Мистика

Глава 47

В новый дом вселялись эпически – по дороге сломался грузовик, в котором перевозились личные вещи и кое-что из мебели, а мы с Аней долго ждали его уже в доме. Потом, когда мужчины все разгрузили, рассредоточили по моему указанию и уехали, я вспомнила, что окромя сыпучих продуктов, в доме еды нет, как нет. Да это и ладно, важно, что я не забыла про Анины каши и свой кофе. А завтра будет день и будет пища. Недалеко находился неплохой магазин.

Помыла Аню, покормила ее и долго сидела с ней, пока она не уснула – тихонько пела колыбельную:

Колотушка тук-тук-тук,

Спит животное Паук,

Спит Корова, Муха спит,

Над землей луна висит.

Над землей большая плошка

Опрокинутой воды.

Спит растение Картошка.

Засыпай скорей и ты...

Анька не хотела засыпать – переезд, суета, новые запахи, незнакомая комната… все это тревожило и беспокоило ее. Ни разу за весь день она не завизжала – весело и звонко. А я так радовалась, что теперь - в этом доме, ей можно будет абсолютно все безо всякого ограничения – визжать, прыгать, громко топать, когда научится ходить. Когда она все-таки уснула, я получила возможность обойти свои новые владения – не спеша, со вкусом вглядываясь в детали, наслаждаясь и любуясь.

Еще с самого начала мне не хотелось строить что-то грандиозное и масштабное, поэтому дом был одноэтажным. Но и тесниться на большом участке не имело смысла, поэтому помещения задумывались просторными и светлыми – с огромными теплыми французскими окнами, янтарного цвета стенами, полами и потолочными балками темного дерева из цельных досок. По задумке, цветовая гамма комнат должна была создаваться только при помощи текстиля. Пока что мне нравился цвет и вид деревянных стен, надоест – тогда посмотрим… Две спальни, гостиная, перетекающая в кухню-столовую, кабинет, два санузла, кладовая, небольшая хозяйственная комната и светлая прихожая со световым окном на потолке занимали сто восемьдесят квадратов, и я не считала это излишеством. Все-таки это дом, а не городская квартира.

Главной изюминкой постройки была терраса, выйти на которую можно было через кухню – выполненный из композитных материалов длинный, почти десятиметровый настил под крышей из монолитного поликарбоната желтого цвета немного нависал над озерной гладью. Дно здесь было отсыпано песком, и к неглубокой в этом месте воде с настила спускалась пологая откидная лесенка. Все было красиво и надежно огорожено – я максимально обезопасила Аню на будущее. Потом планировалось поставить на террасе кресла, стол для завтраков и ужинов (под настроение) и несколько кашпо с растениями. А в той части, которая была ближе к воде и крышей не затенялась – пляжный шезлонг. Но это – потом. Из-за того, что денежки не хватило, в доме были полностью обустроены только два помещения – кухня и наша с Аней спальня. В гостиной стоял один только игровой манеж и кожаное кресло шоколадного цвета с белым пушистым пледом на нем, а в картонном ящике ютились детские игрушки.

Но, несмотря на гулкую пустоту почти во всем доме, здесь уже было очень уютно, потому что тепло. На улице стоял ноябрь. В изломах крыши подвывал ветер, небо определенно - прохудилось, и с него то лило, то сыпало – никак не хотела устанавливаться зимняя погода.

Я босиком прошла по теплым доскам пола на кухню и решительно отгородилась от ненастной осенне-зимней ночи шторой. Сварила себе кофе и села с чашкой в мягкое полукресло. Через распахнутую двойную дверь из кухни просматривалась гостиная с Аниным манежем - я смогу готовить здесь и контролировать дочку. Обвела глазами кухонную мебель, стены – мне нравилось все. Все получилось именно так, как я и хотела. Но вот прямо в этот момент очень остро чувствовалось, что чего-то катастрофически не хватает. Или кого-то?

Как и обещала, каждую неделю я сбрасывала Николаю фото Ани – с игрушками, в манеже, ползущую… И несколько слов – здорова, кушает хорошо, поправилась, граммы, сантиметры… Не было никакой уверенности, что ему это еще нужно, поэтому подписи становились все лаконичнее. В ответ приходило – я рад, спасибо, ого…

Я ждала не этого. Примитивно хотелось, чтобы - за шкирку и в пещеру. Если бы Ваня вернулся, а я стала вот так выкобениваться, он бы скрутил меня где-нибудь в углу и приходовал до цветных кругов в глазах, вытрахивая бабскую дурь – две недели, как и обещал. Мне необходимо было знать не от брата, а от самого Николая, что я… да пускай хоть и просто нравлюсь ему. Необходимо было провести еще одну аналогию между ним и Ваней, увидев настоящее, показательное мужское решение. Первый решительный шаг должен был сделать он. Ну, не могла я иначе, не получалось!

Понимая, что мысли не просто ушли, а убежали не в ту степь, пошла за ноутом - посижу, поработаю за кухонным столом, за неимением пока письменного. Все равно сегодня не уснуть – я себя знала. Накатит всякая хрень… ожидаемо и не очень.

«Теремок» не мог функционировать без архитектора, и мы договорились с Ирой, что я буду работать дистанционно – она швыряет в меня заказами с полным набором параметров и пожеланий, а я подбираю варианты, напрямую предлагая их заказчику и согласовывая. На фирму скидываю уже готовый проект, а отслеживать его выполнение, пока я сижу с Аней, будет Голубев. В холодную пору такая подготовка к строительному сезону всегда была основным нашим занятием. А бригады сейчас были или в отпусках, или занимались ремонтными работами на самых разных объектах – за лето Ира нарыла для них заказы.

Поставила себе спокойную фоновую музыку – тихонько, чтобы слышать Аню и приступила… К трем ночи поняла, что вот оно – искомое, сейчас просто пойду, рухну и сразу усну. Прошла в спальню, сбросила халат и легла с самого края широкой кровати, прямо возле маленькой Анькиной, которую временно придвинула впритык. Устало вытянувшись на удобном матрасе, протянула руку между прутками детской кроватки, касаясь маленькой ножки, и расслабилась всем телом.

Ну, с новосельем тебя, Алена Соловьева! Счастья тебе, здоровья и добра в новом доме. На новом месте… приснись же хоть один разок! Скажи опять, как тогда? А я спокойно усну, и буду спать под твои слова, как под самую прекрасную музыку. Приснишься? Ну, пожалуйста...

- Коля…? - говорила я рано утром, сама первый раз позвонив Николаю Дружанину. Может быть, отвлекая его от службы или еще как-то мешая. Да и ладно! И пропади оно!

- Алена, - выдохнул он, - у вас все хорошо? – его голос стал встревоженным. А я с облегчением читала в нем эти новые нотки.

- Дом готов, мы уже переехали, сегодня ночевали первый раз. Хороший дом, спасибо тебе за него.

- Ну… я рад. Ты звонишь за этим?

И тут вся моя уверенность испарилась, остался один только страх – не такой липкий и жуткий, как ночью, а естественный, здоровый, если можно так сказать – тот, что дан нам для самозащиты и сохранения жизни. Смогу сейчас – буду жить, не смогу – буду просто существовать. Потому что без него.

- Нет, не за этим, - тянула я время, собираясь с духом и пинками загоняя гордость в самый дальний уголок сознания. Борясь уже не просто со страхом, а страхом в квадрате. А если у него там женщина, а если Коля ошибся, а вдруг он уже забывает меня, если что и было?! А-а-а!!!

- Мне нужно видеть тебя. Ты прав – телефон это не то, нам нужно поговорить… о нас. Если, конечно, я просто не придумала себе…

- Меня? – ровно уточнил он.

- Придумала… твой интерес ко мне.

- Скажи… ты сможешь, - чуть замялся он, - видеть во мне только одного меня?

- Уже… - сказала я правду, потому что всегда видела его одного.

- У меня куплен билет. Двадцать восьмого декабря буду у вас. Я искал перевод ближе к вам, но хорошую должность нужно ждать. Может и год, и два. Человеку, который занимает ее, ищут место с повышением. Я хотел спросить по приезду, но раз ты решилась… Хочу забрать вас сюда и возможно это на несколько лет - из нового дома, от твоей любимой работы. У тебя есть время подумать.

- Новогодние праздники? – судорожно соображала я, - все равно не взять билетов, в этот период…

- На вас с Аней уже заказаны по электронке, нужно только подтвердить и скинуть паспортные данные, - улыбался он, - но у тебя есть целый месяц, чтобы подумать.

- Собраться, Коля. Собраться… Звони.

- Каждый день, Алена… В мой обеденный перерыв. Теперь – каждый день. Все. Целуй Аню, - отбился он, а я еще успела услышать, как он к кому-то там обращается – на службе…

Мяукнула Аня, и я вышла из ступора… очнулась. Работа… Работа? Да вообще без проблем – буду работать на удаленке, как и сейчас. Дом? Я обвела глазами свою новую кухню: мойка у окна, белые занавески с оборками, керамика с овощным принтом на фартуке, небольшая этажерка под красивые мелочи и тумбочка для большой пузатой вазы, в которую я хотела ставить полевые цветы. Еще светлый камин – один из двух в доме, открытые глубокие полки вместо множества привычных шкафов… Я не боялась пыли – место над водой и отсутствие напольных покрытий делало вопрос неактуальным. А еще – кухонная мебель из тонированного в белое ясеня. Тоже не страшно – я умею поддерживать чистоту. Красиво… "Прованс" в чистом виде.

Но спокойному любованию уже мешали суетные и тревожные мысли – везти семимесячного ребенка зимой? А почему - нет? Детей таскают за собой даже на отдых, а тут – серьезная необходимость. Насколько серьезная? Очень – радостно дрожало все внутри. И как теперь пережить этот месяц?

Пережила… Стояла и смотрела, как Николай разувается в прихожей, вешает на плечики форменную куртку с погонами, поворачивается ко мне… Суетливо закрылась от неловкости, сунув ему в руки новые мужские тапки. Он удивленно поднял брови, улыбнулся. Я затаила дыхание, узнавая насмешливых чертиков в его глазах.

- Это тебе… подарок на Новый год, - прошептала пересохшими губами.

Он смотрел на меня, потом на тапки… Взял их, повертел в руках.

- Мне бы душ, Алена… Аня уже спит?

- Аня спит, - заторможено подтвердила я, - могу набрать ванну.

- Душ, - коротко возразил он.

Я кивнула – да, ванна это слишком долго.

- Прямо и направо – возле спальни. Второй санузел еще не оборудован. Там халат еще… банный. В ящичке новая зубная щетка.

Он быстро взглянул на меня, кивнул. Прошел в носках по полу, держа тапки в руках. Я стояла и думала – кормить его сейчас или… потом? Мы не касались друг друга, но все настолько… вибрировало, что, наверное, оба поняли - лучше пока на расстоянии. Выдохнула, прошла посмотреть – нашел ванную или нет?

Он стоял над Аниной кроваткой и смотрел... Дочка недавно научилась спать на бочку, а не только раскинувшись звездочкой. Сейчас так и лежала – в позе эмбриона, но эмбриона уже довольно увесистого. Я подошла и стала рядом. Он чуть качнул головой, не отрывая взгляда от спящей красавицы, тихо сказал:

- Чувствую ее своей. Она Ивановна?

Я кивнула и добавила: - Дружанина.

- Будет Николаевна.

- Само собой. Иди… насмотришься еще.

Он принимает всякое упоминание о Ване в штыки. Может и неосознанно, но борется за право оставаться самим собой. Ревнует? Не верит в … не чувствует себя им. Я уже размышляла об этом и решила, что это нормально. Тема больная, а значит, касаться ее не нужно. Просто буду знать и помнить.

Николай вышел быстро – в полотенце на бедрах, без халата и даже без тапочек. На мой взгляд, которым я обвела его, остановившись на босых ногах, ответил:

- У тебя чисто. Заберем твой подарок с собой. Где…? Алена?

Я беспомощно пожала плечами, глядя ему в глаза. А я знаю? Не возле Аньки же? А других вариантов нет и тут я не виновата. Он прошелся взглядом по гостиной, отмечая что-то для себя, ухмыльнулся и шагнул ближе. Взял за плечи, притянул к себе, потом чуть отстранился и шепнул, склоняясь к моему лицу:

- Нашлась. Я сразу понял, что это ты. Что – моя. Помотала мне нервы. Ну, теперь держись!

Морозом осыпало… Я распахнула прикрывающиеся уже веки и уставилась на него с диким, первобытным восторгом! В груди поднималось, просто распирало ее такое теплое и знакомое! Исчезла всякая неловкость, я привычно обвила его шею руками, потянулась к губам, забывая обо всем на свете. «Ну, держись»…? Солнце ты мое!

Домашнее платье сорвано, тяжело дышащий мужчина тянет с меня старательно выбранное белье – не рассматривая его, на глядя – с закрытыми глазами. Я тоже дышу через раз – когда он позволяет мне это… потом вдруг - одинокий холод. Он отстранился, быстро прошел к креслу и потянул с него плед. Я истерично хихикнула и отвернулась к окну, зажимая рот кулаком, чтобы не заорать от счастья - опять, блин, на досках! И резко замерла, прикрывая глаза и проваливаясь в знакомое ощущение - мужские ладони округло прошлись по моим бедрам – снизу вверх, остановились на талии, пальцы сжали тело, пытаясь сомкнуться…

- Уже не получится - Анька растянула, - расстроено пробормотала я.

- Красиво, - почти стонал он, - как же это красиво, Ален, просто…

- … до боли в глазах, - напомнила я, поворачиваясь к нему: - Не тяни, Коля, я так соскучилась…

Он довольно рыкнул, подхватывая и заваливая меня…

Не две недели, как обещал – это продолжалось семь дней, только не совсем так, как планировалось, потому что совсем «не слезу» не получалось – у нас была Аня, и она требовала внимания. А еще семью нужно было кормить и мы все вместе ходили в магазин за продуктами. Не потому, что их не хватало в доме - к его приезду я готовилась, а потому, что ему хотелось этого – тащить в свою пещеру мамонта. Я готовила, а он играл в гостиной с Аней или сидел возле меня и смотрел. С готовностью кидался помогать, если я о чем-то просила. Дома он ходил в спортивках и белой форменной футболке. И босиком – говорил, что это приятно. Это, действительно было так – матовая поверхность теплых досок была с едва заметной выработкой и я сама замечала что, даже проводя по ней ладонью, получаешь очень приятные ощущения.

Когда Аня засыпала, Коля разводил огонь в камине, скромно встроенном в стену гостиной. Мы всегда начинали там – на полу, только уже не на пледе, а на толстом одеяле. Но вначале по сценарию шла романтика – та, которая мне нравилась. Сейчас не было любимых мною красивых закатов – погода стояла пасмурная, и валил снег. Из окон не открывался вид на огни ночного города, зато у нас был живой огонь. Я уже не кормила грудью и могла позволить себе бокал любимого сухого вина, а еще – дать маленькое представление, от которого он каждый раз замирал в дверях, выйдя из ванной.

Я садилась на пол перед камином, раскинув по полу атласный подол розовой ночной рубашки с двумя ниточками, перекрещенными на голой спине. Распускала волосы и салютовала бокалом с рубиновым напитком. Или становилась так, чтобы высокий разрез открывал ногу почти доверху. А если еще округло провести пальцами ноги с бежевыми ноготками по полу и взглянуть из-под ресниц…

Рубашка только называлась ночной – к глубокой ночи, когда мы перебирались на кровать, на мне ничего уже не было. Он тоже всегда спал голышом – под тонкой простыней и подгребая меня к себе под бок. А я уже привыкла спать одна, раскинувшись свободно и вольготно, и во сне нечаянно отстранялась от него. Но все равно утром просыпалась тесно прижатой к мужскому телу. Ничего, привыкну…

Коля познакомился с соседями. Однажды купил бутылку дорогого коньяка и поставил меня в известность, что идет наладить контакт с мужской частью:

- Нужно, Ален, посмотрю, что там за мужик. За домом потребуется присмотр, хотя бы визуальный.

- У нас сигнализация.

- Независимо, родная, мало ли? Слишком хороший получился дом.

Вернулся через час с поблескивающими антрацитом глазами, сгреб меня в охапку и сел в кресло возле манежа, в котором копошилась Аня. Я притихла у него на руках, разнежилась, но быстро пришла в себя от внезапно заданного вопроса:

- Почему ты позвонила мне, Алена? Что случилось… такого? Тебе же пришлось ломать себя. У тебя был такой голос – отчаянный… в глубине. Что тогда случилось?

- Просто вдруг поняла. Прошла по новому дому и поняла, что без тебя в нем пусто, - сказала я правду.

Но было еще кое-что, о чем я не рискнула рассказать. Про Ваню мы не вспоминали вообще, эта тема негласно была принята за табу. Но он держал ее в уме, не совсем, может, еще доверяя мне или что-то подозревая… или же просто чуял, как зверь – не знаю. Но спросить решился только в подпитии, когда алкоголь ослабил контроль, и наружу выплыло больное - то, что тревожило.

Я ответила – искренне и правдиво и он ощутимо расслабился. Мягко поднял мое лицо и поцеловал – властно, собственнически, все сильнее и жестче вбирая мои губы, раскрывая их языком и тяжело пропуская воздух через нос. Я в такие моменты, как правило, не дышала вообще. Сейчас было приятно, но в нирвану не сорвало.

Я чувствовала пусть и небольшую, но вину - не могла рассказать ему, что мне тогда приснился Ваня. Не пришел, а именно приснился. Он не был бестелесным призраком из Черного леса и душой без пристанища тоже уже не был. Поэтому просто снился таким, как я его помнила – все в том же комбезе и сапогах. Держал в одной руке шлемофон, а второй протягивал мне небольшой листок желтоватой бумаги. Я не помнила, как брала его, но текст стоял перед глазами – это была похоронка на Дружанина Николая Григорьевича…

Кол под сердце и отсутствие воздуха в легких – это еще слабо сказано. Я тогда ощущала все происходящее настоящей реальностью. Я в тот миг жила этой похоронкой! Отпечатанные на старинной машинке буквы рвали сердце в ошметки, оно плакало кровью – по ним обоим. Вскинувшись в диком, неописуемом ужасе, я бросилась умываться холодной водой. Судорожно шептала, хватая воду из-под крана губами и почти захлебываясь ею:

- Куда вода – туда сон, куда вода – туда сон, куда вода…

Посидела, подумала… успокоилась. Сделала логичный вывод, что сама дура. Зачем запрограммировала себя с вечера, настроилась? Ну вот и… получи фашист гранату. Это не мог быть Ваня, как раз в это время он решает глобальные финансовые вопросы в объемах пограничного управления. Но вот то, что я сейчас опять теряю его – из-за своей дурости и гордости, до меня дошло. Ну и…

В один из дней Николай съездил в ту самую часть, в которую собрался переводиться, отсутствовал шесть часов и вернулся очень довольный - военные частично дислоцировались где-то в пригородах, но управление находилось в самом городе.

- Нормальные мужики. Так сразу, конечно, все про всех не узнаешь, но первое впечатление неплохое. Жаль, Кирилл уйдет – толковый офицер, и финансовая группа как будто грамотная. Читал приказы по результатам проверок – там накопали мизер. Или ушлый… мда… Разберемся.

С Ириной и Сашей Голубевым о работе я договорилась. Здесь проблем не должно было быть. Что касается личного… Ира с Анжиком встречали с нами Новый год. Пир горой не устраивали – легкие закуски, фрукты, шампанское. Пока мы с Ирой возились на кухне, Николай вышел с девочками на двор. Аня спала в коляске, а они с Анжелой лепили снеговика. Из кухонного окна их не было видно и Ирка пару раз бегала смотреть в гостиную. Возвращалась… молчала… потом выдала:

- Я завидую не твоему счастью, а твоей решительности, Лянка. А я - дура дурой. Сидела, как гриб, ждала, когда меня срежут.

- А нужно было?

- Нужно было говорить, подруга. Я не ты – с первого взгляда не западают. Таких вокруг - море. То, что дети… я видела у тебя фото – девочка чуть старше Анжика, хорошенькая. С девочкой я поладила бы, она мне нравится. Даже то, что она уже не хочет быть Боровичком мне нравится. Ей и правда не идет это прозвище. А Саша совсем маленький, с ним было бы намного проще. Его хочется обнимать и жалеть – глаза такие… Мне нужно было озвучить, Лянка. Решиться и сказать, как ты. Или просто говорить с ним – обо всем на свете, чтобы он узнал меня. А так – чужая незнакомая баба. Да баба ему нах… не нужна! Я уверена – у него их…! Ему в первую очередь нужна мать для его детей! Любовь придет потом, когда он узнает, доверять станет. Только что уж теперь? Просрала… пардон. Ладно, давай о хорошем, а то еда невкусной получится.

Тогда же – за Новогодним столом, мы все втроем решили, что Ирка поживет в этом доме с дочкой, сдавая свою хату. Это даст ей возможность подкопить недостающее на ту квартиру, которую она хотела – в центре города, в отреставрированном старом фонде, с настоящим камином и трехметровыми потолками. И наш дом будет присмотрен. Свою комнату они устроят в гостевой.

Ира вместе с Сашей Голубевым и его женой Светланой провожали нас в аэропорт – на двух машинах. Семья Голубевых сразу же куда-то ехала, вот и получилось, что мы познакомились. Это оказалась приятная и такая же спокойная просто до одурения женщина. Вот и верь после этого, что притягиваются только противоположности.

Оно меня настигло возле стойки регистрации. Мужчина в форме аэрофлота принял из рук Коли удостоверение личности, заглянул туда и проговорил, наверное, просто для проформы – как привык:

- Та-ак… Дружанин Николай Григорьевич…

Дальше я не слышала – перевернулось все внутри, потемнело в глазах, и я прямо там провалилась даже не в обморок... просто так подурнело мне первый раз в жизни. Пришла в себя почти сразу же – оставив меня на скамейке, Николай бросился за врачом, а Ирка в панике шлепнула меня по морде, а потом повозила по ней мокрым насквозь носовиком, который щедро полила водой из бутылки, размазывая всю мою косметику. Я хлопнула глазами и попыталась встать. Потом вспомнила причину и затихла.

Медсестра меряла давление, температуру, задавала вопросы, и о беременности в том числе. Ирка ворчала:

- С чего бы ей падать? Максимум, через неделю после зачатия?

Но Коля уже услышал и то, как он потом обращался со мной! Я истово молилась, чтобы все было. Пускай двое подряд, пускай организм еще… да я здорова, как лошадь! Пусть будет трудно и фиг с ним – прорвемся. Но это выражение лица мужчины, который надеется на ребенка… может быть – сына? Хочет его? Я резко захотела тоже.

Но не повезло, не в этот раз – причина срыва была другой. Тогда ночью… та похоронка, она была на Григорьевича. До этого я не знала отчества Коли. Конечно же, это было простым совпадением, наличие и в этом случае мистики моя душенька не принимала категорически. И разум, похоже, тоже уже не выдерживал, потому что, на первый взгляд, причина обморока была смешная - узнала отчество будущего мужа.

Я привела себя в порядок, мы успели на посадку. Начиналась новая жизнь.