Мистика

Глава 27

Беркутов удивил – опять предстал в новом образе – в темно-синем спортивном костюме с известным логотипом и спортивных тапочках. Но и не только… Разогнувшись и упираясь на тяпку, я наблюдала перед этим, как к дому подъезжают сразу две машины и марку одной я точно знала – живо обсуждали ее когда-то с мужем. Вернее – говорили о предполагаемом многими сговоре между производителями автомобилей. Так вот – Фольксваген Пассат универсал был, на его взгляд, одной из лучших машин в плане надежности и удобства. Олег говорил, что если бы повезло найти его в хорошем состоянии и выпущенного до нулевых, то он с радостью взял бы эту машину и в этом его поддержали многие знакомые. Я запомнила только то, что там сиденья раскладываются в почти полноценную двуспальную кровать – это удобно при выезде на природу, потому что не нужно ставить палатку. Остальное о машине, и почему после двухтысячного качество резко поползло вниз, мне не вспоминалось.

Сейчас из нее выходила молодая женщина – светловолосая, полная и очень красивая. Полнота шла ей, это был тот самый случай, когда она являлась не излишеством, а особенностью физиологии. Так называемая широкая кость, размер ноги почти мужской, крупные кисти рук, длинные волосы, большая грудь, пышные бедра и не только красивое, но еще и необыкновенно милое лицо – чистая славянская красота, в классическом исполнении, если можно так сказать. Как говорил Олег? Слова пусты? Ее нужно было видеть.

Беркутов вышел из второй, уже знакомой мне машины, подхватил девушку под руку и повел ее ко мне. Как и он, та была в спортивной одежде, на их лицах – одно и то же приветливое и предвкушающее выражение. Я ожидала их, не выпуская из рук тяпку – работы осталось на полчаса, и сегодня ее обязательно нужно было доделать.

- Алена, очень рад вас видеть, - сиял Беркутов улыбкой, - познакомьтесь – это моя дочь Ольга.

И моя физиономия расплылась в точно такой же улыбке – здорово! Какой же он молодец! Аккуратно отложила орудие труда и показательно покрутила перед ними ладонями. Простите, мол, но за руку – никак, испачкала. Взять в деревню перчатки даже в голову не пришло, хотя вычистить траур из-под ногтей не проблема. И молнией - мысль, потому что- руки... и пальцы тоже - гоню ее. Не могу - сдыхаю от страшного чувства вины.

- Очень приятно, Ольга, и здравствуйте. Вы к бабушке? Не представляете, как я рада за нее.

А дальше девушка знакомилась с бабой Маней, та суетилась и показывала им свой старый и строящийся дом, а я в экстренном порядке заканчивала прополку, время от времени поднимая голову и натыкаясь на взгляд Беркутова. Оглядывалась на меня и Ольга, и становилось любопытно – он посвятил ее в свои планы относительно меня или нет? Но он обещал что-то там… не погружаться в серьезное отношение ко мне? Да, в этом духе… Мне бы его силу воли и разумность.

В своем отношении к его дочке я определилась, когда мы сели ужинать под яблоней, по-простому застелив дощатый стол старенькой клеенкой. К оладьям из молодых кабачков, которые сготовила баба Маня, добавилась куча вкуснятины, которую гости привезли с собой. Мы оценили мягкий сыр, ароматную буженину с капельками мясного сока на срезе, «настоящие» помидоры, как те, что привозил Олег, и еще кучу разной снеди. Сметана из топленого молока пошла к оладьям. В общем - за разговорами от ужина мы оторвались уже почти в темноте. В основном, они крутились вокруг нового дома. Я рассказывала о тонкостях каркасного строительства, преимуществах и удобстве, рассчитывая в основном на слушателя бабу Маню. Она помалкивала и присматривалась к гостям, но я видела, что правнучка ей понравилась. Беркутов, тот еще прошлый раз нашел к ней подход – как уж там, я не знала, но у него получилось. И вот, когда мы уже собрались убирать со стола, Ольга засмеялась и спросила:

- Ну, и как же все-таки получилось, что мы с Борькой столько лет не знали о такой замечательной бабушке? Что-то не очень верится, что папка потерял вас и нашел только сейчас. Или есть что-то еще, какая-то другая причина?

Я удивленно промолчала – думала, что девочка хотя бы в общих чертах в курсе, Беркутов замялся, а баба Маня ответила просто:

- Так ведьма же. От меня и семья отреклась по той причине, что я ведьма, - вздохнула она, тихо улыбаясь. И вот тогда я поняла, что эту Ольгу почти люблю, потому что она спросила очень заинтересовано и с огромным энтузиазмом:

- Значит, тогда и я тоже? Ведьма в поколении…

- Втором, - засмеялась баба Маня, - дочек у меня не было. Ты, значит, прямая наследница.

- О-о-о…! – протянула Ольга, - а я и не против, знаете ли! Очень даже – за! И в Алене тоже есть какая-то ведьмовщинка, тебе не кажется? – обратилась она к отцу, а потом ко мне: - Откуда вы родом, кто по национальности?

- О-о-о! – в свою очередь тянула я таинственно и многозначительно: - Дон начали заселять ватаги беглых крепостных и разбойники. Строили себе жилье и часто приводили из набегов женщин – татарок, турчанок, персиянок, полячек… Фамилия моей мамы Турчинова, а эти прозвища просто так не давали – скорее всего, в предках была турчанка. Детей от них называли тумами – смесками, но в правах никак не ограничивали. Такой способ обзавестись семьей на нижнем Дону был нормой, хотя невест привозили и из России. Когда-то всех казаков оттуда называли тумами – как отдельный народ смесков. Потом так продолжали называть только женщин, а сейчас все это уже забыто. Но иногда через поколения всплывает особо вредный и настырный ген...

- Очень удачно всплывает, - улыбалась Ольга, - с ума сойти, такие интересные вещи узнаются совершенно случайно.

- А знать, само собой, хочется обо всем, - подхватила я.

Мы убирали со стола, разговаривали еще, а я думала о том, что Беркутов не стал рассказывать дочери неприятные подробности давних семейных отношений. Оправдание себе придумал не очень убедительное, поэтому ничего странного, что Ольга захотела подробностей. Но, получив такое же туманное объяснение от бабушки, настаивать не стала. Подыграла, как смогла, а смогла неплохо – сейчас между ними не чувствовалось никакой неловкости. У бабы Мани выражение лица было абсолютно безмятежным, и я окончательно уверилась в том, что ничего позорного в ее биографии не было.

Бригада, похоже, тоже уже поужинала там - наверху, пловом со свининой и жгучим перцем. Мужики собирались ложиться спать после тяжелого рабочего дня, потому что музыка, которая всегда включалась там по вечерам, к нам больше не доносилась.

- Вы не собираетесь уезжать к ночи, да, Владимир Борисович? – поинтересовалась я.

- Заночуем в машинах. В обеих раскладываются сиденья, постель в багажнике, специальные сетки на окно от комаров тоже, - отвечал Беркутов, сидя рядом со мной на лавке и расслабленно прислонившись спиной к яблоне, пока Ольга и ее бабушка устраивали в холодильник продукты.

- Я очень рада за бабу Маню, - призналась я, - вы не могли придумать ничего лучше, чем привезти к ней Олю. Красивая девочка. Она похожа на маму?

- Да, - просто ответил он, - очень похожа. А Борис удался в кого-то из дальних родственников, даже не знаю…

Мы немного помолчали, а потом я призналась, что собираюсь взять небольшой отпуск, но вернусь, когда начнутся работы по внутренней отделке. И еще:

- Мы с вашей бабушкой отказались от большемеров, пришли к тому, что их посадка не имеет смысла – старый дом постоит еще некоторое время - это ее желание, и он не так уж сильно портит вид.

- Все дело было в этом? – удивился он.

- Все дело в том, что нужно было поговорить с ней не спеша, не давить и не настаивать, а прислушиваться и вовсю советоваться. Мы с вами давили.

- Да, наверное, - согласился он со мной, - Оля хотела увидеть бабушку, и я на ходу придумал не совсем удачное объяснение нашим отношениям…

- Их отсутствию.

- Ну, как уж получилось.

- Она очень тактичная и приятная в общении, - поделилась я с ним впечатлениями, - просто удивительно - в таком молодом возрасте. Я уже спокойна за бабу Маню, хотя вы только ищете решение по ней.

- Олька в отпуске. Они с Борисом инженеры-буровики. Захотели так и я не стал отговаривать. Сейчас получают дополнительное образование – управленческое.

- Здорово.

- Она сильная девочка, внешность и характер взяла у матери, но внутренний стержень - мой, - отметил он и предложил: - Когда вы собрались уезжать? Я еду в город завтра – могу подвезти.

- А Ольга?

- А Ольга – теперь не знаю. Может, захочет остаться на пару дней, если уж освобождается ваша комната. Алена… давно уже хотел спросить – почему именно каркасные дома? Я вот всегда мечтал о доме из бревен, таких, знаете… чтобы дышать в нем было легко.

- Не стоит, Владимир Борисович…

- Можно уже просто - Владимир?

- Все равно – не стоит. Технологии строительства настоящих бревенчатых домов утрачены. Там были свои тонкости, важные нюансы…

- Вы не обижаетесь, что мы вас оставили? – выглянула из дома Ольга, - бабушка рассказывает о травах…

- Нет, Оля, мы о своем – о строительстве, и нам не скучно, - ответил Беркутов, - а еще мы дышим – слышишь? – потянул он воздух носом.

- Это чабрец, - авторитетно объяснила я, - им весь холм порос. Вечером наступает прохлада и из-за перепада температур он начинает пахнуть особенно сильно. У меня есть только это объяснение.

- Пройдемся, Алена? – предложил он вдруг, - насиделся на рабочем месте и за рулем тоже. Дорасскажете… подышим чабрецом. Так что там о технологиях?

Мне тоже захотелось пройтись, мы встали и пошли к дороге, чтобы подняться на холм. Приближаться к лагерю не хотелось, и мы повернули в другую сторону. В поле над долиной было жарче. Я уже заметила, что температуры наверху и в долине сильно отличались – ночами внизу было очень прохладно, а по утрам даже холодно – градусов десять всего. Я продолжила:

- Раньше дома строили из бревен большого диаметра. Их дотошно отбирали и грамотно сушили. Бревна укладывались в сруб не абы как, а северной стороной наружу. Пазы и выемки прокладывались мхами, которые содержат в себе вещества, не допускающие гниения древесины. В доме ставили большую печь, а то и не одну. Проблем с дровами на Руси никогда не было, и дома протапливались до сухого звона - каждый день в печи готовили еду, зимой и летом. Речи о влажности или гниении древесины не шло вообще. Сейчас другое время… Владимир. Негодное дерево станет гнить, а жильцы – дышать плесенью. Лучше каркас… Но и его я бы строила иначе – как финны, прокладывая утеплитель толстым полиэтиленом, а не мембраной.

Но у нас не налажено производство по-настоящему хороших, подходящих досок… их очень трудно найти. Деревообрабатывающая промышленность развита плохо, лес берут в теплое время года, хранят с нарушением технологии, распускают и обрабатывают частным порядком, неразборчиво. Полноценный же, качественный лес вывозят за границу сырым, продают за валюту. Не жалейте – у вас будет хороший дом, лучший из возможных сейчас.

- Да… были мысли. Жить на старости в таком вот месте, в доме с камином. Вы не замерзли, Алена? – спросил он, отметив, видно, как я обхватила руками плечи, грея себя.

- Пора возвращаться, наверное, - повернулась я в сторону дома, но тут вжикнула молния, и Беркутов молча набросил мне на плечи куртку от своего спортивного костюма, оставшись в белоснежной футболке. Не набросил даже, а положил, подойдя очень близко и обдавая теплом своего тела. Его руки замерли на моих плечах, не сжимая их и не поглаживая – просто легко касаясь. И что-то такое… наверное, случилась минута слабости.

Я никогда не задумывалась над тем, как действует на женщин даже на пионерском, по сути, расстоянии вот это почти физическое ощущение превосходства мужской силы, властной мужской ауры, живого чужого тепла рядом. Это было надежно, спокойно и уютно. И странно, но сбрасывать его руки с плеч не было никакого желания. Самое интересное – я отлично понимала, что происходит то, о чем я потом буду очень сильно жалеть. Это если он поймет все не совсем правильно и попытается продолжить или настоять. Но как же необходимо было мне это ощущение покоя и защищенности, как я соскучилась по этому… как не хватало…

- Спасибо, Владимир, - с сожалением отстранилась я, понимая, что с ним у меня могло получиться – в перспективе могло бы, если бы я не встретила Ваню. Со своими странностями и закидонами мужик, как показал лифт, ну так и все мы не идеальны. Но точно не противен мне, а еще – великолепный стратег и тактик. Кроме того, что бабушка у него замечательная, так он и еще один козырь выложил - чудная девочка эта Оля. Удивительно приятная в общении – теплая, мягкая… теперь я понимала его тоску по Лене, если она вела себя так же и была такой.

Пора было возвращаться, хотя вечер был особенный – тихий, теплый… с холма, кроме аромата чабреца, доносился запах отцветающей липы, а гостям, особенно гостье, пора уже было… О-о-о!! А-а-а??!!

- Алена... - даже не заметила я, как он стиснул мои плечи, теперь уже точно обнимая и прижимая спиной к себе.

- Да-да, Владимир Борисович! Пойдемте быстрее, мне нужно… срочно.

Даже не поразмыслив, как он мог понять эту фразу, я развернулась и почти рысью понеслась к дому. Решит, что живот у дамы прихватило? Об этом думалось с облегчением и даже весело. Во что я чуть не вляпалась? Тепла захотелось? Всего миг понежиться в объятиях? Чужих. Стыдно…

Когда совсем стемнело, и гости ушли спать в свои машины, я села на табурет под стеной и уставилась в темноту, замерев в безнадежном ожидании. Просто на всякий случай и потому что захотелось подумать о Ване, который сейчас где-то там – весь в мазуте и пыли, провонял каленым железом, руки его… об этом вообще нельзя думать – не усну потом. А я не так уж и тупила - Ольга запросто могла оказаться десятой. Липа еще не отцвела, четкого графика посещений и раньше не наблюдалось, так что вполне могло и случиться.

- Алена, - тихо раздалось от угла дома, и я испугано выдохнула:

- Владимир Борисович. Да что же вам не спится-то? Пугаете...

- А вам? Мне понятно – почему? – тихо приблизился он ко мне, аккуратно поднял с табурета и притянул к себе. Но момент прошел... тепла и защиты больше не хотелось. Я решительно пробубнила прямо в его плечо, тесно прижатая к напряженному мужскому телу:

- Извините, но у нас ничего не будет, вы немного опоздали. Но вы мне нравитесь, как человек, и если бы…

- Алена! – резко отстранился он, - ваш муж приезжал сюда?

- Да, - растерялась я, - а откуда вы знаете?

- Да так... Ослы… они мудрые животные. Одни из самых… - засунул он руки в карманы спортивных штанов, немного помолчал и спросил: - Во сколько завтра подъем?

- Если можно выехать ближе к обеду или сразу после него, это было бы лучше всего. Мне нужно успеть показать одному человеку рыбное место, - оживилась я от пришедшей на ум мысли, - и вам с Олей тоже будет интересно – пасека, мамонтовое кладбище, лесной пруд с карпами - бойлы я заказывала для них. Будильник ставить не нужно, ваша бабушка просыпается рано. Как вы на это смотрите?

- Я? Мне, Алена, не рыбу бы, а травку щипать... до хохота, - невесело хмыкнул он, - Оле, скорее всего, будет интересно, мне, наверное, тоже. Не засиживайтесь допоздна, простынете.

Я пожелала ему спокойной ночи и ушла в дом с легким сердцем - как же легко с ним, какой понимающий и внимательный человек. Или не очень оно ему и нужно было... так это даже лучше - проще. Устроившись в постели, открыла интернет и, пошарив там, нашла фильм о танках времен Великой отечественной. Система охлаждения двигателя, очищения от загазованности внутрибашенного пространства, система подачи снарядов, скорострельность пушки, мощность танкового орудия, ширина гусеничных траков, толщина лобовой брони... - мне было интересно все. С замиранием сердца просматривала кадры фронтовой кинохроники – танки, люди… все черно-белое и грязное даже на вид, кроме разве что начальства в традиционной офицерской форме.

И еще информация… наш тяжелый ИС выдерживал удар, но башню тридцатьчетверки королевский «Тигр» своей крупповской пушкой калибра 88мм при прямом попадании разносил в дребодан! Она разлеталась, как ореховая скорлупа, если внутри взрывался боезапас, и ни о каком опознании тел экипажа и их обнаружении даже не шло речи – перед тем, как взрыв разносил металл башни, людей внутри размазывало в фарш, в ошметки, в молекулы! Все преимущество средней тридцатьчетверки было в ее маневренности – это да, но какая, к черту, маневренность, когда танки идут в наступление - в прямую, лобовую атаку?!

Почему подполковник не рассказал об этом? Щадил меня? Но я не выказала личной заинтересованности, демонстрируя простое любопытство. Мог не знать? Какого вообще рода войск он подполковник?

У-у-у… - глухо мычала я, зажимая рот кулаком и сжимая веки до боли, до белых сполохов под ними, чтобы унять проклятое воображение.