Каникулы в Лондоне

Глава 27

У меня получилось. Получилось расслабиться и полностью погрузиться в атмосферу праздника, которую обычно дарят такого рода мероприятия. Я смотрела на Ларри, слушала его музыку… И гордилась тем, что знакома с ним. Правда. Еще пару месяцев назад, когда мы только познакомились, никто и подумать не мог о подобных масштабах его популярности. Ну, то есть я не могла, конечно. Возможно, для Пола всё было вполне предсказуемо. И, как бы не хотелось чувствовать себя хоть немного причастной к успеху этого парня, нужно признать — я ни при чем. К его творчеству я отношения не имею. Просто служу прикрытием. Временным. И когда нужен будет очередной всплеск внимания к персоне Ларри, нам придумают расставание. Возможно, только поэтому я еще здесь. Ведь, по сути, я нужна ему как рыбе зонтик.

Примерно на середине концертной программы меня осенило. Я резким движением открыла свою наплечную сумочку и, порывшись в ней, не без труда извлекла на свет фотик. В мерцании софитов фотографии получались не очень качественными, но через пару минут я приспособилась, и несколько кадров даже на первый взгляд показались мне очень удачными.

Когда Ларри сообщил о том, что пора расставаться и ударил по струнам, чтобы исполнить последнюю песню, я ринулась вновь за кулисы. Не хочется попасть в давку. Уже испытала: малоприятная участь.

Успела я как раз вовремя. Из-за кулис мне было отлично слышно, как Ларри прощается со своими фанатами и благодарит за любовь и поддержку. Как они скандируют его имя и кричат «не-е-ет», не желая отпускать своего фаворита. Он бы и сам, наверное, не покидал эту сцену, если бы работал на батарейках. Это для него — микрокосм, в котором он наверняка по-настоящему счастлив. Вот где нет сплетен, иллюзий, пиара. Там всё настоящее: только он, гитара, любящие фанаты и музыка.

За кулисы Ларри выбежал с безумными, но абсолютно счастливыми глазами. На лбу блестел пот, дыхание сбилось, волосы растрепались. Но эта энергия, которая от него исходила, ясно давала понять: вот человек, который делает то, что он любит. Который нашел своё место.

И я не могла сдержать улыбку при виде его довольного вида. Счастье заразительно.

— Это было мощно, — поднял большой палец вверх Пол. — Молодец!

Он похлопал своего подопечного по спине, а после Ларри помчался в гримерку. У него было десять минут до пресс-конференции.

Я, не зная куда податься, отправилась вслед за ним. И застала весьма впечатляющее зрелище — кумир с голым торсом.

— А-а… Извини, — не сразу пришла в себя я, от неожиданности не зная, куда деваться.

— Всё нормально, — махнул он рукой, натягивая чистую темную футболку. — Побудь здесь. Через полчаса это кончится.

После чего опять умчался в неизвестном мне направлении. А я осталась одна. Сидела на подоконнике и рассматривала фотографии во внезапно притихшем здании. Только со стороны сцены еще доносились негромкие звуки — работники начали разбирать декорации.

Ларри не соврал. Вернулся ровно через тридцать минут.

— Какая-то короткая пресс-конференция, — потянувшись, произнесла я. Мне ужасно хотелось спать, хотя я почти ничего сегодня не делала. Не представляю, каково Ларри. Хотя выглядит он неплохо.

— Обычная, — махнул он рукой, словно не придавал этому атрибуту своей жизни никакого внимания.

Схватил спортивную сумку, пошарил глазами по комнате, проверяя, не забыл ли чего.

В проеме двери появился Пол.

— Готовы? Там у дверей толпа собралась. Задействовали охранников. Еще двое будут прокладывать вам дорогу.

«Неужели всё настолько серьезно?», — подумала я. Но масштабы услышанного смогла оценить лишь после того, как увидела всё своими глазами.

Едва Ларри, а следом за ним и мы с Полом, появились в поле зрения публики, сделав шаг за порог концертного зала, рев толпы увеличился в несколько раз.

Мне стало по-настоящему страшно, когда я увидела, как дюжие охранники по всей ширине живой очереди прилагают усилия, чтобы сдержать толпу, готовую броситься нам наперерез. Им с трудом удалось прочистить наш путь к машине.

Шум стоял такой, что я боялась оглохнуть.

Ларри постоянно окрикивали:

— Эй, Ларри! Ларри! Посмотри на меня!

— Я люблю тебя, Ларри!

— Сфотографируйся со мной!

— Пожалуйста, дай мне автограф! Умоляю!

Скрывшись в машине, я перевела дух, но зря. Автомобиль не мог выехать. Фанаты обступили его со всех сторон, стучали в окна, выкрикивали признания, визжали, пытались пробраться в салон. Мне было страшно, как никогда в жизни. Особенно после того, как машина, в которой мы сидели, заходила ходуном.

Не знаю, как мы всё-таки смогли выехать. Плохо помню, как добрались до отеля. Как с охранниками вошли через запасной вход — на всякий случай. А, может быть, потому, что у центрального нас тоже ждали.

Я и не предполагала, что это может быть так. Побочный эффект популярности? А Ларри, интересно, к этому как относится? Или его это лишь забавляет? Увы, ответа на этот вопрос у меня тоже не было.

Только приняв душ и заварив себе крепкий кофе, я наконец-то почувствовала себя человеком. Оперлась на край широких перил балкона и смотрела вниз на темнеющий город.

Мадрид… Я так тебя и не узнала.

Зато чуть больше узнала о фанатской агонии и здорово повеселилась с Ларри, спасаясь от надзирателя в парке. Вспомнив об этом, я улыбнулась.

Теплая кружка в руках придавала уюта. Где я была год назад? Могла ли подумать, что будет теперь?

— Непросто тебе сегодня пришлось, да? — раздался позади голос, и прежде, чем я обернулась, Ларри уселся рядом со мной на перила с ногами и внимательно взглянул на меня. Его взгляд задержался недолго. Затем он перевел его вдаль, на город.

— Я никогда здесь не был.

Мы помолчали.

— Но, знаешь, в этом и прелесть, — продолжил Ларри, по-прежнему глядя в окно. — Я не знаю, где буду через месяц. Иногда сплю по четыре часа. И эти длинные дни порой выматывают. Но у меня нет рутинной работы, которой живут очень многие. Они презирают ее, но ничего не могут поделать. Боятся. Не знают, куда сделать шаг, чтобы не упасть. Но упасть всё равно придется. На какое-то время. Чтобы потом взлететь. Без падений не бывает больших успехов.

Он прав. У меня ведь тоже была рутина. И я тоже ее ненавидела.

А потом возник Пол. И Ларри.

Пока он говорил, я украдкой его рассматривала. Высокий лоб, взлохмаченные мокрые пряди волос, обычный нос безо всяких горбинок, ресницы — тоже вполне обычные, темные, но не такие уж длинные, полноватые губы. Парень как парень. Но в совокупности… Я понимаю, за что его любят. Да еще эти песни…

Ларри перевел на меня взгляд, и я не успела сделать вид, что тоже любуюсь видом из окна. Ну и ладно.

— У меня есть классные фотки. Сегодня сделала. Хочешь взглянуть?

Не дожидаясь ответа, вприпрыжку бросилась к своей сумке. Открыла на фотике первую фотографию и наклонилась к Ларри, чтоб смотреть вместе с ним.

— Вау! У тебя хорошее чувство построения композиции, — похвалил он.

— Это ты себя сейчас назвал композицией? — с улыбкой хмыкнула я.

Мы листали фотки, изредка перебрасываясь словами. И я старалась не думать о том, как близко от меня сейчас этот парень. Стоит лишь чуть повернуть голову и…

— Сбросишь мне потом? — его палец оказался поверх моего на кнопке фотоаппарата.

— Ага. Я спать, пожалуй. Спокойной ночи.

Просто не могла оставаться спокойной и делать вид, что мне безразлично. Не то чтоб мне нравится Ларри, но… Иногда он может быть очень приятным в общении. Если захочет.

— Спокойной ночи, — ласково произнес он (или мне это лишь показалось?).

Я выдавила улыбку, махнула рукой и ушла в свою комнату. После такого насыщенного вечера я не надеялась скоро уснуть, но сон сморил меня очень быстро. И в нем я снова была в вип-ложе и смотрела на Ларри. А Ларри смотрел на меня. И больше никого в зале не было. Странно, однако.

Утром меня разбудил громкий стук в дверь.

— Подъем, — орал некто голосом Пола. — В самолете доспите, мы опоздаем. Ларри, ты меня слышишь? Энн? Встаем, встаем!

Я натянула джинсы и свитер и, не потрудившись даже провести пару раз расческой по волосам, выползла в общую комнату, где спал Ларри. Он так и лежал в кровати на белых простынях, завернувшись в одеяло, из-под которого его почти не было видно.

Пол показался из кухни с бутылкой воды.

— Ларри! — заметив, что подопечный не реагирует на его окрики, возмутился он и предупредил: — Если через минуту твое тело не будет готово к полету, я устрою тебе контрастный душ.

— Было бы любопытно взглянуть, — хмыкнула я, направляясь в ванную — чистить зубы. Кофе я выпить, видимо, не успею.

— Жестокие люди, — с видом мученика, не разлепляя глаз и принимая сидячее положение выдохнул Ларри.

Собрался, однако, быстро. Когда я через две минуты вернулась умытой-причесанной, он был абсолютно готов. Еще и минералку успел раздобыть.

— Дай попить, — жалостливо попросила я, и Ларри без слов протянул мне бутылку.

— Выглядите так, будто вчера всю ночь куролесили, — пристыдил Пол.

— Не все из нас терминаторы, — парировал Ларри с абсолютно спокойным лицом.

Нет, ну кто бы в России посмел так сказать начальнику? Ужас! И где его воспитание?

Будил нас пораньше Пол всё же не зря. Как оказалось, прямо с утра (а может, еще и с ночи), у входа в отель дежурили фанаты Ларри. Не много, но достаточно, чтобы окружить нас плотным кольцом и начать тормошить, словно надеясь разорвать на клочки и после разделить меж собой как сувениры. Пара человек попросили сфотографироваться даже со мной. Странно.

Охрана отеля, правда, не подвела. Быстро выбежала на шум в количестве трех человек и помогла нам пробиться к машине.

— Насчет самых ярых фанатов в Испании нам не соврали, — хмыкнула я, ощущая себя наконец в безопасности.

— Такие фанаты теперь везде, — сообщил с переднего сиденья Пол.

Обрадовать нас так хотел, что ли?

Я смотрела в окно с затаившейся грустью. Вот и всё, что я запомню об этом городе: толпы фанатов, огромный концертный зал, крутой отель и вкусная кухня. А каково Ларри? Он был во многих местах, но толком так ничего и не видел. Ужасная жизнь. В определенном аспекте.

До вылета оставалось немного времени, и Пол любезно вызвался купить нам кофе.

Ларри сидел грустный и одинокий рядом со мной в вип-зале аэропорта и теребил пальцы. Удивительно, как хорошо у него получалось маскироваться под угрюмого парня в первые месяцы нашего знакомства. В жизни он совсем не такой. Элен оказалась права: Ларри классный.

И, как только я поймала себя на этой мысли, поспешила подумать о чем-то другом. О чем угодно. Ларри помог мне в этом. Перевел на меня взгляд и улыбнулся. И сразу стало как-то светлее. Нет, правда, как будто от сердца отлегло.

— Ты выглядишь замученным, — призналась я.

Ларри хмыкнул.

— Да, мне не помешало бы выспаться, чтобы чувствовать себя лучше. Но пока такой возможности нет.

Видимо, я смотрела на него с такой жалостью, что Ларри опять разулыбался и поспешил меня убедить:

— Нет, я рад, что живу такой жизнью. Но теперь, когда ты знаешь ее изнутри, ты можешь понять, что она из себя представляет.

Это точно. Мое мнение о «легкой славе» звезд шоу-бизнеса кардинально сменилось с тех пор, как я познакомилась с этим парнем. Какой бы яркой и захватывающей не казалась жизнь артиста, это, прежде всего, работа. Не удовольствие от общения с фанатами, а нескончаемые улыбки в любом настроении и самочувствии, не путешествия из города в город, из страны в страну, а постоянный недосып, «недоед», нервные перегрузки из-за того, что тебя забыли встретить на вокзале в чужом городе (да-да, и такое бывает), что твоя аппаратура уехала на другой машине в неизвестном направлении, что прожгли дыру на дорогом концертном костюме прямо перед выступлением, что у тебя ангина, а отменить концерт никак нельзя…До того, как я с головой, погрузилась в этот мир, я относилась ко всем этим «тяготам жизни» скептически, полагая, что яркая, насыщенная жизнь артиста и неплохой заработок могут с лихвой окупить всё это, а открывать рот под фонограмму можно поставить любого.

Это неправда.

Как неправда и то, что я не буду скучать по этой сложной, но интересной жизни, когда всё закончится.

Только по жизни ли? Или по Ларри?

— Все говорят: «Он знаменит», но я обычный парень, — хмыкнул Ларри устало. — Просто у меня необычная работа. Когда в твоей жизни происходит что-то значимое, ты не придаешь этому значения, и только потом понимаешь, что это был крутой этап твоей жизни. Может быть, самый лучший.

Он перевел взгляд в сторону окон и замер, задумавшись о чем-то. Непослушная прядь волос упала ему на лицо, да так и осталась. Да, были бы здесь телевизионщики, они бы дорого отдали за такие кадры.

И вдруг меня осенило. Я незаметно, стараясь действовать как можно бесшумней и по возможности быстрее, достала из сумки свой фотик и, направив на Ларри, сделала кадр. Успела в последний момент. Он как раз повернулся ко мне со словами:

— Я боюсь упустить что-то важное.

И, заметив, что я вытворяю, глаза его удивленно расширились. Он, словно не до конца осознавая происходящее, уставился на фотоаппарат в моих руках, затем медленно перевел взгляд на меня и в его глазах застыл вопрос.

— Ну, понимаешь, ты был очень фотогеничен в этот момент. Я просто не могла упустить момент. Думаю, это будет лучший кадр на моей персональной выставке, — я попыталась свести всё к шутке, но улыбка, кажется, вышла вялая. На самом деле мне неожиданно передалась грусть этого парня, и я ощутила, что мне будет очень не хватать его.

— Расскажи что-нибудь еще, — попросила я, убирая фотоаппарат в сумку, и снова глядя на него а-ля пай-девочка.

Ларри нахмурился.

— Ну…

— О чем ты думаешь во время своих выступлений? — подсказала я.

— Бывает по-разному. Смотря в каком настроении нахожусь.

— Бывает, и в плохом тоже?

— Да. Но во время выступления всё меняется, и выхожу за кулисы я абсолютно счастливым, как будто меня зарядили по новой.

В этом я убедилась.

— И всё же? О чем? О девушках, например? — я повела бровью, шутливо призывая его к откровенности.

Ларри рассмеялся и покачал головой.

— Вряд ли.

— Что, даже не разглядываешь фанаток, выискивая кого-нибудь посимпатичнее? — это была шутка, но в каждой шутке, как известно… Я затаила дыхание.

— Из-за ярких софитов совсем ничего не видно.

— Какая жалость.

— А если серьезно, я всегда думаю о том, что в Лондоне по телевизору на меня смотрит мама, которая многим пожертвовала для того, чтобы я занимался тем, что люблю. И моя самая большая мечта — сделать её счастливой.

— Мне кажется, она должна быть счастлива оттого, что у нее такой сын.

Ларри внимательно посмотрел на меня, и его губы едва заметно тронула улыбка.

— Знаешь, — вдруг выдал он невпопад, — Очень сложно найти человека, который будет с тобой искренним. Очень сложно всё время думать: «Если бы всего этого в моей жизни не было, я бы понравился или нет?»

— И как ты с этим справляешься? — осторожно поинтересовалась я.

Ларри пожал плечами.

— У меня есть один способ проверить это, — парировала с улыбкой.

Он тут же вскинул на меня полные озорного интереса глаза. Какой же он всё-таки еще мальчишка!

— Предлагаю тебе замаскироваться получше и разок сыграть в переходе. Если кому-то понравится, ты можешь собой гордиться. Это, конечно, не совсем та проверка, о которой шла речь…

— А мне нравится. Так и поступим, — и он подставил мне ладонь для удара.

Как только мы заключили сделку, подоспел наш «кофеносильщик»:

— Больше — ни ногой. Тут обдиралово такое! И очередь на три часа, — возмущению Пола не было предела, пока он протягивал нам с Ларри обжигающий кофе в картонных стаканчиках. — Так что на всё про всё у вас осталось три минуты.

Три минуты спокойной жизни, после которой — снова ураган страстей и внимания. Потому что у выхода из вип-зала Ларри узнала пара фанатов, и охране едва ли не силой пришлось отдирать его от визжащих девчонок. Потому что через эти три минуты он опять стал известным певцом Ларри Таннером, который умеет улыбаться двадцать четыре часа в сутки и быть вежливым даже с теми, кто пытается сорвать с него пальто вместе с кожей.