Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 6 - Кара I. Глава 36: Дурное влияние

Декабрь 1981, Чикаго, штат Иллинойс

Я должен был догадаться, что слова Дженнифер были подсказаны ее девушкой, которая видела во мне конкурента, но мне нужно было знать, была ли это только Джослин, или это исходило и от психотерапевта Дженнифер.

«И не твой психотерапевт?» спросил я.

«Нет. Причина, по которой доктор Клаусон не хотела, чтобы я приезжала, в том, что она знает, как я к тебе отношусь и что у тебя серьезные отношения с Карой. Она боится, что у меня будет серьезное ухудшение или я сделаю какую-нибудь глупость, пытаясь вернуть тебя. Я сказала ей, что могу полностью доверять тебе. Ты доказал мою правоту, когда положил мою сумку в комнату Элис, что, я уверена, ты понимаешь».

«Я могу понять точку зрения доктора Клаусон», — ответил я. «Я получил подобный совет от доктора Мерсер по поводу моих отношений, когда у меня были трудности. Она дала Бетани аналогичный совет. Можно ли предположить, что доктор Клаусон больше беспокоилась о том, что ты можешь сделать, чем о том, что могу сделать я?»

«Да. Она знала из всего, что я ей рассказывала, что ты предоставишь себя в мое распоряжение так, как мне будет нужно, включая секс. Но она также была уверена, что ты не только не будешь инициатором, но и будешь больше беспокоиться о том, что я чувствую, чем о том, чтобы получить секс. Что ее действительно беспокоило, так это то, что я попытаюсь использовать секс, чтобы вернуть тебя. Но я точно знаю, что это не сработает!».

Ее улыбка в конце ответа заставила меня почувствовать себя лучше. Сдавленное выражение лица, которое было до этого, похоже, было вызвано резкостью моего ответа. Мне нужно было извиниться перед ней за это.

«Дженнифер, прости, что я был так резок, но я был очень рассержен. Пожалуйста, прости меня».

«Да, но, честно говоря, мне это было необходимо. Думаю, я действительно позволила Джослин убедить меня в том, что я подверглась насилию с твоей стороны, хотя на самом деле это было не так».

«В чем ее проблема?»

«Андреа Дворкин[264]. Когда Джослин было шестнадцать, она ходила слушать ее выступление в Беркли, а еще она ходила с Дворкин на какой-то марш в районе красных фонарей».

«Кто, черт возьми, такая Андреа Дворкин?» спросил я.

«Феминистическая писательница. По словам Джослин, она открыто говорит о том, что мужчины имеют власть над женщинами и применяют ее на законодательном уровне. Что мужчины терроризируют женщин и используют свою физическую силу, чтобы запугать женщин, и используют деньги и власть, чтобы получить секс. Очевидно, она считает, что секс — это всегда мужская власть и ничего больше».

Я кивнул: «Мы оба знаем, что Джош Бентон использовал это именно так, и он в тюрьме, ожидает суда по трем обвинениям в изнасиловании. Так что я бы сходил и спросил Бетани, кто из нас ее терроризировал — я или Джош! И спроси ее, на что я использовал свою силу, которая у меня есть, и свои деньги. Я верю, что в сознании Бетани есть серьезная разница между Джошем Бентоном и мной. Не так ли?»

«Да!» непреклонно сказала Дженнифер. «Конечно, есть!»

«Не похоже, что леди Дворкин так считает. И Джослин в это верит?»

«Верит. Она также читает и слушает Глорию Стайнем, Шер Хайт и других».

«Я понятия не имею, кто эти женщины, о которых ты говоришь, и что они сделали или написали. Я предполагаю, что все они в какой-то степени феминистки?»

«Да. Джослин связалась с ними около трех лет назад в каком-то крестовом походе против порнографии. И она начала ходить на лекции и прочее в Беркли. Она полностью поддерживает все радикальное феминистское движение и считает, что мужчины — зло».

«И ты согласна с такой оценкой, Дженнифер?»

Она сделала глубокий вдох, выпустила его, затем сделала еще один и также выпустила его.

«Нет, не согласна», — сказала она твердо, как будто только что приняла решение.

«Что только что изменилось, Дженнифер? Я что-то чувствую».

«Я поняла, что позволила Джослин втянуть меня в то, во что я не верю. Да, есть такие злые мужчины, как Джош Бентон, и парни, которые относятся к женщинам как к грязи, но ты не один из них. Ни Ларри, ни Пит, ни Джош Ричардс, ни Ральф, ни Брент. Думаю, если бы я была Кэти, у меня был бы другой опыт, потому что, похоже, у нее была куча парней, которые думали так, как, по словам Джослин, думают все мужчины».

«В основе каждого стереотипа должна лежать какая-то правда, иначе это был бы не стереотип. Это даже не обязательно должна быть большая правда, но достаточно, чтобы сделать стереотип правдоподобным. Подумай о стереотипе «тупой качок». Кто был лучшим спортсменом в нашей школе?».

«Наполеон МакКаллум! А он учится в Военно-морской академии и был почти круглым отличником».

«Именно. И он был не единственным. Но в футбольной команде было достаточно плохих учеников, чтобы стереотип устоялся. Точно так же, как достаточно мужчин, которые плохо себя ведут, чтобы то, что говорит Джослин, казалось правдой. Я должен сделать исключение из того, что ты только что сказала. Я действительно иногда плохо относился к тебе, даже не считая того, что не ставил тебя на первое место в своем сердце».

«Это так, и я обращалась с тобой так же плохо. Но, и это важно, мы не вели себя так обычно. Мы плохо обращались друг с другом из-за давления, как внешнего, так и внутреннего в наших отношениях. Это то, что доктор Клаусон помогает мне понять. Я думаю, это похоже на то, что Мелани объяснила нам о своей терапии после того, как она пыталась покончить с собой. Мы не можем контролировать вещи, которые происходят вокруг нас; мы можем контролировать только наши реакции на них.

«Я долгое время лгала тебе, и это была моя плохая реакция на стресс, вызванный моими собственными чувствами и нашими отношениями. Доктор Клаусон помогла мне понять, что я хотела казаться тебе идеальной, и из-за этого я скрывала все, что считала несовершенным, и представляла тебе образ девушки, которую, как я думала, ты хотел видеть. Она помогла мне понять, что если ты любишь меня так сильно, как говоришь, а я верю, что это так, то тебе не нужно, чтобы я была идеальной».

Я кивнул: «Она права, Дженнифер. Мне нужно было, чтобы ты была собой. Никто из нас не идеален. У нас у всех есть недостатки. Даже у моей подружки-красотки», — усмехнулся я. «Когда мы любим людей, мы принимаем их такими, какие они есть, и стараемся помочь им расти. Вот почему мы с Карой сейчас находимся там, где находимся, и почему я стал намного лучше, потому что был с ней. Она никогда не пыталась меня контролировать. Она просто ожидает, что я буду вести себя как зрелый, внимательный, заботливый взрослый. И я не хочу ее разочаровывать.

«Это удивительно, если подумать. Все эти вбивания здравого смысла, которые делали Бетани, Джойс, Мелани и Стефани, и в меньшей степени Пит и Ларри, ничто не сработало так хорошо, как то, что Кара просто ожидала от меня наилучшего поведения. Это то, что она сказала мне, когда я готовился приехать в Чикаго — она ожидала, что я буду вести себя хорошо. Она также не сказала мне, что это значит. Мне пришлось самому догадываться. И знаешь что? Это сработало! Это заставило меня задуматься о каждом своем поступке и о том, будет ли Кара считать это «хорошим поведением».

«Она ясно дала понять, что «вести себя хорошо» не означает, что я должен держать целибат, что для Кары было огромной уступкой. Но также было ясно, что я не могу продолжать в том же духе, что и до того, как начал серьезно встречаться с ней в январе прошлого года. Да, у меня был секс с другими девушками, и даже пара случайных дефлораций и интрижек, но ничего такого, как раньше. И ты видишь, где я сейчас нахожусь. Кроме Кары, у меня нет никого, с кем бы я был близок сейчас. Конечно, это может измениться в январе, но если это произойдет, то это будет хорошо обдуманно и взвешенно».

Дженнифер кивнула: «Я согласна. На самом деле, все девушки согласны, что Кара была удивительно хороша для тебя и превратила тебя в мужчину, каким мы все хотели тебя видеть. Мы все пытались сделать это разными способами, и все мы потерпели неудачу. Удивительно, как мы все упустили простое решение, которое придумала Кара. Мне любопытно, у тебя когда-нибудь был с ней резкий разговор?».

«Один раз. Это было в июне. И, что, наверное, тебя не удивит, речь шла о тебе».

Дженнифер улыбнулась: «Конечно. Я разрушила все, над чем мы работали, потому что очень боялась. Потом был мой визит. Готова поспорить, что именно это стало причиной того разговора, не так ли».

«Да, именно. Она беспокоилась о том, что ты вернешь меня. Она все еще немного беспокоится об этом, даже сейчас».

Дженнифер сделала паузу на мгновение, затем мягко спросила: «А у нее есть на это причины?».

И это был главный вопрос. Так ли это? Я так не думаю. Но в прошлом было много случаев, когда происходило то, о чем я не предполагал. Однозначное «нет» было невозможно. С другой стороны, о том, чтобы дать Дженнифер ложную надежду или ввести ее в заблуждение, не могло быть и речи.

«Нет, я не думаю, что она так думает. Не думаю. Мы с тобой оба знаем, что какое бы будущее нас ни ждало, оно не может наступить, пока ты не решишь свои проблемы и не станешь снова здоровой. Ты хорошо выглядишь, конечно, и говоришь лучше, но я думаю, что все еще есть глубинные проблемы. Не говоря уже об этом радикальном феминистском дерьме, на которое ты, похоже, купилась».

«Я хочу спросить по-другому, если ты не возражаешь. Как ты думаешь, возможно ли, хотя бы отдаленно, что есть будущее, в котором мы будем вместе?»

Я застонал: «Это нечестный вопрос, Джен. Ты знаешь, что я думаю о будущем. Мы не можем его знать и не можем его предсказать. Если бы мы могли, с кем бы я был в эту самую секунду?».

«Биргит. Либо она училась бы здесь, либо ты в Швеции».

«Точно. Итак, учитывая это, как я могу ответить на твой вопрос, не выдавая того, во что я верю, с одной стороны, и, возможно, не давая тебе ложной надежды, с другой?»

Дженнифер улыбнулась: «Думаю, никак. Мы вдвоем сидим здесь на диване в квартире, которая могла бы быть НАШЕЙ — это еще один пример. Конечно, это в каком-то смысле самовнушение. Мы сделали это сами. В другом случае боги бросили кости, как поется в твоей песне ABBA, и ты потерял Биргит.

«Я так понимаю, ты говоришь мне, что все, что мы можем сделать сейчас, это принимать жизнь так, как есть. Каждый из нас должен двигаться по пути, который перед ним проложен, и когда мы подойдем к перекресткам, решать, по какому пути идти, делая выбор. Возможно, что комбинация вариантов приведет нас к одному и тому же пункту назначения, и наши пути соединятся. Но я знаю, что, скорее всего, этого не произойдет. Дело в том, что ни у кого из нас нет карты. Мы не знаем, как выглядит наш индивидуальный путь и куда ведут ответвления. Получается, что ты прав — все, что мы можем сделать, это принимать по одному дню за раз».

«Вообще-то, это Элис сказала мне, что нужно подходить к жизни по одному дню за раз. И, помня о своих целях, каждый день решать, что я могу сделать, если вообще могу, для продвижения своих целей. В большинство дней это будет чем-то незначительным или вообще ничего, кроме как пойти на занятия или сделать домашнее задание. В другие дни могут быть важные решения, но о них я должен беспокоиться только тогда, когда придет время их принимать. В этом есть чертовски много смысла, и ее жизнь очень проста по сравнению с моей. С тех пор как я стал следовать ее принципам, моя жизнь тоже стала проще. Конечно, Кара, как ты и сказала, во многом способствовала этому».

Дженнифер потянулась: «Ты не против, если я вздремну перед ужином?».

«Нет, валяй. У меня есть много чего почитать, и я думаю, что собираюсь обновить свой дневник».

Дженнифер встала и пошла в комнату Элис, а мой собственный предательский разум начал предавать меня. Несмотря на все наши разговоры, все наши проблемы, Дженнифер оставалась Дженнифер. Девушка, которую я сильно любил и все еще люблю, хотя и по-другому. Было легко вызвать в памяти образы наших многочисленных занятий любовью, большинство из которых приводили к умопомрачительным оргазмам, и было бы легко последовать за ней в комнату. Я знал Дженнифер достаточно хорошо, что она не отвергла бы меня, если я зайду к ней. Я также знал, что такой поступок, скорее всего, сведет на нет все достижения, которых я добился за последние годы, и я окажусь в опасности стать именно тем, кем, по мнению ее знакомых феминисток — я отказывался называть их ее подругами — являются все мужчины. Если мы с Дженнифер хотим вступить в интимную связь, то это должно быть на ее условиях, по ее просьбе и при полном взаимном понимании того, что это значит для нас, если это вообще возможно.

Она закрыла дверь, я потряс головой, чтобы проветрить ее, затем подошел к своему Apple][. Я открыл текстовый редактор и выбрал файл, содержащий дневник за текущий месяц. Я ввел свой пароль и, когда файл открылся, начал печатать. Мне было о чем писать, и когда Дженнифер встала после сна чуть больше часа спустя, я все еще писал. Она подошла ко мне, положила руки мне на плечи, наклонилась и поцеловала меня в щеку.

«Спасибо, Стив», — тихо сказала она. «Спасибо, что любишь меня настолько, что можешь откровенно поговорить со мной».

«Дженнифер, я думаю, что твоя подруга сошла с ума. Я не отрицаю, что есть мужчины, которые плохо относятся к женщинам. Джош Бентон — яркий тому пример. Я также не отрицаю, что есть мужчины, которые относятся к женщинам как к слугам; отец Кары так поступает и с ее мамой, и с ней. В его глазах его дочь — это имущество, которое нужно отдать мужу, которого он одобряет, и сохранить ее девственность. Но это совсем другое дело, чем быть серийным насильником! Твоя подруга Джослин помещает меня в ту же самую категорию, в которую она поместила Джоша Бентона! ТЫ можешь верить в это? Серьезно?»

Она глубоко вздохнула: «Нет. Не верю. И мне жаль, что я обвинила тебя в этих вещах».

«Спасибо. Но я хочу высказать свою точку зрения, если ты не возражаешь. Разве я хоть раз обращался с кем-то из моих подруг так, будто они в чем-то уступают? Или говорил, что готовка, уборка или стирка — это женская работа? Или навязывался кому-нибудь?»

«Нет. Никогда. Я всегда видела, что ты делаешь свою долю всего, часто даже больше».

«А моя позиция по одному из самых горячих феминистских вопросов — абортам?»

«Ты ненавидишь их и никогда бы не стал бы иметь с этим дела, но ты никогда не попытался бы помешать кому-то сделать аборт, если бы она считала это правильным».

«А моя точка зрения на еще один из их вопросов — мужчины — жеребцы, а женщины — шлюхи?»

Она усмехнулась: «В этом отношении ты никогда не придерживались стандартов, отличных от своих. Конечно, ты комментировал, что Пэм слишком свободна в своих действиях, но это больше относится к тому, что она безрассудна. Ты даже говорил, что именно тебя можно назвать шлюхой, если уж кого и можно назвать».

«Значит, взгляды твоей подруги Джослин?».

«Стереотипы. Есть достаточно мужчин, которые действительно ведут себя плохо, так что в этом есть доля правды. Но, как ты уже говорил, это не относится к тебе, Ларри, Ральфу, Бренту, Джошу, Эду или Питу, хотя Пит гораздо более консервативен, чем все мы».

«Он такой, но как он относится к Мелани?» спросил я.

«Как к партнеру. Так же, как ты всегда относился ко мне».

«А ко всем девушкам, с которыми у меня был секс?»

Она снова вздохнула: «Ты был прав. Да, ты допустил ошибки, но, как ты сказал, кроме Анни, все они были готовы, и ты убедился, что они знали, во что ввязываются. Даже с Анни ты не давил на нее и не принуждал ни к чему, все просто обострилось».

«Нет, в этом случае я был неправ. У меня не было согласия. Бетани объяснила мне это, и я с ней согласен. Молчаливое принятие — это не согласие. Не сказать «нет» — это не согласие, если только это не было обговорено заранее. Я не буду оправдывать себя в отношении Анни».

«Я понимаю твою точку зрения. Так что же нам теперь делать?» спросила Дженнифер.

«Сейчас мы пойдем есть пиццу и посмотрим, сможем ли мы забыть обо всем этом дерьме на несколько часов и просто хорошо провести время».

Она улыбнулась. Мы надели пальто и пошли к машине. Я доехал до Огайо-стрит, припарковался, и мы пошли в «Uno». Ждать пришлось около тридцати минут, но я сказал Дженнифер, что оно того стоит. Мы сели на скамейку прямо у дверей, чтобы подождать. Мы поддерживали легкий разговор, избегая тем, которые касались нашего прошлого или наших отношений. Дженнифер предстояло принять решение, которое в любом случае причинит ей боль. Два мира, с которыми она соприкасалась в данный момент, были совершенно несовместимы.

Мы сели за стол и наслаждались нашей пиццей во фритюре. Дженнифер была в восторге после первого же кусочка, как и я. Когда мы закончили, то вышли обратно на зверски холодный воздух, где температура воздуха была ниже 0°F. Мы быстро вернулись к машине, и я поставил обогрев на максимум. Машина едва успела прогреться, когда мы вернулись в Гайд-парк. Мы зашли в дом, я приготовил горячий шоколад, и мы сели на диван, чтобы выпить его. Когда мы закончили, я вымыл кружки и убрал их.

«Я очень устала, хотя здесь часовой пояс на два часа раньше. Я бы хотела пойти спать, если ты не возражаешь».

«Все в порядке», — сказал я. «Для меня еще рановато, поэтому я собираюсь немного посидеть и заняться программированием. У меня есть список дел, которые мне нужно сделать, от Кристы, который она дала мне, когда я был дома».

Дженнифер пошла в ванную, почистила зубы, а затем зашла в комнату Элис и закрыла дверь. Я был уверен, что она осознала дилемму, которая у нее возникла, и я, конечно, не собирался отнимать у нее время, чтобы подумать над ней, или поспать, или что там ей было нужно. Я сел за свой Apple][и начал работать над некоторыми изменениями в программе для ветеринарного программного обеспечения. Когда я посмотрел на часы, было уже за полночь! Я закрыл все и отправился спать.

Утром я сделал свою обычную разминку и повторил два своих ката по дюжине или около того раз каждое, затем принял душ. Когда я вышел из ванной в черном халате, я увидел Дженнифер, выходящую из своей комнаты в красном халате длиной до колен. Она улыбнулась, пожелала доброго утра и пошла в ванную принимать душ. Я оделся, приготовил завтрак и уже поставил его на стол, когда Дженнифер, переодевшись, вышла из своей комнаты.

Мы позавтракали и поговорили о том, что будем делать в течение дня. Дженнифер хотела остаться дома, но я предложил сходить в кино. Мы проверили «Трибьюн» и увидели, что «История с привидениями» идет в «Уотер Тауэр», и там был утренний сеанс. После завтрака мы вместе помыли посуду, затем поиграли в Pac Man на Atari 800. Дженнифер, похоже, еще не была готова говорить о своей ситуации, поэтому я просто позволил ей собираться с мыслями.

Мы пообедали, а потом пошли смотреть фильм. На мой вкус, фильм был немного перегружен жанром ужасов, и в целом это был средний фильм в лучшем случае. Звездный состав немного помог, но я не был впечатлен. Дженнифер он понравился больше, чем мне, но не настолько. Вечером мы поужинали дома и провели некоторое время, слушая музыку и расслабляясь с горячим чаем. Дженнифер снова избегала разговоров о своей ситуации, поэтому я не стал поднимать эту тему. У нас было еще три дня, так что времени было предостаточно.

В канун Нового года все было по-прежнему: завтрак, обед и ужин, а также отдых, видеоигры, прослушивание музыки и просто совместное времяпрепровождение. Около 22:00 я спросил Дженнифер, хочет ли она шампанского, или ей нельзя пить.

«Я вообще ничего не пила с тех пор, как оказалась в Милфорде, и к травке я тоже не притрагивалась. Бокал или два шампанского — это нормально. Если бы я собиралась выпить, бурбон и водка в твоем буфете были бы как раз кстати».

Я поставил шампанское со льдом, достал два бокала и поставил их на стойку. Я также поставил несколько закусок, а затем включил телевизор. Мы увидим, как опустится шар в Нью-Йорке за час до того, как отпразднуем полночь в Чикаго. Примерно в 11:45 по чикагскому времени я открыл шампанское и налил каждому из нас по бокалу. Мы смотрели обратный отсчет времени в Чикаго на 5-м канале WMAQ, и в полночь Дженнифер наклонилась, чтобы нежно поцеловать меня. Я поцеловал ее в ответ, и поцелуй быстро стал горячим. Я разорвал поцелуй и мягко оттолкнул ее назад.

«Дженнифер, нет, не так», — мягко сказал я. «Нам еще нужно поговорить».

Она опустилась на диван, по ее щеке потекла слеза: «Ты не хочешь меня?».

Она совершила полный поворот на сто восемьдесят градусов, превратившись из радикальной феминистки в молодую девушку, ищущую утешения и утверждения в сексе. Это сделало еще менее хорошей идею продолжать с ней этот путь в данный момент, а возможно, и в любой другой момент во время ее визита. Нам действительно нужно было все обсудить.

«Дело не в этом», — мягко сказал я. «Даже близко нет. Во-первых, судя по нашему предыдущему разговору, согласия нет».

Она перебила меня: «Я никогда, никогда не отказывала тебе, Стив. Ты знаешь, что я всегда буду заниматься с тобой любовью».

«Нет, Дженнифер, я этого не знаю. Не после того, о чем мы говорили раньше. И даже если бы это было так, я бы все равно хотел поговорить с тобой об этом. Но проблема глубже, чем это. Мы можем поговорить сегодня вечером, если ты хочешь, или можем подождать до утра».

«Давай поговорим сегодня вечером. Ты можешь приготовить горячий шоколад?»

«Конечно. Давай я уберу шампанское».

«Нет, давай сначала выпьем тост, пожалуйста».

Я кивнул и протянул ей бокал. Это будет немного щекотливо, но я постараюсь, чтобы тост был нейтральным.

«За новый год, каким бы он ни был».

Хрустальные бокалы звякнули, когда мы соприкоснулись, и каждый отпил из своего бокала. Я убрал их, затем приготовил горячий шоколад и дал Дженнифер кружку, а потом сел с ней на диван.

«Дженнифер, секс между нами никогда, никогда не был просто трахом. Никогда. Даже в тот первый раз. Ты помнишь?»

«Да», — тихо сказала она, кивнув головой.

«Поэтому ты знаешь, что это должно что-то значить, когда мы занимаемся любовью, это не просто два человека, наслаждающиеся телом друг друга. Это прикосновение к душам друг друга. Для нас это всегда было так. Я не в том положении, чтобы брать на себя какие-то обязательства перед тобой, и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Ты знаешь ситуацию с Карой. Но даже если все изменится, меня беспокоит твое психическое и эмоциональное состояние. Можешь ли ты действительно сказать мне, что изгнала демонов, которые мучили тебя годами?»

«Нет», — тихо сказала она, по ее щеке потекла еще одна слеза.

«Есть еще кое-что, и это, возможно, самое трудное из всего. Мировоззрение Джослин и мое находятся в прямой оппозиции друг к другу. Ты должна решить, с чем ты больше согласна — с ее мировоззрением или с моим. Эти два понятия просто несовместимы друг с другом. Я не говорю, что ты должна на сто процентов соглашаться со мной или с ней, но ты должна выбрать. И когда ты выберешь, боюсь, ты потеряешь одного из нас, возможно, навсегда».

«Это нечестно, Стив!» — всхлипывала она, — «Если я выберу тебя, я потеряю Джослин, без обещания, что ты займешься со мной любовью, не говоря уже о том, что у нас будет хоть какой-то шанс на совместное будущее!»

«Это правда, — сказал я, смягчив голос, — но я не могу смириться с тем, что ты говорила. И, честно говоря, я не думаю, что ты тоже сможешь. Я серийный насильник или нет, Дженнифер? Насильник ли я молодых девушек? Объективирую ли я женщин и использую ли свою власть, чтобы заставить их делать то, что я хочу? Ну?»

Она зарыдала сильнее, закрыв лицо руками. Я просто позволил ей плакать, потому что ей предстояло самой разобраться в этом и решить, во что она действительно верит. Я пил свой горячий шоколад, ожидая, пока она придет в себя. Мне хотелось обнять ее, но я чувствовал, что это может быть неправильно истолковано. Это оказалось намного сложнее, чем все, что я делал раньше. Я боялся, что у нас с Дженнифер теперь непримиримые мировоззрения и что это действительно и окончательно наш конец.

Прошло пять минут, прежде чем Дженнифер смогла начать говорить. Первое, что она сделала, это попросила салфетку. Я взял коробку из ванной и принес ей. Пока она сморкалась, я поставил чайник с водой для чая. Казалось, что ночь будет долгой. Но она могла быть и очень короткой, в зависимости от того, что она скажет дальше. С того дня, когда она поставила мне ультиматум на втором курсе, мы не стояли перед таким суровым выбором — быть или не быть друзьями.

«Ты не серийный насильник, ты не издевался ни над одной из тех девушек, и ты не издевался надо мной. Я начала заниматься с тобой сексом со скрытым мотивом. И, » — добавила она с принужденным смехом, — «я не верю, что ты мужская шовинистическая свинья».

«Ну, это уже облегчение», — ответил я и улыбнулся ей.

Она снова высморкалась и вытерла слезы со щек, затем жалобно посмотрела на меня.

«Я должна порвать с Джослин, не так ли?» — прошептала она.

«Это зависит от тебя, и только от тебя. Я, конечно, не могу сказать тебе, что делать, но я подозреваю, что если ты вернешься и расскажешь ей то, что только что рассказала мне, она поставит тебя перед таким же суровым выбором, как и я. Ты изменишь свое мнение и согласишься с ней, что я злой? Что я как те парни, которые использовали Кэти для секса, а потом отбросили ее в сторону, как использованную салфетку? Что я как Джош Бентон, насильник?»

«Нет», — сказала она, подавляя слезы. «Я люблю тебя. Я всегда любила тебя! Я не могу говорить о тебе такие вещи. Но что же мне делать? Я не хочу быть одна!»

«У тебя есть друзья в Стэнфорде. Ты говорила мне, что есть. Ты говорила мне, что твоя соседка по комнате была милой и понимающей. Может быть, просто может быть, тебе не стоит сейчас ни с кем связываться — по крайней мере, не в романтическом смысле, и, может быть, тебе не стоит ни с кем вступать в интимные отношения».

«Это более или менее то, что сказала мне доктор Клаусон. Она считает, что мои отношения с Джослин были отскоком, и притом плохим».

«Доктор Мерсер тоже предупреждала меня о таких вещах. Я не послушал и испортил себе жизнь. Потребовалось немало времени, чтобы собрать все воедино и встать на ровный путь. И мне очень помогли. Но помни, прошло целых полтора года, и я виделся с ней много раз вплоть до прошлого лета. Я думаю, тебе стоит послушать доктора Клаусон, Джен».

«Но что потом?»

«Потом ты будешь принимать каждый день таким, каким он приходит. Не форсируй и не торопи события. Раньше я пытался это делать, и посмотри, что из этого вышло! Определись со своими целями и каждый день решай, что ты можешь сделать для их достижения. Иногда это будет не более чем посещение занятий или выполнение домашнего задания. В другие дни будут более важные решения или дела, которые ты можешь сделать».

«Почему жизнь должна быть такой трудной?» спросила Дженнифер.

«Понятия не имею», — вздохнул я. «Я задавал этот вопрос снова и снова и никогда не получал удовлетворительного ответа. Как там говорится? Жизнь — сука, а потом ты умираешь?».

«Один из моих друзей по колледжу говорит, что правильная версия этой поговорки звучит так: «Жизнь — сука, а потом ты на ней женишься», — хихикнула она.

«Надо будет это запомнить!» засмеялся я.

«Только будь осторожен, если скажешь это Каре!»

То, что она захихикала, было хорошим знаком, что она выкарабкивается из своей депрессии. Но я все еще волновался за нее. Когда она доходила до такого состояния, она забиралась в бутылку и закрывала за собой крышку. Я не мог этого допустить, но имеющиеся в моем распоряжении средства были крайне ограничены.

«Это забавно, Дженнифер. Мне любопытно, есть ли у тебя цели?».

«Ну конечно, самые очевидные — закончить университет, найти хорошую работу, выйти замуж, стать мамой и жить долго и счастливо».

«Неплохо, и не слишком отличается от моих, если разобраться. Вообще-то, я подозреваю, что такие цели есть у большинства людей нашего возраста. Я заметил, что ты сказала «выйти замуж и завести детей». Ты решила, что хочешь быть с парнем надолго?».

«Да, я уверена в этом. Я даже знаю, с каким парнем».

Если бы мне выстрелили между глаз из 44-го калибра, я бы не отшатнулся назад сильнее. Я точно знал, кого она имеет в виду, и у меня в голове промелькнула мысль о том, что четыре года назад она сказала почти те же слова — что она точно знает, кому хочет подарить свою девственность. Это действительно беспокоило меня, очень сильно.

«Дженнифер…» сказал я.

«Что плохого в том, чтобы иметь цель? Если я этого хочу, то я должна каждый день решать, что мне нужно делать, чтобы это произошло, как ты и сказала».

«Но у тебя нет контроля над этим, Дженнифер».

«А ты контролируешь то, что составляет твои цели? Если бы это было так, Биргит была бы сейчас здесь, помнишь?».

Я вздохнул: «Да, это правда».

Дженнифер придвинулась ко мне вплотную, закинула ноги на диван и оперлась на мое плечо. Я обнял ее и прижался к ней. Мне было грустно, что в данный момент я не могу предложить ей большего, но все остальное подпитывало ее желание, и я видел только плохой конец для нее. Возможно ли, чтобы она достигла своей цели? Я предполагал, что да. Вероятно ли это? Я полагал, что нет.

Мы просидели в тишине пятнадцать минут, когда я понял, что Дженнифер уснула. Мне не хотелось ее беспокоить, поэтому я слегка подвинулся, чтобы было удобнее, положил ноги на журнальный столик и закрыл глаза. К моему удивлению, я заснул, несмотря на включенный свет и радио.