Она - моё табу

Глава 18

Моя новая реальность

— Паха, выйди, блядь. — рявкает Андрей, поднимаясь на ноги.

Пашка смотрит на полуголого Дикого, следом на полуголую меня. Лицо так горит от стыда, что даже уши и шею печёт. Сощурив глаза, всматривается в пламенеющее лицо. Я мечтаю провалиться сквозь землю. Ну или хотя бы получить возможность натянуть обратно трусы. Впрочем, это сделать можно, в отличии от первого желания. Изогнувшись под пледом, нащупываю почти невесомые полоски, купленных в американском бутике Lascivious. Приподнимаю таз и возвращаю бельё на место. И всё это я проделываю под пристальным вниманием двух пар глаз.

— Фурия. — предупреждающим тоном шипит Андрюша.

— Что? — развожу руками. — Мне так-то не в кайф почти голой сидеть.

— Так, всё, подробности я знать не хочу. — весело высекает Паша и выходит из спальни.

— Ненормальная. — качает головой Андрей, сдержано улыбаясь

В одно движение скидываю покрывало и спрыгиваю на пол. Немного неуверенно подхожу к нему и останавливаюсь в паре шагов, снова оробев. Не понимаю, что со мной происходит, когда он рядом. Даже после всего, что я позволила ему делать со своим телом, сложно смотреть в чёрные провалы. Опять стыд, жар и краска накатывает. И неизменное желание, чтобы прямо подо мной разверзлась земля и поглотила меня.

— Крис. — выдыхает мужчина, сам делая шаг навстречу. Оборачивает руками плечи и придавливает в груди. — Мне пора возвращаться в часть.

Со странным свистом втягиваю воздух и замираю. Хватаюсь за его плечи в попытке удержать. Головой понимаю, что это неминуемо, но глупое сердечко воет о нежелании отпускать его. Нам ещё так о многом надо поговорить, столько сделать, просто немного времени побыть вместе, привыкнуть. Плотно зажмуриваюсь и снова вдыхаю воздух с примесью леса и металла полной грудью.

— Тебя подвезти? — шуршу, упёршись лбом в грудную клетку.

— Паха на машине. — желание побыть с ним рядом хоть ещё чуть-чуть забивает цементом каждую мышцу, тело каменеет. Будто ощутив это, Андрей целует в макушку и хрипит: — Но я не против, если подбросишь. Нам есть что обсудить.

Жар в груди набирает градусов. Вместе с кровью стрелой бросается к щекам и придаёт им цвет свёклы. Ни случившееся между нами, ни то, что произошло год назад, я обсуждать не хочу. Но привыкла решать проблемы по мере их поступления.

— Мне надо переодеться. — вскидываю голову вверх, поймав взглядом мягкую улыбку на жёстких губах.

— Переодевайся. — ухмыляется, продолжая обнимать.

— Одежда в ванне.

Словно неохотно отпускает меня и через несколько секунд возвращается с моим шмотом.

— Сядь. — командует, стоит мне протянуть руку, чтобы забрать вещи. Насупившись, делаю ещё одну попытку, но псих поднимает руку вверх и смеётся, отлично зная, что я дотянусь до одежды, только если встану на табуретку или заберусь на кровать. — Сядь, Фурия.

— Что ты делаешь? — шиплю недовольно, скрестив руки на груди. — Отдай мне вещи.

Только ему пофигу. Продолжая ухмыляться, толкает меня на кровать. Нависает на руках надо мной, мешая подняться.

— Выдохни, Фурия. И расслабься. И не шипи.

Не спеша, отталкиваясь ладонями, опускается на пол. Приподнимаю верхнюю часть тела, опираясь на локти, и столбенею. Задравшаяся при падении футболка сбилась в районе талии, оголив прозрачную чёрную сетку, являющуюся дорогим нижним бельём. А Андрюша… Он… Мамочки… Он смотрит! Внимательно. И очень-очень близко. Между его лицом и моим животом не больше десяти сантиметров. Дикий сползает ещё ниже и втягивает носом воздух.

— Господи… — выпаливаю, всё больше погружаясь в безумие его действий. — Андрю-ю-юша, хватит.

— Кристина, дыши. Я ничего ужасного не делаю.

— Д-делаешь. — выбиваю дробью.

Его кипящее дыхание обжигает живот. Я дрожу. Вся. И изнутри, и снаружи. И не могу понять от чего: возбуждения, неизвестного искушения или страха.

Горячий рот парня прижимается к животу в том месте, где покоится резинка трусов, и оставляет меня в покое. Почти. Он приподнимает правую ногу за щиколотку и натягивает на неё шорты, а после и на вторую. Медленно тащит их вверх. Шероховатые пальцы пробегают по нежной коже на бёдрах.

Я не дышу. Клянусь, не дышу. Грудную клетку сдавливает стальными обручами, и они всё больше сжимаются. Падаю на постель и сгребаю простынь, стараясь не смотреть на то, что делает Андрей. Но чувствую. Очень ярко и отчётливо. Его дыхание, касания, взгляд. Я прекрасно знаю, что тонкая сетка почти ничего не прикрывает. Ощущаю себя совсем голой. Мне хочется его остановить, оттолкнуть, но не могу даже пошевелиться. Воспоминания самого ужасного дня в жизни оплетают мозг, словно вьющийся сорняк. Мне слишком долго приходилось вытравливать их любыми ядами, но, кажется, я пропустила срок следующего опрыскивания.

Я сама заявила Андрею, что хочу с ним секса, но и представить не могу, как сделать следующий шаг, ведь я совсем его не знаю. Только почему-то верю словам, что он не причинит мне боли и не станет давить.

— Ты там жива? Крис?

Я слышу его голос. Даже могу расслышать отличительные нотки переживания в нём, но сказать ничего не получается. Прочищаю горло и приоткрываю глаза. Мужчина стоит в полный рост с перепуганным выражением.

— Жива. — выталкиваю на выдохе.

Он опускается рядом и прижимает к себе, удерживая за лопатки.

— Ты испугалась? — толкает глухим тоном.

Сглатываю и отрицательно качаю головой.

Он не узнает. Никто не узнает. Никогда.

Надеваю маску. Улыбаюсь. Пихаю его ладонями в грудину и рычу:

— Кажется, мальчик, ты опять превращаешься в маньячело. Вообще тормозов нет? Тут Пашка. А ты опоздаешь на построение. Да и с меня хватит. Надоел. Руки при себе держи. И не только руки.

Отталкиваю его и поднимаюсь на ноги. Натягиваю до конца шорты и застёгиваю ширинку и пуговицу. Дикий подрывается следом, нависая надо мной, как скала над обрывом.

— А ты, кажется, опять становишься стервой.

— Оу… — тяну невинно. — И что, я тебе такой не нравлюсь?

Он улыбается. Искренне. Дёргает меня, впечатывая в бетонные мышцы, и склоняется к самому лицу.

— Я тебя любую ненавижу, Фурия.

— А я ненавижу, когда ты маньячишь!

Сопротивление бесполезно. Вместо того, чтобы вырваться, обнимаю. Вместо злости — улыбаюсь. Вместо того, чтобы заставить поторопиться и не нарываться на проблемы, тянусь к нему и целую. Мне звиздец как нравится прижиматься к горячему торсу с небольшим количеством жёстких, тёмных, вьющихся волосков вокруг плоских сосков. А ещё я понимаю, что хочу ощутить их собственной кожей. Невозможно сильно хочу. Выбираюсь из точёных мускулами рук и отхожу немного. Повернувшись спиной, поднимаю вверх руки и бомблю ужасно тихо:

— Закончи то, что начал. Одень меня.

Дикий подходит. Медленно. Невозможно медленно. Пространство застывает. Воздух замирает. Тишина окутывает нас, и только грузные шаги и наше раздробленное, тяжёлое дыхание разбивает её на осколки. Ощущаю его присутствие рядом раньше, чем большие ладони опускаются мне на бёдра и скользят вверх по рёбрам и рукам, сантиметр за сантиметром освобождая меня от футболки. Стоит прохладе коснуться кожи, зажмуриваюсь и судорожно сглатываю слюну, кажущуюся слишком густой и вязкой. Роняю руки, пряча от любопытного взгляда обсидиановых глаз голую грудь. И дрожу. Трясусь так, будто оказалась топлес на Северном полюсе. Мне страшно. От собственных действий и желаний. И от его тоже. Наверное, успокаивает, что Пашка в квартире и Андрей не перегнёт палку.

— Можешь обнять меня? — издаю шороху меньше, чем полевая мышка посреди пустой комнаты. — Хочу почувствовать… Кожа к коже… Узнать…

Андрюша, сохраняя интимную тишину, оборачивает руками плечи, прижимаясь животом и грудиной к спине. Его кожа гладкая и горячая, словно нагретая лучами летнего солнца. Парень больше ничего не делает. Только дышит часто и поверхностно. Его тепло проникает в меня. Согревает. Подтапливает ледяную корку, наращиваемую ни один год. Чуточку подаюсь назад. К нему. Притискиваюсь плотнее и вздыхаю.

— Так приятно. Так хорошо. — шепчу зачарованно. Кажется, что это не обычные объятия, а сплетение душ. Единение самой человеческой сути. Первое настоящее знакомство инь и ян. Смешение двух энергий. Мы больше, чем мужчина и женщина. Одно целое. — Ты тоже это чувствуешь? — выбиваю, но тут же закусываю уголок губы. Качаю головой. — Господи, что я несу? — вопрошаю сама у себя, делая вид, что не замечаю окаменения мышц, прижимающихся к спине. — Для тебя же это не впервой.

— Фурия. Кристинка. — хрипит Андрюша прямо в ушную раковину. — Маленькая, глупенькая, моя. — отпускает меня, но тут же переводит руки на образовавшуюся между грудями впадинку. Подушечками пальцев ведёт от внутренней части по верхнему краю, почти не притрагиваясь. Только задевая своим теплом и огрубевшей кожей. Он делает это так медленно, что я успеваю пережить тысячу маленьких смертей. Предплечья, стискивающие полушария, вибрируют, рискуя просто обвалиться вниз и безвольно повиснуть вдоль тела. Усиливаю хватку, цепляясь пальцами в собственные руки. Целая дивизия нереально больших мурашек атакует меня. Облепляет каждый сантиметр. Его фаланги возвращаются обратно. Одна из них ныряет во впадину. Не то что дыхание, сердце останавливается! — Дело не в том, впервые это или нет. Дело в человеке. В том, кто с тобой. Кого касаешься, обнимаешь, целуешь. — проходит губами по щеке. — Ты вся покрыта мурашками не потому, что для тебя это в первый раз. Для меня нет, но… — только теперь замечаю, что крепкие предплечья тоже покрыты крупными пупырышками. Их же ощущаю спиной. Андрей так же без спешки, лёгкими движениями поднимает кисть выше по горлу к подбородку. Вынуждает меня откинуть голову на его грудь и встретиться с чёрными провалами. — Ты не чувствуешь, но я тоже дрожу. Внутри. Потому что я с тобой, Манюня.

— Правда? — щебечу с недоверием, которое на получается скрыть.

— Да, Крис. Правда.

Опускает веки. Стеснённо вздыхает и целует. Очень нежно и ласково. Обводит кончиком языка внутренний контур моих губ и ныряет внутрь. Касается моего. Поддевает. Приглашает на танец. Мне нравится танцевать с ним. Продолжает удерживать за горло, не давая сглотнуть. Крутанув головой, освобождаюсь из эротичного плена. Его грудная клетка на каждом вдохе врезается в спину. Сердце не только у меня гремит на пределе. Затвердевший жезл вбивается в копчик.

— Тебе нельзя опаздывать. — лепечу приглушённо.

Андрей отпускает меня и немного отходит. Едва не падаю, потеряв надёжную опору, удерживающую расслабленное, обессилившее тело. Качнувшись назад, прибиваюсь обратно. Дикий придерживает за бока и сипит:

— Оденься, Фурия, пока меня не снесло. Ты невероятно красивая, и я с трудом держу себя в руках.

— У нас есть немного времени? — выталкиваю тихонько.

Так не хочется рушить это мгновение.

— Мне надо в душ. Срочно, Крис. Пока опять не налажал.

Кровь приливает к щекам, как только понимаю, что он имеет ввиду. Не такая я и дремучая, чтобы не заметить происходящего с ним. И даже в состоянии крайнего возбуждения я поняла, что он кончил тогда на кровати. Жар сползает ниже. Обжигает грудную клетку и живот.

— Не смотри. — прошу вполголоса. — Я оденусь.

— Пойду в душ.

— Подожди. — окликаю быстро, пока не успел выйти. Андрюша поворачивается, выгнув вопросительно одну лохматую бровь. — Не смотри. Отвернись. Я сейчас.

Бросаюсь к кровати и натягиваю лифчик и футболку. Залезаю к Пашке в шкаф и нахожу новые боксеры, которые ради смеха привезла ему из Америки. Уверена, что он не обидится, если одни позаимствует Дикий. Выбираю самые безобидные и протягиваю парню. Его брови взлетают выше.

— Они новые. Я подарила Пашке для прикола. — Андрей разворачивает трусы и с недоумением смотрит на морду слона. Хобот располагается как раз там, где должен быть половой орган, а сзади слонячья жопа с хвостом. — Это самые лучшие. — трещу нервно, ощущая себя глупо. — Там ещё с поросёнком и змеёй. Тебе же надо переодеться после… — мамочки, до чего же стрёмно. — Ну, ты понял. Когда на кровати ты… Я догадалась, что… — язык заплетается, я начинаю заикаться.

Глазами бегаю по всему периметру комнаты, разглядывая смятую постель, пыль на тумбочке, отпечатки пальцев на зеркале. Смотрю куда угодно, только не на Андрюшу. Всё тело огнём горит.

— Догадалась, да? — как ни в чём не бывало высекает он, заставляя нервничать ещё сильнее. — Пиздец. Прости.

— З-за ч-что? — выталкиваю сквозь стучащие зубы. — Это же н-нормально. Я… я…

— Успокойся, Кристина. — просит, опять обняв. — Не нервничай так. Не думал, что ты заметила, как я опозорился, стоило тупо притронуться к тебе, увидеть…

Утыкаюсь взглядом в выпуклые мышцы на груди и расхожусь новой порцией несвязного лепета.

— Не опозорился. Просто… Я же понимаю. Служба… И… — вдыхаю так глубоко, что лёгкие раздуваются и проламывают рёбра. Приказываю себе успокоиться и перестать вести себя как отупевшая девственница. Поднимаю глаза к его лицу. — Совсем не опозорился, Андрей. Столько времени в казарме нелегко вынести. К тому же, я уверена, что так не всегда бывает.

— Только с тобой. — сечёт вялым хрипом. — Всё, я в душ, пока не нарвался на внеочередной наряд. Сварганишь кофе?

Часто киваю и, приподнявшись на носочках, коротко прижимаюсь к губам.

Только чтобы немного успокоиться, привожу себя в относительный порядок. Учитывая то, как долго мы дружим с Промокашкой, у меня в его квартире имеется собственный ящик в комоде и пара полок с вещами. Расчёсываюсь и завязываю тугой хвост. Сегодня обхожусь без макияжа, но стираю чёрные пятна туши под глазами.

— Fack, на кого я похожа? Почему Андрей не сказал, что я выгляжу как чёрт с горы? — сокрушаюсь отражению.

Стоит войти на кухню, как желание обладать способностью телепортации возвращается. Паша молчит, но его взгляд красноречивее любых слов. Сидит за столом, гад, потягивает парящий ароматный кофе и смотрит.

— Не таращись так. — буркаю раздражённо.

— Как "так"? — вопрошает, прикидываясь дебилом.

— Так, Пашенька, как ты смотришь. Тебя это не касается. Которая моя? — указываю на ещё две кружки готового кофе.

— Зелёная. Андрюха без сахара пьёт.

Беру чашку и сажусь за стол, уткнувшись глазами в тёмную жидкость. Рвано вдыхаю и выпаливаю:

— Спасибо.

— За что? — с теми же нотками непонимания высекает.

— Сначала я тебя убить хотела. После того, как призналась, думала, что ты послушаешь и не станешь лезть ко мне и Андрею. Но ты не послушал. Спасибо, что ты этого не сделал.

Поднимаю взгляд к его лицу, глядя прямо в серые глаза лучшего друга.

— Крестик, я желаю тебе счастья. Ты моя сестричка. — накрывает мои пальцы своими, перегнувшись через стол. — Только скажи, что всё хорошо. Ты какая-то не особо счастливая.

Оборачиваюсь на дверь, прислушиваясь к шуму воды в ванной.

— Не то чтобы не счастливая, Паш. — выпускаю убитый выдох, крепче сжимая кружку. — Просто я не знаю, что будет дальше. Ты знаешь меня достаточно, чтобы понять, что я привыкла жить одним днём, но с ним не могу. Постоянно думаю о том, получится ли у нас что-то. А потом учёба. Андрей тоже уедет.

— Не спеши, Крис. Дай время вам обоим. Андрюха хороший пацан. Уверен, что он никогда не обидит тебя и намеренно больно не сделает. До твоего возвращения в Америку есть ещё два с лишним месяца. Этого времени должно хватить, чтобы разобраться со всем и решить, чего ты хочешь. А пока живи так, как привыкла. Одним днём. Только будь с ним осторожнее.

— В каком смысле? — выпаливаю растерянно и немного перешугано.

Пашка делает ещё глоток кофе. Привычная надменная рожа сейчас абсолютно серьёзна. Даже в глазах нет улыбки.

— Для такого, как он, не бывает полумер. Или вы вместе, или нет. Я сделал всё, что в моих силах, чтобы свести вас. Оставил ему ключи от хаты, а сам свалил к Вальке.

— Но ты не мог знать, как всё развернётся. Мы приехали не вместе. Встретились тут. А если ему и некуда было пойти, то ты точно не мог предвидеть, что я приеду.

— Я надеялся, что вы нормально поговорите до этого. Пусть он и отрицал, что проблема в тебе, но дважды два сложить я в состоянии. Вам надо было встретиться и во всём разобраться, пока он совсем херни не натворил. — спокойно опускаю вниз подбородок, соглашаясь с его словами. Пусть я просила Промокашку ничего не говорить мне об Андрюше, он всё равно находил способ задеть болезненную тему. Рассказывал, что Дикий каждую ночь покидает кубрик и заявляется только под утро. От Пашки же знаю, что Андрей просто сидел в бойнице и курил ночь напролёт. — А раз уж я застукал вас в недвусмысленном виде, думаю, все свои проблемы вы решили.

— Катись в задницу, Макеев. — рычу раздражённо, вспоминая, как он застал меня со спущенными трусами. — Ничего такого не было. Мы просто…

— Тебя не должно ебать, что мы делали. — холодно выбивает Андрей, входя в кухню. — Но так как благодаря тебе мы теперь вместе, скажу, что ничего из того, что воспроизвела твоя больная фантазия, не было. — садится рядом и берёт мою кисть в ладонь.

Я зависаю на фразе: мы вместе. Не могу поверить, что это правда. Мы пара. Он мой парень. Ещё вчера даже мечтать об этом себе запрещала, а сейчас это реальность.

— Не буду смущать Крис и требовать подробностей того, чего вы не делали. — отсекает Пашка, распарывая улыбкой довольную рожу.

— Заткнись! — рявкаем в один голос.

Андрюша прибивает меня ближе к себе, лаская пальцами руку. Целует в висок.

— Паха, спасибо. — сечёт Дикий. — И я хочу, чтобы ты понял кое-что: Кристина важна для меня. То, что ты увидел, не значит, что мы переспали в первую же ночь. Она не из тех девушек, кто сразу раздвигает ноги.

— Не говори так, будто меня тут нет. — шиплю злобно, задирая на него голову.

— Но ты не такая, Фурия. — говорит прямо в ухо и очень тихо.

— Ладно-ладно. — друг поднимает руки вверх, признавая слова Андрея. — Только имей ввиду, что если обидишь её, я сам тебя прирежу.

— Знаю. — улыбается мой парень, сдавливая чуть крепче. — Не обижу. Ты же знаешь меня.

— Ага, знаю. — брякает Паша. — Только Крестик нервы трепать умеет мастерски.

— Козлина! — гавкаю, подскакивая, но Андрюша удерживает за плечи.

— Это уже мои проблемы, Макей. Придётся запастись терпением. Что скажешь, Фурия, оно мне пригодится? — поднимает вверх уголки губ.

Касаюсь их пальцами, а после и губами.

— Ещё как. — смеюсь ему в рот, а после растворяюсь в жадном горячем поцелуе.