Мистика

Глава 18

Мечтать о невозможном - нет резона!

Зачем же я мечтаю, не пойму?

Ведь, мне не добежать до горизонта,

И небо я с землёй не обниму...

Они соединились воедино,

Но, только в бесконечном мираже.

И так же, я с тобой неразделима,

На творческом, духовном рубеже.

А сУдьбы - параллельные отрезки,

Лежащие, как в плоскости одной...

Не надо доказательств этих веских,

Что им пересекаться не дано...

Но, мысленно ломая все законы,

И правила любые обходя,

Я рвусь через незримые заслоны,

С желаньем дотянуться до тебя...

*** автор Любовь Лабинцева

Отыскала Tatjana Meirane 20.06.2020, 23:00:35

Много времени мое лежание не заняло, и думать мне это не помешало – враз подкосившее ощущение страшного разочарования… пустоты… случившегося по отношению ко мне глобального по своей величине обмана… ни разу не заслуженной несправедливости. Сложно с этими оттенками… Проще, когда без них - только что было хорошо, а потом вдруг стало плохо.

Нужно было приходить в себя и попытаться разобраться во всем. В первую очередь – насколько я сейчас адекватна, в ясном ли сознании и в осознании ли вообще? Или же благополучно пришла в себя после лунатического бреда? Как-то буквально еще пять минут назад этих вопросов не возникало, а тут ожидаемо всплыли. О том, что имел место жестокий розыгрыш, я даже мысли не допускала, а напряженно соображала – насколько в принципе возможно и реально случившееся этой ночью? И речь не о сексе.

Что-то упорно маячило в мозгу и даже четко всплывало в памяти слово «Титаник», но вот в связи с чем? Я цеплялась за него, пыталась выжать максимум из того, что подбросил мозг – что-то о подобном случае, но с женщиной. Больше не вспоминалось ничего – когда, как, кто она такая? Но падать в депрессию я перестала, сосредоточив все силы на том, чтобы вспомнить. С ходу не получилось, но я не расстроилась - думать стану, если он вечером не появится, вот тогда и займусь этим всерьез. И докопаюсь, раз уж пришло на ум. Сейчас нужно было решать, как появиться в доме, не шокируя его хозяйку своим видом.

Голос бабы Мани раздавался от дома незнакомо и глухо, тоже, наверное, из-за густого тумана, сквозь который уже потихоньку начинало пробиваться солнце. Я выровняла дыхание и отозвалась:

- Да, Мария Львовна, я сейчас подойду! Подождите в доме… сыро, простынете.

Вначале села, потом встала, тяжело опираясь ладонью о землю… пальцы испачкала… Когда я последний раз чувствовала себя такой разбитой и неподъемной? Точно – в обезьяннике. Думала, чуть ли не на казнь зовут, ноги – гири, сдохнуть легче. Вот и теперь было так же. Но и сейчас я справилась - сама от себя не ожидала. Появиться перед хозяйкой почти голышом, только в изгвазданной в земле шали не было никакого желания – до конца стыд я еще не потеряла. Так что окошко в свою комнатку я вынимала аккуратно и старательно. Оно выставилось практически двумя пальцами и совершенно бесшумно. Здорово, что Ромка идею подсказал, а еще лучше, что не знал, насколько это окажется просто.

Влезла, стараясь соблюдать тишину. Накинуть платье на голое тело оказалось проще и быстрее всего, что я и сделала. Постояла, немного подумала и вышла к бабе Мане через дверь, а не опять в окно. Она как раз снимала с плиты чайник, оглянулась на меня и покачала головой. Я невозмутимо пожала плечами и села за стол, сдерживая то ли нервную дрожь, то ли истерический смех, то ли рыдания.

- Ты как-будто говорила – люди сегодня к нам подъедут, - ровно и спокойно напомнила она мне.

- Да, бригада. И технику подвезут, - подтвердила я.

- Прикрой тогда синяки чем… или замажь, - отвернулась она опять к плите.

Я подошла к настенному зеркалу и внимательно вгляделась в свое отражение – синие провалы под глазами, истерзанные губы, верх груди – то, что видно над платьем, в частых засосах, темных и вполне себе материальных. Это вызвало глупую улыбку и натолкнуло на определенные мысли. И я медленно протянула, радуясь озарению:

- Сейчас вернусь. Я мигом, - и попросила: - Сделайте чаю, пожалуйста, сегодня будем пить чай.

Не помнила сама, как опять оказалась возле бани, распахнула дверь – исподнее со смешными завязками и грязные портянки так и лежали на полу. Я блаженно улыбнулась и присела рядышком на порожек - лицом к солнышку. Расслабленно прислонилась к стене и прикрыла веки, вспоминая. Обняла щеки ладонями, как делал это он, когда прощался, и замерла в предвкушении. Будет этим вечером… да куда он, на фиг, денется – конечно, будет! Вот же они – вещички. Тоже вполне себе реальные, как и засосы, и никакой тебе мистики. Потом у нас с ним будет время, и мы проведем научные изыскания. В процессе все и объяснится с разумной точки зрения – материалистичной.

Потянула к себе нательную рубаху из плотного хлопка, потную, застиранную до серого цвета… сам стирал? Втянула в ноздри крепкий мужской дух… и ничего себе. Нормально пахнет, не противно… Ванечка...

Дернулась, услышав, как опять зовет хозяйка и отпустила все свои моральные терзания. Придется врать ей, и делать это достоверно. Потому что ее нужно беречь, в этом случае ложь действительно упростит жизнь - ей. А меня точит чувство вины, но это не страшно - я все исправлю, вот этим же вечером и исправлю. Прихватила склянку с мазью и огляделась – куда бы припрятать на время? Нашла уголок, скол, щелочку, втиснула туда, спрятала. Собрав комком его вещи, прижала их к груди и пошла к дому.

Баба Маня стояла возле яблони и держала в руках мой мобильник.

- Орал, как резаный. Что ты там застряла? Алена… а руки ты ему полечила? – осторожно спросила она, посмотрев на ком из нестиранных вещей, в который я вцепилась, как в самое дорогое, а потом с надеждой – на мое лицо. И я с радостной готовностью соврала, глядя прямо в выцветшие старческие глаза:

- Конечно, само собой. В напаре подержал, обсушил, и я втерла мазь. Все, как вы сказали.

Ее лицо расплылось в счастливой улыбке.

- Слава тебе…. а напар - из чистотела... Ведь каждый божий раз что-то мешало. Все он приходит с этими ранами, сердце рвет. Перезвони - узнай, что от тебя хотели? – протянула она мобильник. А я смотрела на него, как на ядовитую гадюку – ну как же не вовремя! Как же мне не до всего этого сейчас!

- Лянка! – услышала я голос Ирки, - мы выехали. Ты спишь, что ли? А, ну да! Восьмой час всего. Ну так просыпайся, жди и готовься – Светку сейчас заберем и часа через два будем.

- И ты едешь? А Светку зачем? – не поняла я.

- Заказчик приезжал, и мы перезаключили договор. Ты же сама сказала, что были трудности и вы их решили. Проект сменили на «Семейный уют» - без второго этажа, и есть заказ на ландшафтный дизайн.

- Стоп, Ира! Не нужно Светку! Переиграли. Этого не нужно.

- Не поняла… ну, как скажешь. Мы как раз к дому ее подъехали, скажу, что отставить. Ты уверена?

- Абсолютно, - заверила ее я, нажала на отбой и пригласила хозяйку в ее же дом пить чай.

Вещи Ивана занесла в свою комнатку и положила на стул, мельком взглянула на выставленное окошко и вернулась к бабе Мане уже в более-менее нормальном настроении. А она покачивала головой и смотрела почему-то невесело.

- И что такое, Мария Львовна, что еще за упадочное настроение? Он сегодня вечером опять будет здесь, - занервничала я.

- Ну, вот после этого и поговорим, - согласно кивнула она.

- Хорошо, - я сегодня была образцом покладистости и послушания, - тогда давайте говорить по делу – вы же не будете жить в новом доме? Не будете. Потому что Иван должен еще раз появиться вот в этом - когда десятая жиличка у вас появится. Не будет никакой десятой! Вы же первой были, кто его увидел, так же? Молодая еще… Вы откуда-то знаете, что он с Дона, что десять… Значит, вы говорили с ним. У меня голова кругом, но я должна знать все! Абсолютно все, что знаете вы! Вы тогда спали с ним? – выдала я последнюю фразу прямо из подсознания.

- Это ж ты что...? Разбираться со мной будешь? - потрясенно протянула она, - заревновала ко мне, что ли?

- Не в тему, дорогая баба Маня. Речь не об этом… Тут вопрос принципиальный. Одно дело, когда это предопределено и никак иначе ему просто нельзя было. Он ничего не помнит про прошлый раз, так? Но все равно… если каждый раз он легко лезет на очередную бабу, то это характеризует человека определенным образом, вам не кажется? Важно как это происходит. Я не оставила ему ни единого шанса, а вы?

- Мне не до того было, Алена, - смотрела она на меня с укором, - не до мужеского полу совсем, да и не поняла я сразу о нем. Не в себе я тогда была, да и зачем бы? Он и потом мне, как мужик, не сильно нравился.

- Кто? Ванечка? – недоверчиво протянула я, - а он может не нравиться? Вы серьезно?

- А как еще? – удивилась она, - росту невысокого, темный, грязный весь, железом смердит… только и того, что вежливый. Сильно жалко его…

- То есть… и за остальных вы ручаетесь? – настырно уточняла я.

- На моих глазах все было, что же мне – врать в угоду тебе? Мылся быстро и в дивизию уезжал... или куда там? Говорил каждый раз по-другому, но все о том же – бойцам своим помывку хотел организовать. И за это…

В дверь тихонько стукнули и мы с ней замерли… Столько всего пронеслось в голове! Я подхватилась и кинулась открывать, распахнула дверь, выглянула – к асфальту уходила женщина. С виду, со спины – средних лет, в джинсовой юбке по колено и светлой ветровке. Она мельком оглянулась на звук открывшейся двери и стала уходить еще быстрее. А возле дома опять стояла корзина с продуктами. Я потерла рукой то место, под которым бешено колотилось глупое сердце, и повернулась к бабе Мане:

- Опять ваш заказ принесли.

Но на этот раз она ответила с кривоватой ухмылочкой, глядя мне прямо в глаза:

- Да ладно… мне. Это уже тебе носят - ведьме. Так что принимай, нечистая сила, заноси. Как там, деньжат подкинули или только еды?

- Только еда, - подтвердила я, не обнаружив конверта.

- Ну-у… - протянула она, - сходи тогда до магазина, поздоровайся с кем из мужиков, может, и в деньгах приподнимемся, если у некоторых совсем ума не стало.

И такая тоска была в этих ее словах, такая вселенская обида и горечь, что я на время отвлеклась от мыслей о сегодняшнем вечере, которые витали сейчас надо всем, что бы я ни делала и о чем бы ни говорила. Чувство беспокойного ожидания и сладкого предвкушения поблекло, хотя и не исчезло совсем. Спрашивать сейчас о чем-то бабу Маню, уточнять и выяснять, показалось мне, мягко говоря, неуместным. Поэтому я просто стала выкладывать на стол продукты. Она отслеживала этот процесс, а потом уже почти безразлично прокомментировала:

- Что-то на этот раз не сильно и испугались. А еще ж и церковь рухнула… Может, отца Василия зашлют? Толковый мужик и борщ любит. Ты красный борщ умеешь варить?

- Да я только такое все и умею – борщ, щи, голубцы… Мария Львовна, мы с вами, можно сказать, огонь и воду вместе прошли, - печально улыбалась я, - не темните вы больше. Если есть что сказать – говорите. Я сейчас… держусь пока, но для меня вот это все – уже немного слишком. Слишком много всего и слишком быстро. Если вечером не вернется Ваня…

- Доживем до вечера. А там видно будет, - согласилась баба Маня. Но мне совсем не понравилось то, как она при этом на меня смотрела.