хватит вот этого бреда. Госпожа Сессиль очень достойная и благочестивая женщина, и всегда заботилась о тебе, как родная мать. А всё остальное — бред твоего воспалённого сознания. Ты больна, Элис, и мой долг…

— Я здорова! — закричала я. — Знаешь, почему я чуть не умерла год назад, Ноэми? Это был благочестивый яд благочестивой госпожи Сессиль…

И запнулась. Ноэми раздражённо закатила глаза.

— Я тебя не виню, — выдохнула я устало. — Может быть, на твоём месте, я бы тоже не поверила. Но, прости, мне пора.

Распахнула дверь, шагнула, но… в моё плечо впились крепкие пальцы.

— Никуда ты не пойдёшь, Лис! Чтобы ты обо мне не думала — это на твоей совести, а мой долг позаботиться… А-а-а!

Она завопила и запрыгала на одной ноге. Гарм выскочил из-под длинной серой юбки и бросился вперёд. Я — за ним.

ПРИМЕЧАНИЯ для любознательных

Карильон — механический музыкальный инструмент, из закреплённых проволокой неподвижных колоколов. Часто использовался на колокольнях католических храмов. В России наиболее известен тот, который в Петропавловской крепости. Известен с XV века

Ноэми, Синдерелла, Дрез, Марион, Фаэрт, Дезирэ и пр и пр — герои книги «Отдай туфлю, Золушка»

Ноэми. Шляпка, конечно, была другой, да и одежда не такая уже…