Южная пустошь – 7

Глава 9

Приняв тяжелое решение, я еще немного посидела в беседке, наслаждаясь громкой вечерней тишиной. Пение цикад, журчание ручья, шелест листьев и отдаленные звуки человеческих голосов успокаивали. Я делаю это не для себя. Я делаю это для них… Чтоб они и дальше жили беспечно смеясь и радуясь, не думая о том, что кто-то хочет забрать их простое счастье себе.

— Елина, ты здесь? — тихий оклик застал меня врасплох и я вздрогнула… Адрей? И что он здесь делает⁈ — Мы можем поговорить?

Что-то в его голосе заставило меня повременить с отказом. Я не видела никакого смысла повторять нашу беседу, но неподдельная тревога, какой-то затаенный страх, я бы даже сказала, паника, которая чувствовалась скорее на подсознательном уровне, вынудили меня отозваться.

— Разве мы уже не обсудили все, что нужно? — подала я голос.

Однако звук приближающихся шагов сказал, что Адрей не последовал моему совету. И что он был не один… Шли сюда явно двое. Я насторожилась…

— Елина, я приношу свои извинения, — рядом с хмурым и расстроенным Адреем стоял его внук. Мальчишка, в отличие от отца, смотрел дерзко и самоуверенно, хотя в глубине его глаз, даже при быстро сгущающемся сумраке южной ночи угадывался страх. Еще больший, чем в голосе его деда. — Гирем не хотел нанести тебе ущерба. Это всего лишь глупая детская выходка… Он готов понести любое наказание которое ты сочтешь нужным, но я очень прошу тебя проявить снисхождение и не наказывать мальчишку по всей строгости закона.

Гирем дернул плечом и явно хотел что-то сказать, но ладонь Адрея, лежавшая на его плече с силой сжалась, заставляя его замолчать.

— И что натворил твой внук? — тяжело вздохнув, спросила я… Меньше всего мне хотелось вникать в детские шалости. Что бы не сделал этот ребенок, вряд ли это способно нанести мне такой вред, который я сочла бы непоправимым.

Адрей, не выпуская из рук мальчишку, сделал шаг вперед и выложил на край скамьи, на которой я сидела, несколько белых конвертов, обратной, чистой стороной вверх.

— Вот, — напряженно произнес он, — он выкрал твои письма…

— Что⁈ — ахнула я, хватая конверты… Я не верила, что это правда, но имена адресатов на лицевой стороне были сделаны моей рукой… И именная сургучная печать тоже была моей… Я невольно схватилась за карман, ключ лежал на месте.

— Я не крал, — возмущенно прошептал мальчишка, — я взял на время. И вернул бы их на место, сразу, как только…

Он запнулся и не договорил. То ли сам понял, что натворил, то ли Адрей поспособствовал, заставив внука замолчать раньше, чем он наговорит то, что усугубит его положение. Хотя куда уж больше. Теперь я понимала страх, который услышала в голосе бывшего мужа.

Воровать плохо, можно загреметь на каторгу на несколько лет. Воровать у королевы, пусть пусть и очень маленькой страны, хуже вдвойне. Каторга может продлиться всю жизнь. Но воровать секретную корреспонденцию… За такое получают обвинение в шпионаже или в государственной измене и наказывают смертной казнью.

— Елина, — Адрей знал, что грозит юному Гирему, — умоляю… Ваше величество…

Он медленно, не отрывая от меня глаз, опустился на колени, и опустил голову, чтобы спрятать то, что было в его глазах. И снова попросил:

— Умоляю, сохрани ему жизнь, — его хриплый голос был наполнен страхом и слезами. Еще немного и Адрей разрыдается. Хотя такое очень сложно представить. Еще мгновение назад я не поверила бы в такой исход. — Елина… прояви милосердие… Я тебя прошу…

Он просил, но сам не верил в то, что я прислушаюсь к его словам. А я невольно вспомнила, как точно так же просила его не оставлять меня, больную и измученную после побоев, без всякой помощи и надежды в портовом кабаке на окраине Беломорья. Там, где моя жизнь и честь не стоили даже гринки, где меня изнасиловал и ограбил бы первый же матрос, пробудившийся после ночной пьянки.

Но Адрей тогда рассмеялся мне в глаза и заявил, что он всего лишь вернул меня туда, откуда взял…

Если бы не Гирем, который чудом оказался в том самом кабаке, моя жизнь закончилась бы в страшных муках.

— Елина, — он не сдержался. Он знал о чем я думала, и что вспоминала, он помнил, как сознательно отравлял мне жизнь, создавая невыносимые условия, — это моя вина. Я недосмотрел… Казни меня, но сохрани мальчишке жизнь. Я знаю, что не вправе просить тебя о милосердии, но… Умоляю, — прошептал он без всякой надежды.

Он знал, я в своем праве. Никто и никогда не осудит меня, если я прямо сейчас крикну охрану и отправлю маленького Гирема в подвал, чтобы под пытками выведать, на кого он работал, по чьей указке выкрал секретную корреспонденцию и кому должен был ее передать.

Никто и никогда не осудит меня.

И я только что, несколько мгновений назад приговорила к смерти двух таких же детей, как он. Чуть постарше, но прямо сейчас для меня это не имело значения.

— Не надо за меня заступаться, — мальчишка не стал падать на колени, как Адрей. Напротив, он вскинул голову, становясь еще более похожим на Третьего советника, и впился в меня его тяжелым, пронзительным взглядом. Даже страх куда-то исчез. — Я готов ответить за то, что сделал! Не трогайте деда, казните меня.

И столько было в его взоре решимости взойти на эшафот, что я невольно улыбнулась. Этот ребенок просто не знает, что такое настоящий страх и ужас, обреченность и понимание, что твоя жизнь закончится прямо сейчас. Он никогда не испытывал ничего подобного, и думает, что все будет так же легко и просто, как всегда.

Но…

Я медленно, перетасовала конверты… Здесь были только те, которые были закончены и запечатаны. Хотя, возможно, черновики и недописанные письма, его просто не заинтересовали, или он уже отдал их, или выбросил…

— Адрей, — я отложила конверты в сторону. Хватит думать, пора принимать решение, — уходи. Оставь нас…

— Ваше величество! — Адрей испуганно вскинулся. И я увидела, что его щеки мокрые от слез. — Ваше величество, — всхлипнул-выдохнул он, — умоляю! Это я виноват! Казните меня!

— Уходи! — резко осадила я.

И отвернулась. Видеть, как Адрей унижается и плачет совсем не доставляло удовольствия. То ли от того, что высокомерный бывший герцог Бокрей сломался и ползает у моих ног, захлебываясь в рыданиях и умоляя быть милосердной. То ли от того, что вопреки всему, где-то в глубине души появилась мерзкая и противно-липкая радость: я отомщена, я отплатила ему той же монетой, заставив ощутить хотя бы часть того унижения, которое чувствовала я, когда он был моим мужем.

— Уходи! — повторила. И приказала, пустив нетерпение в голос. — Немедленно!

Больше не могла выносить ту гадливость, которую вызывали во мне мои же, собственные чувства.

Но Адрей понял все по-другому… Он замолчал… Медленно, на трясущихся ногах поднялся. И, сгорбившись и как будто бы резко постарев, став похожим на самого настоящего деда, развернулся и зашаркал прочь, не в силах вынести груз, повисший на его плечах… Не знаю, возможно он жалел, что сам привел ко мне своего внука, надеясь, что я снова буду добра к нему. А, возможно, он жалел о том, что когда-то сам вел себя со мной, как скотина.

Гирем, метнул отчаянный взгляд в согнутую от горя спину. На мгновение в его глазах вспыхнул ужас, появились слезы… Но стоило ему моргнуть, как все исчезло. Он еще выше задрал нос и теперь смотрел на меня, как будто бы свысока.

Маленькая копия Третьего советника. Внешне. А может и внутренне.

И может быть я еще пожалею, о том решении, которое приняла.

— Садись, — кивнула я на скамью, стоявшую напротив. — Рассказывай…

Мальчишка медленно, не отводя от меня такого знакомого взгляда, который долгие годы снился мне в кошмарах, попятился к скамье и неловко присел на самый край, вцепившись тонкими, длинными пальцами в толстое деревянное сиденье.

— Что? — его голос был хриплым. И он прокашлялся, чтобы спросить, — что рассказывать?

— Зачем ты это сделал? — И ощутив каким-то шестым чувством правильное направление, спросила, — ты ведь нарочно взял только те письма, которые запечатаны. Верно?

Он на мгновение задумался, а потом кивнул, по-прежнему не отводя от меня взгляда.

— Почему? — повторила я вопрос.

— Потому что их нельзя прочитать… Я не хотел, чтобы кто-то подумал, что я читал ваши письма.

Он прикусил губу и опустил голову. Кажется, его решительность стала таять… Одно дело сопротивляться и держаться до последнего, когда кто-то давит на тебя. И совсем другое, когда этот кто-то сочувствует… или делает вид, что сочувствует.

— И для чего ты это сделал?

Мальчишка снова поднял голову и уперся:

— Я не хотел ничего плохого. Я вернул бы их на место, если бы дед не поймал меня и не привел к вам!

Я кивнула, делая вид, что приняла его ответ. Я все равно узнаю, в чем была причина, но позже, а иначе он упрется и придется вытаскивать признание под пытками.

— Тогда скажи, как ты это сделал? — я осторожно улыбнулась. Мягко и доброжелательно,чтобы расположить Гирема к себе.

К тому же против моей воли, в голове уже все сложилось в два плюс два: и назвали его в честь отца, и такие успехи в воровстве… А вдруг это правда братец моей Хурры? Это многое бы объяснило.

Мальчишка тяжело вздохнул и сник… Спрятал ладошки между коленями… Этот трогательный жест заставил меня улыбнуться по-настоящему. Ему страшно. Очень страшно, но он держит удар и прячет свой страх даже от себя. Не самое плохое качество для мужчины. Главное, использовать его для хороших дел… А не так, как его прадед.

— У меня Дар Древних Богов, — тихо ответил он. — Я могу достать, предметы издалека…

Дар? Я вскинула брови. Дар — это интересно. Но, кажется, я не совсем поняла, в чем он заключается.

— Ты можешь показать? — попросила я.

Мальчишка кивнул и достал из кармана тонкое кольцо из потемневшего от времени серебра украшенное крохотным слюдяным камушком. На такое никто и не позарится, слишком простенькое, чтобы представлять какую-то ценность.

— Я нашел его зимой… Когда мы с дедом поехали на ярмарку.

Я кивнула. Изделие, созданное по воле Древних Богов, я узнала мгновенно. И хотя кольцо совсем не походило на то, что было надето на пальце, однако сразу стало ясно: делали их мастера из одной династии.

— И как оно действует?

Гирем на миг задумался, а потом протянул руку и вытащил, словно из воздуха, маленького деревянного солдатика.

— Вот, — показал он его, — я взял его из дома, из своей комнаты. И ваши письма я взял так же. И также положил бы их на место… Вы бы ничего не заметили.

Он снова протянул руку и солдатик исчез из его пальцев, как не бывало. Я не поверила своим глазам.

— Еще раз, — потребовала я и протянула ладонь, — и дай его мне.

Я хотела убедиться, что он настоящий. Потому что на миг, мне показалось, что все обман. И мне только кажется, что я вижу то, чего нет на самом деле.

Гирем тяжело вздохнул и снова вытащил из воздуха игрушку. Поднялся и сделав шаг навстречу, положил на протянутую ладонь старого деревянного солдата.

— Мне никто не верит, — пожаловался он… отвернулся. — Даже мама. Говорит, что я прятал его где-то в кармане…

— И ты выкрал письма, чтобы доказать, что это правда? — Я крутила на пальцах самого настоящего солдатика. Надо было признать, он не мираж, не гипноз, не магическое внушение… Он реальный предмет, который еще миг назад находился в другом месте.

— Ну, да, — кивнул Гирем. И снова, в который раз, повторил, — и я бы вернул их на место. Если бы дед не увидел…

— Невероятно, — прошептала я про себя, сразу же сообразив, какие перспективы открываются перед человеком с такими способностями. Но в то же время весь мой опыт взаимодействия с Дарами Богов, говорил о том, что где-то они должны быть очень сильно ограничены. Боги не станут наделять людей такой силой без оговорок. — Ты можешь достать все, что угодно?

— Нет, — мотнул он головой. — Только что-то маленькое… Вроде солдатика, или письма. И только оттуда, где я был и все видел.

— Не поняла, — нахмурилась я, — объясни…

— Ну, — Гирем, который понял, что я ему верю и не смеюсь, как все остальные, почувствовала себя увереннее, — большие и тяжелые предметы переносить трудно. Они сильно цепляются за то место, где они есть. И у меня не хватает сил их выдрать… А еще я не могу попасть туда, где не был… Ну, например, украсть из дворца султана корону аддийской принцессы…

Корону Аддийской принцессы? Догадка неприятно кольнула сердце. Ох, чую, не обошлось здесь без той самой «аддийской принцессы»… Особенно, если вспомнить, слова Гирема-старшего, что маленький Гирем и моя Хурра симпатизируют друг другу. Мне захотелось немедленно вызвать дочь на очную ставку.

И ее отца тоже. Пусть объяснится, откуда столь странные совпадения.

А еще, кажется, я знаю зачем мальчишка стащил письма из моего бюро…

— Ты украл мои письма, чтобы доказать Хурре, что не только она может выкрасть все, что угодно? — спросила я прямо в лоб, почти уверенная в том, что знаю ответ.

— Да… Нет!.. Откуда вы знаете⁈ — Мальчишка вскинулся глядя на меня широко раскрытыми от удивления глазами. — Она не просила меня. Я сам!

Тем не менее попытался он выгородить маленькую интриганку и зачинщицу. Но я уже не слушала его оправдания. Я уже знала, как все было…

— Это она провела тебя в мою комнату? Ты говорил, что твой Дар ограничивает тебя?

Гирем отрицательно мотнул головой, но тут же сник, и признался:

— Она сказала, что это все равно мне не поможет… Она сказала, чтобы перемещаться в тени надо быть наследником крови Древних Богов. Но я никуда не перемещаюсь. Я просто закрываю глаза и представляю, что я там, где лежит нужный мне предмет.

Он вздохнул. И закончил:

— У меня не сразу получилось… Я же не видел, что и где у вас лежит в том ящике. Поэтому мне пришлось долго щупать и вытаскивать все наугад… И когда я нашел письма, то подумал, что это будет хорошим доказательством.

Он судорожно вздохнул и взглянул на меня умоляюще.

— Простите. Я не хотел ничего плохого. Я не прочитал ни одной буквы, написанной вами, и собирался вернуть все на место, сразу, как только мне поверят…

Я кивнула… Губить такой талант вне всякого сомнения было бы величайшей глупостью. Но хотя я сразу собиралась помиловать мальчика и ограничится таким наказанием, которое скорее напугало бы его, чем причинило реальный вред, сейчас поняла: оставлять юного Гирема без присмотра очень чревато большими неприятностями в будущем. И для него самого, и для семьи, и для тех, кто решит выпустить из своих рук этот пока еще неограненный алмаз.

Как ни крути, а талант мальчишки доставать предметы на расстоянии поведет его по одной из двух дорожек, или по двум сразу: либо он станет первоклассным вором и, в перспективе, ночным королем, либо крайне опасным воином невидимого фронта политических интриг. За него будут биться все сколько-нибудь значимые фигуры на шахматной доске межгосударственных отношений.

Однако, были несколько проблем, которые мешали мне прямо сейчас забрать мальчишку с собой.

Во-первых, мое собственное будущее было довольно смутным и непонятным. Цитадель все еще не достроена, а решающая битва с Ягурдой и Илькой, желавшей управлять мной, как марионеткой, все еще впереди. И ее исход неясен. Давать же в руки Ильке дополнительное оружие не входило в мои планы. Напротив, я собиралась предупредить своих людей, что я могу оказаться под чужим влиянием.

Во-вторых, Адрей не дурак. Он сразу сообразит, что я неспроста так заинтересовалась его внуком. Одно дело помиловать мальчишку, поддавшись на слезные мольбы его родственника, и совсем другое — приблизить к себе, имея виды на способности ребенка. Возможно Адрей просто будет рад и не станет торговаться, пытаясь вернуть себе титул. Однако есть вероятность, что он захочет отыграться за все унижения, на которые пошел, чтобы защитить внука. Тогда мне придется жестко осадить бывшего мужа, благо теперь я могу это сделать. Все же в глубине души я очень сильно сомневалась в том, что он изменился. Но неизвестно, как на это отреагирует маленький Гирем. А вот с ним ссориться мне не с руки.

В-третьих, Ягурда тоже не дура. Стоит мне приблизить мальчишку, или даже Адрея со всей семьей, она сразу заподозрит неладное. Я никогда не скрывала своей ненависти к бывшему мужу и его роду. И Ягурду может заинтересовать причина для столь радикальных изменений. Если же она узнает о Даре Богов, доставшемся Гирему, то легко сможет подчинить его себе… И это еще хуже, чем если мальчик попадает под влияние Ильки.

В общем, как ни крути, а выход я видела только один. Хотя он мне не нравился.

— Я тебе верю, — медленно произнесла я. — Но оставить твой проступок без наказания не могу, ты должен знать, что сам несешь ответственность за свои решения.

— Да, ваше величество, — Гирем поник, опустив голову и согнув плечи. Злая решительность, которая заставляла его огрызаться, пропала. — Я все понимаю… И я приму любое ваше наказание, — произнес он, явно повторив фразу, сказанную дедом. Даже интонация была такой же.

— Я рада, что ты все понимаешь. Сейчас иди к себе и успокой свою семью. Скажи, пусть дед завтра приведет тебя ко мне, и я сообщу свое решение.

— Я понял, — тряхнул он головой. И тихо спросил после небольшой паузы…

— Но сначала верни письма на место…

Заодно проверю и смогу убедиться, что он не врет.

— Хорошо, — Гирем, не глядя на меня, взял письма и по одному заставил из исчезнуть в пространстве. — Все… Они на месте… И еще раз простите, я не хотел сделать ничего плохого…