Мистика

Глава 30

Проводив родню, я помогла маме убрать со столов, мужчины собрали их и унесли прятать. Насти с детьми не наблюдалось, и мне жаль было, что в этот раз не получилось потискать Сашку и отдать новую красивую косынку Боровичку.

А Коля сразу успокоился, даже стал шутить со мной и нечаянно проговорился. Я пока не собиралась никому рассказывать о предполагаемой беременности. И из тех, в том числе, соображений, что сейчас все было еще слишком зыбко – не сглазить бы, дать ему зацепиться. Но Колька проболтался так, что как-то иначе интерпретировать его слова было невозможно, да еще и при бате. Только не при нем! Но он услышал и все понял правильно. Мама радостно охнула, а батя сказал, как выплюнул:

- Вырастили мы с тобой, мать…

- Сплошное разочарование, да? – едко кинул ему в спину брат.

Я покрутила пальцем у виска и поспешила из дома следом за родителем. Догнала в саду, пошла рядом между деревьями.

- Мы разводимся с Олегом. Он изменил мне, я застала его в постели с соседкой, в своей кровати, в нашей с ним квартире. Я свободна от него, понимаешь? Он все обесценил - я имела полное право! И я этим правом воспользовалась.

Он тяжело опустился на скамейку, уставился перед собой, сцепив руки. Я села рядом, прислонилась щекой к его плечу. Он тяжело вздохнул.

- Я виноват, да? Сбил тебя тогда с панталыку.

- Не выдумывай. Я любила его и сама так считала, ты просто озвучил. А если бы это я… и он бросил меня, как некоторые бросают, к примеру, калек? Тогда все было правильно. Но и ты виноват – вы не научили нас прощать предательство. Не мешал бы ты ему сейчас, а то еще и назло тебе все делает.

- Там двое детей, и я всегда говорил, что добра не будет, – прогудел он и отвернулся понуро.

- С моей профессией ты смирился, потому что я из штанов выпрыгивала, делая из дома картинку. Чтобы доказать тебе и я доказала. Ты увидел, что от моей работы…

- … польза и толк есть. А он от семьи к упырям ушел – к пьяницам и бандюкам.

- Ну, ты, как маленький, батя… он своих детей от них защищает. Почему не он, а кто-то другой должен? А что их так обозвали, так твой сын хуже от этого не стал. Тебе обидно за династию, я понимаю – академическая семья, история, которой можно гордиться, степени, награды, звания… Но мне нравится строить, а он чувствует себя нужным там. Внуки, может, займутся твоим делом.

- Э-э… нет – Боровичок уже домики рисует, - усмехнулся батя, - кто отцом будет? – прозвучал вопрос в лоб.

- Вообще еще не факт… Коля поспешил обрадовать. Давай позже поговорим, - занервничала я.

- Не помнишь, с кем спала?

- Я не спала, батя, это называется иначе. Я потом обязательно вас познакомлю.

«Во благо» я уже брехала легко, как собака под забором. Понятно, что любая ложь все равно потом вылезет боком, но сейчас иначе – никак.

- Не дави, пожалуйста, на Колю. Пускай решает сам.

- Делайте, что хотите. Вот свой появится, тогда и поймешь. Тяжко, Алена, когда кругом такое…, а еще и в твоей семье, - встал он и ушел в дом. Наверное, сразу в свою комнату, чтобы никого из нас сейчас не видеть.

Коля, который стоял у входной двери и ожидал окончания нашего разговора, посторонился, пропуская его, и неспешно подошел ко мне, присел рядом.

- Вот ты… - турнула я брата в плечо, - язык, что помело. И звать тебя – полицай.

- Пунктик у нас тут... Та он вообще уже… чтобы долгожданному внуку от дочки не порадоваться?

- Коля, я никому не говорила, только один батя и знал – Олег не может иметь детей.

Сегодняшний день был днем сюрпризов, откровений и неожиданных признаний. А мне еще предстояло рассказывать про Ваню. За бабаню я была спокойна – та просто интеллигентно промолчит, если что, а Колька обязательно психанет. Почему – пока не знаю, просто знаю его – вначале взорвется, и только потом… возможно…

- Ого! – нервно подорвался он со скамьи и прошелся по дорожке, - понятно тогда, чего он взбесился. А чей тогда пацан?

- Об этом я и хотела рассказать вам с бабаней.

- А старикам, значит…?

- Ой, - поежилась я, - лучше пока не надо.

На речку мы не пошли – наша старушка, выпив рюмочку вина за праздничным столом, проспала до самого вечера. Беседовать в саду, когда в наступающей вечерней тишине разговор разносится особенно звучно, не хотелось. Не хотелось, чтобы услышали любопытные соседи, и чтобы родители подумали, что таимся от них, умолкая. Когда бабаня проснулась, я подхватила поднос с едой для нее, и мы с братом пошли к ней. Поднимались по светлым дубовым ступеням, удобным и эргономичным, вдыхали теплый дух деревянного дома.

- Коль, пора ее вниз селить. Понятно, раньше – чтобы двигалась, а сейчас когда вышла бы в сад сама, посидела…

- Ей только недавно так стало, и посевная была. Давай мы с тобой и займемся, старики никогда не соберутся.

- Ну что, Прасковья Гавриловна? Готова ужинать? Разговор есть, бабань, - поумерила я браваду под ее взглядом. Она напряженно щурилась под очками и дело было не в диоптриях. Пока еще она видела – размыто и нечетко, но видела.

- Да я так и поняла, - присела она на уже застеленной кровати.

Я рассказала… Как и ожидалось, Колька вскочил, забегал и пообещал с корнем оторвать яйца всем бессовестным мразям, а непроходимым дурам прочистить мозги ершиком… и еще много всякого. Мы терпеливо наблюдали, как, размахивая руками, он мечется по комнате с выражением бессильной муки на лице.

- Закатаю на зону или сам прикопаю в тенечке, – выдохшись, завершил он гневную тираду.

- И кого же это? – невинно поинтересовалась Прасковья Гавриловна.

- Бабаня, молчи! Ты не знаешь… все эти поисковики, ролевики, остолопы с деньгами и всякая мразь без краев… Народ понятие потерял – что можно, а за что убивать надо. Тебя развели, как… как…

- Коля, остынь, - поняла я, наконец, природу его злости, - все не так. Я вам только вкратце... а сейчас разъясняю подробно – там был настоящий танк, того еще времени – легкий Т-60.

- Я! Я в них ни … не разбираюсь! – взвился опять брат.

- Коля, да сядь ты уже! Просто сядь и выслушай. Я тоже не разбиралась. У Т-60 корпус особой формы – будто зализанный. Я пересмотрела кучу снимков и узнала его по этому, слитому назад корпусу… башня крохотная – выпуск сорок четвертого. Их использовали в разведке и как тягачи для пушек самого большого калибра. Ну, это не так важно… Ваня - это не розыгрыш, у него ожоги. Мы с ним… я в бане его мыла – он горел в танке и весь левый бок, предплечье у него в ожоговых шрамах – свежих, не таких давних. И след от сквозного пулевого ранения в грудь. Он самый настоящий, и Мария Львовна никого не обманывала, ни в каком розыгрыше не участвовала.

- И поисковики – хорошие люди, - поддержала меня бабаня, - на том месте, где поставили новое зернохранилище, раньше жила Прониха – вы ее не помните, наверное. Еще двадцать лет назад нашли где-то на Украине косточки ее жениха, она съездила за ними, привезла сюда и похоронила, а через месяц и сама рядом легла. Замужем не была, и никого у нее не было – так девкой и прожила. Не то, чтобы ждала всю жизнь…, давно стало ясно, что в живых его нет. Просто никого другого не хотела. Так что поисковиков не хай, - спокойно подытожила она.

- Так немыслимо же! - отвернулся брат к окну, подошел и стал возле него: - Что ты тогда хотела в Боковской? Взглянуть на его внуков, сходить на могилку жены, которая ждала его с войны?

- Коля… заткнись, а то я сейчас соберусь и уеду. У меня больше нет никого, кроме вас – но я и сама все выясню и узнаю. Даже если она ждала, то он не знал об этом, сказал – отреклась и я ему верю.

- Та…!

- Та да – голодный до секса мужик просто врет, как сивый мерин, чтоб ему дали. А я так вообще – шла просто выдоить его, прости меня, бабаня, за такую правду. Кто из нас виноватее? Ты мне сейчас батю напоминаешь, ну – один в один.

- А чего ты тогда за ним сейчас…?

- А это уже потом случилось, Коля, - не стала я объяснять. Не делиться же с ним самым сокровенным? Не понимает – и не нужно. Мужики, они вообще – толстокожие и твердолобые. А женщина меня поймет.

- Бабаня, у него руки черные от въевшегося мазута, а пучки на пальцах ороговели и потрескались - помороженные, когда они под обстрелом чинили сорванный трак. С зимы не заживало, и я думаю, что только из-за этой химии – мазута, и не пошло заражение. А может, он спиртом промывал. Им же там положены были фронтовые сто грамм? Или это сказки? Мне покоя нет… если это так, то спирт же еще сильнее сушит? Я должна была полечить… - спрятала я лицо в ладонях, передохнула, собралась и продолжила сдавленным голосом: - Мария Львовна мазь сделала из подорожника и медвежьего жира, с севера ей привезли, она ждала и готовилась, а я…

- А ты душу ему полечила, - не обращая внимания на тихий хмык Кольки, отозвалась бабаня. Я представляла себе его комментарии… А она поинтересовалась: - А дальше-то? Если это чистая правда? Ну, зацветет на тот год липа, а потом? Может, привезти туда женщину и подождать рядом?

- Это само собой. Я даже знаю – кого. Поговорю с Ольгой Беркутовой. Как женщина с женщиной, без участия мужиков все и провернем. Но это слишком просто – не верю я… Что-то еще…

- Дальше - игра угадайка, - подытожил брат.

- Я не знаю, Коля... она кричала – таких у тебя еще десяток будет. Он связь с той девицей отрицал, значит, по факту – посторонние просто бабы, максимум – влюбленные в него. Вот как я…

- Значит, для него ты…

- У меня вся надежда на то, что для него я не просто так, Коля. Не потому, что он говорил это, а как смотрел… как выводил потом из бани - как самое дорогое для себя вел – бережно, Коль… за плечи обнимал, к моему шагу подстраивался, дышали, казалось, в унисон... А ведь уже взял, что хотел. Ладно… допустим - я принимаю желаемое за действительность, все равно для меня важно вытащить его. Это - задача раз. Если получится, помочь с адаптацией – два…

- Батя вон до сих пор не адаптировался.

- И никогда не сможет, - подсказала бабаня.

- А ты думаешь, он сможет?! – вскинул брови брат, - если там - жизнь «за Родину, за Сталина», а тут Союз просраный! И лучший «немец года» – русский президент. Как ты его адаптируешь? Ты серьезно? Может, оставишь мужику его жизнь?

- Он там погибнет, его разорвет в танке…

- Миллионы гибли.

- Я их не любила.

- О, Господи…

Брат сел на кровать к бабане, погладил ее по руке, с жалостью глядя на меня, помолчал, потом заговорил:

- Прошлый год в области пропал мужик. Искали по-настоящему, потому что подталкивали ребят. Так вот… нарыли съемку с камеры видеонаблюдения где-то у магазина. Вечерняя съемка, не очень качественная из-за расстояния, но машина та самая и его опознали. Сразу бы нашли, но машину он не закрыл и ее…

- Не тяни кота, Колька, - поторопила я его.

- Та я ж объясняю! Он шагнул от машины и пропал, будто и не было – даже не растворился, а будто сменили кадр или удалили. Делали экспертизу – никакого подлога. Родным показали это дело.

- И что? – заинтересовалась бабаня. Это был совсем другой человек. Тогда ее вели к столу… она и мне-то слабо улыбалась.

- А что? – удивился брат, - а дальше экстрасенсы и бабки – я уверен. Куда еще? Может, и тебе туда же? Я узнал про эту лабуду от Кости, помнишь моего одноклассника? Они всем отделом сели пить по этому поводу и меня позвали. Сильно пить не стали, а стали искать… Так вот – таких съемок полно в свободном доступе, просто мы им не верим. Все считают, что это мистификация и подлог, – объяснял он не мне - я и так знала о фэйках.

- Человек мог появиться из ниоткуда, пройти какое-то расстояние и опять исчезнуть. Есть кадр, так там вообще… Бабаня, на многих машинах стоят камеры видеосъемки, называются видеорегистраторами. На нее и было снято: перекресток в городе, переключился светофор, движение на секунды замерло - один поток машин уже остановился, второй только начал движение. И тут из ниоткуда появляется неизвестной модели тачка, на бешеной скорости проносится по перекрестку и тут же исчезает в воздухе – секунда! Это я в копилку к тем твоим случаям, - кивнул он мне.

- Я хочу узнать о его семье и о нем, Коля. Вся надежда, что наша встреча что-то изменила в том проклятии, сбила настройку, что ли? Через год съезжу в Длинное на липу, а если тут и правда… - прижала я руки к животу.

- То будешь, как та Прониха, - с готовностью подсказал брат, - только еще хуже – растить безотцовщину, храня верность герою.

- Что касается безотцовщины…

- Ну, проехали… - поморщился он.

- О себе неприятно, да? А для меня вообще наизнанку, чтоб ты это понимал – и про героя тоже. И откуда я могу знать, что будет когда-то там? Может, и захочется большего.

- К Олегу вернешься? – уставился на меня брат.

- Нет... Да он и не ждет уже. Если будет ребенок, той ночи мне хватит на годы, а дальше… скорее всего, буду сильно осторожничать в отношениях.

- Силен… если на годы, – попытался он перевести разговор немного в другую плоскость – более легкую. И у него получилось, потому что я не обиделась – ни за себя, ни за Ваню. Приятно было уже то, что можно свободно говорить о нем.

- Не то, что ты имеешь в виду, - улыбнулась я, - Иван нормальный мужик, а не швейная машинка. Любил всю ночь, а не… Прости уж за подробности, бабаня.

- Да я тоже не в капусте нашла, - усмехнулась она.

- Ну, спасибо за доверие, сестра, постараюсь оправдать. Извини, если перегнул. Поздно уже, завтра на службу, - хмыкнув над словами бабани, поднялся брат с кровати, чмокнул ее в щеку и пообещал мне: - Постараюсь отпроситься. Сообщу - на когда.

И обернулся уже на пороге, улыбаясь немного растерянно: - Точно сегодня не засну.