Мистика

Глава 43

На первый взгляд, это был Ваня. Странно было бы не обознаться – ген пальцем не раздавишь, как говорит бабаня. Но были некоторые моменты…

Я очень редко смущаюсь по-настоящему – с пресловутой удушающей волной, горячим чувством стыда и дальнейшими терзаниями. Но сейчас было именно это состояние, которое удачно характеризовала всего одна фраза - провалиться бы сквозь землю! Удивительно – это сколько же людей побывали в настолько паскудной ситуации, чтобы вот так ювелирно обрисовать чувство полного охреновения от собственного поступка? Но почти сразу же желание бежать и прятаться пропало – хотелось ругаться, прикрыв глаза и забыв, что вокруг люди, а я все-таки женщина. Так отводил душу Рогоз из бригады Марка. И ему, наверное, очень легко живется. Не факт, правда, что окружающим - тоже.

- Извините - обозналась, просто не ожидала - честно, - с трудом выдавливала я из себя, просчитывая в панике, сколько времени займет это расшаркивание и как скоро я, наконец, окажусь дома с Анькой и Анжиком. Да на фиг никто больше не нужен! Господи! Как же мне стыдно и насколько же плохо… За что ты меня так? С небес - на землю! Рылом...

Конечно, он не может быть Ваней. Скорее всего, это его… праправнук. Хотелось плакать и кричать, разнести все тут на хрен… так хотелось, чтобы все по-настоящему! Чтобы он сам! Чтобы помнил - так и рассказывали про этих… реинкарнированных. Так нет же!

- Так похож? - договорил мужчина то, что я не дала ему сказать.

- Очень, но теперь я вижу, что не совсем, - вздохнула я, так же внимательно разглядывая его, как и он меня. Рост почти тот же, это я поняла еще в процессе обнимания – мне было привычно удобно. Лицо? Да - очень похож, но! Ванина легкая лукавинка во взгляде – ее не было, этот смотрел очень серьезно и даже как-то недоверчиво, что ли? После такого поцелуя?! Неужели не видит, что в нашей ситуации определенно есть доля юмора – горького, невеселого, но есть же? Он же мужчина! Сгладил бы неловкость, перевел все в шутку, в конце концов! А он просто молчал и смотрел, и от этого хотелось плакать.

Я открыто рассматривала его - это было оправдано его же вопросом, и нашла еще одно несоответствие – волосы на тон светлее, не черные, а темно-каштановые. Коротко остриженные, они очень плотно прилегали к голове – шапочкой, как у Ани. Легкие колечки, завиваясь, создавали иллюзию просто сказочного шевелюрного изобилия. Глаза черные – да, ресницы тоже и линии бровей… Для чего я мучаю себя - подумалось горько – это же все равно не он, не мой Ваня.

Лицо, стрижка, черный цвет одежды – вся это просто иллюзия идентичности. Сработало только до первого несоответствия - поцелуя. Есть еще отличие - Ваня был очень сильным, но сухощавым, жилистым. Мышцы этого бугрились под черной футболкой – не гипертрофированно, как у клинических энтузиастов, но очень даже заметно. Скорее всего, грамотно, под руководством хорошего тренера, нарабатывались в спортзале. Красивое лицо, пропорциональное телосложение - у Вани оказались сильные, хорошие гены. Радоваться бы этому... я и буду, наверное – за Аню.

- Алена? У вас исключительно красивое имя и оно удивительно идет вам, - заговорил, наконец, Ванин внук, делая шаг ко мне и заставляя брата обнять меня за плечи жестом защитника. С момента нашей встречи прошли минуты, а я, кажется, прожила на этом перроне целую жизнь.

- Виноват только я один. Я не должен был... Фотографий Ивана не сохранилось, не знал, что мы так похожи. Я ожидал этой встречи со странным чувством. Коля рассказывал о вас, но я не всему верил, потому что точно знал - таких женщин уже не делают, их просто не бывает. Это долгое ожидание встречи с… почти легендой и вдруг - Вы… Извините меня, - в затруднении замолчал он, но не спрятал глаза, как сделала бы я, а сделал еще шаг вперед.

Его улыбка стала чуть кривоватой, а взгляд - вызывающим. И стало понятно, что если даже он испытывает неловкость и вину, то сразу же и отрицает их этим вызовом. Признавая, что ни о чем не жалеет и на самом деле вины не чувствует. Но… извинился же, приличия соблюдены и сейчас мне точно стало намного легче.

- Для чего вы искали меня?

- Как – для чего? - удивилась я, - чтобы найти Анину родню, чтобы у нее появились братья или сестры, что здесь непонятного?

Поняла, как неоднозначно это прозвучало только тогда, когда в его глазах вдруг возникла та самая Ванина смешинка. И все - я в ауте… Качнув головой, попросила:

- Мне нужна передышка, нужно время прийти в себя. Еще раз простите, Николай, - чтобы отвести от него глаза, пришлось приложить усилие.

- Коль, я не видела тебя столько времени, а хочется не обнять, а стукнуть – что ты сказал Ире?

Брат отпустил меня из рук и недовольно посмотрел на Николая.

- А что, по-твоему, я должен был делать? Я понятия не имел, что они на одно лицо. Происходит непонятно что, а она повисла на мне, не давая двинуться.

- Коль… Ира видела портрет Вани. Решила, что это он, а ты нам мешаешь. Она очень правильно чувствует, очень хорошая…, - прикрыв на секунду глаза, решилась на правду, потому что у них самих ничего не получится: - Она влюбилась в тебя еще тогда – почти пять лет назад и продолжает любить – тихо и незаметно для тебя. Она так ждала, чтобы просто видеть тебя эти несколько дней, а ты…?

- Я извинюсь, - после минуты потрясенного молчания ответил брат, - вот прямо сейчас и извинюсь, - лучился он самцовым энтузиазмом.

- Обидишь ее – гадом будешь, - просто сказала я, - там все слишком сильно и серьезно, Коль. И если что, ей будет очень больно. Лучше держись на расстоянии, если она не в твоем вкусе или ты не настроен на настоящее. Тогда просто общайся с ней вежливо и ровно – прояви милосердие. Мы хотели постелить тебе на диване в ее квартире, но сейчас… - кивнула я в сторону Николая, - лучше вам обоим остановиться в гостинице.

- Я тоже так думаю, Коля, - донеслось со стороны .

Я опять смотрела на него, понимая, что видеть в нем Ваню почти невыносимо. И больно понимать что, похоже, он - тот самый единственно возможный шанс, потому что таких совпадений не бывает, и в то же время чужой по сути человек, просто дубликат, реплика. И вообще - кто придумал, что он обязательно должен быть вот таким, кому так важно и нужно было столкнуть нас лбами на этом перроне? Времени для философствования у меня уже не было, потому что толпа уже потихоньку рассосалась, люди разошлись, а где-то там меня ждала не просто расстроенная, а почти убитая горем Ирка.

- Спасибо, - поблагодарила я его, - тогда – до вечера? Коль, я позвоню, скажу, во сколько мы будем ждать вас. Нужно показать вам портреты прапрадеда, Николай, вы имеете право знать о нем и видеть их. Не наедайтесь нигде, мужчины - мы с Ирой готовились.

- Ладно, - быстро согласился Коля, а Николай подтвердил свое согласие четким кивком головы – жест из фильма об офицерах еще царской гвардии.

- Вы военный? Танкист? – загорелась я непонятной надеждой. О танках я теперь знала все и могла говорить о них до бесконечности.

- Военный, - согласился он с улыбкой, - только пограничник.

- В военной технике не разбираетесь, - подвела я неутешительный итог.

- Почему? – удивился он, - как всякий военный человек, разбираюсь - в танках, самолетах, кораблях, стрелковом оружии, артиллерии...

- Это хорошо, тогда до вечера, - согласившись с таким вариантом, я развернулась и ушла, не дожидаясь, пока они поднимут свои сумки. Вечером будем говорить о кораблях и самолетах, если другие темы не прокатят.

Подругу я нашла в салоне автомобиля и сразу же объяснила ей причину Колькиных слов и действий. Попросила учесть его характер, возможное влияние на него последних потрясений, ну и профессиональную деформацию, само собой.

- Засранец, - прошептала Ирка, - на сколько ты их пригласила? Давай быстрее думать, чем их кормить?

- Да тем, чем и собирались, что тут особо прыгать? Все есть, все вкусно, - поймала я себя на том, что тоже чувствую нервный мандраж.

- Он сильно похудел, просто больно смотреть, - озабочено прошептала Ирка и посмотрела на меня еще блестящими от слез глазами, - Лянка, это Он?

- Внук, - ответила я с обидой.

- Ну да, а кто еще может быть так похож на него? Конечно, родственник. Я думала, он тебя расплющит или вообще… люди оглядывались, - подмигнула она мне, - тебе понравилось?

- Понравилось, - пришлось согласиться мне. Сейчас не было смысла разъяснять ей, что со мной происходит. Она может просто не понять. Пора было домой к девочкам, нужно отпустить няню и подготовиться к вечернему визиту.

Аня встретила меня улыбкой, вытягиваясь в струнку и судорожно размахивая ручками, как ветряная мельница – радовалась. Наверное, ей хотелось бежать, нестись – маленькое тельце требовало движения, и я потащила ее делать массаж. На специальном столике лежал тонкий матрасик и детский крем - это все, что нам сейчас было нужно. В процессе решила плыть по течению – отрицание всего и всех, конечно, очень смелая жизненная позиция, но спешить с этим не хотелось. Как говорится – война план покажет. Первое впечатление всегда самое сильное. Но теперь я успокоилась, подумала, приняла ситуацию и наша вторая встреча должна пройти легче для меня.

В дверь позвонили, и я осторожно перевернула Аню на спинку, прислушиваясь к разговору в прихожей. Мужской голос не был мне знаком. Потом что-то зашуршало, тишина… в комнату вошла Ира и села, уронив руки на колени и глядя мне в глаза.

- Не будет мне в жизни счастья – я не сделала ничего, чтобы спасти твое.

- А мое счастье, это…? – уточнила я.

- Олег, - расстроено ответила она и протянула мне листок бумаги. Там было написано:

« Аля! Мне самому ничего из этого, как ты понимаешь, не нужно и уже никогда нужно не будет. Покупал спонтанно, в разное время - просто потому, что хотелось. Думаю, что вам с Аней пригодится. Если даже выбросишь, лучше мне об этом не знать – там красивые вещи, я представлял их на вас. Будьте здоровы, а я в порядке, насколько можно - не сомневайся. Много работы, приглашают в Москву работать и жить – я согласился. Возвращайся в квартиру, она будет свободна с третьего июля. Ключи у консьержки. Целую. Я. »

- А что там? – слабым голосом спрашиваю я.

- Шарфики из натурального шелка – ты любишь такие. Розовый с сакурой и голубой с облаками – в коробках, японские, дорогущие. Еще много детского и в основном все на вырост… Я не должна была говорить тебе об этой Ольге. Просто баба очень видная и ребенка ему протягивала из машины, а он принимал его так… как драгоценность. И смотрел…

- Куда смотрел, Ир? – с жалостью смотрела и я на нее.

- На ребенка, блин! – расплакалась Ирка, - я же… могла и не сказать тебе. Может, он пришел бы сам и принес все это и у вас был бы шанс…? А как жить потом, смотреть тебе… в глаза? Я же ничего не придумала, я сказала правду – видела с красивой бабой.

- Для меня Олег сейчас – самый лучший вариант, - поделилась я с ней, укладывая Аню в кроватку и придвигая ближе к ее ручкам подвешенную погремушку.

- Самый разумный и очень удобный, Ир, а может и самый правильный – там почти гарантия, что больше не накосячит. Я много думала об этом еще когда он в лес за мной пошел – это был поступок и очень для меня… вовремя. Я правда - думала, и - никак, Ир. Я уже говорила, что не смогу забыть. Пыталась представить нас и сразу видела, как вживую... Не то, как он прыгает на чужой бабе, а как я выхожу в окно с высотки. Или в руку попадается нож, а не сковорода и тогда я даже не знаю, кому бы прилетело - мне или ему? Смерть или тюрьма? Понятно, что сама дура – нужно было развернуться и уйти, просто плюнуть. Но я сорвалась. Вот так сорвалась всего два раза в жизни – тогда и сегодня на вокзале, накрыло…

- Это абсолютно разные вещи, Лянка, - шмыгнула носом Ирка.

- Да... и Беркутов прав - я моралистка и максималистка - границы моих берегов очерчены слишком четко. И черное с белым - основные цвета. Тогда был черный... В обезьяннике я думала... что конченная психопатка, а сейчас - что во мне сидит мужик. Олег тогда оскорбил меня, унизил этой сценой, обидел своим предательством - это было отчаянье высшей степени. Смыть оскорбление кровью, прекратить унижение, отстоять свое достоинство, унять поруганную гордость - не женский порыв. Олегу подойдет Ольга - она мягче, может даже умнее..

- Не отвлекайся, мать. Сегодня что было - белое?

- Сегодня я показала себя дурой. Думаешь, он зря спросил... а-а, ты же ушла... Он спросил - зачем его искали? Вызвали, набросились... человек в недоумении. И я тоже, Ир. Я тоже в нем, гадство! Тогда было отчаянье высочайшей пробы, а сегодня - торжество Веры. Я поверила в чудо, в милосердие, в то, что справедливость - она есть, что действительно - воздастся... Перепугала мужика... он истуканом стоял...

- Да не совсем... так, чтобы уж честно, - хихикнула она.

- Может, хотел так остановить меня, привести в сознание? Шоковой терапией. Хотя получилось очень даже... но это просто то мое состояние - полета над землей. Господи, Ирка, как же хочется верить - какое чувство светлое и радостное, какой душевный подъем, ощущение почти непереносимого счастья! А уже не получается - ушло... Но что я опять? Мы же про Олега? С ним ничего не получится - я еще не рассказывала тебе, как на меня ходили смотреть менты. Я в камере с решеткой вместо двери, а они, как в цирке. И шутили вроде, а я цепенела, потому что эта девочка, она рассказывала страшные вещи… Ир! С Олегом – все. Хорошо, что он понял. А Ольга приехала из Москвы, может и сложится у них – она неплохая. Непонятно тогда – кто будет с бабой Маней? Хотя я уверена, что одну ее они уже не оставят. А может, Олег говорил правду и с Ольгой у него ничего нет, и тогда мне его жаль. Все на этом. Про этого Николая тоже пока молчим – ничего не знаю, - выдохшись, закончила я.

Не было слез, было ощущение завершенности, но и не совсем. Вот если бы и правда Олег и Ольга…

К шести вечера мы накрыли стол, Ира забрала Анжелу из школы, Аня была накормлена и упакована в чистый подгузник и одну из обновок, что передал Олег. Я подготовила портреты и награды Вани, достала его вещи, которые забрала с собой из дома бабы Мани. Будем говорить и общаться. Посмотрим…