Каникулы в Лондоне

Глава 58

Моя сцена в клипе длилась всего лишь пару финальных секунд. Стараниями Пола и тех людей, которые всячески оберегают спокойствие фанатов Ларри, все сцены поисков «принца», которые мы снимали на протяжении дня, в клип не включили. «Искал» только Ларри. И пел. Красиво — лицо крупным планом, зеленые глаза, в которых плещется тоска. Я пересмотрела клип несколько раз подряд. Представляю, сколько делали это фанатки.

Скрины тут же разлетелись по соцсетям, сопровождаемые виртуальными вздохами и многочисленными восторгами: «Как он прекрасен!».

Моё лицо в клипе не показали. Полностью вырезали поцелуй, оставили лишь сцену встречи, чтобы не менять концепцию полностью. Да и то я была в этом видео «просто какой-то девушкой» — несколько ракурсов полубоком, так что даже при наличии определенных догадок на мой счет оставались сомнения: а точно ли это она — та девушка, Энн?

Это музыкальное видео вышло через три с половиной недели после моего возвращения в Москву и на какое-то время стало отдушиной. Потому что когда я только-только вернулась в привычное русло, мне опять постоянно хотелось плакать. Конечно, мне было к чему стремиться, на что надеяться.

Один год…

Ларри может меня разлюбить, забыть о своем обещании, передумать, встретить кого-то другого… Эти сомнения грызли меня несмотря на его уверенность, когда он говорил эти слова. Да, в тот момент он был в этом уверен, но теперь, может быть, передумал. Может, сразу же, спустя пару минут… или часов… или дней.

Ведь год — это ужасно много! Столько дней, часов и минут!

Столько событий в нем может случиться!

И ведь случилось…

Несмотря на то, что я вроде была морально готова к этому (даже до того, как мы договорились встретиться через год), всё равно всё случилось неожиданно и очень больно.

У Ларри появилась девушка.

Зная тот мир, в котором он вертится, можно было предположить, что это очередной пиар и успокоиться, но этой девушкой была Кенди — та самая, которая крутилась возле него ещё до нашей встречи. С которой его, кажется, связывали отношения до нашей запутанной истории. Из-за которой он подрался и был вынужден «встречаться» со мной, чтобы отвлечь внимание прессы.

И я отлично помнила нашу с ней встречу.

Вполне возможно, что это правда. Целый год одиночества — слишком долгий срок для такого красивого и популярного парня как Ларри.

Мне было больно. Очень больно.

Но мы ведь не давали никаких обещаний друг другу. Значит, он просто встретил кого-то лучше. Или понял, что ждать непонятно чего и впрямь глупо: я — в другой стране, а Кенди рядом. Я постоянно отталкиваю его от себя, а она рядом.

Но пока слухи оставались лишь слухами, я отчаянно верила, что это неправда. Что журналистов хлебом не корми, дай что-то придумать, вывернуть наизнанку, подать в другом виде, под интригующим заголовком, приправленным размазанными фотографиями, где и лица-то не видно. Что Ларри не может так поступить, а если может — то только ради пиара. Ведь люди, которые стоят над ним и даже над Полом были твердо настроены на то, что никакой личной жизни у Ларри быть просто не может. И вдруг…

Но потом появились фото, в одно мгновение взорвавшие Интернет. Мне даже не пришлось искать новости специально, они выскочили на первой полосе светской хроники: «Ларри Таннер и Кенди Джонатан отдыхают на яхте», «Ларри проводит выходные со своей девушкой», «У Ларри Таннера новая любовь».

Фотки явно были сделаны подпольно — с берега или другого судна — но в довольно приемлемом качестве. И Ларри не выглядел на них уж очень довольным. Хотя я, однозначно, лишь утешала себя этим.

Оба были в купальных костюмах: он — в шортах, она — в раздельном купальнике. По-хозяйски обнимала его за плечи, сидела рядом — слишком уж близко, поправляла ладонью его мокрые волосы, смеялась.

Я раздраженно закрыла страницу.

А потом снова вбила в поисковике название статьи и просмотрела фотографии несколько раз, тщательно изучая каждую мелочь, стараясь найти подвох. Но его не было. Они отдыхали вместе. И были вполне довольны и счастливы.

Что чувствовала я? Первые несколько дней — только боль и невозможность сконцентрироваться на чем-то ещё. Потом — резкую смену настроения. Раз так, мне стоит забыть о нем, как о событиях давно минувших дней и наконец-то начать жить не прошлым, не будущим, а настоящим.

У меня было то, о чем я мечтала: интересная работа — и за неё даже платили достаточно, и… И больше пока ничего, но это не страшно.

А о Ларри я не мечтала. Так что грустить, по сути, мне не о чем.

Но теперь, когда всё вроде должно быть нормально, я ловила себя на том, что очень несчастна.

«Все проблемы внутри человека. Сбрось этот груз! Живи и дыши свободнее!» — твердила себе, как заправский психолог. Но это не работало. То ли даром убеждения я не обладала, то ли этому всё же стоит учиться, то ли, может, с самим собой убежденье не действует.

Так, в полном раздрае, я перешагнула экватор — полгода без Ларри.

Полгода до встречи с ним.

Только стоит ли теперь надеяться? Я знала, что никто не придет на наш спуск через год, но всё ещё продолжала ждать этот день и изредка следить за жизнью Ларри.

Слухи о Ларри и Кенди ещё появлялись, но редко. Прессе нечем было подогревать внимание публики. Издания и Интернет-порталы сошлись на том, что «красавчик тщательно оберегает свою личную жизнь от посторонних, так как прежние его отношения не прошли проверку временем и популярностью».

Однажды после того совместного отдыха они появились где-то на светском мероприятии, но держались подчеркнуто вежливо — ни объятий, ни руки в руке мной на фото замечено не было. Но важно ли это? Они вместе. А я одна.

Однако были и другие сюрпризы. Так, например, на одном из своих концертов где-то в Германии Ларри появился на сцене в майке под расстегнутым пиджаком, на которой были видны и хорошо читались русские слова. Нас снова заподозрили в отношениях. Но потом всё утихло.

Особое удовольствие мне доставляли видеоинтервью и песни Ларри, которые я, скрываясь ото всех, продолжала иногда смотреть и слушать, мысленно ругая себя за то, что превращаюсь в фанатку. Конечно, это был не совсем тот Ларри, которого я знала. Тот Ларри прятался за маской вежливости и официоза, был любезен в большинстве случаев и не выдавал своего настроения — ни хорошего, ни плохого. Для тех, кто не был знаком с ним, в такой манере общения не было ничего необычного, но я знала, как тяжело Ларри открывается другим людям, и что он постоянно… не то что под маской — просто не открывается до конца. Даже при первом близком знакомстве.

К тому моменту, как со дня нашей встречи прошло девять месяцев, я немножко подуспокоилась. Всё-таки времени прошло достаточно, чтобы рана в душе чуть-чуть затянулась. Но спокойствие длилось недолго — примерно полтора месяца. Потому что потом, чем ближе подкрадывался этот «день икс», тем больше меня колотило. Чего я только не напредставляла себе! Как я прихожу к спуску и вижу там Ларри, стоящего спиной ко мне, в ожидании. Как я подхожу к нему, кладу руки на плечи. Он оборачивается, лицо его насторожено, а потом вдруг уголки губ расплываются в знакомой улыбке, и прошлое вмиг исчезает. Он приподнимает меня и кружит, радостно выкрикивая: «Я знал, что ты придешь. Я безумно ждал, когда эта пытка закончится!» И пытка на этом и правда закончится, и мы всегда будем вместе.

Но, вероятнее всего, как бы мне не хотелось верить в иное, он не придет. А я? Я так и не решила для себя этот вопрос. Нужно ли мне быть там? Но ведь Ларри сказал, что должен прийти тот, кто по-прежнему любит, а я люблю.

Если я приду, у меня будет хотя бы шанс увидеть его — ну а вдруг? Если же нет, получается, я сама от него отказалась. А это не так.

Поэтому за месяц до обозначенного дня я снова написала заявление на отпуск и приготовилась к ожиданию. Сперва дни тянулись, словно резина, а потом, чем меньше был срок и чем ближе заветная дата — полетели с космической скоростью, приближая развязку нашей истории.

И я боялась — очень боялась, что это будет последняя точка.