Южная пустошь – 7

Глава 7

Отъезд Анни был запланирован на конец лета. К тому времени, как сказала моя дочь, император будет совсем плох, а Гордей начнет готовиться принят империю. Анни все еще надеялась, что если она будет рядом, муж прислушается к ее словам и обезглавит заговор раньше, чем заговорщики проявят себя.

Детей она хотела вывезти и спрятать в Грилорском поместье графа Шерреса, в том самом, где он собирался жить с герцогиней Форент. К тому же, в половине вероятностей, Катрила вернется в Грилорию уже в начале зимы вместе с новым супругом, а значит дети будут под присмотром старшей родственницы.

Я бы соврала, если бы сказала, что мне не было страшно отпускать дочерей. Одно дело выдать их замуж, взвалив ответственность за их жизнь и благополучие на мужей, и совсем другое, когда ты знаешь: девочкам придется битья против всего мира, доказывать, что они не просто бессловесное приложение к мужу, а личность, способная сама творить свою судьбу. А я прекрасно знала, как это сложно. Я шла той же дорогой. В этом, наверное, и есть ирония мироздания, дети почти всегда идут той же тропой жизни, что и их родители. Но если в начале своего пути ты почти не чувствуешь страха, потому что не знаешь насколько сложен бег с препятствиями, то сейчас я готова была на все, чтобы защитить детей от такого выбора. Кроме одного: стать той, кто запрет их в четырех стенах против воли.

А значит я не стану отговаривать ни Катрилу, ни Анни… Просто помогу, чем смогу, буду верить в их успех всем сердцем, но постараюсь подстраховать, в случае неудачи… У меня не так-то много знакомых в империи, однако связи есть у герцога Форента, который сейчас вместе с супругой живет в Ургороде. И я в тот же день написала ему письмо, в котором просила отправиться в Абрегорию и помочь Анни… Про Катрилу я ему не написала, герцог Форент до сих пор не забыл, что ее настоящие родители помогли бежать Абрите, тем самым невольно обрекая на смерть. Но с Катрилой будет граф Шеррес. И я уверена, он сделает все, чтобы защитить мою девочку.

Тревога о будущем, помогла мне избавиться от тревоги о настоящем. И до самого ужина я ни разу не вспомнила ни про Адрея, ни про Кинжал Жизни. И когда рабыня, появившаяся словно из ниоткуда, прошелестела, что ужин подан, я привычным жестом захлопнула походное бюро и заперла законченные и незаконченные письма. Ключ так же машинально опустила в карман.

В столовую я пришла на пару мгновений раньше гостей. Как раз успела осмотреться и убедиться, что мой приказ не нарушен и места за низким аддийским столом приготовлены не только для самого Адрея, но и для его супруги и дочери.

Для детей я велела накрыть отдельно, чуть в отдалении. Так и они нас не будут мешать, ни мы не станем отвлекаться, делая замечания. А я попой чувствовала, что Хурра что-нибудь выкинет, ведь официально именно Адрей считался ее отцом, а не Гирем.

Взрослых должно было быть восемь человек: я, Анни, Катрила, Адрей с женой и дочерью, Гирем и сулак-баша Брах. Я очень хотела познакомиться с тем, кто сумел покорить сердце моей дочери.

— Привет, Елька, — первым появился сияющий широкой улыбкой Гирем, — ну, и компанию ты сегодня у себя собрала. Не терпится увидеть, что из этого выйдет, — хохотнул он.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я.

— О! — зафыркал Гирем, — ты собрала вместе людей, которые очень не любят друг друга… Я терпеть не могу твоего бывшего, сама знаешь почему. Он так же сильно ненавидит меня, по той же самой причине. Его дочь настойчиво преследует Браха, хотя тот неоднократно отказывал ей. А ты же помнишь, что ургородские матери не привыкли к отказам мужчин? Брах поэтому старается избегать госпожу Бокрей, а Анни органически ее не выносит… Ты ведь в курсе, что между ней и Брахом что-то есть?

Он дернул бровью и взглянул на меня вопросительно. Я кивнула…

— И это я еще не говорю о такой существенной мелочи, как дети… Хурра с радостью сотворит какую-нибудь пакость, чтобы насолить Адрею и особенно его внуку. Мальчишка, по мнению нашей дочери, слишком заносчив и горделив. Но, дорогая моя Елька, я думаю, что малышка слегка привирает. Он ей нравится, но совсем не смотрит в ее сторону, и она из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание…

Мне захотелось выругаться. Я ведь знала половину из того, что сказал Гирем. А о второй половине могла бы догадаться, если бы подумала. Но моя голова была занята другими проблемами, и я просто хотела собрать вместе всех, кто мне интересен.

— Ты мог бы предупредить меня заранее… Я не знала, что у вас тут такие страсти.

— Да, ладно, — махнул рукой Гирем. — Я же говорю, жуть как интересно, что из всего этого получится. О! Вот и первые гости… привет, Брах, — махнул он, приветствуя сулак-башу, капитана стражи…

Я впилась взглядом в мужчину, который подошел к нам по короткому коридору. Молодой. Не старше двадцати пяти лет. Широкие плечи, узкий таз, темные и короткие, до мочки ушей, вьющиеся волосы, спокойный и уверенный взгляд серо-голубых глаз под пушистыми ресницами, высокий лоб, нос с легкой горбинкой, пухлые губы… Вкус у Анни весьма недурен. Я должна была признать, внешне сулак-баша Брах был очень красив.

Он пришел не в форме, а в традиционном аддийском одеянии, которое очень выгодно подчеркивало мужскую красоту и привлекательность. Цвет и орнамент по подолу верхнего халата, который распахивался от пояса вниз при каждом шаге и невольно привлекал внимание мелькавшему в разрезе белоснежному нижнему платью, говорил, что род сулак-баши Браха верно служит султану много веков, а его отец сидит по правую руку Эбрахила… Помимо красоты этот мужчина имел и имя. И если бы он был сыном первой жены своего отца, то и мне не было бы зазорно иметь такого зятя. Но его мать, судя по вышивке по подолу, являлась всего лишь шестой супругой первого визиря.

— Рад приветствовать вас, ваше величество, в замке моего господина, наследника Великого султана Эбрахила, повелителя мужчина и хозяина женщин, — сулак-баши поклонился мне, копируя обычаи Грилории. Я видела, такой поклон не привычен для него, а я нахожусь здесь скорее инкогнито, поэтому подобные проявления вежливости не являются обязательными. Но не могла не признать, поведение сулак-баши располагало к себе с первого слова.

— Благодарю вас, сулак-баши Брах, — склонила я голову именно так, как королева маленькой Южной Грилории должна была приветствовать второй по значимости род Аддийского султаната. — Я очень рада, что вы приняли мое приглашение на наш небольшой семейный ужин. Надеюсь, вам понравится наша компания, — позволила себе легкий намек на толстые обстоятельства.

Он был еще и умен… В глазах мелькнуло понимание:

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, ваше величество, — искренне улыбнулся он. — Я много слышал о вас, и очень рад, что мне выпала честь увидеть вас воочию.

Я кивнула и посторонилась, пропуская сулак-баши к столу. По коридору уже шли Анни с Катрилой и детьми.

— Прошу вас, проходите, — улыбнулась. Выбор Анни я одобряла. И поэтому приказала рабыне, стоявшей за моей спиной, — проводи сулак-баши Браха к столу и усади его по правую сторону, рядом с моей дочерью.

В глазах сулак-баши сверкнула радость, но он смог сдержать ее. Все же Анни замужем, причем за наследником империи, и открыто демонстрировать их взаимную симпатию не только неприлично, но и рискованно.

Он снова поклонился и ушел вслед за рабыней…

— Подстраховалась? — хмыкнул Гирем за моей спиной. Он всегда читал меня, как открытую книгу, и сразу понял, что для возлюбленного Анни было приготовлено два места: одно рядом с ней, а второе подальше. Если бы я не одобрила ее выбор, то посадила бы его на самом дальнем конце стола, в компании с дочерью Адрея. Хотя в тот момент я еще не знала, что между ними все так сложно. — Ну, и зря… Я бы сам свернул ему башку, если бы он был недостоин…

— Подстраховалась, — кивнула я, — но и против твоего предложение не возражаю. Если увидишь недостойного рядом с моими дочерьми, то можешь использовать и свои методы.

Гирем насмешливо фыркнул, мол, даже спрашивать не буду. Как бы там ни было, как бы сильно мы в свое время не ошибались, я всегда знала: Анни и Фиодора Гирем любит, пожалуй, совсем чуть-чуть меньше, чем Хурру.

Анни слегка порозовела, когда увидела гостя. Это было так мило, что я не смогла сдержать улыбку, а когда обнимала дочь, шепнула ей на ушко:

— Он очень хорош. — После моих слов Анни вспыхнула, покраснев так сильно, что нечего было и думать, чтобы скрыть эмоции от других. — Я одобряю твой выбор.

— Да, мама, — выдохнула она, — он самый лучший…

Дети унеслись в другой конец просторной столовой за свой столик, а Катрила и Анни подошли к своим местам. Сулка-баши, увидев Анни, неловко подскочил и, слегка побледнев, отчего его кожа потеряла теплый бронзовый оттенок, свойственный всем аддийцам, и постарался помочь ей присесть, как того требовали обычаи нашей страны.

Но аддийский низкий столик с подушками вместо стульев очень сильно затруднял использование грилорского этикета. И все действие получилось еще более неловким и корявым, чем если бы он просто позволил Анни опуститься на подушки рядом с ним.

— Вот смотрю на них, — шепнул мне на ухо Гирем, озвучивая мои мысли, — и понимаю, как быстро пролетело время… Анни уже совсем взрослая, Ель… А пройдет еще несколько лет и наша Хурра станет точно такой же. И мне даже как-то не по себе, ведь если наши дети взрослеют, то мы стареем…

— Наша Хурра не станет такой же, — тихо ответила я, — она скорее влезет в окно к сулак-баши, чем станет краснеть, когда он будет оказывать ей знаки внимания.

Гирем тихо рассмеялся:

— Это точно. Хурра истинная аддийка, такая, какими когда-то были все аддийские женщины. Наследие Богини проявилось в ней очень ярко…

— Или она просто похожа на своего отца, — тут же ввернула я. — На себя -то посмотри. Тебя тоже невозможно остановить, если ты что-то желаешь.

— Ну, тебе это удалось, — улыбка на его лице стала грустной. Но прежде, чем я успела что-то ответить, добавил, — Адрей идет.

Я обернулась. По короткому коридору шествовала семья моего бывшего мужа. Да, я лишила его титула и всех привилегий, но вот воспитания и чувства собственного достоинства, свойственного высшей знати, лишить не смогла. Адрей и без титула вел себя так, как будто бы не из милости, а по праву был гостем наследника султана. И даже общество стольких королевских особ, которое собралось в моей столовой, его нисколько не смущало.

Но удивительно было не это. Удивительно было то, что мальчишки, идущие рядом с ним выглядели и чувствовали себя точно так же. Как уж Адрею удалось сохранить в них уровень воспитания Высокго рода, я не знаю. Но невольно прониклась уважением к его стараниям. Мне тоже приходилось учить детей быть принцем и принцессой в деревенской избе в Нижнем городе, и я знала, как это сложно.

Сын Адрея был еще мал, на вскидку ему было около трех лет, но малыш вел себя спокойно и степенно, как будто бы был наследником герцогского титула и с рождения привык к всеобщему поклонению и повиновению.

Внук же был чуть старше Хурры, он родился, когда я только собиралась забеременеть. И в его внешности с первого взгляда угадывались фамильные черты рода Бокрей. На мгновение мне показалось, что я вижу пред собой резко помолодевшего Третьего советника, человека, которого я когда-то ненавидела всей душой.

А когда все трое мужчин синхронно склонили головы, ощущение подвоха стало нестерпимым… Мне почудилось, что мальчишка довольно ухмыльнулся, пользуясь тем, что во время поклона никто не видит его лица. Он был похож на прадеда, как две капли воды не только внешне, он повторял его в жестах, повороте головы и во взгляде. Очень неприятное чувство.

— Приветствую вас, ваше величество. — произнес Адрей. И улыбнулся уголком губ, — позвольте представить вам мою семью… Это мой сын Орег и внук, которого моя дочь назвала в честь его отца Гиремом…

Гирем за моей спиной поперхнулся воздухом и закашлял. А мне захотелось как следует приложить его по спине, чтоб полегчало…

Я слегка кивнула, обозначая, что услышала слова бывшего мужа. И махнула рукой рабыне, приказывая ей проводить приглашенную семью на их места. Говорить ничего не стала, я и так оказываю им слишком много чести. Здесь этикет был на моей стороне…

— Елька, — хрипло прошептал Гирем за моей спиной, — это не я… Я эту бабу впервые вижу!

Он волновался. Я это чувствовала. И мне было смешно… Даже если это он, то мне какое дело? Я всегда знала, что женщин у Гирема было много. Может быть, тогда, когда мы были вместе, и он уговаривал меня выйти замуж, у него больше никого не было. Но до и после Гирем не пропускал ни одной юбки.

— Не оправдывайся, — хмыкнула я. — Мне все равно, даже если ты притащишь сюда армию своих любовниц. Между нами все давно закончилось, и только ты почему-то продолжаешь на что-то надеяться.

— Это не я, Ель…

Я усмехнулась. Может и не он. Только мне до этого нет никакого дела.

— Все гости собрались, — ответила я. — И нам не стоит стоять здесь столбом.

Грациозно опускаться на подушки у меня получалось довольно неплохо. Сказывался опыт походной жизни, когда приходилось трапезничать прямо на земле, без столов и стульев. Я взмахнула рукой, давая знак рабыне, чтобы выносили кушанья. Оглядела гостей…

Анни, облокотившись на подушки справа от меня, опустила голову и не смотрела ни на кого вокруг. Рядом точно с таким же видом сидел сулак-баши. И я готова была дать голову на отсечение, под низким столом, пользуясь тем, что их никто не видит, двое влюбленных сплели пальцы, чтобы быть как можно ближе друг к другу.

Катрила расположившись слева смотрела на всех спокойно, с легкой улыбкой. Адрея она помнила очень хорошо, практически вся наша семейная жизнь прошла на ее глазах. И пусть девочки прятались в своих покоях, тем не менее, я думаю, они прекрасно знали, как жесток был мой бывший супруг. И я чувствовала, показное спокойствие Катрилы — маска, за которой она прячет свои настоящие эмоции.

Гирем рядом с ней смотрел на меня взглядом побитой собаки. Я на мгновение даже усомнилась, а вдруг он и, вправду, отец маленького Гирема? Но дочь Адрея скользнула по нему равнодушным взглядом, не задержавшись ни на миг, и все свое внимание перенесла на сулак-баши. Сомневаюсь, что встретив бывшего возлюбленного, ставшего отцом ее ребенка, Ургородская мать смогла бы сделать настолько равнодушный вид. Все же рожать там было принято осмысленно и чаще всего от тех, кого по-настоящему любишь.

А Гирем не такое уж редкое имя среди аддийцев. Хотя и нечастое.

Адрея я посадила рядом с сулак-баши. Он, так же, как Катрила, выглядел спокойным и даже как будто бы равнодушным. Но его жена явно чувствовала себя не в свое тарелке. Она, насколько я помню, родилась и выросла здесь, в Аддии, а значит явиться на обед без покрывала было для нее очень трудной задачей. Еще мне показалось, что ошейник в их семье давно забытый атрибут. На шее жены Адрея я не заметила привычного для аддиек раздражения от туго затянутого ошейника.

Невольно подумала, что тут Адрей меня удивил. Я помнила, как он кричал о своем желании получить меня в собственность, как в Аддии… Возможно, он на самом деле любит эту женщину так же, как когда-то любил свою Малинку, которую убил его отец?

— Я очень рада, что вы все приняли мое приглашение, — улыбнулась я, — угощайтесь. А потом мы поговорим о делах.