Мистика

Глава 1

- Немоляйкина, на выход!

Я дернулась и замерла, зябко обхватив плечи руками. Потерянно мотнула головой – не хочу. Просто категорически! Но и сидеть в обезьяннике, как в убежище, тоже… так себе местечко.

- Ничего не боись, ты просто кремень! Удачи, подруга! - горячо и искренне желала мне карманная воровка, соседка по месту предварительного заключения. Да, с виду я была кремень – вела себя спокойно и даже реагировала на ее щебет скупыми улыбками. А на самом деле не слышала почти ничего, только страшные, гулкие, мерные удары собственного сердца в ушах и под горлом. Никогда да этого не чувствовала ничего подобного. Это было страшно… тупое оцепенение и эти мерные удары... За те шесть часов, что я провела рядом с этой девочкой, каждую чертову минуту ожидая инфаркта, мы не стали подругами, но психотерапевтами успели поработать обе.

Я, например, узнала, что «отсидки» за убийство мне не следовало опасаться – на «зоне» это самая уважаемая статья, а уж если станет известна причина… о-о-о! Респект и своеобразная уважуха обеспечены однозначно. Но, скорее всего, «срок» за «предумышленное» мне не грозит. А формулировка «состояние аффекта» априори подразумевает определенную надежду на «условное».

Мороз пробегал по коже от осознания того, что эти специфические формулировки сейчас имеют самое прямое отношение ко мне. А еще я отлично понимала, что на самом деле все не настолько радужно, как рисует мне Машуня. Да и возмездие… если оно таки грядет, то будет где-то даже заслуженным, потому что я не раскаивалась в содеянном.

Больше того – в редкие минуты тишины на полном серьезе жалела, что ракурс был не тот и удар пришелся не совсем туда, куда был направлен. Я погружалась в странное пограничное состояние между бредом и явью и проигрывала все, что случилось, заново. Перед глазами стояла сцена в спальне, но теперь я делала шажок в сторону, угол менялся, и все получалось максимально справедливо. А потом вдруг накатывало нелепое, просто сказочное облегчение – что все случилось именно так. Учитывая же обстоятельства, это воспринимались, как минимум, странно. И весь этот сумбур в моей голове был остро приправлен страхом. Господи, как же мне было страшно! В момент рухнуло все, на чем держалась моя жизнь, сломался главный ее стержень, исчез всякий смысл! А я боялась не этого и жалела не об этом. Мне дико хотелось вернуть все назад и провались бы оно все, и они в том числе! Только бы оказаться сейчас опять на работе, возле Ирки.

Раскаянья не было, было это сожаление и страх за себя – я не хотела в тюрьму. Боль же – горячую, свежую, будто от только что содранной кожи, я старательно давила, оставляя на потом. Но в районе солнечного сплетения, где по легенде должна жить душа, все равно пекло и щемило. Машуня как раз и не давала углубиться в это состояние – у нее не закрывался рот, девушка оказалась очень общительной. Мне бы по-матерински наставить ее на путь истинный, а я все больше слушала. Что-то отложилось в голове, а что-то кануло, как говорится - из того, что она щебетала в самом начале. Не готова я была тогда слушать и слышать… и жить даже.

Но Машуню мне Бог послал – я узнала, что на зоне мне будет клево, а, возможно, я даже и не попаду туда. Кроме того, она посоветовала хорошего адвоката – профессионала без чести и совести, как на мой взгляд. Но на этот момент именно такой мне и требовался. Было как-то откровенно по фиг на понятия, которыми я руководствовалась в своей прежней жизни. Эта девочка подарила мне крохотную надежду, за что я и отблагодарила, выслушав историю непростой жизни, не осуждая и не возмущаясь ее запретным промыслом. Мой грех был страшнее в разы.

- Немоляйкина! – повторил дежурный, и я тяжело поднялась и шагнула к выходу. Возле поста дежурного стоял мужчина в темном офисном костюме. Разглядев его, ко всему я еще почувствовала и жаркий, позорный стыд. Но сосед, а заодно и муж любовницы Олега, не выглядел морально убитым, и даже (прости его, Господи, и меня заодно) не особо расстроенным. И я вдруг с невероятным облегчением поняла, что чертова Руся не померла. Меня почти мгновенно и так ощутимо попустило (я впервые поняла смысл этого выражения), и накатило такое немыслимое… почти счастье? Настроение, как и события этого дня, менялось со скоростью узоров в калейдоскопе.

- Никак – выжила? – утробно простонала я, медленно приближаясь к столу дежурного на слабых ногах.

- Гражданка Немоляйкина, вы свободны, - с каким-то садистским удовольствием в сотый, наверное, раз повторил он мою фамилию, вручая документы. До замужества я была Соловьевой, а стала…, и сознательно ведь стала…

- Так как там? – настырно выясняла я, с надеждой заглядывая в глаза представительного мужчины лет так около пятидесяти, успешного бизнесмена и нашего соседа вот уже год как: - Она, получается - жива?

- Жива, - сдержанно успокоил он меня, - но в больнице.

- Это понятно. А что там…? – угрюмо уточняла я, продвигаясь к выходу.

- Раздроблен нос, снесена кожа со лба, сильное сотрясение мозга, - подробно информировал мужчина, открывая передо мной дверь полицейской конторы.

Шагнув на крыльцо, глубоко вдохнула пьянящий воздух свободы. Такой затасканный словесный штамп и какое же пронзительно точное определение! Стояла поздняя весна, светило солнце, и небо яростно синело – совсем не в клетку, высокое и чистое. Господи! Спасибо тебе! Я обязательно раскаюсь, может, даже прощу, но дай мне немного времени. Вот так сразу – никак.

- Ага… - невнятно отреагировала я, вынужденно отвлекаясь от мыслей высоких и правильных. Захотелось оправдаться.

- Целилась я по мужу, но он уклонился, и вышло не совсем удачно, извините уж, – осторожно сожалела я. Мне нужно было понять его отношение к произошедшему, пока что в полной безопасности рядом с ним я себя не чувствовала.

- Я бы так не сказал... а давайте без реверансов? Все-таки мы с вами товарищи по несчастью… в некотором роде. Не чужие уже, как бы, люди, - невесело сострил он.

- А без реверансов тут никак, - возразила я, - поэтому все-таки примите мои извинения и благодарность. Это же вы решили вопрос с освобождением? Не стали писать заявление? И наверняка это чего-то вам стоило, так же? Если это деньги, то я возмещу. Я очень благодарна вам, Владимир Борисович, спасибо огромное, - уселась я на переднее сиденье дорогущей черной машины, втягивая ноздрями запах кофе - ароматизатора салона, очевидно. Все звуки и запахи свободы, краски вокруг воспринимались как-то особенно остро и ярко.

- Не за что, - по-джентельменски прикрыл он за мной дверку. Обошел машину и, сев на водительское сиденье, внимательно посмотрел на меня: - Что еще я могу сделать для вас, может, нужна еще какая-нибудь помощь?

На секунды я даже задумалась о том, что могла бы попросить сейчас у этого уже не чужого мне, как неожиданно оказалось, мужчины. Но тут с новой силой накатило то, что собственно никуда и не девалось. Я понимала, что мне необходимо время на обдумывание, переосмысление, решение и просто - время. И совершенно точно, будут слезы - тут ничего не поделать, потому что человек я эмоциональный. До этого времени считала, что достаточно сдержанный, но факты говорят за себя. А Машуня не дала мне этого времени - на поплакать.

- Так что? Куда вас отвезти? – напомнил он о себе.

Вопросик… я озадаченно замерла, глядя на него, и оказалось что глаза у него серо-зеленые, очень красивые глаза, а вот все остальное подкачало. Сосед, в отличие от Олега, не был хорош собой - грубоватой лепки челюсть, твердые скулы, узкие губы… суровый брюнет с седыми висками и топорными чертами лица. Я никогда так пристально его не разглядывала, неловко было делать это при мимолетных встречах на лестничной площадке или совместной поездке в лифте, где по утрам частенько оказывались мы втроем – Олег, я и сосед. Две квартиры на нашей площадке принадлежали ему и были совмещены еще в процессе строительства. В нашем подъезде единственными соседями Владимира Борисовича и Русланы по этажу были мы, и лифт обслуживал всего две семьи.

Я не присматривалась к этому мужчине, но хорошо запомнила первое впечатление от знакомства - его отстраненность и неприветливость. Олег между нами называл его снобом и носителем псевдо-голубой крови. Таким и я считала его все то время, что мы соседствовали. Олег был намного интереснее – моложе, выше, стройнее… я глубоко вздохнула, пряча взгляд и презирая себя за слабость – глаза затягивало туманом. Я вообще сейчас была не совсем я – странное ощущение нереальности происходящего не проходило. Очень хотелось чтобы меня пожалели – хоть кто-нибудь, и в то же время - немедленно сдохнуть прямо здесь, чтобы больше никогда не всплыли воспоминания. Радужная эйфория от освобождения проходила слишком быстро, как на мой взгляд.

- Не нужно, Лена…

- Алена, - шмыгнула я носом.

- Не начинайте плакать, Алена, не стоит. Куда вас отвезти? – вставил он ключ и провернул его в замке зажигания, машина тихо и послушно заурчала. Я кивнула и опять задумалась. Работу я прогуляла, телефон остался дома в сумочке, деньги там же.

- Ситуация, конечно, неприятная, но обыденная… заурядная, даже банальная, если смотреть на это со стороны, - свободно философствовал мужчина, выезжая со стоянки и, очевидно, стараясь успокоить меня таким образом, - таких случаев вокруг сколько угодно…

С-скотина… пораженно отводя глаза, душно думала я теперь уже о нем. Больше не прислушиваясь и внезапно проникаясь к нему чувствами, совершенно противоположными тем, что испытывала только что. Рядовая ситуация? Да чтоб вам всем! Обыденная для вас… дежурная? Стандартная!

- Не нужно, Владимир Борисович, - пресекла я эту бредятину.

- Можно просто Владимир.

- Да, - согласилась я, решая не тратить нервы на постороннего мужика, - не нужно. Отвезите меня в ближайшую гостиницу и денег займите на сутки проживания - я потом отдам. И еще одно – это очень важно: завтра утром завезите, пожалуйста, ключи от моей квартиры, раз уж вы сами предложили помощь. Это все.

Мы остановились у «Горного Алтая». Не самая дешевая гостиница, но сейчас это было не важно - мне срочно нужно было уединиться. Я боялась сорваться в истерику прямо при нем. Это вполне могло случиться, сейчас вообще - никаких гарантий ничему, я и так долго держалась. И стоит слегка ослабить контроль и допустить в голову мысли и образы… Это просто нужно было пережить, перетерпеть и желательно в одиночестве. Хотя бы несколько часов, а лучше дней.

Мужчина обошел машину и открыл для меня дверку, заставив скрипнуть зубами – я сейчас презирала всю мужскую половину человечества. Все они так поначалу, куда только потом все девается? И приходит твердая убежденность, что мы вполне в состоянии и дверку сами для себя открыть, и коня…, и в избу тоже, и Соловьеву на Немоляйкину!

- Спасибо, - вежливо поблагодарила я, - ключи оставьте внизу. Деньги обязательно верну, - прощалась я с мужчиной, принимая красненькую пятерку из его рук и разворачиваясь к зданию гостиницы.

- Я провожу вас. Как вы… вообще? - заботливо пристроился он рядом со мной, стараясь попадать в ногу, да еще и придерживая под локоток.

- Сознаю свою вину – меру, степень, глубину… - пробормотала я, нервно дергая плечом.

- Ну, если вы уже в состоянии шутить, Лена… - хмыкнул он.

- Владимир Борисович, меня зовут Алена, не так уж и трудно это запомнить, - остановилась я, отступая на пару шагов в сторону, - и зачем меня провожать? На улице белый день и полно народу. Я что - произвожу впечатление женщины слабой и беззащитной?

- Нет, слабой и беззащитной – точно не производите, - улыбался он. Улыбался широко и искренне, я даже засмотрелась на мгновение, зубы его оценила, но потом одумалась. Прозвучало, действительно, двусмысленно. Женщина с чугунной сковородой в руках априори не тянула на уничижительное определение.

- Тогда езжайте себе домой. Дайте мне возможность отдохнуть от всего этого. Всего вам доброго и еще раз – просто огромное человеческое спасибо.

- Не за что, мне было очень приятно, - прошелестело уже из-за спины. Я даже притормозила, не надеясь на свой слух. Что конкретно из всего случившегося могло быть ему приятно? Удивленно оглянулась, но он уже садился в машину. И я поспешила пройти в вестибюль гостиницы. Сняв самый скромный номер, попросилась сделать звонок, и когда трубку взяла Ира, применила самое главное правило защиты – нападение:

- Ир, я не была в отпуске сколько? Полтора года. Я помню-помню - сама хотела его в этом августе, но! Я получила нервный срыв от усталости, мне сейчас так плохо, Ирка, - все-таки дрогнул голос в конце.

- Почему ты с чужого…? Дура ты… я все знаю – твой звонил только что. Минуты, буквально… отдыхай. Затык как будто не намечается, справимся. А не справимся – выйдешь и потом уже разгребешь. Сколько времени тебе нужно?

- Пара дней… нет - неделя, - растрогано наглела я.

- Ладно. Я так поняла, что ты уже где-то в укрытии? Если нужно, могу подъехать прямо сейчас - ориентируйся по ощущениям. Но ты меня не зовешь, так же? И работать кому-то нужно. Купи снотворное и выспись - помогает. Потом все по-другому… но точно легче. Да, еще - водки не пей, только хуже будет.

- Спасибо, Ир, - устало протянула я, прошептав на прощанье: - Пока-пока…

- Пока, - решительно ответила единственная подруга, в равных со мной долях владеющая небольшой строительной фирмочкой под названием «Теремок». Фирма занималась сборкой каркасно-щитовых домиков, а в последнее время даже домов.

Да уж, Ирка точно знает что нужно и как легче. Томка знает, Оксана Дмитриевна уже лет …цать как, Света тоже...

- Девушка, а вы можете посоветовать аптеку поблизости? Очень нужно снотворное.

Совсем молоденькая дежурная кивнула, доставая из стола облатку и распечатку инструкции, и протянула их мне:

- Внимательно прочитайте противопоказания. Препарат подлинный, действие достаточно сильное, цену включу в дополнительные услуги.

- Дай Бог тебе здоровья, девочка, - искренне пожелала я ей и прошла к лифтам.

Таблетку выпила, как только вошла в номер и дошла до холодильника с минералкой. Потом заказала доставку скромного ужина из ресторана внизу. Пока его несли, успела принять душ и простирнуть бельишко. Принимала свой заказ уже в чистом гостиничном халате и с мокрыми волосами, завернутыми в чалму из полотенца. Честно пыталась втолкнуть в себя хоть что-нибудь – не получилось, и я поползла в кровать. Таблетка за это время начала действовать - слез не было, четко оформленных мыслей тоже, одна только дикая усталость. Облатку с чудодейственным снотворным решила сохранить в кармане сумочки, которую завтра заберу из дому. Там я хранила образчики особо ценных расхожих вещей – списком и натурой.