Южная пустошь – 7

Глава 47

Жерен положил перед ногами короля маленький ювелирный молоточек, с которым не расставался никогда. Он не раздумывал ни мгновения, просто не сразу достал его из потайного кармана…

Агор рывком сдернул цепочку. Серебристый медальон, закачался, отбрасывая тусклые блики от света далеких звезд… Его единственное богатство… Единственная память об отце, который не посмел забрать у него «побрякушку» и объяснил, что именно попало в руки будущего Великого инквизитора…

Но ради нее…

Он положил свой медальон на землю одновременно с Жереном. И улыбнулся ему, как старому знакомому… Впрочем, Елина так много про него рассказывала…

Следом за ними подскочила Ирха. Крохотный с мизинчик ножичек. Она увидела его на торгу и несколько дней ходила вокруг прилавка кругами, пока Гриха не узнал, что именно так привлекло ее внимание и не купил у торговца кулон за семь гринок… С тех пор Ирха носила его не снимая. И даже, когда хотела избавиться от Дара, думала оставить его себе. Как подарок любимого мужа.

Но сейчас Ирха не раздумывая положила кулон на землю.

— Э-эх! — из толпы выбрался невысокий, среднего телосложения человек. Один из «серых» из Яснограда, догадался Фиодор. — жил я полжизни без Дара, и дальше без него проживу. А ее величество, когда я малой был, частенько меня пирогами угощала в трактире своем. И присмотреться ко мне попросила… Не она, так я давно подох бы где-нибудь в подворотне. Либо с голодухи, либо от вина хлебного. Вот! — он с резко, словно боясь передумать, бросил странную загогулину из кости и металла цвета темного серебра с крохотным невзрачным камушком… — Пусть живет Великая… Всяко от нее пользы будет будет больше, чем от моего Дара завязывать галстуки.

Хрусть, а это был именно он, довольно хохотнул и потопал обратно.

Фиодор честно пытался не рассмеяться, но не смог.

— Благодарю тебя, Хрусть, — крикнул он вслед, надеясь, что это не прозвучало, как насмешка.

Дар завязывать галстуки⁈ А пафоса-то сколько было в речах Хрустя! И Фиодор невольно ждал чего-то такого… Особенного…

— Хрусть! — первым захохотал Гвидо, тот самый, которые говорил с Агором, — а чего же ты болтал, что твой Дар — видеть то, что другие не видят⁈

— Ну, дак, — не растерялся Хрусть, — ежели бы я тебе правду сказал, ты б меня первый на смех поднял. Вот и молчал, чтоб ты, Гвидо, ко мне в карман пальчики свои шаловливые не запускал! Думаешь, я не знаю, как ты у своих монеты тыришь? — рассмеялся довольно.

— Я ж не всерьез, а чтоб сноровку воровскую не потерять. — отозвался Гвидо. И сделал шаг вперед, одновременно вытаскивая что-то из-за пазухи. Улыбнулся подойдя к королю, — вот, удача моя… Чтобы и вам повезло, ваше величество, Дары собрать…

Он протянул Фиодору крохотное, на женскую руку, колечко.

— Возьми, ваше величество… От матери мне досталось. Она дюже ловкой карманницей была. И меня научила…

— Благодарю тебя, Гвидо, — Фиодор осторожно забрал кольцо у вора, об удаче которого знал с самого детства. В Нижнем городе поговаривали, что если бы Гвидо не был бы таким бестолковым балаболом, то был бы правой рукой Гирема, вместо Жерена.

— Да, чего уж там, — махнул рукой он. — Ельку-то нашу мы все крепко уважали. Особливо после того, как она этого завалила одни ударом… как там его звали -то? Вот, жеж! Запамятовал! — хохотнул Гвидо. — А Ельку еще наши внуки и правнуки помнить будут. Песни о подвигах ее слагать. А я им скажу, мол, дед-то ваш тоже не рыльцем деланный. Тоже поучаствовал в делах Великой! Пусть гордятся!

Он развернулся и потопал в толпу, из которой выходили люди, готовые расстаться с Дарами…

Ночь уже вступила в свои права. Яркие звезды сияли как тысячи крохотных факелов, освещая приличную горку артефактов, отданных для Елины…

Кто-то притащил большую корзину, чтобы сложить амулеты. И Фиодор сам, присев на корточки, бережно складывал их, чтобы унести к себе в шатер.

Лирия, держа в руках факел подошла к нему… Все это время она стояла за его спиной, смотрела на него и молчала. Он чувствовал ее взгляд кожей, но тоже ничего не говорил. Не знал, что сказать, как не сделать еще хуже, не расширить ту трещину, что появилась между ними.

— Я согласна, — произнесла она, бросив поверх собранных артефактов целую горсть своих амулетов.

Фиодор поднял взгляд и взглянул на нее снизу вверх. Лирия отвела взгляд и хотела уйти, но он успел встать и схватить ее, не позволяя сделать шаг…

— Лирия, — выдохнул он, обнимая и прижимая к себе, — ты не представляешь, как я тебе благодарен. Я обещаю, я сделаю все, чтобы мы жили счастливо.

Она на миг застыла в его руках, а потом обмякла и прильнула, обнимая в ответ…

— Я очень надеюсь, что наша дочь ничего не будет помнить из прошлой жизни, — прошептала она, чувствуя, как впервые за много лет, глазам стало горячо от слез. — И она будет любить меня, как свою мать… А я… Я постараюсь полюбить ее…

— Лирия, — прошептал король. — Я так сильно люблю тебя.

— А я тебя, — всхлипнула будущая королева. И улыбнулась сквозь слезы. — Только ты не говори никому, а особенно Вайдиле, что я рыдала у тебя на плече. А то они меня не поймут.

— Не скажу, — кивнул Фиодор, — обещаю…

Круглая луна равнодушно смотрела на целующуюся парочку. В ее тени пряталась Великая Мать. Она улыбалась. Впервые за много веков, она чувствовала себя легкой и свободной. И даже запрет на использование Божественной силы уже не казался таким тяжелым, как несколько мгновений назад…

— Ы-ы-ы, — Нюнь поднял голову и прислушался. В Цитадели было тихо… Так тихо, что он слышал как капли клепсидры отсчитывают время в центральной башне, которая до сих пор оставалась недоступной для людей.

Бывший нищий медленно поднялся с постели, прислушиваясь к тишине. А потом достал из-под подушки старый, костяной рог. Внутри брякнула монетка в одну гринку, которая появлялась там каждую полночь.

Но сейчас она не интересовала Нюня. Он сжал рог в ладони и осторожно, чтобы никто не слышал ни звука, приоткрыл скрипучую дверь. Протиснулся в щель и, придерживаясь рукой за стену, заскользил по коридорам Цитадели. Он шел так, как будто бы точно знал, куда идти. Но самое удивительное, что вся стража, мимо которой он проходил, засыпала за мгновение до того, как он появлялся в их поле зрения. И просыпалась, когда он оказывался далеко за их спиной.

Нюнь добрался до центральной башни меньше, чем за четверть свечи. Стражи возле этих дверей не было, какой смысл охранять то, что и так недоступно. Нюнь оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и одним движением проник внутрь…

Тишина, царившая в центральной башне, была не такой, как во всей Цитадели. Там нет-нет, да были слышны голоса воинов, охранявшей сон, бряцанье их оружия, храп спящих людей или плачь проснувшегося ребенка… Детей в Цитадели было так много, что им с Тайкой, снова пришлось организовать детский сад. Как в Южной пустоши… Он всегда любил детей…

Здесь же даже звуки его шагов гасила мягкая пыль, устилавшая пол, словно толстый ковер. Удивительно, как быстро приходит в запустение место, куда не могут попасть люди…

— Ты пришел, — в пыльной пустоте церемониального зала из мягких солнечных искр поялвилась полупрозрачная фигура Великой Матери.

— Ы-ы-ы, — провыл Нюнь и протянул Ей рог, — ы-ы-ы!

— Ты уверен? — Она шагнула к нему и обняла… — Ты можешь оставить его себе… В нем не так много силы…

— Ы-ы-ы, — помотал головой бывший нищий. — Ы-ы-ы…

— Да, ты прав, она достойна, — Великая Мать улыбнулась. — Хорошо, я заберу его…

— Ы-ы-ы… — Он умоляюще взглянул на нее. — Ы-ы-ы…

Великая Мать нахмурилась. Ее хорошее настроение моментально исчезло, оставив только ярость.

— Нет! Даже не проси! Я никогда не отпущу тебя, слышишь⁈ Никогда!

— Ы-ы-ы…

— Ты сам виноват, — закричала Она, — если бы ты не упрямился, то я подарила бы тебе другое тело. Да, я про Дишлана. Тебе стоило только попросить, и он не умер бы!

— Ы-ы-ы, — провыл он в отчаянии, уронил Рог на пол и, опустив голову, пошел прочь.

— Ты не можешь все время бегать! — закричала Она ему вслед. Он не ответил. — Тебе стоит только сказать, что ты любишь меня! И все!

Но Нюнь даже не оглянулся. И тогда Великая Мать, топнув ногой в бессильной ярости, исчезла, оставив после себя несколько золотистых пятнышек, которые медленно гасли в темноте ритуального зала.

Он устал… Неприкаянная душа слишком долго металась по миру. Он всего лишь хотел покоя и забвения.

Он прожил множество жизней рядом с ней, когда малодушно врал, что любит. Он прожил множество жизней без нее, когда находил в себе силы сказать правду. И тогда Она делала все, чтобы жизнь его была невыносимой.

И все о чем мечтал все это время — уйти навсегда. Туда, где в его памяти до сих пор заливисто смеется юная и смешливая девчонка из его племени. Он до сих пор помнил, как сладко замирало его сердце, когда он впервые произнес ее имя — Ягурда…

Нюнь почти дошел до выхода из церемониальной залы, когда из-за колоны выступила тень. Рыжий мальчишка подмигнул ему, вытянул руку и выпустил ослепительно-алый заряд божественной силы, которая принесла измученной душе долгожданный покой…

Рано утром, когда солнце едва показалось над горизонтом, три всадника покинули укрепления Грилорского короля. Королева Вайдила, князь Го Ла Фов и бывшая купчиха Ирха отправились в путь.

Провожать их вышли почти все. Ведь именно от них зависело теперь, не была ли их вчерашняя жертва напрасной. И каждый всем сердцем желал, чтобы у них получилось подарить жизнь Елине. Той, которая погибла ради того, чтобы мир стал гораздо ближе, а смертей гораздо меньше…

— Надеюсь, у них получится, — Аррам не отрываясь смотрел на королеву. Они расставались не в первый раз, но именно сегодня сердце болезненно ныло, не желая отпускать ее одну.

— Получится, — уверенно кивнула амазонка из пятерки Вайдилы, — у нее все получится и она обязательно вернется…

Аррам кивнул… Она вернется… А вот он… В душе было холодно и нехорошо. Аррам знал, смерть стоит за его плечами. И завтрашний бой будет для него последним.

Ли Ла Хоф беззвучно плакала, положив ладонь на жесткую шерсть измененной твари. Она не должна была приходить сюда. Не должна была провожать своего мужа вместе со всеми. Они попрощались еще вчера вечером, и сегодня Го просто ушел… Как уходил каждое утро… Как будто бы собирался вернуться через несколько свечей… Традиции княжества Славия не позволяли молодым супругам расставаться надолго. Они должны быть вместе до тех пор, пока младший ребенок не уйдет в храм.

Но проклятые маги перевернули их жизнь с ног на голову. Жрецы вынуждены были отправить своих женщин и детей в Цитадель, чтобы защитить будущее своего народа. И их с Го сын, рожденный с первым весенним лучом солнца, теперь вырастет без матери и без отца… Он станет очень славным князем, которого будет уважать и почитать вся страна. Но самое главное, он вырастет хорошим человеком, таким, каким его мечтают видеть погибшие в войне с магами родители.

Госпожа Олайна хмуро смотрела за горизонт. Легкий ветерок трепал ее одежды, задевая стоявших рядом Идора и Венима. Толстяк всхлипывал и вытирал слезы рукавом своей безразмерной хламиды.

Смерть соберет свою жатву и в их семье… Госпожа Олайна сгорит в магическом пламени в последнем бою под Ясноградом, защищая Идора и свою дочь, которая присоединится к ним уже завтра утром.

Легенды о Хелейне, девушке в маске, сильной и яростной, как измененная тварь, которая не ведает страха и ведет за собой воинов, останется в памяти людей навсегда. Правда, мало кто сможет связать ее со скандально известной красавицей госпожой Хелейной, объявившей своего сына Амила наследником рода вопреки традициям Королевства Кларин.

У них с Идором родятся еще трое детей. Хелейна поймет, что ничего прекрасного в боевых схватках нет, что ее мать была права, когда мечтала о мире, а не о войне… Вернувшись домой, юная амазонка воткнет свой кинжал в деревянный щит на входе в дом, и больше никогда не возьмет в руки оружие.

Идор откроет магическую школу для одаренных детей, которая будет известна своим неординарным взглядом на магию. Он будет учить магов не следовать раз и навсегда заведенным канонам, а искать свой путь. Не бояться экспериментировать, но при этом думать о последствиях своих экспериментов. Благодаря Идору и его ученикам главным постулатом магов и магии на много веков станет «Не навреди».

Веним всегда, до самой смерти будет гордиться своим сыном и рассказывать всем о его достижениях. Он уйдет тихо, будучи глубоким старцем, и очень много людей будут искренне горевать в день его смерти.

Гриха смахнул непрошеную слезу. Почему говорят, что мужчины не плачут? Ирха не воин, она его жена, его любимая женщина, с которой он не расставался с тех самых пор, как встретил юную и хрупкую девчонку в трактире. И для него она осталась такой же, несмотря на возраст и мягкую полноту.

Когда все закончится, они вернуться домой и снова будут жить все вместе. Долго и счастливо, как в детских сказках, которые рассказывала Елина, развлекая публику в трактире, и которые они теперь рассказывают своим детям.

Его брату Митке, который теперь носил имя купца Ин Го Лина, повезет меньше. Он будет жить, но проклятая магия заберет свою плату, навсегда оставив немощным тело от самой шеи. Дошка будет ухаживать за ним, как за ребенком. И плакать от радости, что ее любимый остался жив. Ее братья Сирго и Миха погибнут, когда маги попытаются убить Фиодора, притворившись, что готовы сдаться и поднять белый флаг.

Селена едва не сойдет с ума, когда узнает о смерти сыновей. И только магия младшего сохранит ей разум. Мальчишка научится лечить людей с помощью ментальной магии. И поможет многим участникам страшной войны избавиться от навязчивых кошмаров и жить полноценной жизнью.

В той диверсии пострадает и Фиодор. Смертельное заклинание только слегка коснется его, но и этого будет достаточно для того, чтобы долгие годы король мучился от страшных болей, с которыми не в силах справиться ни магия, ни измененные травы обеих Пустошей.

Но все это будет потом… А сейчас Фиодор сжимал в руках маленькую, но крепкую ладонь Лирии и думал о том, что теперь все зависит только от него.

Впереди первый, настоящий бой с магами. Впереди тяжелый путь к Яснограду, где засела Живелла… Дочь Великого отца тайком сбежит из города и объявит себя его преемницей и попытается объединить магов. И многие поверят ей и встанут под ее знамена. Война с магами будет длиться больше трех лет, но все же закончится победой людей.

Однако малышка, которой суждено получить спасенную Великой Матерью душу Елины, через восемь месяцев родиться в королевском замке Грилории.