Южная пустошь – 7

Глава 19

К вечеру я чувствовала себя довольно мерзко. Я так и не смогла закрыть глаза и поспать, тем более мне пришлось весь день глотать крепкий черный кофе. И после полутора суток бодрствования тело безжалостно ломало, в голове били колокола, а глаза резало так, словно под веки насыпали песок из Хрустальной пустыни.

Поэтому я решила, что сегодня пропущу ночные бдения… Отправила к «госпоже Олире» рабыню с запиской и вернулась в постель ждать, когда физическая усталость станет сильнее душевных терзаний, и вырубит меня, позволяя отдохнуть.

Но Ягурде мое самоуправство совсем не понравилось. Не прошло и полсвечи, как дверь в мою спальню с грохотом распахнулась. Я невольно повернула на звук тяжелую, чугунную голову и прищурилась от яркого магического света. Бывшая Верховная стояла на моем пороге, еле дыша от ярости, и, увидев, что я не сплю, возмущенно зашипела:

— Ты меня обманула! Все комнаты пусты! Где твои дети⁈

Надо же как откровенно! Острой молнией мелькнула мысль. И потухла. Я слишком измучилась, чтобы даже явная попытка шантажа со стороны Ягурды могла меня расстроить. И, вообще, если бы не разлад в моей душе и не бесконечная, нескончаемая усталость, я была бы дипломатичнее. Но сейчас я не хотела никого видеть. И не хотела быть любезной ни с кем. Даже с собой. Поэтому, не поднимая головы от подушки, огрызнулась:

— Не твое дело, Ягурда. Твои маги захватили в плен меня, а не моих детей. И я не собираюсь выслушивать твои угрозы в их адрес. Ты их больше не увидишь. Они покинули крепость.

Ягурда на миг замерла, а потом расхохоталась.

— Ты думаешь? — ехидно произнесла она. — Я велю Мехмеду немедленно отправить за ними своих людей. И не пройдет пары свечей, как все твои отпрыски окажутся в тюремной башне! Без ухода и лечения!

А я все же подняла голову и взглянула на нее. Не понимаю… То ли Ягурда сошла с ума, то ли она и раньше не была особенно умной, но нельзя же так плохо думать о своих врагах! Если бы я считала Третьего советника глупцом, то никогда бы не победила в нашей войне за трон Грилории.

— Ты думаешь, я не позаботилась о том, чтобы ты не смогла их догнать? — Вернула я ей вопрос. И, уронив голову на подушку, пробубнила так, чтобы она точно услышала. — Я была о тебе лучшего мнения. Никакой болезни не было, они уехали давно… Как и мои старшие дочери. Ты ведь даже не заметила, что они с Гиремом не вернулись после прогулки к Хрустальной пустыне…

На лице Ягурды не дрогнул ни одни мускул, но я вдруг поняла: о том, что Анни, Катрила и Гирем пропали, ей было известно. Но она не придала большого значения этой пропаже.

— Ты думала, они сгинули в том гиблом месте? — пробормотала я безэмоционально. — Ты плохо знаешь Гирема. Этот пройдоха вытащит их из любой опасности.

Закрыла глаза и постаралась отрешаться от реальности. Мне хотелось спать. Но сон напуганный тревожными новостями и бессчетным количеством чашек крепкого кофе, все никак не шел.

— Я убью тебя, если ты прямо сейчас не встанешь и не пойдешь со мной, — Ягурда нервничала и психовала, теряя хватку.

— Валяй, — ответила я. — Только подумай сразу, кем ты заменишь Ильку, когда она откажется участвовать в твоей авантюре. Ты же не забыла, что именно держит эту странную рабыню рядом с тобой?

— Да, как ты смеешь! — взвизгнула Ягурда и на миг замолчала, создавая иллюзию, что я осталась в комнате одна. Но я едва не подскочила от неожиданности, когда она заорала благим матом:

— Стража! Стража!

А когда ко мне в комнату, брякая саблями и громко топоча, ввалилась тройка стражников, обычно дежуривших на входе в наше крыло, рядом со спальней Гирема, Верховная ткнула в меня пальцем и истерично, словно кошка, которой отдавили хвост, завопила:

— Взять ее! И посадить в казематы! Немедленно! — не справившись с эмоциями, она топнула ногой, как капризный ребенок.

Аддийские стражники, суровые пожилые воины, которым Мехмед мог без опаски доверить присмотр за свободными женщинами, растерянно замерли. И я их прекрасно понимала.

В их картине мира и Ягурда, и я, где-то на уровне домашних питомцев, которые по недоразумению возомнили себя людьми. При этом наш хозяин и их наниматель наследник султана Мехмед, по собственному капризу не только не осаживает нас, но и поощряет «неправильное» поведение ради какой-то, только ему ведомой, цели.

Но одно дело свободно расхаживать по всей крепости без покрывал и повелевать рабынями, и совсем другое приказывать им, свободным мужчинам схватить одну из своих товарок и отправить в казематы.

Аддийских женщин, вообще, никогда не сажали в казематы, предназначенные для людей, то есть мужчин. Даже если рабыня совершала преступление, за которое ей грозила смертная казнь, до самого исполнения приговора она находилась там же, где и всегда, — в гареме.

И, вообще, прерогатива судить принадлежит людям, а не домашним питомцам! Вдруг потом наследник султана решит, что они проявили самоуправство, отправив одну из женщин в тюремную клетку?

Но с другой стороны они прекрасно видели, Мехмед пляшет под дудку юной госпожи, как дрессированный грилорский медведь…

— Все хорошо, ребята, — улыбнулась я, поднимаясь с постели и прикрываясь одеялом. Мне, наверное, должно было быть неловко, ведь я предстала в неглиже перед тремя посторонними мужчинами, но почему-то ничего подобного я не чувствовала. И даже не покраснела. — Дайте мне пару мгновений на сборы, и я сама пойду туда, куда меня отправляет госпожа Олира. Вам не придется меня заставлять.

Старший с облегчением моргнул и, мотнув головой, приказал своим выйти из комнаты, давая мне время, чтобы одеться. Мое непротивление меняло все. Теперь они не выполняли приказ госпожи Олиры «схватить и посадить», а сопровождали меня по приказу Мехмеда туда, куда я сама хотела пойти.

Пока я одевалась. Стражник дипломатично отвернулся, а вот Ягурда прожигала меня ненавидящим взглядом, пристально отслеживая каждое мое движение. Она по-прежнему держала в руке источник магического света, но при этом оттенок свечения слегка изменился, и я кожей чувствовала угрозу, исходящую мерцающего в темноте сгустка магии.

В старом мире, где когда-то жила половина моей души, была поговорка: бедному собраться — только подпоясаться. Сейчас я оценила ее в полной мере. Все мое «богатство» умещалось в одном письменном ящике. В нем я хранила не только письма и письменные принадлежности, но и мешочки с золотыми монетами, которые мне передал Гирем. Поэтому одевшись, я подхватила бюро под мышку и уже собралась выйти из комнаты, как Ягурда остановила меня:

— Оставь его здесь! — рявкнула она, поднимая руку со светящимся, и как будто бы слегка гудевшим от внутреннего напряжения, шаром. — Тебе некому будет писать письма в клетке!

Я пожала плечами, равнодушно скользнула по разъяренной Ягурде и заявила:

— Это бюро — подарок моего хозяина. И только он может забрать то, что подарил. Приведи Гирема и я отдам ему, если он вдруг пожелает…

Да, я слукавила, но в Аддии существовал немного странный, на мой взгляд, закон. Рабыня, несмотря на то, что являлась имуществом, тоже могла владеть другим имуществом, при условии, что ее хозяин подарил его рабыне. Попахивает юридическим безумием, если смотреть на это со стороны. Но тем не менее, право распоряжаться подаренным имуществом рабыня сохраняла до тех пор, пока сам хозяин не решал забрать его обратно. Умная и хитрая женщина вполне могла владеть даже большим поместьем.

Но Ягурда, вероятно, не знала о таких нюансах. И попробовала отобрать у меня бюро, вцепившись в него с другой стороны. Для этого ей пришлось погасить магию, и нас всех мгновенно окутала непроглядная тьма.

— Отдай, — шипела бывшая Верховная и тащила мое бюро к себе.

— Это подарок моего хозяина, — упиралась я. — Только он может забрать его у меня.

— Что за чушь ты несешь! — Ягурда рванула ящик на себя с такой силой, что я с трудом удержала его. — У тебя нет хозяина!

В любом другом случае я предпочла бы найти другой способ настоять на своем. Но сейчас очень рассчитывала, что, увидев привычное поведение двух женщин, аддийские стражники не выдержат и вмешаются, восстанавливая порядок, между взбесившимися «рабынями».Так и вышло. Пожилой воин, который выскочил за дверь сразу, как только магический свет погас, чтобы не оказаться в компрометирующей ситуации и не остаться виноватым, вернулся со своими подельниками и факелом.

— Госпожа Олира, — он встал перед Ягурдой, загораживая меня спиной и прогудел, — если это подарок господина Гирема, то вы не вправе отнимать его у госпожи Елины. Но вы можете обратиться к своему господину, чтобы он решил спор…

— У меня нет никакого господина, — бывшая Верховная взвизгнула. — Я тебе не рабыня, мерзкий мужлан!

— Попроси Мезмеда, — пропыхтела я из последних сил, удерживая бюро в руках. — Если он прикажет отдать тебе мой подарок, то я отдам… Или Гирема… когда он вернется.

— А он вернется? — глаза бывшей Верховной вспыхнули.

— Конечно, — соврала я, не моргнув глазом, рассчитывая больше на стражников, чем на Ягурду. — Мой господин не оставит меня здесь одну.

И изо всех сил рванула ящик на себя. Я рассчитывала, что она по-прежнему будет держать его мертвой хваткой, но Ягурда совершенно неожиданно выпустила его из рук, отчего я едва удержалась на ногах.

— Что же, — довольно мурлыкнула она, — тогда я подожду Гирема…

Я пожала плечами, мол, жди, конечно. А про себя фыркнула, не иначе Ягурда решила, что сможет шантажировать меня Гиремом? Нет, ну он мне, конечно, друг, и я, конечно, никогда не оставила бы его в беде. Но это же Гирем! Не зря его считают великим вором и безоговорочно признают ночным королем, как бы он ни старался отлынивать от обязанностей правителя криминального мира. И я скорее поверю в то, что он запудрит мозги Ягурде и заставит ее сделать так, как нужно ему, чем в то, что она сможет шантажировать меня его жизнью или благополучием.

Даже если вернется. А он не вернется. Сначала ему нужно довезти Катрилу до графа Шерреса, а потом сопроводить Анни в Абрегорианскую империю. Она уехала тайно, а значит и вернуться должна тайком, чтобы император ничего не заподозрил. И такую операцию я могла доверить только Гирему.

Но Ягурда ничего этого не знала. Она мгновенно повеселела и, забыв о том, что только что хотела отобрать у меня бюро с письмами, вышла за дверь, оставляя меня наедине со стражей.

Но не успела я выпроводить их, как она вернулась:

— Тебя по-прежнему ждут казематы, — мурлыкнула она и подбросила на ладони небольшой магический заряд, который при этом затрещал, словно падающее от ветра дерево. — Или ты испытаешь на себе, каково было Михасю, когда я пропустила через него свою магию… Даже если Илька не позволит тебе умереть, — хохотнула она, — ты уже никогда не останешься прежней. И все равно быстро сдохнешь… Как и он…

— Хорошо, — пожала я плечами, против воли чувствуя, как холодок промчался по спине. Такой смерти я даже врагу не пожелала бы. Ягурда же не знает, что Михась умер от нечеловеческой боли уже давно, но его тело занял кто-то другой… Тот, которого даже Боги называли «Они». — Казематы, так казематы… Хоть отдохну немного, — неловко пошутила я, пытаясь скрыть от Верховной свой страх.

— Госпожа Елина, — прогудел стражник, с интересом наблюдавший за нашей «схваткой». Уверена, после службы все трое пойдут рассказывать, что свободные женщины точно такие же, как их рабыни. И готовы космы друг другу вырвать из-за подарка мужчины, — вы можете попросить господина рассудить вас… И, скорее всего, он позволит вам остаться в своей комнате.

— Нет, уж, — покачала я головой, и улыбнулась, — пожалуй, мне, правда, лучше отправиться в казематы. Там хотя бы тихо и спокойно. И госпожа Олира меня не достанет… Вы же сами видите, она немного не в себе…

Он понимающе вздохнул:

— Но там, внизу, довольно прохладно и очень скучно. Вы будете совсем одна, не сможете выйти в сад и воспользоваться помощью рабынь…

— Не страшно, — я подхватила деревянный ящик писаря, накинула на себя теплое покрывало, — я из северной страны, люблю холод и одиночество…

— Ох, госпожа… позвольте мы вам поможем, — он протянул руки, желая забрать у меня тяжелое бюро. — Я все верну, как только мы придем…

Спорить я не стала. Стражник не Ягурда, и я не боялась, что он прочтет мои записи, которые я неосмотрительно вела на грилорском… Пора возвращаться к прежней практике и делать самые секретные записи на русском языке. Беда только в том, что память призванной души. Пробудившаяся в момент лесного взрыва, устроенного Идором, снова покрылось патиной забвения. И я немного волновалась, что наступит момент, когда я забуду все. В том числе и язык и не смогу прочесть ни строчки.

Да, Фиодор и Анни в детстве неплохо говорили на русском, но я очень сильно сомневалась, что сейчас их знания остались на том же уровне.

В казематы, расположенные в самой дальней башне, мы спускались гуськом: впереди старший из стражников с моим бюро в руках, следом я, завернутая в несколько покрывал, чтобы не замерзнуть в подвале, а позади — два оставшихся стражника с ковром и подушками, которые они захватили по приказу командира.

— Вот госпожа, в этой части подвалов пусто. Мы держим преступников в другом крыле. Здесь вам будет спокойнее. — старший остановился у самой первой клетки, — эта самая удобная… Здесь теплее, и свет попадает… Дальше хуже…

— Хорошо, — кивнула я. Количество адреналина, выброшенного в кровь во время ссоры с Ягурдой, стремительно уменьшалось. Усталость наваливалась с каждым шагом. И я уже мечтала о том, что, наконец-то, смогу заснуть…

Дверь предложенной мне камеры была открыта, я вошла туда и оглядела свое будущее пристанище. Мне приходилось бывать в тюрьмах, но еще никогда я не была там в качестве заключенной. Но, как ни странно, сейчас все выглядело несколько иначе, не так ужасно, как казалось мне раньше.

Клетка оказалась довольно уютной… Ну, если можно так выразиться, конечно. Правильной квадратной формы, с каждой стороны не менее десяти шагов, причем три стены каменные и только одна решетчатая. Хотя обычно бывает наоборот. Видимо, стражник не врал, это на самом деле самая удобное место заключения в казематах наследника султана.

Низкие деревянные нары, предназначенные для сна, были отделены от остальной площади невысокой, по пояс, загородкой, рядом в темном каменном закутке находилось отхожее место, в котором из глиняной трубы, торчащей прямо из стены, небольшой струйкой текла вода. Она собиралась в неглубокой чаше на уровне пояса и стекала вниз по каменному желобу, пропадая в неширокой темной дыре, которая, по всей видимости, заменяла туалет. Неприятного запаха е было, из отверстия в полу несло сыростью и только.

Я бросила покрывала на нары. Стражники шустро расстелили ковер, сложили кучкой подушки, а старший поставил бюро на невысокий переносной столик, который я сразу и не заметила.

— Все, госпожа… А я немедленно доложу господину, что вы пожелали, — он явно выделил это слово, — пожить здесь… И прикажу, чтобы вам приносили еду три раза в день…

Спорить я не стала. Только кивнула. Сон сбежавший от меня утром, прятался тут. И сейчас, когда я нашла его, больше всего хотела остаться одна.

Стражники вышли. Дверцу клетки они оставили открытой, но я не собиралась никуда уходить. Мне здесь, вопреки здравому смыслу, здесь нравилось. И когда осталась одна, я просто завернулась в покрывала, прилегла на жесткую скамью и мгновенно заснула.

— Ну, наконец-то! — всплеснула руками Хурра, появляясь перед моими закрытыми глазами. — Мама, что происходит⁈ Гиерм не смог связаться с тобой, ты зачем изменила положение ящика⁈ Он же говорил тебе, что все должно оставаться на своих местах. Хорошо, что дядя Мехмед дал тебе кофий…

Она на миг замолчала, ошеломленно оглядев окружающее меня пространство. И нахмурилась:

— Мама, что это тут такое? Где ты, вообще⁈ Что это за странное место? Это что тюрьма? — ахнула она, догадавшись. — Мама, ты в тюрьме⁈