Мистика

Глава 4

Офис, который мы снимали, находился в высотке. Я любила современную архитектуру, современные интерьеры и современные способы строительства и отделки помещений. И каркасными домиками мы с Ирой занялись потому, что при их установке все это подразумевалось само собой. Она тоже любила современность, но иногда делала шаг в сторону русской дворянской классики или простого французского «прованса». Дома получались очень нарядными и удобными. А то, что мы сдавали их что называется «под ключ», под девизом нашей фирмы «Заходи и живи», только прибавляло им привлекательности в глазах заказчиков.

Быстро прошла по короткому коридору, не заглянув к девочкам. Не хотелось показываться им на глаза в помятом во всех отношениях виде. В наш с Ирой кабинет привычно шагнула без стука и замерла – напротив нее, в кресле для клиентов сидел Олег. Почему я решила, что он сейчас на работе? Зачем был этот спонтанный маневр с заездом сюда? Хотела же сначала привести себя в порядок, собрать сумку. Но что теперь…? Не глядя по сторонам, на ватных ногах прошла к своему столу, по дороге вызверившись на Ирку:

- Какого черта вообще…?

И вспомнила, что без телефона – она просто не могла предупредить меня. Поэтому села и затихла, сцепив руки в замок и бессильно цепенея от разом нахлынувшего горя. Жуткое, тяжелое, безнадежное чувство с комом в горле и резью в глазах. Растерянность и беспомощность, больное осознание потери и невозврата к прошлому. Обида! И снова это желание - тихо сдохнуть прямо здесь и сейчас из-за почти невыносимости всего этого.

- Аля… - донеслось из гостевого кресла глухо и хрипло.

- Ир, дай что от головы… давит по страшному, - тоже почти хрипела я, - Олег, ты сильно не вовремя. Я еще не готова говорить. Если тебе хоть чуточку жаль меня, подай на развод сам – избавь меня от этого. В нашей квартире я жить не смогу – оставь себе. Твой бизнес меня тоже не интересует, мы с Иркой отлично прокормимся. Деньги на ту машину… с ними тебе придется расстаться – мне нужно где-то жить. Препятствий для быстрого развода как будто не должно быть.

Услышав невнятный звук, вскинула взгляд и обмерла... Я ни разу не видела, чтобы Олег плакал. А сейчас он плакал... при мне и при Ирке – судорожно вдыхая сквозь зубы воздух и неловко прикрывая лицо растопыренными пальцами, вздрагивая всем телом. И вся эта хрень… скрутилась внутри и взорвалась у меня в голове непонятно чем! Уронив стул, я вскочила, вынеслась за дверь и помчалась по коридору на выход. За мной никто не гнался и не пытался остановить или заговорить.

Перед глазами стоял плачущий, как ребенок, Олег в джинсах и зеленой домашней футболке с ярким принтом - изображением зубастой щуки. С ветровкой на коленях и с закрепленной пластырем марлевой нашлепкой над виском – похоже, задела и его. И неслабо задела, раз пришлось так коротко остричь волосы. Окалина… там же этой окалины наросло! Счесала… снесла… Хотели ведь обжечь на костре и забыли взять на рыбалку прошлый раз...

Такси подвернулось на редкость удачно. Назвав адрес, я замолчала и тихо просидела так всю дорогу. Молча расплатилась, когда доехали до дома, не глядя, прошла мимо консьержки и поднялась в лифте на родной семнадцатый этаж. Скользнула взглядом по соседской двери... привычно открыла свою. Разулась в прихожей, вступив в синие тапочки с игривыми кроличьими помпонами. Зачем-то прошла на кухню, осмотрелась там – все, как всегда… кушать не хотелось. Хотя в холодильнике, я знала, стояли те самые формочки с заливным судаком – мы с Олегом очень любили рыбу и готовили ее разными способами. И судак в этот раз получился особенно вкусным – выловленный мною же «на дорожку» в прошлые выходные. Рыбалка была нашим общим увлечением... Какого хрена ему не хватало?! Простонала и прикрыла глаза… а-а-а, наверное, все ж поем – сутки не жрала.

Порции в судках были маленькими, рассчитанными на поедание с гарниром, и в меня влезло целых две. Аппетит, как известно, приходит во время еды, а еда удалась на славу. Вот только пару косточек попалось, как ни выбирала я их при готовке. Привычно мелькнуло - предупредить Олежку… мысль только мазнула, а в глаза уже поплыли слезы. Наверное, очередной этап такой в переживаниях – слезливый, и таки придется вылить это из себя, пройти и через слезы. Смахнула их и составила грязную посуду в раковину, с сомнением взглянув на двойную кофейную турку… нет, не хочу. Приготовление и распитие кофе по утрам являлось нашим семейным ритуалом – обязательным и ежедневным. Я готовила только из свежесмолотого кофе, безо всяких добавок, а Олег – с приправами. Пробовал с корицей, кардамоном, ванильными стручками, бадьяном, чесноком, мускатным орехом и разными видами молотого перца. Мой любимый вариант был с черным перцем и кардамоном.

Оттягивая неизбежное, в гостиной подошла к панорамному окну и отдернула в сторону тюль. Квартиру мы взяли из-за этого самого вида, что сейчас открывался передо мной. Наш дом был самым первым в высотной застройке и отсюда хорошо просматривался старый город - с парками и зданиями еще советской постройки, золочеными верхушками церквей и переплетением улиц – широких и малых. А ночной вид с ползущими внизу светлячками машин и подсветкой исторических памятников, цветными пятнами рекламы и отражением фонарей в темной реке умилял меня, а иногда, под настроение, и трогал до слез.

Привыкания к этой красоте за год так и не наступило и в теплое время мы пили свой кофе по утрам, открыв окна на лоджии – тоже застекленной в пол, с мягким ковриком под ногами и столиком с парой мягких стульев. После того как прошли холода, сюда выкатили из гостиной большое лимонное дерево и цветочный горшок с безбожно разросшимся папоротником.

Окна выходили на закатную сторону и в особо красивые вечера здесь же мы смаковали уже не кофе, а красное вино из удобных бокалов. Я ставила на столик любимые фрукты, зажигала восковую свечу, тихо звучала музыка… Иногда мы держались за руки и когда, «загадочно» улыбаясь, он настойчиво натирал пальцем мою ладонь, это означало обязательное продолжение ночью. А пару раз я засыпала, придвинувшись и склонившись к нему на плечо – устала зверски, набегалась. А он дул мне в лицо и целовал в нос – будил… Всегда так будил – целовал в нос.

- Какого… ему не хватало? - выла я уже в голос, задыхаясь от обиды и захлебываясь хлынувшими, наконец, по-настоящему слезами - отпустила себя. Качаясь из стороны в сторону, дергаясь и горестно, некрасиво, по-бабьи подвывая и истекая соплями. Пересидев так какое-то время, вытерла глаза кулаками, встала и решительно прошла к спальне. Там, на антресолях высоких шкафов, под самым потолком были сложены выездные сумки. Брать большой чемодан не хотелось. Задержав дыхание, прикрыла глаза, прогоняя приступ тошноты и паники. Нужно войти... дальше тянуть некуда - уже и поела, и поплакала... Поэтому тряхнула головой, зажала рот носовиком, открыла дверь и потерянно замерла…

Моей спальни, как таковой, больше не существовало. Здесь стояла совершенно незнакомая мебель – темная, с кованой вставкой на высоком изголовье кровати, укрытая пушистым покрывалом цвета сливок. Шторы тоже… и пол был закрыт такого же цвета ковром. Шкафы, как я любила - без зеркал, как и раньше прикрывавшие всю противоположную окну стену, прикроватные тумбочки – все было в темном цвете и простом, лаконичном стиле.

В висках тяжело застучало, и я с силой потерла их, чтобы и в глазах заодно прояснилось - кажется, я поняла. Все здесь залито было их кровью и вот поэтому… Захотелось поскорее уйти, я поспешно распахнула дверку шкафа – одежда привычно висела на своих местах, аккуратными стопочками была разложена на полках. И когда все успел? Хотя… прошли целые сутки, делали специально нанятые люди. Достав сумку, принялась складывать туда вещи – практичные, немаркие, только самые необходимые. Все плыло перед глазами - соленая вода во мне не иссякала. Вытирала их, зло сморкалась и продолжала собираться.

Эта комната… наше гнездо, кубло, нора, наша счастливая берлога, куда мы забирались и творили любовь. Уже не так, как в самом начале – часто и яростно, до боли во всех мышцах и состояния не стояния потом. Сейчас все проходило без спешки и надрыва – нежно и привычно, со знанием дела и умением. Не так часто – два-три раза в неделю, но всегда с желанием и приятным финалом для меня. Я чувствовала себя любимой и желанной, я изучила его пристрастия и вкусы до мелочей, так же, как и он мои. Так какого хрена?!!

Со мной творилось что-то не то, нужно было срочно бежать отсюда. Со свежих ран безжалостно срывали молодую, только наросшую кожицу, и опять я корчилась от боли и обиды, даже дышала судорожно, с трудом. Как маленькая, честное слово! Остановилась, тяжело присела на новую кровать и глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться. Вытерла глаза и, отбросив в сторону совершенно мокрый носовик, вдруг вспомнила… кинулась искать свой телефон. Нашла его в прихожей на полочке и позвонила Ирке:

- Он еще там?

- Уехал. Сразу за тобой и уехал, сказал – на работу. Собирайся спокойно. Потом давай сюда, примешь проект и съездите с Марком – посмотрите на само место. Определишься с постоем на первое время, или с Марком же и вернешься. Можешь жить у меня и ездить туда каждый день, но это далековато.

- Разберемся… Что он сказал тебе, Ир?

- Помоги… сказал, - сдавленным голосом ответила она, - знаю, что сволочь, а ненавидеть не получается, веришь?

- Верю. Потому что не твой. На своего у тебя хватило… всего.

- Может просто перегорело уже, забылось – как это? Столько лет прошло… - задумчиво прозвучало из мобильного, - я тут жду тебя, смотрю карту местности, но ты же понимаешь…?

- Да-да, не нужно без меня. Я собралась, поела, уже выхожу.

В отдельную сумку отправились документы, планшет, деньги, предметы ухода и гигиены, пара полотенец, комплект постельного, маленькая кофемолка, такая же турка и нераспечатанный золотой пакет зернового «Жокея». Еще походный комплект посуды и тапки с помпонами. Резиновые сапоги, дождевик и пара курток разной степени утепленности, находились в шкафу на работе. Раньше, несколько лет назад, нам с Иркой часто приходилось выезжать на место очередной стройки, отслеживая качество работы только-только набранных строительных бригад.

Оглянулась на выходе, потопталась высокими кроссами по коврику, еще раз осмотрела себя, засомневавшись на минутку – высокие джинсы, простая водолазка, свободная ветровка - одежда для строительной площадки. Нет, все нормально, сейчас самое то – как раз под опухшую от слез физиономию и простой хвостик на затылке. Еще темные очки на нос и оставить у консьержки пятерку для соседа.

Ну, и с Богом! Если уж пережила эти сборы, то все остальное переживу точно.