Каникулы в Лондоне

Глава 24

— Доигрались! — швырнув на стол кипу бумаг, сквозь которую проглядывали и газетные листы, заявил Пол, с размаху падая на диван.

Мы с Ларри замерли в дверях. Таким менеджера я ещё ни разу не видела.

— Ну, что встали? — зыркнул он в нашу сторону. — Садитесь, будем разбираться.

Я осторожно села на край дивана, Ларри устроился радом на подлокотнике, и это немного меня подбодрило.

— Как ты туда угодила? — взглянул в мою сторону Пол. Очень недобро взглянул.

Уточнять, о чем идет речь, не требовалось.

Я вновь пересказала историю знакомства со Стеф. Пол всё это время молчал и хмурился. Когда я закончила, произнес:

— Ну, я так и думал. Сознательно ты бы на это не пошла.

Я удивленно взглянула на него, и Пол, потянувшись, протянул нам кипу бумаг, которую принес с собой.

Мы с Ларри разобрали их и стали просматривать. Мне и пары секунд хватило, чтобы прийти в полный ужас.

«Девушка Ларри Таннера — наркоманка».

«Подружка Таннера увлекается сильнодействующими препаратами».

«Что делает девушка Ларри, пока певец занят работой?»

Заголовки статей и Интернет-заметок были похожи. Помимо грязного, не соответствующего правде текста, в котором описывалась моя «история» в совокупности с выдумками о моем прошлом — отце-алкоголике, растившем меня без матери, что абсолютно не соответствует действительности ни в одном аспекте, — прилагались куча однотипных фотографий, сделанных очень близко и в хорошем качестве, словно меня снимал человек, стоящий напротив.

— Это Стеф, — уверенно заявил Ларри.

— Ты уверена, что не принимала наркотики? — осведомился Пол.

Я хотела обидеться и фыркнуть: «Конечно же нет», но передумала. А вдруг мне подсыпали что-то в коктейль? С чего вдруг я стала чувствовать себя плохо и после почти ничего не помнила?

— Я уже вызвал врача, — произнес вместо меня Ларри.

Словно в подтверждение его слов в дверь позвонили, и через минуту вслед за Франческой вошел полноватый мужчина лет сорока, в обычной городской одежде, ничем не напоминающий врача. Следом за ним семенила молоденькая девушка — ассистентка. Доктор обменялся рукопожатием с Ларри и Полом, а после внимательно взглянул на меня и произнес:

— Подойдите сюда, пожалуйста. Так, смотрите внимательнее во-о-от сюда… — он повел пальцем влево вверх, а сам достал лазерный фанарик и стал светить мне в глаза — в левый, затем в правый…

— Откройте рот, пожалуйста. Вот так. Угу, угу. Сейчас ещё возьмем анализ крови.

С этими словами ко мне приблизилась девушка, быстро и почти незаметно протерла палец и уколола — так нежно, что я почти ничего не почувствовала, хотя обычно терпеть не могу сдавать кровь и воспринимаю это весьма болезненно.

— Пятнадцать минут, и все будет готово. Как вы себя чувствуете? — тем временем осведомился он у меня.

— Терпимо, — вяло ответила я.

— Какие симптомы были наутро?

Я рассказала. Доктор кивал.

— Угу, угу, — повторял он.

Пока ждали результаты анализов, и я мысленно тряслась чтобы, не дай Бог, в крови не обнаружилось вредных веществ, доктору и Полу принесли чай. Мы с Ларри отказались. Я — по понятным причинам: волновалась так, что не до чая было. Ларри тоже был хмурый и больше молчал. Наверное, предчувствовал, в отличие от меня, какими санкциями для нас обернется это «невинное развлечение».

Мне вспомнились его слова в клубе: «Не дай им себя погубить. Ты другая. Без пороков». Выходит, я слишком легкомысленно отнеслась к его словам, и попалась на эту удочку? Выходит, никому нельзя доверять, и исключений здесь нет?

— Ты знаешь, кто эта Стеф? Чем занимается? — повернулся ко мне Пол. Его глаза прожигали насквозь. Из понимающего менеджера и хорошего друга он превратился в строго начальника, и, конечно, имел на это все основания.

— Она работает помощницей в студии.

— Чьей помощницей?

Я запнулась.

— Ну…

— Я специально съездил туда с утра. Никакой Стеф и вообще девушек твоего возраста там никогда не числилось. Скорее всего, это просто подстава. Какая-то журналистка или артистка, которую подкупили. Сколько вы были знакомы?

Мне было стыдно это признать. Теперь-то картина произошедшего предстала передо мной совсем в ином виде.

— Мы виделись всего один раз, в студии.

— Вот именно, — с напором произнес Пол. — Ты понимаешь, какая это неосмотрительность?! Ты не просто девушка, ты девушка Ларри, и привлекаешь к себе внимание! Ты должна думать над каждым своим поступком, прежде чем совершить его, над каждым словом!

Я опять опустила глаза. Мне было о-о-очень паршиво. И желание заводить знакомства отпало теперь надолго, если не навсегда.

Ассистентка, которая брала у меня кровь, вернулась, и все замерли, ожидая в каком-то смысле вердикта.

Она протянула врачу бумажку и что-то шепнула на ухо.

Доктор внимательно изучил листок с заключением и задумчиво произнес:

— Ну-у… Процент токсичных веществ в крови достаточно низок. Возможно, большая часть их уже вышла из организма. Так что промывание желудка, на мой взгляд, не требуется. Пейте больше воды и принимайте вот это лекарство три раза в день до конца недели. Я вам сейчас дам рецепт.

— Это наркотик? — напрямик спросил Пол.

— Я не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Но какое-то сильнодействующее средство, однозначно. В аптеке сейчас продаются такие препараты, которые способны притупить работу мозга и затуманить сознание, особенно если использовать в больших дозах. Обычно их применяют для лечения в психиатрических клиниках. Но их выписывают строго по назначению, и стоят они немало, — задумчиво произнес врач.

Пол покивал, а потом приподнял и снова шлепнул о стол утренние газеты.

— А с этим что теперь делать? Ты хоть понимаешь, как нас подставила?

— Ладно, Пол, остынь, — вмешался Ларри. — Девчонка просто не разобралась, что к чему. Стеф — редкостная стерва. А нам просто следовало объяснить, что у некоторых папарацци есть изощренные способы добыть информацию.

От этого, однако, легче не стало. Я чувствовала себя настоящим дерьмом, хоть и пыталась не показать вида.

— Думайте, ребятки, думайте, — поднимаясь и хлопая себя по коленям, произнес Пол. — Я за вас вечно разгребать всё не буду. Но, если ничего не решите, придется объявить всем о расставании и написать для Ларри еще одну грустную песню о раненых чувствах и обманутых ожиданиях, — пристально глядя на меня, заявил менеджер, а затем обратился к Ларри. — Кстати, послезавтра нужна новая песня.

— С ума сошел? У меня сегодня и завтра два перелета и три выступления, я уже сутки не спал.

— А ты постарайся. Ты же способный мальчик. Послезавтра жду в студии.

Пол ушел, хлопнув дверью, и Ларри беспомощно откинулся на спинку дивана и запрокинул голову.

— Я могу идти? — напомнил о себе врач.

Ларри тут же взял себя в руки.

— Конечно, большое спасибо. Пойдемте, я провожу.

Я снова осталась одна. Ощущения были далеко не из приятных. И дело не только в симптомах от прошедшей ночи, но и потому, что я, получается, просто подставила Ларри.

Когда он вернулся, первое, что я сказала, было:

— Извини.

Он удивленно взглянул на меня и даже затормозил.

— Что?

— Я даже подумать не могла, что дело может так обернуться. Что теперь будет?

— Не переживай. Тебя он не тронет, — Ларри плюхнулся на диван рядом со мной, согнулся и переплел на коленях пальцы рук.

— А ты?

Он взглянул на меня, не меняя позы. Хотел, видимо, что-то сказать, но передумал. Только хмыкнул.

— Люди часто судят о знаменитостях и тех, кто к ним причастен, по сводкам в газете и сюжетам в телевизоре. Нам никуда не деться от этого. Но теперь, оказавшись по ту сторону, ты видишь, насколько это бывает далеко от правды. И тем ценнее проводить время с теми, кто знает тебя настоящего.

— У тебя много друзей? — поинтересовалась я, изучая его лицо. При ближайшем рассмотрении Ларри и впрямь выглядел уставшим и каким-то замученным. А тут еще я.

— Настоящих? Боюсь, что ни одного. Самым ближайшим я могу назвать Найла, но даже он не знает, что ты не моя настоящая девушка. Я не могу никому доверять, потому что любая информация в любой момент может обернуться против меня. Лучше молчать.

Он провел руками по волосам, взъерошивая их, и они небрежными прядями упали ему на лицо.

— Почему ты ходишь такой лохматый? — перевела тему я. Была бы моя воля, честное слово, остригла б его сама.

Ларри хмыкнул.

— Увы, все изменения внешности должны быть согласованы с менеджером.

— Детский сад, — вздохнула я.

— Контракт, — с улыбкой поправил меня он.

— Куда ты летишь? — я скрестила на груди руки, откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Хотя бы на секунду мне нужно почувствовать себя как прежде. Не чьей-то там выдуманной девушкой с кучей обязанностей, с подмешанным в кровь сильнодействующим веществом неизвестного происхождения, находящейся в чужой стране, а просто — собой. Всего на секунду. Хотя бы.

— Сегодня — в Уэльс. Завтра — в Ирландию. Разве Пол тебе не сказал?

— Что? — я открыла глаза. Ну вот, начинается.

Ларри смотрел на меня.

— Мы вместе летим в Испанию в конце недели.

— Если он не решит, что нам нужно расстаться к этому времени, — фыркнула я.

Ларри пожал плечами.

— Ну, если ты не натворишь еще что-нибудь, он, скорее всего, смилостивится.

Его тон заставил меня открыть глаза и повернуться.

Пару секунд я просто смотрела на него во все глаза, пытаясь осмыслить сказанное.

Только что рядом со мной был нормальный парень, который общался со мной без понтов, как с другом. Был предусмотрительным, мягким, встал на мою защиту. И что? Теперь передо мной снова бесчувственный сухарь, который привык выполнять команды и не смотреть в глаза? Тот Ларри, от которого слова доброго не добьешься? Но что случилось? В нем будто переключатель сработал.

И, кажется, он тоже это почувствовал. Вот только останавливаться не собирался. Наоборот.

— В общем, пакуй вещички. В конце недели тебе все равно придется куда-то лететь. Либо обратно в Россию, либо в Испанию. Ты куда?

Ларри схватил меня за руку, как только я поднялась и направилась к выходу.

Я остановилась. Из груди вырвался смешок.

— Тебе ведь на самом деле плевать, что со мной будет.

И даже не смей отрицать!

— Я просто предупреждаю: сейчас уже поздно и ходить одной опасно, — холодно заявил он, выпуская мою руку.

— Что поделать, выбора у меня нет.

— Ладно, тогда я с тобой, — заявил он, хватая со спинки кресла черную куртку-косуху и направляясь за мной.

— Зачем?

— Должен же я удостоверится, что моя подруга доберется до дома без приключений, — хмыкнул в ответ.

Я ответила тем же и отправилась в сторону выхода, не оборачиваясь.

— Не сюда. Там ванная. Прямо.

Мы вышли в туманный лондонский вечер. Из-за погоды даже сложно было предположить, какой сейчас час.

— Поедем на машине? — то ли спросил, то ли предложил Ларри.

Я отрицательно мотнула головой.

— Нам придется идти слишком долго.

Плевать. Я шла вперед, к забору, не оборачиваясь. Ну и хоромы у него!

— Тогда давай вызовем такси. Стой, упрямая ты девчонка! — он схватил меня за руку и развернул к себе лицом. — Я-то чем провинился? — Он внимательно смотрел мне в глаза, но я не спешила отвести взгляд. Это был вызов. — Не знаю, почему ты меня невзлюбила. Для меня это такая же работа, как для тебя, и я даже не получаю за это денег, но ведь не злюсь на тебя и не виню во всех своих бедах.

Тут он, конечно, был прав. Сознание на миг всколыхнулось, но я тут же отмела от себя эту жалость.

— Понимаешь, Ларри, когда это закончится, для тебя всё останется так, как было. Ты будешь успешным — может быть, даже популярнее, чем сейчас, твои треки будут взлетать на вершины чартов, твои альбомы будут собирать все возможные премии, а твое лицо по-прежнему будет красоваться на обложках журналов. Тебя будут любить и звать на мероприятия. Фанатки будут рисовать цветочки на своих плакатах и клясться в любви. А что будет со мной? Ты знаешь? Я тоже не знаю. Потому что здесь у меня нет ни дома, ни друзей, ни работы. И любые попытки кончаются крахом. Смогу ли я оплатить до конца обучение в фотошколе и аренду жилья здесь, если завтра вы с Полом скажете мне «до свидания»? Вряд ли. В Москве я тоже всё растеряла. И вот сейчас стою здесь и думаю: а стоило ли оно того? Ради чего? Чтобы лицезреть твое равнодушие и мотаться из города в город, из страны в страну, из студии на фотосессию и не иметь возможности распоряжаться собственным временем? Чтобы каждый день получать сотни враждебных комментариев и дергаться от чужих звонков? За несколько долбаных тысяч фунтов? Сомнительное счастье, тебе не кажется?

Какое-то время мы просто стояли и молча смотрели друг на друга, не решаясь прервать этот «бой» — глаза в глаза. Ларри непроизвольно закусил губу, и я отвела взгляд. Проиграла. И ладно.

— Я тебя не виню, — заверила я его не слишком убедительно даже для самой себя. — Ты такой же заложник обстоятельств. Слава требует определенных жертв. И я знаю, что сама подписалась на это. Но я больше так не могу.

Когда я подняла взгляд, увидела застывшее в его глазах изумление и… растерянность.

— Ты… что?

— Я хочу поговорить с Полом. Чтобы расторгнуть контракт.

— Это вряд ли получится. Сегодня он просто взбешен, вот и решил тебя припугнуть.

— Но я-то мыслю вполне разумно. Я больше не хочу притворяться. И не хочу, чтобы тебе приходилось терпеть мое общество.

Ну, это уж я для красного словца, конечно, сказала, надеясь, что он начнет переубеждать меня, мол, это не так и вообще…

Но он просто сказал:

— Останься, — разбивая мои убеждения.

И его взгляд… Я не знаю, как описать его. Если бы он посмотрел на фанатку такими глазами, она пошла бы и сделала все, что угодно. Похоже на гипноз.

Ларри обладает какой-то невероятно мощной сверхсилой и способностью убеждать.

Или я просто ищу зацепку остаться?

Зачем мне это? Страшно делать шаг в неизвестность? Страшно, конечно.

Чтобы как-то разрядить обстановку, я выдала:

— Только если ты обещаешь, что изменишь свое поведение и больше не будешь резким и отстраненным. И сострижешь эту львиную гриву.

Ларри по привычке провел рукой по волосам и хмыкнул.

— Я думал об этом, но с короткими не так весело. Их даже расчесывать не надо.

— Можно подумать, ты расчесываешься, — хмыкнула я, с сомнением глядя на его вьющиеся непослушные волосы.

Он состроил забавную рожицу, а потом заявил:

— Я знаю, куда мы поедем. И даже не думай спорить.

Я театрально вздохнула и повиновалась.

Буквально через пять минут машина такси была подана, но Ларри не спешил открыть тайну, куда мы поедем. Прежде он подошел к водителю и переговорил с ним о чем-то, склонившись к окну, а после открыл передо мной заднюю дверь.

Пришлось смириться — в который раз!

Оказалось, наш маршрут лежал через центр Лондона к любимому спуску у Темзы.

Оставив меня одну ненадолго, Ларри успел раздобыть нам хот-доги, и вот под такой нехитрый обед рассказал мне немного о своем детстве.

Ларри очень закрытый человек — вот что я успела понять. И то, что он начал мне доверять и раскрываться значило многое. Например, то, что мы наконец сумели найти общий язык.

Он почти не касался сложных тем об отношениях с родителями, зато рассказал мне о том, как в детстве мечтал о кроссовках с подсветкой — такие были почти у всех его друзей. Тогда он думал, что, будь у него такие же, он был бы самым счастливым человеком на свете. Но вместо заветной пары обуви на ближайший день рождения маленький Ларри получил новую школьную форму. Лишних денег в семье не было, отец только-только ушел от них, оставив маму и его, восьмилетнего малыша, одних. Он прорыдал тогда целый день. Всем дарят игрушки, модные вещи, животных, в конце концов, а ему — школьную форму. Понять, насколько все может перевернуться, ему тогда было не под силу.

Сейчас он вырос и может купить себе хоть десять пар таких кроссовок, но от этого вряд ли станет счастливее.

Я смотрела на него, на то, как ветер треплет пряди его волос, на устремленный вдаль взгляд, на маленькую родинку справа на подбородке, и видела маленького мальчика, мечтавшего о кроссовках с подсветкой.