Южная пустошь – 7

Глава 23

Чем быстрее утекала кровь из моего тела, тем сильнее скрежетало над головой. Маги продолжали петь и танцевать, творя магию. Я закрыла глаза. С каждым мгновением сил становилось все меньше и меньше. Несмотря на то, что все пространство вокруг раскалилось от магии, я все сильнее чувствовала потусторонний холод приближающейся смерти.

Первой потеряла чувствительность сломанная нога, избавляя тело от пронзительной боли, меня качало, словно я плыла по морю на Алых парусах. Казалось, если я открою глаза, то увижу себя посреди моря. Рядом со всеми, кого я люблю больше, чем саму себя: Фиодор, Анни, Катрила, Хурра, Виктория и… Гирем.

Мягкое покачивание становилось сильнее, а вот грохот бушующих волн за бортом постепенно стихал. Создание Цитадели близилось к концу. Маги все еще тихо мурлыкали мелодию, которая была призвана успокоить собранную магию и не позволить ей разнести все вокруг… Вероятно, там, в лесу, Идор, желая создать совершенную защиту от магии и измененных тварей, использовал часть заклинания, которая была предназначена для создания Цитадели.

— Елька, — еле слышный голос Гирема заставил меня вздрогнуть, — что здесь происходит⁈ Наверху какой-то кошмар! Все стены светятся, каждый, кто их коснется, валится замертво… Половина охраны погибло. Мехмед пытается успокоить людей, но панку уже не остановить. Люди мечутся по крепости, пытаясь найти безопасное место, но его нет!

— Цитадель, — прошептала я изо всех сил. Но их было недостаточно, чтобы Гирем, прячущийся на Изнанке, услышал и понял.

— Что ты сказала? — нетерпеливо переспросил он, и я ощутила, как воздух возле моего рат колыхнулся. Как будто бы Гирем приблизил ухо к моему рту.

И я повторила:

— Цитадель… Ягурда создает Цитадель…

— Понял, — кивнул Гирем. — А ты, значит, решила стать еще одной жертвой этой проклятой старухи? Нет, уж… Ель… Можешь ругаться на меня потом, но я тебя сейчас вытащу отсюда. Я не позволю старой карге убить тебя.

— Нет! — я уже не могла открыть глаза. Последние капли жизни уходили от меня, впитываясь в Артефакт Древней богини. — Ты должен убить Ягурду. Слышишь⁈ Убей ее, Гирем… А меня… Меня уже не спасти…

Я ощутила, как последний глоток воздуха покинул мои легкие. Вот и все… Я умерла… С счастливой улыбкой. Ведь я точно знала, Гирем убьет Ягурду. А значит, победа будет за мной.

Блаженный покой длился всего несколько мгновений. А потом я ощутила, как кто-то вцепился в меня с силой дернул наверх, заставляя не только дышать, но и встать на ноги. Я мотнула головой:

— Не надо… Меня уже не спасти…

— Это мы еще посмотрим, — хриплый, каркающий голос Ильки заставил меня открыть глаза. Черная от крови несчастных рабынь магичка пристально смотрела на меня. Ее качало от усталости, под глазами появились огромные, на половину лица круги, а губы высохли в две тонкие, покрытые сухой коркой нити. Ритуал убивал всех, кто принимал в нем участие. — Не смей умирать, Елина. Я приказываю тебе жить!

Легкое касание магического поводка к шее, и мое сердце забилось против своей воли, разгоняя жалкие остатки крови по жилам. Я закашлялась, воздух резал грудь, словно я оказалась в Хрустальной пустыне, где воздух во время сильного ветра наполнялся мелким, стеклянным крошевом и потому нес смерть любому, кто пустил бы его в свои легкие.

Илька, увидев, что я послушна ее воле, со стоном опустилась на песок рядом со мной. И закрыла глаза, невольно давая мне крохотную каплю свободы. И я собиралась ею воспользоваться, чтобы оглядеться.

Все уже закончилось. В подвале было тихо, пахло легкой сыростью с примесью крови, воздух перестал светиться, а темнота скрыла трупы рабынь, лежащие вдоль стены. Только возле нас с Илькой ровно и спокойно горел факел, воткнутый в песок. Магов тоже не было.

Я перевела взгляд на свои руки. Кровь высохла, схватившись на коже рваной, похожей на чешую коркой. Зеркала у меня уже не было. А значит Ягурда забрала его… Я осторожно повернула голову, чтобы увидеть то место, где во время ритуала стояла Верховная. Пусто… Только утоптанный песок и больше ничего. Ни следов борьбы, ни пятен крови.

Проклятье! Неужели у Гирема не получилось ее убить⁈ Я вдруг вспомнила, что Ягурда, в отличие от меня, ожидала возвращения Гирема. А, значит, могла подготовиться.

Я мысленно выругалась. Сил пошевелить губами не было, к тому же я боялась привлекать внимание Ильки. Магический поводок на моей шее уже доказал свою эффективность. И меньше всего я хотела, чтобы Илька снова привела его в действие.

Если бы я могла от него избавиться! Но в отличие от ошейника, который красовался на шее рабыни, ставшей моей хозяйкой, мой символ неволи был невидим. И неощутим до те пор, пока Илькане отдаст еще один приказ.

Я медленно, стараясь не шуметь, шевельнула рукой. Илька по-прежнему лежала на песке без движения, устав после ритуала. Судя по тому, что остальные маги сумели покинуть подвал, Илька потратилась гораздо больше остальных… Возможно, мелькнула мысль, ей пришлось использовать магию для того, чтобы вылечить меня, заставить мой обескровленный организм жить. Мертвецу бесполезно надевать ошейник раба. Он все равно не сможет служить своей хозяину. Или хозяйке.

Но мертвец не может и приказывать. Если я смогу убить Ильку, то получу свободу, которая мне так нужна. И у меня есть кинжал, который я приготовила для Олиры, если Великая Мать отказалась бы мне помочь. Лежа на песке, я ощущала его стальную твердость…

У меня был только один шанс. И я не торопилась. Медленно, незаметно повернулась на левый бок, чтобы достать кинжал, лежавший справа. Мельком отметила, что сломанная нога уже не болит. Илька на самом деле потратила силы, чтобы вылечить меня. И, наверное, не будь на моей шее поводка, который тянулся к ее рукам, я не смогла бы убить человека, который спас меня и помог выжить. Это как ни крути довольно подло.

Но у меня не было выбора. Я не рабыня и за свою свободу готова биться любым способом.

Чтобы неслышно и незаметно достать кинжал, у меня ушло почти четверть свечи. Каждое мгновение я с ужасом ожидала, что Илька откроет глаза, но мне везло. Она слишком устала, и задремала прямо здесь. Наконец, крохотная рукоять легла в мою ладонь, как влитая. Я сжала ее. И замерла. Теперь мне надо было подумать, как ударить так, чтобы закончить все мгновенно. Можно, конечно, понадеяться на яд, но тогда у Ильки будет время, чтобы отдать мне последний приказ. И я не без основания полагала, что она может забрать меня с собой. Это же так просто: повелеть мне умереть… А все остальное магия сделает сама.

Я знала только один смертельный удар. Тот, которому меня когда-то научил Жерен. Снизу вверх. В солнечное сплетение. Изо всех сил. Не жалея.

Но сейчас этот способ был мне недоступен. Я лежала на земле, Илька тоже. И даже, если предположить, что я смогу подняться и каким-то чудом поднять ее, то не факт, что у меня останутся силы хотя бы на один удар. Мне нужно было что-то другое. Что-то новое. Но рядом не было никого, кто мог бы посоветовать мне что делать.

Мне пришлось выкручиваться самой. И я не смогла придумать ничего лучше, чем повторить то, что сама Илька совсем недавно сделала с зачарованными рабынями. Я отвела руку в сторону, задержала дыхание собираясь силами, и резко взмахнула рукой, направляя крохотное лезвие прямо в горло, лежащей на песке Ильке. Это было рискованно. Мне нужно было попасть в узкую полоску светлой кожи, которая слегка выглядывала из-под ошейника рабыни. И второго шанса у меня уже не будет.

В последнее мгновение Илька что-то почувствовала и отрыла глаза. Я видела, как резко расширились ее зрачки в тот самый момент, когда кончик кинжала попал туда, куда нужно. Но она уже ничего не успела сделать. У меня получилось. Кровь хлынула веером, заливая все вокруг: и утоптанный песок, и меня, и Ильку. Она вскинула руки, хватаясь за распоротое горло, и хотела что-то сказать, но мне повезло дважды. Своим ударом я повредила ей голосовые связки, и вместо приказа, она только булькнула, захлебываясь своей собственной кровью. Густая, пузырящаяся кровь хлынула изо рта. Илька несколько раз дернулась, сжимая руками горло, словно пытаясь прижать края раны и остановить кровь. И умерла…

Меня заколотило. Тошнота резко подкатила к горлу, а окровавленный кинжал выпал, скользнув рукоятью по непроизвольно разжавшейся ладони. Подстегнутое всплеском адреналина тело крутанулось на одних инстинктах, я вскочила на четвереньки… Меня долго и мучительно рвало желчью. Спазмы больно сжимали желудок, выворачивая его наизнанку. Перед глазами все плыло, а на языке почему-то по-прежнему был мерзкий, железистый привкус крови…

Казалось прошла вечность, пока мои внутренности перестало корежить в болезненных судорогах. Я медленно, стараясь не дышать, чтобы не спровоцировать новый приступ, вытерла губы тыльной стороной ладони. В сторону мертвой Ильки я старалась не смотреть. Кое-как, поднялась на ноги. Меня шатало. Голова кружилась то ли от слабости, то ли от того, что все вокруг, да и я сама тоже, казалось пропитанным запахом крови и смерти.

Первый шаг был особенно трудным. Меня качнуло так сильно, что я еле удержалась на ногах. Не знаю, где я потеряла туфли, но сейчас я ощущала подошвами ступней каждую грань каждой песчинки под моими ногами. Грязное и мокрое от Илькиной крови и моего пота платье неприятно облепило тело, не позволяя свободно двигаться. Оборванная юбка, похожая на лохмотья грязной шмары в самом вонючем притоне Беломорского порта вцепилось в ноги, не давая сделать следующий шаг.

Но меня уже было не остановить. Я должна была найти Ягурду. И Гирема… Я чувствовала, что мы снова просчитались. Мы где-то ошиблись. Или не знали что-то… Что-то такое. Что меняло расклад точно так же, как внезапные человеческие жертвы при ритуале. Если бы Ягурда сказала мне о них раньше, то я ни за что не пошла бы добровольно на такой шаг. Никогда и ни за что не стала бы помогать ей. Я убила бы ее гораздо раньше… Еще в дороге… Не дожидаясь создания Цитадели. У меня было столько возможностей, которые я упустила, надеясь, что Цитадель принесет нам пользу в битве против магов.

До лестницы, ведущей наверх, я добрела в полубреду. Воздух ритуального зала разрывал легкие при каждом вдохе. Каждый шаг отзывался болью там, где когда-то было мое сердце, а сейчас, казалось, образовалась глубокая рана, из которой толчками вытекала моя решимость идти до конца. Ведь конец может быть совсем не таким, как мне кажется. Даже если победа будет за нами.

Я повисла на холодных каменных перилах. Факел почти погас, он и так горел слишком долго, и пламя почти без остатка съело промасленную паклю. Я бросила его прямо на каменные ступени. Дорога у меня одна: вверх по лестнице. Не потеряюсь. А нести тяжелую палку у меня нет сил…

Подъем превратился в марафон на выживание. Я начала задыхаться с самой первой ступени. В ушах гулко бился пульс. Сердце билось в ребра, пытаясь доставить кислород в мышцы. Но я потеряла слишком много крови, чтобы у него получалось. Удивительно, что я, вообще, жила… Наверное, магия Ильки и ее приказ «живи» помогали мне и после ее смерти. Последние из трех десятков ступеней подвальной лестницы я преодолела ползком. Свалилась на пол первого этажа и не сразу поняла, что противный лающе-свистящий звук издаю я сама, когда пытаюсь дышать.

— Госпожа? — меня заметила рабыня. Она подскочила ко мне и упала на колени, пытаясь помочь. От нее неприятно пахло… Как будто бы она гнила заживо…

Ахира! Догадалась я… Так, которую в наказание лишили хозяина и которая теперь принадлежала всем. Поэтому она и оказалась здесь, рядом с казематами. Пряталась от желающих воспользоваться ее телом. И этот противный запах… нехорошая, плотская болезнь разрушала ее. На лице, на руках, на всех видимых участках, кожа была покрыта глубокими, гниющими язвами. А ее взгляд слега отливал безумием. Еще немного и она сойдет с ума от боли…

— Отойди! Не трогай меня! — вырвалось у меня против воли. Несчастная отшатнулась и закрыла лицо рукой.

— Простите, — смиренно выдохнула они и, вскочив на ноги, захотела сбежать. Она не удивилась моему отвращению. Такое было для нее нормой.

А мне стало стыдно. В том, что с ней произошло, нет ее вины. И я окрикнула, убегавшую ахиру.

— Подожди! Стой! — она остановилась, опустив голову. Не потому что поняла, что я сожалею о том, что не смогла сдержаться, а потому что привыкла подчиняться каждому. — Ты не видела госпожу Олиру?

— Видела госпожа, — прошелестела она. — Госпожа Олира и господин Гирем шли в центральную башню…

— Спасибо, — кивнула я. И добавила, — прости, я не хотела тебя обидеть.

Ахриа опустила ладонь, закрывающую ее обезображенное язвами лицо и внимательно посмотрела на меня. А потом медленно кивнула.

— Госпожа, если позволите, я могу вам помочь… Нет, — затараторила она быстро, как будто бы опасаясь, что я ее остановлю. — я не стану прикасаться к вам… Но я не одна. Среди на есть те, которых не тронула свиная болезнь… Я позову их…

— Спасибо, — кивнула я. — Я отблагодарю и тебя, и твоих подруг за помощь… Все, что пожелаете: золото, помилование…

— Госпожа, — ахира сделала крошечный шаг в мою сторону, и прошептала так тихо, что я едва расслышала, — я видела, как вы убили госпожу Ильку… Вы можете убить и меня тоже? И других… Умоляю, — выдохнула она.

Я закрыла глаза… И кивнула…

— Я, — голос звучал глухо, — дам тебе и всем тем, кто захочет уйти с тобой, яд, который убивает быстро и не больно. Обещаю…

— Благодарю вас, — рухнула на колени ахира и счастливо рассмеялась. Безумие, звучало в ее смехе гораздо сильнее, чем виделась в глазах. — Я позову… Других…

Она бегом рванула прочь.

Я понимала ее желание. Смерть от нехорошей болезни, которую в Аддии называли свиной, потому что презирали это животное за одно его существование, была ужасной. Язвы постепенно покрывали все тело и снаружи и изнутри. Гниющее мясо падало оголяя кости: сначала конечности, потом лицо; и только когда человек превращался в живой скелет, язвы вскрывались на торсе, убивая беднягу. Самое ужасное, что боли он не чувствовал, но от вони и кошмарного зрелища собственной смерти сходил с ума…

Дать яд несчастным страдающим ахирам будет благом… Милостью… Актом сострадания. Пусть яда у меня нет, все мои запасы остались в зимнем лагере на территории королевства Кларин. Но Мехмед не откажет мне в помощи… Наверное… Он ведь любил нашу сестру, которую я убила своими руками.

Ахира привела своих товарок. Их оказалось гораздо больше, чем я могла бы себе представить. Некоторые из них выглядели довольно привычно. Но другие прятали под широкими повязками, мокрыми от сочащегося гноя, голые кости и смотрели на мир глазами, напрочь лишенными разума.

— Госпожа, — не дойдя пары шагов, ко мне приблизилась самая первая ахира, — вам помогут Лайла и Дилана. Они пока здоровы… А мы пойдем с вами… Наверху неспокойно. Кругом стража. Но если мы будем рядом, вас не тронут.

Моя армия прокаженных представляла собой удручающее зрелище. Меня под руки волокли совсем юные Лайла и Дилана… Они выглядели совсем здоровыми, но я знала, болезнь просто дремала где-то внутри их тел. А вокруг, словно живой щит, брели те, к которым уже никто не мог прикасаться без отвращения.

Стражники расступались, пропуская нас. Отворачивались и плевались вслед. Мой грязный и залитый кровью наряд делал меня похожими на них, и если бы не нестерпимая вонь, которая не давала дышать, я сказала бы, что мне повезло получить таких союзников.

— Стой, — два воина преградили нам дорогу. Мы добрались до жилой части крепости, куда этих несчастных не пускали никогда. Они из них брезгливо морщась, ткнул копьем в ту, первую ахиру, чтобы не пустить ее дальше. А второй, зажав нос рукой, гнусаво проворчал, — Что вы здесь делаете, вонючки? Пошли вон! Вам здесь не место. Грязные ахиры!