Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 1 - Биргит. Глава 25: Бекки

Февраль 1978

В субботу ночью я спал мертвым сном. Утром в воскресенье я не проснулся, пока не услышал, как хлопнули двери машин, когда мама, Джефф и Стефани уехали в церковь. Я почти никогда не спал до рассвета, обычно вставал раньше. Сегодня я проспал до 9:30 утра. Просто я был эмоционально, умственно и физически истощен событиями субботнего дня и вечера.

Я позавтракал, проверил химикаты в бассейне, поплавал и принял долгий горячий душ. Затем зашел в кабинет отца и попросил одолжить мне блокнот. Я решил, что буду вести журнал или дневник.

Мне казалось, что это даст мне возможность упорядочить свои мысли, вернуться назад и проанализировать свои поступки. Дневник должен был храниться в ячейке, потому что я собирался записывать свои сокровенные мысли, чувства, идеи, мечты. И я собирался писать о сексе.

Я сел за свой стол и начал писать о событиях предыдущего дня. Что я чувствовал, о чем думал, и об интенсивных занятиях любовью. Я размышлял об этом. Мне было трудно даже выразить словами то, что я чувствовал. Я просто писал то, что приходило в голову. Я заполнил три страницы своей первой записью. Если так пойдет и дальше, мне понадобится комната для хранения дневника.

Когда я уже заканчивал, я услышал позади себя голос Стефани. Они только что вернулись из церкви.

«Что ты пишешь, старший брат?»

«Дневник».

«О, я могу его прочитать?»

«Я не думаю, что это хорошая идея».

«Почему? Потому что там есть секс? Я знаю, что ты занимаешься им, помнишь? Я знаю, что ты делаешь это с Дженнифер. Я видела, как ты целовал ее прошлой ночью».

Знаете, я люблю свою сестру, но, возможно, мне придется ее убить.

«Послушай, Мелкая, к некоторым вещам ты еще не готова. Тебе всего десять!»

«Мне скоро будет одиннадцать! И я знаю, откуда берутся дети и как их делают. И я знаю, как это приятно, когда…»

Я не слышал этого!

«Прекрати! Я твой брат. Пожалуйста. Я не хочу и не должен это слышать!»

«Как ты думаешь, я могу поговорить об этом с мамой? Как ты думаешь, что она скажет? Она бы пошла за мной на исповедь, чтобы я рассказала священнику, что я делала».

Я засмеялся. «Да, она бы сказала. Она заставила меня пойти поговорить с отцом Бушмиллером о Бекки и Мэри. Она не знает о Дженнифер. И так и должно быть».

«Я знаю. Я не скажу. Но если у меня будут вопросы, ты мне на них ответишь? Пожалуйста?»

Во что, черт возьми, я ввязался? Впрочем, выбора у меня не было.

«Да, Мелкая, отвечу. Какие вопросы?»

«Сейчас у меня их нет. Но будут. Может быть, не скоро. Я еще не готова к мальчикам. Они тупые. Как ты».

Она высунула язык и вышла за дверь, прежде чем я успел что-то сказать.

Да, я действительно тупой. В этом она была права. Я закрыл журнал и запер его в своей коробке. Мне нужно было придумать план, потому что коробка была практически полна.

Кстати, о планах: мне нужно было придумать, что делать, когда я поговорю с Бекки. Дженнифер сказала: «Иди и выясни все с Бекки». Это было легче сказать, чем сделать. Но я знал, что Дженнифер понимала это. Она знала, что я разрываюсь. Она знала, что я люблю Бекки. Она знала, что Бекки любит меня. Единственная надежда, которая была у меня сейчас в мире, это то, что она также сказала: «Я буду здесь, когда ты будешь готов поговорить об этом».

Я лежал на кровати и слушал Q102. Мысленно я повторял то, что написал на трех страницах в дневнике. Чего я хотел? Действительно ли я хотел Биргит? Могу ли я честно проанализировать эти отношения и сказать, что им не суждено быть? Нет, я не думал, что смогу. Несмотря на мою связь с Дженнифер, несмотря на все, что с этим связано, если бы Биргит была сейчас здесь, я бы покончил со всем остальным. Ради нее я мог это сделать.

Но что это говорило о ситуации с Дженнифер? Чем больше я думал об этом, тем больше приходил к выводу, что Дженнифер была права. Я вступил в отношения с Биргит с широко открытыми глазами. Мы оба были честны, открыты и откровенны в то время, когда мы занимались любовью. Никаких предвзятых мнений. Ни один из нас не пытался обмануть. Это было чисто, это было спонтанно.

Но с моим лучшим другом все было не так. Мы занимались сексом, исходя из того, что это были два друга, наслаждающиеся друг другом, подобно моей ситуации с Мелани. По крайней мере, я так это воспринимал. Теперь я понял, что Дженнифер пыталась изменить наши отношения таким образом, к которому я не был готов. Я не винил ее, заметьте, и не злился на нее. Обман почему-то не беспокоил меня. Наверное, я хотя бы отчасти понимал, почему она это сделала.

Проблема была в том, что это изменило наши отношения без моего реального права голоса. Конечно, как отметила Стефани, я был глуп. Дженни говорила мне, что секс меняет все. Мы занимались им с совершенно разными целями. И теперь мне пришлось иметь дело с последствиями. Что бы я ни делал, я мог причинить боль ей, себе или нам обоим. Теперь наша дружба была очень напряженной.

Тем не менее, было ясно, что между нами было что-то особенное. Как я уже писал в своем дневнике, близость была не от мира сего. Моя единственная встреча с Биргит была на порядки менее интенсивной. Но она оказала большее влияние на мое сердце. Я не мог этого объяснить. Я пытался. Полстраницы прозы ни к чему не привели. Она ни на что не ответила. Это только породило еще больше вопросов.

Это не помогало мне решить насущную проблему дня — Бекки. «Иди и выясни все с Бекки». Это был мой маршевый приказ. Не то чтобы я нуждался в них. Я знал, что в конце концов мне придется разобраться с Бекки. Пришло время.

Если честно оценить себя, то не было никаких сомнений, что я хотел ее физически. Я мечтал об этом. Не было сомнений и в том, что я любил ее. Я признался в этом Дженни, Мелани, Дженнифер и моему новому дневнику. И самое главное, я признался в этом Бекки.

Она любила меня. Она хотела меня, эмоционально и физически. Но могла ли она справиться с этим? Смогу ли я? Должны быть четкие, яркие границы. Проблема была в том, что даже если она согласится на них, смогу ли я ей доверять? Я доверился Дженнифер, и это закончилось почти катастрофой. Это все еще может случиться. И был риск, что то же самое может произойти с Бекки.

Даже если предположить, что Бекки была честной и могла принять ограничения, которые мне были нужны, могли ли мои отношения с Дженнифер пережить это? Она сказала, что примет это. Но я не был уверен, что она сможет. Если я буду двигаться дальше с Бекки, это может разрушить все, что было у нас с Дженнифер.

Стоило ли оно того? Стоило ли рисковать? Если бы речь шла только о завоевании, ответ был бы однозначным: «Нет!». В этом-то и была загвоздка. Она была нужна мне не для секса. Но я любил ее. Опять же, не так, как я любил Биргит. Или Дженнифер.

Любовь, которую я испытывал к каждой из этих троих, была совершенно разной. Хотя в одном смысле я был уверен, что Биргит — моя вторая половинка, в другом я задавался вопросом. А что, если это была Дженнифер? Или Бекки? Или какая-нибудь другая, пока еще не встреченная девушка. Биргит знала все возможности и проблемы и была готова рискнуть всем, основываясь на своей интуиции.

Вот почему она отпустила меня. Ей нужно было знать наверняка. И она знала, что я должен знать наверняка. Боже, я любил ее. Я был рад, что все это не помешало, правда, в конечном счете. На самом деле, все это было частью плана — расти, меняться и снова соединиться в обязательствах на всю жизнь.

В конце концов, у меня действительно был только один выход. Поговорить с Бекки, узнать, куда она хочет двигаться. Понять, где она находится. К счастью, ее родители запретили любые сексуальные отношения по крайней мере на пару месяцев. Так что у меня была отсрочка.

Дженнифер сказала, что может иметь дело с другими девушками, лишь бы я не влюбился в них. Я надеялся, что это действительно так. Если окажется, что она не сможет, я задумался, смогу ли я посвятить себя только Дженнифер. Я сказал ей, что сделаю это, если понадобится. Но она сказала, чтобы я пошел и все выяснил.

Я услышал звонок в дверь и по часам понял, что это мистер ван Хук. Я схватил свою куртку и пошел к двери. Бекки встретила меня объятиями и поцелуями и проводила до машины. Она могла сказать, что меня что-то беспокоит, но не могла спросить, так как ее отец был в пределах слышимости. Мы просто болтали о всяких пустяках по дороге к ее дому.

«Пойдем в сад. Оставь свой пиджак».

Она повела меня в сад. Она обняла меня.

«Стив, поговори со мной, пожалуйста».

Мы шли некоторое время, пока я собирался с мыслями.

«Ты меня пугаешь», — тихо сказала Бекки. «Что тебя беспокоит? Почему ты не хочешь говорить об этом?»

«Это трудно. Я даже не знаю, с чего начать».

Она начала всхлипывать: «Ты хочешь перестать со мной встречаться?».

«О, Бекки, нет, дело совсем не в этом. Это не так. Все как раз наоборот».

«Что?»

«Нам нужно понять, как мы можем быть вместе. Ты и я».

«Ты имеешь в виду, заниматься любовью?»

«Ты забегаешь вперед», — мягко сказал я. «Ты знаешь, что все очень сложно, и прежде чем мы дойдем до этого, нам нужно разобраться во многих вещах. Помнишь, я говорил, что нам есть о чем поговорить?»

«Да».

«Я хочу найти способ быть с тобой. Пожалуйста, доверься мне. Но мне нужно многое тебе рассказать, а потом ты должна поговорить со мной начистоту. Я не хочу причинять тебе боль, но что бы я ни делал, это может случиться. Даже попытка избежать боли может причинить тебе боль».

«Что ты имеешь в виду? Я не понимаю».

«Ты знаешь о Биргит. Ты знаешь, что я люблю ее. Я говорил тебе об этом. В течение 10 месяцев и 10 дней она пыталась не причинять мне боль. Но тем самым она причинила мне боль. Я нравился ей с самого начала, но она боялась, что отношения со мной приведут к проблемам, когда ей придется вернуться домой. Но мне было больно находиться рядом с ней и не получать от нее ответных чувств. Однажды я подумал, что она проявляет нежность, и то, как она отреагировала, причинило мне боль. Сильно. Потому что она пыталась не причинить мне боль. Понимаешь, как это могло произойти?»

«Наверное».

«С тобой у меня есть столько способов причинить тебе боль. Я могу причинить тебе боль, если перестану с тобой встречаться. Я могу причинить тебе боль, продолжая видеться с тобой, но не занимаясь с тобой любовью. Я могу причинить тебе боль, занимаясь с тобой любовью. Ты видишь это?»

«Я запуталась. Ты говоришь, что независимо от того, что ты делаешь, ты можешь причинить мне боль?»

«Да. Потому что я не могу предсказать, как ты отреагируешь. Как это повлияет на тебя. Как это повлияет на меня. Даже если мы думаем, что знаем, чего хотим, мы можем обмануть себя. У нас есть шанс сработать, только если мы будем абсолютно честны».

Я глубоко вздохнул, сейчас или никогда. «Итак, моя очередь, потом твоя. ХОРОШО?»

«Да», — сказала она едва слышным голосом.

«Ты знаешь о Дженнифер. Ты знаешь, что у нас с ней особые отношения. Я был с ней вчера. У нас был долгий, эмоциональный разговор о наших отношениях. Это было напряженно. Мы выложили все на стол. А потом она сказала, чтобы я пришел и выяснил, где мы с тобой стоим и куда хотим идти».

«Ты занимался с ней любовью?»

«Да. Честно, помни. Никаких игр. Никакой лжи. Не прятаться. Честность».

«Но ты не будешь заниматься со мной любовью».

«Во-первых, я вряд ли смогу пойти и попросить у твоего отца разрешения отвести тебя в твою комнату, чтобы заняться любовью. Они не позволят нам оставаться наедине вместе еще долгое время».

«Не будь так уверен в том, что я не смогу договориться. Никогда не знаешь».

«Бекки, ты понимаешь, насколько это большой шаг? Что это значит? Это то, что ты можешь сделать просто так? Просто потому, что это приятно? Без эмоциональной привязанности? Без любви?»

«Нет. Я не могу этого сделать. С тобой это никогда не будет случайным».

«Тогда мы не можем заниматься любовью сейчас, даже если ты придумаешь, как это сделать. Пока мы не поймем «нас», это будет просто физический акт. Или мы будем говорить друг другу ложь. Или мы запутаемся. Ты бы занялась со мной любовью, если бы у меня были серьезные отношения с кем-то другим?».

«А ты?»

«Подумай о том, что я тебе сказал».

«Дженнифер. Я думала, это Биргит».

«На самом деле это и то, и другое. Справиться с ситуацией с Биргит на самом деле проще. Я могу быть в долгосрочных моногамных отношениях с кем-то, пока я все еще влюблен в Биргит. Мы с ней надеемся, что когда-нибудь будем вместе, но мы оба знаем о трудностях. Мы также оба знаем, что если мы отложим нашу жизнь на потом, мы не будем развиваться, и это может привести к разного рода проблемам в будущем. Поэтому мы оба живем так, как будто мы свободны, и посмотрим, к чему мы придем в итоге. Мы знаем, что большинство отношений в старшей школе не являются постоянными. Я не вступаю в отношения с намерением, что они не будут иметь успеха, но с осознанием того, что шансы на это есть».

«То есть ты можешь встречаться с кем-то, и если окажется, что вы подходите друг другу, то история с Биргит может никогда не произойти?»

«Да. Честно говоря, я не знаю, что произойдет. Если бы я решал, я бы без сомнения хотел, чтобы это было с Биргит. Но она все время настаивала, что я не могу игнорировать жизнь, что я не могу игнорировать все отношения и опыт, которые приходят с подростковым возрастом. И она тоже не может. Если мы оба сможем пройти через это и по-прежнему чувствовать себя одинаково, тогда у нас будет большой шанс. Но если мы даже не попытаемся, не будем встречаться с другими людьми, не будем иметь такого опыта, это все разрушит».

«У тебя будут отношения с Дженнифер», — сказала она мрачно.

«Да».

«Тогда у тебя не может быть отношений со мной».

«Это зависит от тебя».

«Что ты имеешь в виду?»

«Сейчас твоя очередь — ты должна быть честной настолько, насколько можешь. Если ты не уверенна или запуталась, скажи об этом. Чего ты хочешь от меня? Что тебе нужно от меня? Какого рода отношений ты хочешь? Расскажи мне как об идеальном мире, так и о том, с чем ты можешь иметь дело».

Она немного помолчала.

«В идеальном мире я хочу, чтобы ты был моим парнем, думаю о долгосрочных отношениях. Брак. Дети. Знаю, знаю, я забегаю далеко вперед. Но ты сказал «идеальный мир». А в идеальном мире я бы встретила свою половинку сейчас и никогда не была бы ни с кем другим».

«Все говорит мне, что это ты. Я поняла это сразу, как только заговорил с тобой на шахматной встрече. Я не знаю, как я узнала, но я знала. Даже когда ты дразнил меня насчет «шахмат на раздевание», я думала о том, как это будет. Я сказала тебе, что в первый день, когда ты был здесь, когда ты дразнил меня насчет игры, я была мокрой между ног еще до того, как мы поднялись наверх. Мое тело кричало о тебе. Я уже была влюблена в тебя. Но мне было так страшно».

Это было интересное откровение. Но я не стал ее перебивать.

«Когда ты понял это, ты остановился. Я хотела умереть. Я думала, что потеряла тебя. Но потом ты не разозлился. Я даже сказала, что сделаю это с тобой, если ты захочешь. Я собиралась, хотя мне было очень страшно. Я не хотела тебя терять.

«Потом, в канун Нового года, я весь день думала о том, чтобы быть с тобой. Тогда я была такой же мокрой, как и в тот первый день. Я не могла терпеть. Весь день я ждала, когда закончится вечеринка, чтобы прийти к тебе в комнату. Я пробралась туда, но я так боялась того, что, как я знала, должно было случиться, что я просто сидела и смотрела, как ты спишь, больше получаса.

«В конце концов я набралась смелости и назвала твое имя. Когда я легла с тобой в постель, я удивилась, что ты не почувствовал моего запаха. Но я думаю, что ты был в шоке. Потом ты отказался заниматься со мной любовью, потому что не было противозачаточных средств. Мне было все равно. Это просто означало, что дети появятся раньше, чем позже. Я готова была рискнуть, чтобы ты занялся со мной любовью. Я была уверена, что оно того стоит. А потом ты не захотел.

«Папа нашел нас. И я думала, что потеряла тебя навсегда. Но тот факт, что мы не занимались любовью, заставил папу подумать, что в конце концов ты был хорошим парнем. Поэтому он смирился и решил, что мы можем видеться. Ты нравишься папе. Он просто боится того, что мы будем делать, если останемся одни».

«Папа знает, что я займусь с тобой любовью при первой же возможности. Он просто пытается оттянуть это как можно дольше. Но я думаю, он знает, что не может откладывать это вечно. Он очень удивлен тем, как ты справляешься с этим. Он продолжает говорить, что тебе не может быть четырнадцать. Ты слишком взрослый, слишком уважительный, слишком заботливый. Папа любит меня. Он пытается защитить меня. Я люблю его. И я люблю тебя. Он будет любить меня, даже если я займусь с тобой любовью. А ты будешь любить меня, несмотря ни на что».

Она остановилась, и мы прошли немного, прежде чем я что-то сказал.

«Я думаю, ты все поняла совершенно правильно. Я буду любить тебя, если мы не будем заниматься любовью. Я буду любить тебя, если мы займемся. Но если мы займемся, это изменит все. Я имею в виду все. Ты не можешь вернуться назад. Тебе может быть больно. Я могу пострадать. Так что, думаю, вопрос теперь во второй части. Что ты готова принять?»

Опять молчание. Я ожидал этого. Мы просто продолжали идти.

«Я не знаю», — наконец сказала Бекки. «Я хочу тебя. И физически, и эмоционально. Я жажду тебя. Я запуталась».

«Я тоже. Я думаю, что нужно делать то, что мы делаем. Я буду продолжать приходить на ужин. Мы будем продолжать разговаривать. И мы выясним, чего ты хочешь и могу ли я тебе это дать».

«О, я знаю, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Сегодня. Сейчас. Ты бы занялся со мной любовью?»

«Разве мы только что не говорили об этом? Во-первых, у меня нет с собой презервативов. Если твой отец каким-то образом увидит меня с одним, я уверен, что это будет конец».

«Тебе он не понадобится».

«О чем ты говоришь? Я знаю, ты сказала, что тебе все равно, что ты забеременеешь, и это меня пугает. Но ты не можешь так говорить на самом деле».

«Я принимаю таблетки. Я начала 2 января».

«Что?! Как?! Нет, подожди! Ты меня обманываешь».

«Нет, это не так. Я принимаю таблетки. Уже больше месяца».

Я был ошеломлен. И снова девушка, с которой я был связан, опередила меня. В моей голове громко зазвенели тревожные колокольчики. Она так сильно меня потрясла, что мне нужно было присесть. Там были скамейки. Я направил ее к одной из них.

«Бекки, пожалуйста, начни сначала. Здесь что-то происходит, а я в неведении».

«Хорошо. Я хотела шокировать тебя. Это единственный способ, как мне кажется, достучаться до тебя. Я сказала тебе, чего я хочу. Я не просила ни о чем, кроме занятий любовью. В понедельник после вечеринки мама отвела меня к гинекологу и выписала рецепт на противозачаточные таблетки. И теперь папа знает».

«Что?!» — Я поперхнулся.

Теперь моя голова действительно кружилась. Хорошо, что я сидел.

«Трехнедельный период охлаждения, так мама его назвала, был ее идеей. Пока мы с тобой завтракали тем утром, она уговорила папу разрешить тебе вернуться к ужину и посмотреть, как ты справишься с этим. Если бы все прошло не очень хорошо, тогда они могли бы просто сказать тебе не возвращаться».

«После того как ты ушел с папой на Новый год, мы с мамой долго разговаривали. Речь шла об отношениях, любви и сексе. Мы проговорили несколько часов. Когда она поняла, как сильно я в тебя влюбилась и что я твердо намерена пройти через это, она сказала, что отведет меня к врачу».

«Позже, когда папа вернулся домой после разговора с твоим отцом, она поговорила с ним, а потом мы все поговорили. Как я уже сказала, папа был впечатлен тем, как ты справился с ситуацией. Ты не пытался обвинить меня, ты просто принял ответственность за случившееся и не пытался оправдываться».

«Когда ты пришел на ужин, папа снова был впечатлен. Он также видел, как сильно я тебя люблю. Когда мама сказала тебе поцеловать меня — она видела, что я готова взорваться, — и ты попросил у него разрешения, ты потряс его. Он не знал, что делать.

«После того, как мы вернулись домой той ночью, мы втроем поговорили. Папа волновался за меня, но он чувствовал, что ты хороший молодой человек, как он выразился. И что он может доверять тебе в том, что ты поступишь правильно. Они с мамой пошли поговорить, и она рассказала ему о нашем с ней разговоре. О том, что я твердо решила сделать это с тобой и что она отвела меня за противозачаточными таблетками.

«Папа пришел поговорить со мной и спросил, что я хочу сделать. Я рассказала ему. Я ничего не скрывала. Так что да, папа знает, чего я хочу».

«Бекки, я не могу взять на себя те обязательства, которые, как мне кажется, ты хочешь. Я не могу. Я люблю тебя. Правда люблю. Но есть Дженнифер, и Мэри, и куча других девушек. Твой отец знает о них? Он знает, что я не могу согласиться быть твоим парнем? Что я не могу согласиться на эксклюзивные отношения? Я подозреваю, что у него было бы совсем другое мнение».

«Это не папино дело. Это мое дело, не так ли? И твое, конечно».

«Да».

«Ты любишь меня?»

«Да».

«Ты веришь, что я люблю тебя?»

«Да».

«Просила ли я тебя о чем-нибудь, кроме этого единственного?».

«Нет, не просила».

«О чем я тебя просила?»

«Заняться с тобой любовью».

«Так ты будешь?»

«Ты не просишь, чтобы я был с тобой эксклюзивен?»

«Нет. Ты не можешь этого сделать. Я знаю».

«Почему, Бекки?»

«Потому что я люблю тебя. Потому что ты любишь меня. Потому что я хочу этого. Потому что это правильно».

Я все еще был в шоке. Я положил голову на руки.

Бекки встала, взяла меня за руку и потянула, пока я не встал. Она повела меня обратно в дом. Мы сняли пальто, и она повела меня на кухню, где Лоис приготовила нам горячий шоколад. Я сидел и пил, глубоко задумавшись. Бекки молчала. Казалось, она знала, что мне нужно все обдумать. Это было ошеломляюще.

Я посмотрел на часы. Было почти 5:00 вечера. Мы гуляли и разговаривали уже почти два часа. Я должен был принять решение. Какой путь причинит Бекки больше боли? Отказаться? Принять? Отложить? Нет, последнее не было вариантом, когда я думал об этом. Если я любил ее, я должен был дать ей честный ответ.

То, что она предлагала мне, должно было изменить наши отношения и завести нас в такое место, которое никто из нас не мог предсказать. Она была отчаянно влюблена в меня. Я сказал ей, что люблю ее. Так ли это? Правда? И если да, то для того, чтобы любить ее, нужно было уйти или остаться?

Я улыбнулся, вспомнив, как в тот или иной момент говорил Мелани, Дженнифер и Биргит, что на самом деле я не контролирую ситуацию — это делают девушки. Они всегда контролировали. Не то чтобы они водили меня за нос или даже за пенис, но я доверял им вести меня туда, куда нужно. Дженни. Биргит. Мелани. Дженнифер. Теперь была очередь Бекки.

Прошло почти 15 минут, а я уже выпил вторую чашку горячего шоколада, не сказав ни слова, кроме «Да», когда Лоис спросила, и «Спасибо», когда она дала мне его.

«ОК», — сказал я.

«ОК?» — с надеждой спросила Бекки. «В смысле, ты сделаешь это?»

«Да. Если ты уверена. Я не могу тебе отказать».

«Лоис, где мои родители?»

«Их нет дома. Они будут дома к ужину в 19:00».

Я только покачал головой. Мелани я понимал. Ее родители были детьми цветов 60-х годов. Это понятно. Но родители Дженнифер? И теперь родители Бекки? По крайней мере, родители Мэри отреагировали так, как я думал. Ну, по правде говоря, родители Бекки тоже. Теперь они оставили нас в покое. Зная, что произойдет.

Или нет? Это была проверка ее отца на меня? Чтобы проверить, сдержу ли я свое слово. Я собирался свести себя с ума. Мои мысли теперь не просто блуждали, они выходили из-под контроля, перескакивая с одной идеи на другую. Мне нужно было сосредоточиться.

Бекки взяла меня за руку и повела из кухни в свою комнату.

«Садись на диван».

Я подчинился. Я оглядел комнату. Она не изменилась со Дня благодарения, за исключением одной маленькой детали. Фотография, на которой мы обменялись коротким поцелуем в канун Нового года, стояла в рамке на ее столе. Я даже не знал, что она была сделана.

Бекки включила музыку. Она откинула плед на кровати с балдахином и распушила подушки. Она закрыла шторы. Она отрегулировала свет, чтобы придать комнате мягкую, теплую атмосферу. Я мог сказать, что она очень нервничала. Даже после всего, что произошло, ей все еще нужно было набраться храбрости.

Она накрасила губы, положила тюбик обратно на стол и подошла к дивану.

«Просто посиди здесь. Пожалуйста».

Я кивнул.

Она стояла на расстоянии вытянутой руки. Она дрожала как лист. Я бы встал, чтобы обнять ее, если бы она просто не сказала мне сидеть. Она глубоко вздохнула, выдохнула, а затем подняла подол свитера и стянула его. Она аккуратно сложила его и положила на стол.

Глядя мне прямо в глаза, она медленно расстегнула свою белую блузку с оборками. Она тоже сняла ее, сложила и положила на стол. Я увидел ее плоский живот, а также очень маленькие груди, заключенные в розовый лифчик.

Затем она расстегнула пуговицу на джинсах, расстегнула молнию и спустила их вниз. На ней были розовые трусики-бикини с ярко выраженным мокрым пятном. Думаю, она не шутила, когда говорила, что промокла. Джинсы присоединились к остальной одежде.

Проблема была в том, что теперь она дрожала еще сильнее. Я должен был что-то сказать.

«Бекки. Ты дрожишь как лист. Ты так боишься? Ты уверена в этом?»

«Я уверена. И да, я напугана до смерти. Но, пожалуйста, позволь мне сделать это. Пожалуйста».

У меня было очень плохое предчувствие. Но я позволил ей продолжить.

Она потянулась и расстегнула лифчик. На этот раз она не стала прикрываться. Маленькая грудь с большими плоскими сосками. Я наслаждался ее красотой, когда она бросила лифчик на аккуратную стопку одежды.

Еще один глубокий вдох. И еще один. Она зацепила большими пальцами трусики и медленно потянула их вниз. Взору предстал очень маленький, очень аккуратно подстриженный лобок. Затем ее маленькие половые губы, которые казались полностью мокрыми. Она вылезла из трусиков и бросила их на стол.

«Бекки, ты прекрасна».

Но я увидел страх в ее глазах. И то, что было похоже на слезы. Я должен был попытаться положить этому конец. Я знал, что должен. Она была так напугана, так запугана. Неужели она совсем испугается, когда увидит мою эрекцию? Она ведь не видела его раньше, и хотя я не был огромным, она была маленькой.

«Бекки, я беспокоюсь. Кажется, тебя это так пугает. Ты действительно уверена, что это то, чего ты хочешь? Ты действительно уверена, что сможешь пройти через это? Это не обязательно должно произойти сегодня. Я не оставлю тебя и не перестану встречаться с тобой, если ты передумаешь. Я хочу для тебя лучшего и только лучшего».

Я видел это в ее глазах. Я знал, что сказать. Мой член кричал на меня за то, что я идиот. Но мое сердце знало. Особенно после всего, что произошло с Дженнифер. Мое сердце знало. Как бы я ни хотел ее, я любил ее слишком сильно, чтобы позволить нам попасть в ту же ситуацию, в которой я был с Дженнифер.

«Ты просто великолепна», — сказал я. «Я люблю твое тело, но, пожалуйста, надень свою одежду. Сделай это для меня. Для нас. Я хочу, чтобы ты это сделала. Я обещаю тебе, что однажды, скоро, я займусь с тобой любовью. Но я не думаю, что сегодня подходящий день для этого. Ты не готова».

Она просто рухнула на пол, всхлипывая. Я встал, подошел к ней и помог ей встать. Я крепко обнял ее. Я слегка наклонил ее назад и поцеловал. Затем я отпустил ее, поднял ее трусики и протянул их ей. Кусочек за кусочком, в обратном порядке, она надевала одежду, почти как зомби.

Когда она оделась, я подвел ее к дивану, и мы обнялись. Она всхлипывала, ее слезы оставляли влажные пятна на моей рубашке. Я просто обнимал ее. Ничего не было сказано. Ничего не нужно было говорить.

В дверь постучали, и я услышал, как Лоис сказала: «Бекки, Стив ужин через пять минут».

Бекки изо всех сил старалась взять себя в руки, вытирала слезы, сморкалась. Я взял ее за руку и повел к двери. Она остановила меня и сказала: «Я люблю тебя. Спасибо».

Я повел ее вниз по лестнице в столовую. Мистер и миссис ван Хук уставились на нас. Было видно, что Бекки очень расстроена.

Ее мама сказала: «Бекки, ты в порядке?».

Ее отец просто смотрел на меня. Я почувствовал, что меня оценивают для гроба.

Бекки просто сказала: «Папа, не смотри на него так. Я все еще девственница. Вот почему я плачу. А не потому, что он сделал мне больно».

Больше в этот момент ничего не было сказано. Когда пришло время уходить, мистер ван Хук попросил Бекки попрощаться дома, потому что он хотел поговорить со мной. Она не была счастлива. Она крепко обняла меня, и мы поцеловались.

Началась серьезная битва за язык, пока ее отец не сказал: «Хорошо, Бекки. Думаю, он все понял».

Все засмеялись. Я пообещал, что позвоню ей на следующий день и увижусь с ней за ужином на следующей неделе.

В машине по дороге домой мистер ван Хук сказал: «Я знал, что могу доверять тебе, что ты поступишь правильно. Почему-то я знал. Спасибо».

«Сэр, если честно, это было очень близко. Я почти сделал это. Но когда я увидел, какой испуганной и уязвимой она выглядит, я просто понял, что это неправильно. Надеюсь, с ней все в порядке».

«Сынок, ты больше мужчина, чем большинство взрослых мужчин, которых я знаю. Я не дурак. Я знаю, что однажды она заставит тебя сделать то, что она хочет. Я думаю, это плохая идея. Я думаю, вам обоим нужно подождать. Но я также думаю, что ты каким-то образом узнаешь, когда придет время. И если я не ошибаюсь, ты будешь ждать, пока она не будет действительно, по-настоящему готова. Я надеюсь, что это произойдет очень, очень нескоро».

Может ли моя жизнь стать еще более сюрреалистичной?