Каникулы в Лондоне

Глава 28

Всю неделю нас таскали из одного конца города в другой. И я не могла представить, как Ларри с этим справляется.

И ведь не все и далеко не всегда радуются успеху вместе с тобой. Как говорится, десять человек возьмут у тебя автограф, а двадцать — плюнут в твою сторону. Мириться с этим тяжело.

Вот, к примеру, во время прямого эфира недавно ведущий повел себя, мягко скажем, не слишком корректно. Я смотрела эфир по телевизору в своей квартире и параллельно пыталась выбрать парочку лучших своих фотографий для практического занятия в фото-школу. На следующем уроке мы будем обсуждать недостатки и выявлять сильные стороны в работах друг друга.

— Кем ты мечтал стать в детстве? — спросил ведущий, читая с листа.

— Космонавтом, — не задумываясь, ответил Ларри.

Настроен он был вполне дружелюбно: улыбался, как и всегда, и взгляд его был открытым.

— Что же не стали? — с вызовом брякнул ведущий.

— В космос берут не всех.

— А на сцену, значит, любому можно?

— При наличии определенных способностей, — так же спокойно, как прежде, ответил Ларри.

— Ты считаешь, что у тебя их достаточно?

На месте Ларри я бы уже потеряла терпение. Да какое имеет он право?

Но Ларри и бровью не повел. Хорошая школа Пола? Или стойкий иммунитет к негативу в свой адрес?

— А я сейчас не только про талант. Нужны еще терпение и работоспособность. Иногда приходится общаться с людьми, которые даже не пытаются скрыть своё недовольство тобой. А ты сидишь и думаешь: за что они тебя ненавидят, ведь ты не сделал им никакой гадости.

После этой проникновенной речи я готова была аплодировать стоя, и даже отправила ему эсэмэску после эфира с коротким текстом: «Ты его сделал». В ответ Ларри прислал улыбающийся смайлик и следом за ним короткое сообщение:

«Ты не забыла про нашу договоренность? Сегодня идем зарабатывать в переходе. Оденься во что-нибудь незаметное».

«Окей. Прихвачу с чердака шапку-невидимку».

«А для меня чего-нибудь не найдется?»

«У тебя есть гитара и твой талант. Больше тебе ничего и не требуется».

Перебросившись еще парочкой фраз, каждый из нас снова занялся своим делом, но до самого вечера я не переставала думать о Ларри. И о том, что будет, если наш супер-эксперимент всё-таки рассекретят. Представляю себе заголовки. И лицо Пола.

Да ну его!

В общем, встретились мы у нашего любимого спуска к Темзе, и в сумерках я даже не сразу узнала Ларри.

— Ого! Ты здорово постарался, — оглядывая его неверящим взглядом, протянула я.

Темное пальто до колен нараспашку, шапка, надвинутая до бровей, сверху — серый капюшон от кофты, черные очки, серые митенки на руках, джинсы с дырками — не помню, чтобы Ларри когда-то так одевался. Сейчас он и правда больше похож на уличного музыканта, чем на известного всему миру парня. За спиной — чехол с гитарой. Только так я его и узнала.

— Ты не должна стоять рядом, чтобы не привлекать внимания.

— И где же мне быть?

В итоге Ларри пристроил меня в темном углу, и я, недолго думая, вжилась в роль — присела на корточки, угнулась, достала телефон. Эдакий трудный подросток. А сама меж тем поглядывала в сторону Ларри и незаметно снимала его на телефон.

Как он готовится — дышит на ладони, трет их одна о другую, перебирает струны и наконец, низко наклонив голову, начинает играть неизвестную мне мелодию. Правильно, не свою ж нетленку ему здесь рекламировать.

Народу было мало. Всё-таки самый час пик давно прошел, люди уже вернулись с работы и греются дома или готовятся к Рождеству.

Было интересно еще и наблюдать за прохожими. В основном все они проходили мимо, даже не поворачивая головы в сторону Ларри. Ну конечно, никому из них и в голову не придет, что тот самый Таннер, чьи плакаты висят на стене у них или у их детей, может играть здесь.

Кто-то бросал беглый взгляд, но не замедлял шаг. Только одна пожилая пара туристов остановилась напротив, послушали его немного и одобрительно выставили вперед большие пальцы. Ларри кивнул и расплылся в улыбке. Но представляю, что он чувствовал на самом деле. Наверное, такого «триумфа» у него не было со времен его выступлений в клубах до встречи с Полом, когда его никто не знал.

Через десять минут у меня затекли ноги, и я встала, прислонившись спиной к холодной стене. Но стоять тоже было не очень комфортно — холодно.

В итоге, промучавшись еще десять минут я подошла к горе-музыканту и махнула рукой:

— Дохлый номер. Ты даже на такси себе не заработал.

Ларри снял очки и наклонился к футляру, где одиноко лежали две бумажки по пять фунтов.

— Десять фунтов — тоже неплохо, — произнес он, небрежно засовывая их в карман.

— Просто кто-то тебя узнал, — «обнадежила» я.

Домой мы возвращались в приподнятом настроении. Ларри сообщил, что в субботу собирается на футбол с Найлом и еще одним неизвестным мне парнем, и неожиданно позвал с собой. Я думала, что он шутит. Оказалось, ни капельки.

Согласилась, конечно. Когда еще у меня будет такая возможность?

Потом нам по пути встретились мама и девочка, и я неожиданно вспомнила о Роззи. И о своем обещании.

Мне стало стыдно, что я так легко об этом забыла.

— Ларри… Помнишь, мы говорили о девочке из центра помощи онкобольным детям — Роззи…

— Роззи, — вместе со мной выпалил он ее имя. — Помню.

И внимательно посмотрел мне в глаза.

— Я завтра поговорю с Полом. Как-то вылетело из головы.

Я кивнула, решив для себя, что как только хоть что-то по этому вопросу станет ясно, обязательно наведаюсь снова в Центр помощи и сообщу малышке об этом. Нужно ведь еще договориться с врачами и родственниками, обеспечить безопасность путешествия и непрерывность лечения в течение этой поездки.

Возвращались с Ларри мы неспеша, смакуя эти редкие в последнее время и для меня минуты тишины и покоя, когда не нужно никуда лететь, выполнять одну цель за другой. Когда можно просто идти вперед и любоваться вечерним Лондоном. Климат в Англии мягкий, сильных морозов зимой нет, так что гулять по вечерним улицам — одно удовольствие.

Кстати, Лондон уже пару недель назад приобразился в торжественно-сказочный предрождественский вид. Рождество здесь — главный праздник в году, и, стоит только выйти на улицу, плохое настроение мигом улетучивается. Красивые иллюминации, сверкающие витрины, ледовые катки под открытым небом, заметный издалека «Лондонский глаз» — огромное колесо обозрения, на котором я мечтаю когда-нибудь прокатиться.

А еще лондонское Рождество — это ярмарки, свежая выпечка и шоколадные пирожные. Украшенные ёлки повсюду, олени (декоративные, разумеется), красочные шоу, фестивали, скидки в магазинах, и, конечно же, Санта Клаусы, разгуливающие по улицам и с удовольствием позирующие всем желающим.

Ларри поделился со мной, что каждое Рождество он проводил вместе с семьей, но в этом году придется изменить традициям. В этом году его «заказали»: Пол придумал — сам или с чьей-то подсказки — что Ларри можно разыграть, словно праздничный лот. На сайте в Интернете выставили такое условие: кто из поклонников заплатит высшую цену, с тем Ларри и встретит праздник. Конечно, всё в рамках разумного, и без охраны не обойтись, но тем не менее.

Я была просто поражена. Ведь он человек, не вещь. И Пол мог бы его оставить в покое хотя бы в этот важный для англичан день.

Рассказывая об этом, выглядел Ларри хмуро, хоть и старался не показать вида и улыбался, словно это — в порядке вещей. Можно растянуть губы в улыбке, но невозможно изобразить счастье в глазах. Глаза Ларри в этот момент не светились. И если бы у меня были деньги, которыми можно было бы выкупить его в этот день, я бы так и сделала. И просто позволила ему почувствовать себя обычным парнем и провести вечер в кругу семьи.

Заметив, что я тоже загрустила, Ларри быстро сменил тему. Но очень тактично и плавно.

— А знаешь, что я хочу на Рождество?

— М? — я взглянула на него, ожидая подсказки.

— Автомобиль. С откидной крышей.

— О-о-о, — я закатила глаза и покачала головой, показывая, что считаю его желание банальным. Ну конечно, о чем еще могут мечтать богатые и знаменитые? — Неужели ты еще не заработал себе на машину? С таким-то ажиотажем к своей персоне?

Ларри пожал плечами.

— Я не из тех, кто умеет копить.

— Ну, возможно, у тебя будет шанс после этого аукциона.

— Вряд ли. Если мне что-то с этого и достанется, то этого хватит максимум на колесо.

— Пол такой жадный? — изумилась я. — Или твоя машина стоит миллиард фунтов?

Ларри засмеялся, и на щеке появилась ямочка.

— Просто половину денег мы собирались отдать на благотворительность. Может быть, это как раз станет поездка Роззи в Россию. Я это к чему… — и он с хитрющим видом кивнул в сторону магазинчика через дорогу.

Я машинально перевела взгляд, и только тут поняла, что никакой это не магазинчик, а настоящий автосалон, с громадной вывеской и прозрачными витринами от потолка до пола.

— Давай зайдем, а? — предложил Ларри, складывая ладони вместе и поднося к груди. — Ну?

Я засмеялась и качнула головой в знак согласия. А он — сущий мальчишка! — схватил меня за руку и потащил в сторону заветной цели. Надо сказать, что этот магазин больше напоминал музей. Каких только автомобилей в нем не было! Даже боюсь представить, сколько они могут стоить.

Через пять секунд после того, как Ларри остановился перед темно-синей «красоткой» и со вздохом удовлетворения произнес:

— Это она, — к нам подошел продавец-консультант.

— Желаете протестировать? Отличный выбор. Очень удобный салон, кожаные сиденья, — и посыпались какие-то специальные термины, в которых я и на русском не слишком сильна, что уж говорить про английский.

Ларри кивнул мне, давая понять, что хочет, чтобы я села внутрь вместе с ним.

— Ого, — выдохнула я.

В таком автомобиле класса «люкс» я никогда не сидела.

— Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, годам к пятидесяти у тебя есть шанс накопить на такую, — оглядываясь, произнесла я.

— А ты умеешь заряжать оптимизмом, — произнес парень, бережно опуская руки на руль и откидываясь на сиденье. — Обалдеть!

— После этого вечера конкретно этот автомобиль подрастет еще на тысячу фунтов в цене, потому что здесь сидел Ларри Таннер, — хмыкнула я, и заметила, как по его губам проскользнула улыбка.

Покинули салон мы минут через двадцать. Ларри пришлось буквально утаскивать оттуда силой.

— Ладно, — вздохнул он, когда мы наконец вышли. — А о чем ты мечтаешь?

— Я? — как-то неожиданно прозвучал его вопрос.

— Ну да. Какой бы ты подарок хотела?

— Что-нибудь мотивирующее.

— Например?

— Да не знаю я, — отмахнулась, смущенная его расспросами. — Я просто люблю сюрпризы.

Ларри затормозил у очередной витрины, так что я не сразу успела отреагировать. Пришлось возвращаться на пару шагов.

— Что на этот раз?

— Зайдем, — то ли спросил, то ли постановил он.

Магазинчик оказался чем-то вроде «всё в одном месте». Чего здесь только не было! От книг и посуды до игрушек и украшений. Разбросаны они были по всему залу в довольно хаотичном порядке, так что приходилось порядочно покопаться, чтобы отыскать что-то стоящее и интересное.

— Это секонд-хенд? — уточнила я у парня.

Он взглянул на меня с укоризной.

— Не вздумай сказать это при продавцах. Просто у них такой стиль. Ты не представляешь, какой популярностью пользуется этот магазин.

Я взглянула на Ларри с сарказмом. Судя по тому, что кроме нас здесь было всего два человека, можно было подумать совсем иначе.

— Мы просто пришли за десять минут до закрытия, — угадав мои мысли, прокомментировал он.

Каким-то чудом Ларри удавалось извлечь из кучи ненужного барахла довольно приличные вещи: гавайскую шляпу (она очень смешно на нем смотрелась) и небольшую подвеску с ключиком из каких-то блестящих камней. Очень красивый, надо сказать, и совсем небольшой по размеру.

— Ух ты, — восхитилась я, протягивая руку и тотчас меняя своё мнение об этом месте.

— Нравится? Я подарю его тебе.

— Ты что, не надо, — тут же оказала сопротивление я.

— Ты ведь хотела что-то, что будет тебя вдохновлять. Так вот, когда тебе будет казаться, что выхода нет, знай, что у тебя есть ключ, который способен открыть любую дверь. Считай, что это подарок на Рождество. И компенсация за все доставленные неудобства.

— О чем это ты? — приподняла бровь я, стараясь припомнить что-то, к чему могут относиться его слова.

Но Ларри объяснять не спешил. Он уже вовсю несся к кассе, где улыбчивые продавцы не только выбили чек и сделали ему десятипроцентную скидку, но и сфотографировались на память с заглянувшей на «огонек» знаменитостью.

После он протянул мне подвеску и с самым радостным видом на свете трогательно сказал:

— На счастье!

Разве могла я после этого отказаться? Тут же надела и спрятала под пальто.

Мы вышли из магазинчика и замерли под медленно падающим на землю снегом. Было уже довольно поздно, и завтра каждого из нас ждал новый насыщенный день.

Ларри поудобнее закинул на плечо чехол с гитарой и прочистил горло, старательно отводя глаза в сторону.

— Спасибо за эту прогулку и за наш эксперимент. Я давно не ощущал себя настолько живым и обычным — в хорошем смысле этого слова.

— Обращайся, — пытаясь свести внезапно возникшее напряжение к шутке, хмыкнула я. Не получилось. — Ты домой сейчас?

— Нет. Заеду в студию, хочу порепетировать еще немного.

И вот скажите мне кто-нибудь после этого, что Ларри не сумасшедший. На часах почти полночь! Он целый день только и занимался работой, лишь вечером немного расслабился. Чтобы после снова отправиться репетировать?

— А можно с тобой? — попросила я, ощущая неловкость.

Кажется, для Ларри моя просьба стала абсолютной неожиданностью. Но вместо отказа или смущенного бормотания, что это «скучный процесс», мне будет неинтересно и вообще, ему нужно побыть в одиночестве, парень вдруг улыбнулся:

— Конечно.

И мы, двое безумцев, вместо того, чтобы отправиться по домам спать, направились в студию, где нам не встретилось ни одной живой души, не считая охранника, который и вида не подал — наверно, давно привык к подобным вещам. Творческие люди, они ведь немножечко сумасшедшие… Иногда не немножечко. У всех по-разному.

— Ну что, — доставая гитару из чехла и устраиваясь на подоконнике, произнес Ларри.

— Сыграй, — тут же потребовала я. — Что-нибудь из новенького. Чего никто еще не слышал.

Он усмехнулся, а потом произнес:

— Ну ладно, ты сама попросила.

Тихие мелодичные звуки наполнили небольшую комнату студии. Я откинулась на спинку дивана, где обычно сидел Ларри, и смотрела на парня, не отрывая глаз. Его взгляд был устремлен на струны, и я тоже переместила свой на его длинные тонкие пальцы. И слушала его новую песню, которая точно станет главным медляком этого года.

До сих пор пытаюсь понять, как вышло,

Что мы перестали быть чужими друг другу.

В какой момент я впервые это понял?

И теперь готов повторять:

«Ты — всё, что мне нужно».

Никак не могу понять, когда ты притворяешься,

А когда бываешь искренней.

Теперь каждая мелочь имеет совсем иной смысл.

Никак не могу признаться,

Что ты — всё, что мне нужно.

По телу побежали мурашки. От голоса? Мелодии? Произносимых им слов? Что это? Похоже на наваждение.

Кажется, я даже дышать перестала, боясь упустить хоть единое слово.

Слова навсегда останутся словами,

Со сцены и через экран я пытаюсь до тебя докричаться,

Но все, что ты видишь — лишь яркая картинка, лишенная смысла.

Я просто прошу дать мне шанс

Показать тебе, что я чувствую.

Доказать, что ты — всё, что мне нужно.

Я не могла с точностью сказать, что эта песня посвящена мне, хотя мне так хотелось бы этого! Но это был такой романтичный момент: полночь в Лондоне, мы вдвоем в пустой студии, свет приглушен, и Ларри играет мне на гитаре пронзительную песню о любви.

А что, если я ни при чем? Что, если мне отведено место лишь в словах: «Все, что ты видишь — лишь яркая картинка, лишенная смысла»? Ведь он любит кого-то на самом деле. Не может не любить.

Меж тем Ларри закончил наигрывать проигрыш и перешел ко второму куплету.

До сих пор пытаюсь понять, как вышло,

Что ты стала приходить ко мне в снах.

Зачем мы прячем свой огонь в груди?

Мне приходится прорываться к тебе через мглу,

Чтобы крикнуть:

«Ты — всё, что мне нужно».

Слова навсегда останутся словами,

Со сцены и через экран я пытаюсь до тебя докричаться,

Но все, что ты видишь — лишь яркая картинка, лишенная смысла.

Я просто прошу дать мне шанс

Показать тебе, что я чувствую.

Доказать, что ты — всё, что мне нужно.

Я едва сдержалась от слез, но вовремя одернула себя. Нашла время!

Как только последний аккорд на пару мгновений повис в воздухе и растворился в тишине, я наконец-то вздохнула. Всё. Момент твоего мечтанья окончен, Энн. Пора возвращаться в реальность. Просто Ларри, как и тебя, заставили играть эту роль — изображать влюбленность. А на самом деле ты никогда не сможешь заинтересовать его, потому что вокруг много куда более достойных кандидаток на его сердце. И хватит об этом.

Я подняла глаза и улыбнулась, заметив его пристальный взгляд. Ларри явно ожидал моей реакции.

— Здорово, — хриплым голосом, через силу произнесла я и прочистила горло, прежде чем продолжить. Невинно так поинтересовалась: — Это посвящение?

— В каком-то смысле, — Ларри убрал гитару и распахнул окно, на время повернувшись ко мне спиной.

Холодный воздух растрепал его волосы. Сильные руки уперлись в подоконник и обнажили накачанные мышцы.

Я сглотнула и отвела взгляд.

Превращаюсь в фанатку. Дурной знак.

— А я всегда думаю, каково это: играть на музыкальном инструменте? И почему я не проявляла подобных стремлений в детстве?

Ларри повернулся и удивленно приподнял бровь.

— В чем проблема? Иди сюда.

Он закрыл окно, пока я в нерешительности переминалась с ноги на ногу, опять повернулся ко мне и, заметив мою заторможенность, сам подошел вместе с гитарой и сел на диван, забравшись прямо с ногами.

— Давай, садись. Прямо передо мной, вот сюда.

Он вручил мне свою гитару и с некоторым трудом — о, мои непослушные пальцы! — поставил мою корявую руку в правильную позицию.

— Ты должна представить, что гитара — это продолжение тебя.

— С первого раза вряд ли получится.

— Ты должна верить в себя.

— Слишком много упоминаний о том, что я «должна» за минуту, — нервно засмеялась я, стараясь не думать о том, как он сейчас близко. Я даже чувствую его дыхание, когда он говорит.

Это была плохая идея.

— Давай лучше так, — помучавшись со мной немного, Ларри позволил мне лупить по струнам в произвольной последовательности, а сам пытался подстроиться под мой ритм с аккордами. Получилось нелепо, но очень смешно.

Если не считать, что моя спина касалась его груди, а его руки — моих рук…

Я даже думать забыла о том, что времени на сон у нас осталось всего ничего. Просто получала удовольствие от того, что происходит в моей жизни. Ведь это фантастика! Даже если не брать в расчет, что Ларри — знаменитость. У него много и других бесспорных плюсов.

Расстались мы только в начале третьего ночи, после того, как Ларри показал мне коллекцию своих виниловых пластинок, которые хранил в студии, и даже заставил послушать некоторые из них. В чем-то наши вкусы совпадали, в чем-то — не очень.

Но мы сидели на полу, слушали настоящие пластинки и получали от этого удовольствие. Никогда не думала, что счастье может быть настолько… простым.

И он ни разу не предпринял попытки поцеловать меня.

Даже не знаю, чего я испытывала по этому поводу больше. Но, раз не случилось, так тому и быть.

Утром я едва стащила себя с кровати. Оказалась в своей квартире я в три часа ночи, а вставать пришлось в восемь. Не знаю, как Ларри удается спать по пять часов в день каждый раз и высыпаться. Может, у меня однажды это тоже войдет в привычку?

Ларри остался ночевать в студии — похоже, не в первый раз. Мне предложил остаться там же и даже пообещал отмазать нас утром перед Полом, но я решила, что не выспаться — меньшее из зол в этой ситуации.

По дороге в студию успела отыскать информацию в Интернете по поводу аукциона, где лотом было выставлено Рождество вместе с Ларри.

«Дед Мороз ваших грёз», — примерно так переводилось бы его название на русский язык.

«Проведи свой незабываемый день вместе со звездой», — короткое вступление и самое милое фото Ларри, которое они только смогли найти.

«Рождество — время, когда сбываются даже самые смелые мечты. И мы точно знаем, какому подарку ты наверняка обрадуешься! Для того чтобы твоя мечта сбылась, тебе не понадобится волшебство и фея-крестная…»

Ага, только мешок с деньгами. Так что копите денежки, поклонницы Ларри Таннера.

Первая ставка значилась в пятьсот фунтов. Но всего за три дня, что шел этот розыгрыш, цена возросла до пятисот тысяч фунтов! На минуточку, это сколько ж в рублях? Миллионы! Заплатите мне столько, и я уступлю кому-нибудь один свой день рядом с Ларри.

Потом я позвонила Люде, которая, судя по времени, как раз должна была проснуться. Разница в часовом поясе не всегда была на руку. А вот способность говорить на русском языке в любом месте и знать, что никто вокруг тебя не понимает — наоборот.

Помню, в детстве мы со школьной подружкой всё время хотели придумать какой-нибудь специальный язык или хотя бы парочку слов, которые могли бы понимать только мы. Можно сказать, моя мечта осуществилась.

Беседы с Людой всегда укрепляли мой дух и придавали уверенности в своих силах. Я вкратце описала наш вечер и то, что Ларри купил для меня подвеску-ключик. Но не похвалилась, а, скорее, пожаловалась. Подруга тотчас уловила эти нотки в моем голосе.

— Что-то я не поняла, а что не так?

— Он ведь не мой парень, чтобы делать подарки!

— Для всех он — твой парень. И хватит комплексов. Радуйся жизни. Ты проживаешь сейчас чью-то мечту. Или, может, хочешь вернуться на прежнюю работу?

— В том-то и дело, что эта мечта — чья-то, а не моя.

— Всё в твоих руках.

Ну не могла я ей признаться, что Ларри мне начал нравиться, и с этим ничего не поделать! И жалобы мои вовсе не оттого, что жизнь мне неинтересна — наоборот. Просто… просто нам всегда хочется большего.

В студии я застала непривычную картину: Ларри, накрывшегося одеялом так, что торчали только закрытые глаза и растрепанные по подушке волосы, и Пола, который стоял над ним и причитал, словно мамочка:

— Ларри, пожалуйста! У нас еще столько дел сегодня! Энн, сделай хоть что-нибудь! Это просто не выносимо! Чем ты вчера занимался, а?

О, знал бы Пол…

— Вставай! Вставай! — Пол стянул с подопечного одеяло, но Ларри только поджал под себя ноги и даже глаз не открыл.

Вчера мы провели и правда замечательный вечер — и вот чем всё обернулось.

Я предпочла не вмешиваться.

— Пол, я тут хотела поговорить с тобой, — начала я, и мой нерешительный тон тотчас привлек к себе внимание и заставил Ларри открыть глаза. — Помнишь, мы ездили в Центр помощи детям, и вот…

Ларри мгновенно принял сидячее положение и стрельнул в меня недобрым взглядом.

— Я же сказал, что сделаю это сам.

О, сколько металла было в этом голосе! А в чем, собственно, трагедия?

В попытке встать Ларри не преуспел — запутался в одеяле и рухнул на пол, успев затормозить руками и оказавшись в положении «на низком старте». Я едва сдержала смешок. Ларри Лопушок Таннер — отныне его официальное имя. И ведь не первый раз уже на моих глазах валится.

— Пол, помнишь нашу благотворительную встречу?

— Что? — кажется, менеджер даже слегка опешил. — А, да. Да, и что?

— Там была одна девочка — Роззи. Она мечтает увидеть Москву. И мы бы хотели помочь ей в этом.

На пару секунд на лбу менеджера появилась задумчивая складка, и я не могла предугадать, каким именно будет его решение. Скорее всего он скажет, что заниматься этим нам некогда, и будет прав. У Ларри сейчас формируется плотный мировой тур — пока по ближайшим западным странам. Но с каждым днем число его фанатов растет, а, значит, увеличивается и количество городов и стран, где его хотят видеть.

— Ну… — наконец протянул Пол. — Думаю, идея не так уж плоха. Это поможет тебе перетянуть на свою сторону добрую часть сочувствующих и будет хорошим пиаром…

Сердце во мне перевернулось. Что? Пиаром? Как можно наживаться на этом и во всём искать повод прославиться?

И только я открыла рот, чтобы сказать это, как Ларри незаметно для Пола схватил меня за руку и взглядом заставил умолкнуть.

— Я подумаю, куда это можно вставить.

— Нужно сделать это как можно скорее, — продолжать гнуть свою линию Ларри, за что тотчас получил неодобрительный взгляд менеджера.

— Ларри, — едва не по слогам произнес он. — Ты не о том думаешь.

— Я помню, Пол, помню. Просто пойми, что для этого нам нужно оформить кучу документов и согласовать тысячу условностей. Нужны люди, которые будут этим заниматься. А девочка слабеет с каждым днем.

— Давай ты сосредоточишься на работе, ладно? У нас впереди огромное шоу и мировое турне…

Что?

— До его анонсирования всего неделя, а у нас конь не валялся.

— Я понял.

— А раз понял — быстро собирайся и отправляйся на репетицию.

Он бросил короткий взгляд и на меня, как будто догадался, что эта идея о поездке вместе с Роззи шла от меня, и я перетягиваю Ларри на свою сторону, но ничего не сказал. Ушел.

Мы остались вдвоем. Я не знала, что сказать. Но понимала, что Ларри уже близок к цели, и скоро я вынуждена буду пойти своей, отдельной от его пути дорогой. Сердце сжалось. Слишком быстро… Я слишком привыкла к этой жизни. И к Ларри.

— Не обращай внимание на эти выпады. Это единственный наш способ добиться своего. Для Пола же существует лишь один способ стремиться к чему-то — если это приносит деньги и славу.

Ларри подобрал с пола толстовку и открыл передо мной дверь.

— Пошли.

— А я там зачем?

— Ты не хочешь посмотреть, как проходит подготовка к большому шоу?

— Хочу, — тут же откликнулась я, опасаясь, что он передумает.

На самом деле за этим «хочу» скрывалось не столько «хочу посмотреть закулисную жизнь» сколько «хочу просто побыть с тобой, и как можно дольше».

— Тогда вперед. Такого столпища творческих идиотов ты больше нигде не увидишь.

— О, — засмеялась в ответ. — А можно будет всё это фотографировать?

— Ага. Чем нетипичнее фотки — тем лучше. Потом можно продать. Только не прогадай — не мелочись сильно. За особо удачные кадры можно получить неплохую сумму. Тебе хватит на небольшую квартирку.

— Серьезно?

— А ты попробуй.

Конечно, для меня это была только шутка. Продавать фото я не собиралась, а вот снимать… Да я просто не выпускала камеру из рук, стараясь сделать как можно больше крутых кадров с Ларри: в движении, вдохновленного идеей творчества, погруженного в музыку, смеющегося, задумчивого, играющего на гитаре, сидящего на краю сцены…

Он не соврал, когда сказал, что это будет большое шоу. Это будет грандиозное шоу! Один только размах площадки — самой крупной в Лондоне — Альберт-холл — заставлял трепетать.

— У меня мурашки по коже от одной мысли о том, что я буду здесь выступать, — улучив минутку, пока музыканты настраивали свои инструменты и о чем-то переговаривались на своем профессиональном наречии, произнес Ларри, спускаясь ко мне в зал. Он оглядел огромную территорию, рассчитанную на девять тысяч зрителей, но пока пустующую.

Площадка и правда выглядела масштабно. А что будет, когда она наполнится людьми, влюбленными в Ларри в его творчество? Могут ли тысячи людей любить одного человека? Могут. И это невероятно!

— Мне сложно представить, что через три месяца этот зал будет полон людьми, которые придут посмотреть, как я пою, — в тон моим мыслям произнес Ларри.

Представляю, каким должно быть его волнение. И ответственность. Ведь каждому твоему слову внимают с трепетом и обожанием.

— Да уж, внушает уважение, — в сотый раз оглядывая огромное пространство, протянула я.

— И это еще без декораций и спецэффектов. Я пока видел их только в набросках, и даже не представляю, какой будет компьютерная графика, но не сомневаюсь, что будет круто. Это же Пол. Он умеет вкладываться в свое дело.

— Это же Ларри, он умеет зажечь сердца, — взглянув на него, парировала с улыбкой.

Он улыбнулся — так, что у меня сердце замерло.

А затем мы услышали окрик музыканта:

— Ларри, ну ты идешь?

Он легко запрыгнул на сцену, и целых четыре часа с двумя короткими перерывами по десять минут эти ребята выстраивали грандиозное шоу — пение, танцы, «склейки».

Я уморилась сидеть! Что уж говорить про тех, кто работал всё это время.

А вечером нас ждали на премьере фильма. Все громкие события мы должны были посещать вдвоем, и иногда это вызывало обратную реакцию публики. «Зачем ты её таскаешь с собой повсюду?» — едва ли не прямым текстом спрашивали некоторые корреспонденты, тыча в лицо микрофоном и осветительными приборами, не смущаясь того, что я рядом и хорошо понимаю английскую речь.

Ответ был всегда неизменным. И то спокойствие, с которым Ларри произносил свою речь, заставляло внимать его речи и верить.

— Потому что Энн — моя любимая девушка. Мы итак видимся слишком редко, и почти все наши встречи, к сожалению, проходят под прицелами камер, но что поделать. Я благодарен ей за терпение и уважение к тому, что я делаю. Мне нужна понимающая девушка. Энн такая.

Да, тактичности у этого парня с избытком. И что-то подсказывает мне, что, еще немного, и мне не придется изображать влюбленный взгляд. Я уже почти «вжилась» в этот образ.