Каникулы в Лондоне

Глава 47

В Москве было ветрено и дождливо.

Прежде чем войти в автобус, я отошла в сторонку, чтобы никому не мешать, и набрала номер подруги. Сердце бешено колотилось. Я не говорила Людмиле о своих планах, и теперь боялась, что она тоже меня осудит. С другой стороны, я достаточно хорошо знала свою подругу, чтоб быть уверенной — первым делом она поддержит меня и выслушает, а потом уже станет делать какие-то выводы.

Гудки тянулись, но подруга не спешила с ответом. Наконец на том конце провода раздалось:

— Привет, Анечка! Рада тебя слышать! Как погода в Лондоне? — по привычке затараторила она.

— Не знаю, — отозвалась я.

— Не знаешь? — опешила она.

— Я в Москве. Я вернулась, Люда. Совсем, — тусклым голосом поведала я, хотя собиралась вести себя, как ни в чем не бывало.

Повисла пауза. Видимо, подруга пыталась собрать мысли в кучу и переварить полученную информацию.

— Ну и ладно. Я уже так по тебе соскучилась! Ты где сейчас? Подъезжай к работе, я дам тебе ключи от квартиры, а вечером сходим куда-нибудь, отдохнем.

— Люд, ты не обижайся, но я вас с Костей стеснять не буду.

— Ты с ума сошла? Стеснять! Да нам эта двушка как царские хоромы. Тем более мы там по сути только ночуем. Так что даже не думай сопротивляться. Адрес помнишь? Подъезжай.

Хотя мне и было неудобно, я была рада, что жить одной не придется. Нужно поскорее устроиться на работу… Занять себя чем-то. Попробую поискать что-то ближе к тому, о чем мечтаю. Может быть, возьмут фотографом в издание? Хотя бы внештатным — на первое время.

Люда встретила меня поцелуями и крепкими объятиями. Дружеская поддержка — именно то, что мне сейчас было нужно. И ни слова о Ларри. Люда это и так понимала. Вся эта история осталась в прошлом, в другой стране, в другом времени. Пора возвращаться в реальность.

Получив ключи и ценные указания о том, что я могу располагаться в гостиной и брать из холодильника всё, что захочу, Люда убежала в свой офис — планерка через пять минут. Она наконец-то, спустя полгода поисков работы своей мечты и смены одного места за другим, нашла «что-то близкое».

— Правда, здесь больше рутины, чем творчества, но это гораздо ближе, чем прежде.

Подруга грезила мыслью о собственной марке одежды, но чтобы стать дизайнером (а уж тем более, крутым дизайнером), нужно много и плодотворно работать, не жалея времени, сил и идей.

По дороге домой я, конечно же, сама зашла в продуктовый, чтобы не обременять подругу и ее парня лишними тратами. Эти скромные, вроде привычные, но немного подзабытые мелочи, когда-то составлявшие мою каждодневную жизнь, немного погрузили меня в ностальгию и помогли позабыть о последних, тревоживших душу событиях.

В Лондоне я, разумеется, тоже ходила по магазинам, гуляла по улицам, пару раз даже была в кино, но это всё было несколько иначе. Когда все вокруг говорят на чужом языке. Когда привычки и культура — другие. И это отличие чувствуешь в воздухе. Привыкаешь, конечно. Кому-то это нравится, кому-то нет. Но далеко не всё измеряется категориями «лучше» или «хуже». Чаще всего бывает просто «по-другому».

Войдя в квартиру, в которой жила год назад, я неожиданно вновь ощутила себя глубоко несчастной. Это не тот дом, не та квартира, не тот город. Когда-то эта скромная квартирка с малюсенькими комнатками казалась мне пределом мечты, но человек — существо ненасытное. Чем больше получает, тем больше разрастается аппетит. И вот уже того, о чем вчера лишь мечтал становится мало.

Я подошла к окну. Взглянула сквозь жалюзи на стройку напротив. Вздохнула.

Нужно переключаться, искать работу, выстраивать прежнюю жизнь. Или новую. А от Ларри до меня сейчас сотни километров. Границы — условные и не только.

Надо искать работу.

Для начала я хорошо пообедала и вышла в Интернет — рассылать резюме. Откликнувшись на некоторые вакансии и оставив резюме на нескольких сайтах, внушающих уважение, вышла на балкон и уселась на табуретку с книжкой в руках.

Ветерок приятно обдувал кожу, и хоть на какое-то время у меня создалось впечатление, что всё в порядке.

Вернувшись в комнату через какое-то время, я включила телевизор, зачем-то выбрав музыкальный канал, и через десять минут получила то, что искала — свою «соль на рану».

От образа Ларри сердцу опять стало больно, но я досмотрела клип до конца, и только потом выключила телевизор. Этот клип — один из первых. Когда он снимался, мы ещё не были знакомы, и я понятия не имела, кто такой Ларри Таннер. Многие, если честно, не имели. Сейчас, спустя год, его имя гремит по всему миру. И пусть он пока не такой популярный, как Бруно Марс или Джастин Бибер, у него есть все шансы повторить их успех через пару лет.

Я отыскала группу «ВКонтакте», посвященную Ларри — там состояло уже более сорока трёх тысяч фанатов! И это только из России! Девчонки на стене скидывали новые фотки парня, видео со съемок и концертов, собирали информацию о его местонахождении, основываясь на записях из твиттера зарубежных фанатов — кто и где его видел, писали фанфики, делали коллажи, посвящали стихи, а одну из тем для обсуждений вели обо мне.

Мнения в ней были разные, но не сплошь негативные, и это не могло не радовать. Некоторые девочки были рады, что повезло именно русской девушке. Это как будто делало их причастными к Ларри и в какой-то степени давало больше надежды стать той же «единственной». Мало кто верил в то, что Ларри в свои столь юные годы способен на постоянство. Даже делали ставки на то, сколько мы будем вместе. Писали — «еще пару месяцев», год, даже два, или более абстрактно: «до тех пор, пока ей не надоест его постоянное отсутствие из-за гастролей». Но никто из них и не догадывался, что всё уже кончено.

Когда сердце готово было разорваться на части от боли и понимания того, что я теперь тоже с ними, по эту сторону, а не рядом с Ларри, я выключила ноутбук, взяла наушники и отправилась бродить по Москве. Такая «терапия» всегда помогала.

В начале седьмого позвонила Люда, и мы договорились встретиться в уютном кафе на Арбате. Я знала, что разговоров о Ларри не избежать, но как к ним подготовиться? Да и что сказать?

Скажу правду…

Люда начала издалека: о себе, о работе, о муже (всё это время я дергалась в ожидании и ни на минуту не забывала о Ларри), — и только потом перешла ко мне.

— Ну а ты чем планируешь заниматься?

— Буду искать работу. Хочу быть фотографом. Я, кстати, много замечательных фоток сделала, пока гуляла. Возможно, удастся продать их. Хочешь посмотреть?

Люда энергично кивнула, и я открыла альбом фотографий в своем телефоне. Наткнулась на фотки с Ларри и снова почувствовала боль.

Когда-нибудь это закончится.

— Знаешь, эта работа в Лондоне в любом случае должна сыграть тебе на руку. Если они узнают тебя, то захотят иметь в своем штате такой ценный кадр.

— То есть всё, чем я ценна — общение со звездой мирового уровня?

— По крайней мере, тебе есть что рассказать. Может, поработать не только фотокорреспондентом, но и репортером?

— Посмотрим, — пожала плечами я. — Рассказывать о Лондоне я готова, но не о Ларри.

— А мне расскажешь? — мягко пожав мою руку, наконец перешла к главному Люда. — Что произошло?

Я крепче сжала стаканчик с кофе и нервно сглотнула.

С чего начать?

И в этот момент я услышала и узнала с первых нот песню Ларри. Её включили в кафе!

…И каждый раз когда я вижу,

Как твои глаза смеются

Мое сердце отзывается в ответ.

И каждый миг, когда мы рядом,

Больше ничего не нужно.

Вот такой у нас с тобой

Маленький секрет…

«Ну почему ты не можешь оставить меня в покое?» — мысленно взмолилась я.

Люда тоже услышала это. Взглянула на меня с сочувствием, но тут же, не дав мне шанса расплакаться, крепче сжала мою руку и требовательно, заглушая своим голосом его песню, сказала:

— Хватит жить его яркой жизнью. Пора приниматься строить свою.

— Я не знаю, как… — пролепетала я сквозь боль и набухающие на глазах слезы. — Не знаю, получится ли…

— Конечно, получится. Во-первых, ты не одна. Ты теперь набралась опыта, увидела другую сторону жизни, которая недоступна многим…

Именно поэтому я и не смогу жить дальше, как прежде, словно ничего не было!

— Просто представь, что посмотрела фильм, повздыхала, поплакала, но на этом жизнь не закончилась. Все живы, слава Богу. И тебе всего двадцать четыре. Кстати, мне нужна будет твоя помощь в подготовке к венчанию. Мы хотим, чтобы были лишь самые близкие. А ты станешь свидетельницей.

Я улыбнулась сквозь слезы. Люда точно не даст умереть от хандры.

— Ну расскажи мне, — качнула головой она. — И закроем эту тему, если тебе неприятно.

Звуки его голоса наконец стихли, но боль внутри не прекращалась.

— Нечего рассказывать. Мои услуги больше не требуются. Ларри предложили долгожданный контракт со студией, но выдвинули условие — никакой девушки.

— И что он?

— Он? — я задумалась. — Не знаю. Он колебался, не хотел меня отпускать. Даже примчался в аэропорт.

Но я дура.

Молчи.

— Но в тебе взыграло благородство?

— Просто всё это затевалось исключительно ради контракта. Цель достигнута. И дальше я буду только мешать, чтобы сейчас он не чувствовал. Это пройдет. При такой жизни как у него постоянство бывает лишним.

Я в сотый раз повторяла всё то, что уже говорила Мэй и себе неоднократно. Что это пройдет. Что он меня возненавидит. Что я не хочу такого конца.

— А сейчас, значит, бросить всё будет лучше? Не дать шанса ни себе, ни ему? Может, ты просто не доверяешь?

— Ему?

— И себе. Может, это не он, а ты не веришь в то, что вы справитесь?

— Люд…

Уже не первый человек говорит мне об этом, но… От этого только больнее, ведь мосты уже сожжены. И… нет, я не жалею.

Люда хорошо меня знает. Почувствовав мое кислое настроение, она мгновенно сменила тактику, и вместо того, чтобы обвинять, тут же бодрым тоном подвела черту.

— Знаешь, что я могу сказать? Значит, оно того просто не стоило. Ты получила отличный опыт, пожила в Лондоне — воспринимай всё с этой, положительной стороны.

Я кивнула и выдавила улыбку.

— Скорее бы влиться уже в ритм жизни.

Через два дня мне позвонили из редакции одного московского издания и пригласили на собеседование. Я взяла с собой фотографии, которые считала наиболее удачными, в том числе сделанные в Лондоне и Лос-Анджелесе.

Собеседование прошло успешно и мне безо всяких размытых фраз вроде: «Мы вам позвоним», предложили контракт на один год, который я с радостью подписала. Это было первой моей маленькой победой, шажком вперед. И я вновь стала верить, что всё и правда может быть хорошо.