Мистика

Глава 24

Что я вообще могла ответить? Объяснить все, как оно есть? А должна? И зачем? Я вообще не собиралась никому ничего рассказывать - сама пока ничего не понимала.

- Все в порядке, - осторожно отстранилась я, делая шаг в сторону от него.

- Точно в порядке? – выпустил он меня из рук и тоже отступил на шаг, вглядываясь в мое лицо: - Ты сильно бледная, просто белая, Аль. Свет такой или я все-таки испугал тебя? Извини, старался - тихо. Луна какая… - поднял он голову и посмотрел на ночное светило, которое уже вовсю заливало лес призрачным голубоватым светом.

- Точно не рухнешь? – сделал он еще один шаг в сторону от меня и убрал руки за спину.

- Точно, - ответила я слабым голосом, оглядываясь в свою очередь. Окружающий лес стал просто ночным лесом – его жутковатое мистическое очарование исчезло. Сейчас я смотрела, но будто другими глазами – изменилось что-то, ушло состояние напряженного ожидания, до предела обостряющее слух и эмоции. Но это все сопутствующие эффекты - лирика, можно сказать. Главное - Ваня не вышел ко мне. И я была уверена, что не потому, что он не успел или ему Олег помешал – нет. Если бы его тело лежало где-то здесь и все приходы были с целью получить успокоение и упокоение, то он показался бы еще когда я шла по лесу… или когда орала. Танк не вписывается? А что – танк? Выходили же солдаты к девушкам с оружием? Но это не тот случай, не наш с ним. Ваня точно не был призраком. Так что опять и снова – нет, хоронить его мне не придется - радостно встрепенулось что-то внутри. Легко стало и спокойно, и это состояние, очевидно, повлияло и на отношение к Олегу.

- Откуда ты здесь? – вглядывалась я в его лицо. Тоже бледное, наверное, все же - луна... Но как всегда гладко выбрит и пахнет туалетной водой, что я выбирала для него – приятный запах, привычный, родной когда-то.

- Ира говорила - ты в больнице на стационаре.

Он коснулся повязки и улыбнулся. А я отвернулась, глядя на плоский светящийся блин – и так слышно. И больно до сих пор… или обидно?

- Можно снять, но там некрасивая корка… все нормально, меня выписали. Пошли потихоньку? Выспишься, и все потом… Я на машине. Подъехал туда, где ты живешь, а там симпатичная бабулька и рыжий мужик… в твоей комнате.

- И что? – насторожилась я.

- Я не имею права на разборки, Аля, - отметил он тихо и напряженно, - захочешь – скажешь сама. Я просто спросил, где могу найти тебя. Здесь остановился в отдалении - не хотелось будить людей, и прошел…

- А зачем среди ночи? Не мог подождать, когда я вернусь?

- Не мог. Я и так затянул – трусил, почти не мог тогда ходить… а, значит, нужно было ползти... – смотрел он куда-то себе под ноги, - прошел по дороге к лагерю, а тут ты куда-то идешь. Подумал, что в кустики, сел ждать на бревне. Тебя все нет и нет – двинулся следом. Кого ты так звала? - спросил он задушенным голосом, стараясь заглянуть мне в глаза.

- Пропавшего без вести фронтовика. Есть легенда….

- Пошли, - слегка подтолкнул он меня, и мы медленно пошли по дороге. Молчали. Все то время, что шли, мы молчали. Странный способ выяснить отношения он выбрал – идти рядом и молчать. А я была благодарна за это – не способна была на еще одну эмоциональную встряску, просто не хватило бы сил.

На бревне у кострища сидел сонный подполковник и с молчаливым укором смотрел на приближающуюся меня. Тяжело поднялся и направился к своей палатке, все же высказавшись:

- Вы показались мне серьезным и ответственным человеком, Алена.

- Извините, пожалуйста, Степан Григорьевич, - стушевалась я, - отдыхайте, мы тоже будем спать.

И повернулась к Олегу: - Ты в машину?

- Да, разложу сиденья. Нужно поспать. Или, может, ты туда? Я взял большую подушку.

Я даже заколебалась на секунду, но потом отказалась. Мы разошлись в стороны, и я вырубилась, как только голова коснулась постели - требовался отдых.

Разговор состоялся на следующее утро, когда мы уже уехали из леса, попрощавшись со всеми и еще раз извинившись перед руководством. Я спокойно и миролюбиво поинтересовалась – подал ли Олег документы на развод? А он в ответ на это аккуратно припарковал машину у обочины и развернулся ко мне всем телом.

- Я просто не верю во все это, Алька. Хочу проснуться и забыть. Я очень сильно виноват. Не знаю - поможет, если я на коленях попрошу прощения и скажу, что там не было ничего, кроме злости?

- Странная у тебя физиология, Олег, - скривилась я в улыбке.

- Физиология стояка, Алена? Часто она вообще необъяснима. Но клянусь тебе, что не чувствовал ничего, кроме сожаления и злости, спешил закончить и выгнать ее к черту!

- И все на этом! Или мы едем, или я сейчас выйду. Не так и далеко идти, - передернуло меня, и безнадежно защемило внутри из-за невозможности оказаться сейчас как можно дальше отсюда.

- Я не хотел напоминать, Аль, но нужно было объяснить, - тихо и расстроено сказал он, - давай оставим на минуту то, что я сделал от злости и отчаянья. Так себе оправдание – согласен. Но я просто не верю, понимаешь? Я не верю, что из-за того, что не значило для меня ровным счетом ничего – абсолютно ничего, рушится вся моя жизнь! Накажи меня, наори, ударь снова, отруби руку! Но не уходи, Аля, не бросай меня, пожалуйста. Я очень сильно люблю тебя, и любил всегда… да подожди ты! - не дал он мне открыть дверь и выйти: - Мы же говорим! Просто поговорить ты можешь? Хотя бы в память о наших годах! Что - все было так паршиво, Аля? Послушай - я был у психолога. Он объяснил бы тебе, а я не могу передать... слова вообще пустые, на слух оправдания звучат убого даже для меня, Аль! Но неужели ничего не исправить? Одна моя глупость - и мы забудем все, что у нас было?

Он говорил, нервничал, злился, и вообще - переживал сейчас страшно. Видно было – я же знала его, и сейчас жалела. Как человека, которому и хотела бы помочь, но уже не знала чем и как. Но было… дрогнуло что-то внутри.

- Олег, у меня куча аргументов за развод, - решилась я заговорить, но уже мягче, а не как собиралась до этого: - И я думаю, что этот раз с Русей был не единственным – слишком легко ты пошел на это, совсем без раздумий и страха. Прошлые разы прокатило – легко дался и этот. И вот именно такой вариант очень хорошо все объясняет, появляется хоть какая-то логика в твоих...

- Аля… - отчаянно заглянул он мне в глаза.

- Да ладно, я понимаю – признаться будет совсем глупо, но это больше похоже на правду, чем весь этот бред о злости и ревности – слишком уж странный способ ты выбрал. Меня отвернуло от тебя, Олег. Если бы я проблевалась тогда, может, это выплеснулось бы и как-то… в плане психологическом тоже. Когда перед глазами и так неожиданно… - задохнулась я словами, - пробрало до печенок. Я всегда верила тебе…

- Я наказывал... и отстаивал свое… глупо, нечаянно, спонтанно, на адреналине! Стой! Подожди. Не то! Есть решение, и я верю, что ты тоже жалеешь – хоть немного. Выслушай меня, ладно? - взял он меня за руку, стараясь делать это медленно и осторожно.

Я насторожилась, сжалась вся… и ничего. До этого думала, что прикоснется он вот так - специально, что ли? И меня сразу вывернет от отвращения и того самого физического отторжения. Но в лесу я восприняла его появление, как спасение и даже, наверное, обрадовалась тому, что это не Ваня. И сейчас меня не затошнило, даже не дернуло отстраниться или отодвинуться.

Может, потому что всплыла тема любви? И сразу шевельнулось чувство вины - а я сама-то любила его, если так быстро, почти молниеносно…? Ну, а дальше все вытекающее из этого... И все в ворота моей совести.

Браво, Беркутов! Теперь не будет мне покоя до тех пор, пока не уверюсь, что не сделала ничего плохого. Что моя ночь с Иваном – никакое не отсутствие прошлой любви к Олегу. Чтобы жить со спокойной душой, мне всегда нужно быть уверенной в правильности того, что я сделала и делаю. А иначе просыпается она – совесть и начинает выносить мозг. Похоже, зря я гнала на нашу Оксану - моралисты не те, кто поучает других, а те, которые сами себя загнали в жесткие рамки. Во всем прав, зараза…

- Аля, тебе противно… самому противно, - тяжело передохнул Олег, - я не притронусь к тебе, пока сама не захочешь. Сколько нужно ждать? Я буду ждать, и я знаю твой главный аргумент за развод. Поэтому… роди мне ребенка… пожалуйста. Будет рыжим? Пусть будет рыжим – любить буду, как своего. Если это не рыжий… Аля, можно сходить к врачу и узнать, как это сделать, если ты не сможешь… так. Что там сейчас…? Психолог прав – тебе этого не хватало, а мне было слишком комфортно в нашей семье, я не добывал счастье – само упало в руки. Потому так легко рискнул им. Я прошу тебя - не спеши с разводом. Не отказывайся совсем, а просто не спеши. Хотя бы в память о прошлом. И еще – возвращайся домой. Олежка нашел небольшую студию рядом с работой…

- Какой Олежка?

- Мой секретарь… нашел студию, и я пока могу снимать ее, а потом увидим. Аля… ты услышала меня? Пожалуйста, - сжал он мою руку почти до боли, скорее всего, даже не сознавая этого. Бисеринки пота на лбу, брови почти сошлись на переносице, перечеркнув ее глубокой морщиной, губы сжаты так, что побелели, и еще - зрачки...

- Я подумаю, Олег. Поехали, - осторожно освободила я руку, не глядя на него.

- О чем именно? Хорошо-хорошо! Спасибо, Аля, - выдохнул он, - понимаю, что это не прощение, но все равно спасибо.

А я просто испугалась. Было в нем что-то такое – отчаянное, на грани. Отруби руку, роди ребенка от рыжего… А Ирке вырвать бы ее поганый язык, потому что она даже не представляет себе! Просто свела с благими намерениями! По его просьбе, конечно. И мне неловко и трудно, и он вымучен этим разговором. Похоже, у него болит голова – зрачки расширены, часто морщится. А еще я не знаю чего можно ожидать от него в таком состоянии. Убью паразитку!

- Поехали, Олег. Заводи уже, - торопила я его.

Он подъехал к самому дому бабы Мани. Отправить его домой? Доедет благополучно, и тогда позвоню и скажу, что уже подумала и решила, и что - нет. На все. Но в таком состоянии отпускать его опасно, а я места себе не найду, пока он доедет до дома! Ну, не могу и все!

- Олег, сейчас позавтракаем, а потом я договорюсь, чтобы тебя довезли домой – тебе еще нельзя было за руль. Не переживай – водитель осторожный, согласился бы только… - пробормотала я уже для себя.

- Может, я немного отлежусь здесь? – спросил он почти безнадежно.

- Извини, но мне тоже нужно отдохнуть – ночь была еще та.

- Хорошо, Аленыш, как скажешь, - вздохнул он, - я там привез тебе постельную сменку, чистое белье и одежду на жару. Ну, и кое-что из продуктов… ты как-то говорила, что в селе можно купить все, кроме хорошего мяса. Там, у бабушки, я оставил мясные ребрышки и «настоящие» малиновые помидоры – здесь для них еще рано. Ты похудела… - неожиданно прохрипел он. Я поежилась, а он прокашлялся и добавил:

- Собери в сумку грязное, дома закину в стирку.

Сволочь… какая же он сволочь! Я сдирала с постели белье и плакала – достал-таки, гад! Скрутило внутри вообще непонятно чем – виной, жалостью, психами, злостью! Пускай стирает, почему я должна отказывать себе в удобствах и чистоте? Не он же будет, а машинка, в конце концов!

Сашу Голубева я купила тем, что рассказала о карпах и подсунула ему бойлы:

- Всего одна поездка в город, а взамен – рыбное Эльдорадо. Олег неважно себя чувствует, а вы заодно навестите семью…?

- Они уехали по горящей путевке на двоих, - улыбнулся спокойный Саша, - отвезу, конечно. А обратно…

- А обратно – завтра подвезут дерево и утеплитель. Ира скажет – откуда и когда. Приедете с доставщиком.

Я позавтракала вместе с Олегом и Сашей. Баба Маня еще раньше пригласила Голубева, но сама постеснялась кушать вместе с чужими людьми – ела шумно. Я видела, как смотрел Олег на рыжего. Насторожено, конечно, но безо всяких безумных закидонов. И я должна верить, что тогда его вела безумная ревность? Сейчас вместе с нами за столом сидел мужик, предположительно побывавший в моей постели и все нормально. Скорее всего, по дороге в город, они поговорят. Но тут я не боялась – вызвать на любой конфликт невозмутимого Голубева у Олега не получится.

Они уехали на нашей машине, а я решила помыться перед тем, как идти на строительную площадку.

В бане было тихо и до сих пор чуточку влажно. Я быстро ополоснулась прохладной водой, оделась опять и присела на полок. Вспоминалось не такое… совсем уж жаркое, а то, как Ваня прикрыл руками пах. Это еще тогда показалось мне чем-то удивительным - такое непостижимое для мужчины целомудрие. И это после того, как ему прямым текстом было объявлено, что сексу – быть. А он прикрывался… На руки подхватил – ахнула! И говорил, и бормотал потом всякое – не совсем приличное. Но перед этим прикрывался же - вспоминала я один из самых трогательных моментов, которые наблюдала в своей жизни.

Что вызвали эти воспоминания, что я чувствовала к нему из-за них? Это было уважение какой-то совершенно непонятной для меня природы - за одно неосознанное движение, вспоминая которое я чувствовала странную, необъяснимую нежность. Всепоглощающую, немыслимую! Ванечка... обхватила я голову руками и замерла. Куда я лезу, во что, действительно, вляпалась? Но самое главное - справились мы с ним или нет?