Она - моё табу

Глава 45

Даже самые безумные мечты могут сбываться, если желаешь их всех сердцем

Кристинка с удовольствием уплетает мои блины. Свернув его трубочкой, макает в сгущёнку. Подносит ко рту и откусывает. Сладкая капля стекает по её подбородку. Желание слизать её долбится по всему телу. Сжав кулаки и громко сглотнув, отвожу взгляд от соблазнительной Фурии.

Прикрываю глаза и отпиваю горячий кофе.

Крыша едет слишком быстро и безвозвратно. Стоило дорваться до её тела без запретов, и теперь ещё нестерпимее хочу её. Должно было попустить. Знаю, что должно. Но нихера не отпускает. Как это работает? Секс был. Напряжение спустил. Должно стать легче и немного притупить голод, но он только разгорается. Как же ты, Фурия, это делаешь? Я даже по малолетке таким голодным не был.

На нервах дёргаю с подоконника пепельницу и закуриваю. Когда никотин примешивается к горькому кофе, удовлетворённо выдыхаю. Сигарета под кофе утром одна из немногих вещей, которых реально не хватает на службе и к отсутствию которых я до сих пор не привык.

Крис наблюдает за мной из-под вееров ресниц, поставив на стол локти и двумя руками поднося к маковым губам огромную кружку с кофе.

Смотрю на неё и понимаю, что реально отпустить не смогу. Я хочу заботиться об этой девочке-женщине. И уже знаю, что надо сделать для начала. Но до последнего оттягиваю неприятный разговор. Зная её, моя идея ей по вкусу не придётся. Поэтому даю нам сначала удовлетворить голод.

Когда кружки пустеют, а на тарелке остаётся последний блинчик, поднимаюсь и молча подтягиваю Царёву вверх, вынуждая встать. Отодвигаю к середине стойки посуду, сминаю талию и присаживаю Крис на стойку. Становлюсь между её ног и с нежностью без напора целую. Вдыхаю поглубже, прижавшись лбом к её переносице, и озвучиваю просьбу:

— Кристина, я хочу сейчас съездить в больницу и убедиться, что с тобой всё хорошо.

Она отталкивает меня ладонями в плечи, мгновенно меняясь в лице.

— Андрей, ты совсем дурак, что ли? Что со мной может быть не так? А-а-а… О-о-о… — вытягивается её лицо в понимании. — Я не поеду к гинекологу! Что за бред ты придумал? Или, по-твоему, все девушки после лишения девственности должны бежать в больницу?! — повышает она на эмоциях голос.

— Крис, не кричи. — прошу спокойно. — Успокойся и послушай меня. — сильнее давлю на неё лбом. — Во-первых, меня понесло, и я боюсь, что что-то сделал не так. Во-вторых, ты сама не хочешь понять, как осталась девственницей после произошедшего тогда?

— Ты не веришь мне? — с тихой обидой толкает Фурия, уворачиваясь от моего взгляда.

Ловлю пальцами её подбородок и поворачиваю лицо обратно. Смотрю ровно в янтарные глаза.

— Манюнь, я тебе верю. Это закрытый вопрос. Просто тогда что-то пошло не так. И боюсь, что сейчас тоже может быть что-то не так. Пойми, девочка моя, я переживаю за тебя, за твоё здоровье, потому что очень сильно тебя люблю. Прошу тебя, Кристина, сделай это ради нашего общего спокойствия.

— Ты будешь настаивать, если я откажусь? — хрипло шепчет Фурия.

— Да. — печатаю стабильно. — Возможно, нужны будут какие-то таблетки, мази, чтобы ускорить заживление повреждённых тканей.

Царевна заливается бордовой краской. Грудь начинает резче подниматься и опускаться.

— Это обязательно делать, Андрей? Девушки каждый день девственности лишаются и не летят к врачам.

— Нет, Крис, не обязательно. Но у нас с тобой не совсем обычный случай, согласна?

Она смыкает веки и рвано вдыхает. Чуть опускает голову вниз, что я принимаю как согласие.

Да, можно было бы обойтись без визита к врачу, но меня буквально трясёт за неё. Если тот пидор не смог сбить ей целку, то вполне возможно, что у неё какой-то дефект, «женские» проблемы, в которых сам я ничем не смогу помочь. А я хочу, чтобы у моей девочки всё было хорошо. Вряд ли её отец заботился о том, чтобы она посещала гинеколога.

— И как ты себе представляешь этот разговор? — раздражённо толкает Кристина, скорчив недовольную гримасу. — Ночью у меня был секс, и мой парень лишил меня девственности, но год назад у меня тоже был секс? Так, Андрей?! — опять наращивает децибелы.

— Я сам поговорю.

— Ты не пойдёшь со мной! — рявкает взбешённо.

Закрываю ей рот поцелуем.

— Доверься мне, пожалуйста, любимая.

— Фуф, ты невозможный. — возмущается Царёва.

А через пару часов мы вместе входим в светлый кабинет с креслом, которое у меня почему-то вызывает ассоциации с пытками.

Блядь.

Гинекологом оказывается молодой мужчина. Кристина краснеет и мнётся. Моя ревность подпирает горло. Чтобы она перед ним раздевалась? Нет-нет-нет. Беру её за руку, собираясь увести отсюда, но врач тормозит.

— Можете сейчас выйти, я пойму. Но вы не просто так пришли сюда. Это плановый осмотр или есть какие-то проблемы?

— Андрюша? — беззвучно зовёт Фурия, подняв на меня смущённое лицо.

Крепче сдавливаю в ладони её дрожащие пальцы. Глубже вздыхаю и смотрю на доктора.

— Не сказать, что проблемы. Осмотр не нужен. Наверное. — несвойственно мнусь перед ним. М-да, блядь, поход к гинекологу для меня в новинку. Он хмурит лоб, внимательно вглядываясь то в меня, то в краснеющую и прячущую глаза Кристину. Выдыхаю. — Ночью я лишил свою девушку девственности. — он сосредоточенно кивает. — Но…

Замолкаю, закусив губу. Отвожу взгляд.

— Но… — подталкивает он.

— Около года назад у меня был секс. — пищит Манюня, толкаясь лицом мне в грудь.

Обнимаю за плечи и смотрю на мужчину. Он кивает.

— Сегодня кровь была? — киваю. — Боль? — не отрывая лица от моей грудины, кивает Крис. — Вы уверены, что был разрыв девственной плевы?

— Процентов на восемьдесят. — вставляю неуверенно.

Плотнее прижимаю к себе Кристинку, рассеянно гладя по спине и стараясь успокоить.

— Что именно привело вас сюда? Хотите убедиться, что было дефлорация?

Царёва ногтями дерёт мой китель. Мягко касаюсь её шеи. Целую в макушку.

— Хочу убедиться, что с ней всё хорошо. И понять, возможно ли такое.

— Тогда давайте убеждаться. — улыбается он, поднимаясь со стула и доставая из коробки перчатки.

— Я не хочу. — шелестит Кристинка.

— Я тоже, малышка. Но надо.

— Он — мужчина. — сипит, едва не плача.

— Я не мужчина, а доктор. Поверьте, смотреть на вас я буду как бесполое существо. Есть вероятность, что плева была слишком плотная и глубоко посаженная, а половой орган предыдущего партнёра был недостаточного размера, чтобы прорвать её. Но если это так, то сейчас действительно стоит проверить, что разрыв не был слишком травмирующим для организма.

Кристина неуверенно раздевается. Я отворачиваюсь к окну, но периодически ревностно поглядываю на врача. Улавливаю его вопросы.

— Так больно? Насколько сильно? — он, сука, суёт в неё пальцы. Скрежеща зубами, впиваюсь глазами в слепящую лампу. — Сколько было половых актов за ночь?

Я не вмешиваюсь, позволяя ей самой на всё отвечать. Но последний вопрос почему-то вздёргивает меня.

— Два. Это важно? — буркаю психованно.

— Важно. После дефлорации стоит воздерживаться какое-то время. Одевайтесь. — поднимается, стягивает перчатки и бросает в мусорное ведро. Крис встаёт на дрожащих ногах. Подскакиваю к ней и помогаю натянуть бельё и поправить платье. — Теперь по делу. Не стану вас слишком загружать. Так как вы, молодой человек, явно ответственный, раз настояли на посещении врача, то и объяснять буду вам. Был разрыв девственной плевы. Серьёзных повреждений нет. Только стандартные при этом процессе. Но она действительно была плотной, а это травма для организма. Можно принимать обезболивающие, если будет боль. Но от половых актов стоит воздержаться на протяжении минимум недели. И по второму волнующему вас вопросу. Сохранить девственность при половом акте возможно, хотя это большая редкость. Точных цифр нет, но процент такой возможности минимальный. Выпишу вам охлаждающую мазь и таблетки. — что-то черкает на рецепте.

Только когда выходим из кабинета, давление напряжения медленно отступает. Царёва жмётся к боку, как маленький ребёнок. Обнимаю за плечи, второй рукой поймав трясущиеся пальцы. Целую в висок, направляясь в сторону выхода.

— Всё, Манюня, не дрожи. Всё закончилось. И у нас с тобой всё хорошо.

Она напряжённо кивает. Не понимаю, почему так нервничает. Возле машины обгоняю на пару шагов, и она впечатывается в меня. Обнимаю, сжав пальцами подбородок и подняв лицо выше.

— Что с тобой, девочка моя? — сиплю проседающим голосом.

— Это так стыдно. Какой-то мужик… И ты там…

— Кристина, мы всё сделали правильно. Теперь я спокоен. Разве тебе самой не легче от того, что ты теперь знаешь, что всё в порядке?

— Да… Возможно…

— Ну давай, хорошая моя, расслабляйся. — прибив к себе, разминаю пальцами спину и шею. Толкаюсь губами ко лбу и замираю так. — Любимая моя, ну хватит уже. Поехали, погуляем немного по набережной. Что скажешь?

— Да, наверное… — бросает с безразличием.

Нет, так не пойдёт. Что за херня? Будто этот гинеколог-вампир из неё всю радость высосал.

— А парк поцелуев далеко отсюда?

Она поднимает на меня оробевший взгляд. В глазах, наконец, загорается интерес и появляется блеск.

— Если без пробок, часа полтора на машине.

Смотрю время на экране смартфона. Прикрыв глаза, мысленно рассчитываю оставшиеся у нас часы. Сейчас начало второго. Мне надо быть в части к восьми. Отлично. Успеваем.

— Поедем? Я собираюсь зацеловать тебя до полусмерти. — растягиваю губы в улыбке и поглощаю её ответную эмоцию.

— Хоть до смерти, Андрюша. — смеясь, отбивает Фурия.

— Как прикажешь, Царевна. — угорая, протягиваю раскрытую ладонь. — Я поведу?

— Ну, поведи. — шлёпает мне в руку ключи и вытягивает губы. — Только сначала заслужи.

— Служить я умею. — ржу, впечатываясь в мягкие уста.

Вбиваю в бортовой навигатор адрес, хотя Крис обещает указывать дорогу. Через пятнадцать минут радуюсь, что не послушал её, потому что Фурия отрубается.

Устала девочка моя. У неё были две бессонные ночи и тяжёлые дни. Пускай отдыхает.

Скатываю взгляд на наши переплетённые пальцы, лежащие на её голом бедре. Светлое коралловое платье сбилось вверх, открыв бёдра выше середины. Красивая картина, пиздец просто.

Нервно сглатываю и сосредоточиваюсь на дороге. Даже нахожу в себе ресурсы порадоваться, что служба не позволит приближаться к ней на протяжении этой недели. Не представляю, как бы контролировал похоть, будь у нас возможность проводить всё это время вместе. Несмотря на события годичной давности, Крис не только не потеряла способность получать наслаждение от секса, но и оказалась очень страстной, ненасытной и отзывчивой. Её тело откликалось на каждое моё касание, движение, поцелуй. Очень горячая у меня Фурия. Обжигающе. Но в этом и есть кайф.

Добравшись до места, радуюсь полупустой парковке. Сегодня понедельник, а у меня увал. И всё кажется, что вернусь в часть и меня сожрут. Это уже на подкорке. Бужу Царевну ласковыми поцелуями в лицо, шею, плечи и всякими нежными словами. Она, не открывая глаз, расплывается в счастливой улыбке. Я ещё больше ванили добавляю.

В парке днём понедельника оказывается немноголюдно, тихо и даже как-то умиротворяюще. Мы неспешно прогуливаемся по аллеям. Каждая отдельная тропинка с двух сторон зажата разными композициями деревьев, кустов и цветов. На одних клумбах последние нарциссы и вечнозелёные барвинки в окружении самшита и начинающих зацветать лип. На других распускаются разноцветные розы. Над ними аккуратно обрезанные тополя. Среди берёз виднеются ромашки, лютики и другие полевые цветы. Сами тропинки тоже выложены плиткой разной цветовой гаммы и узоров. На пересечении дорожек разнообразной формы и диаметра площадки с беседками или лавочками для поцелуев. Мы используем по назначению абсолютно каждую из них.

«Пульсирующий поцелуй», «Французский поцелуй», «Любовный укус», «Поцелуй Лиззи», «Поцелуй бабочки»- подписи на каждой дислокации и описание того или иного поцелуя.

Дольше всего мы уделяем «французскому». Обнявшись, зависаем под кованной аркой, обвивающей белые с золотом мраморные колонны. Сверху свисает инсталляция омелы.

Сплетаясь пальцами, расслабленно шагаем по аллеям. Кристинка роняет голову мне на плечо. Опуская руку, обнимаю за талию. Останавливаемся возле палатки с замками. Влюблённые подписывают их и цепляют на мосты или беседки, выбрасывают ключи в воду, как знак вечной любви.

— Хочешь? — выбиваю тихо, поймав устремлённый на прилавок взгляд янтарных глаз.

— Это же глупость. — сбивает вместе брови.

Касаюсь губами в этот стык, скользнув костяшками пальцев по шее под волосами. Ничего не ответив, тяну её за руку к прилавку. Ставлю перед собой, обнимая сзади за талию.

— Выбирай. — шепчу хрипло.

Крис хмурится, бегая глазами от самых обычных навесных до замков в форме одинарного или двойного сердца. Откидывается спиной на меня и задирает голову. Наклоняюсь к ней.

— Любовь — это же не только красота, да? Она куда прочнее цветочков, конфет и красивых жестов. Она глубже и сильнее. Забота, внимание, нежность, иногда ссоры, иногда скандалы. Самое главное, чтобы держалась, и не важно какая оправа. Только то, что в сердце.

Слегка опускаю подбородок, соглашаясь с таким определением.

— Тогда этот. — указывает пальчиком в самый обычный серебристый квадратный замок, но с самой прочной сердцевиной.

— Символично. — выталкиваю ещё тише. Перевожу глаза на улыбающуюся бабульку. — У вас гравировки делают? — указываю жестом на небольшой ларёк за её спиной.

— Какую надпись хотите?

Переглядываемся с Кристиной и одновременно выбиваем:

— Ненавижу тебя так, как быть не должно.

Продавщица смеётся и качает головой, забирая замок и отдавая его в окошко. Мы в унисон хохочем. Повернув к себе, целую её прямо возле прилавка с «символами». Пусть у остальных будет красиво, а у нас «навсегда». Пусть с ссорами и драками, с укусами и истериками, но по-настоящему. Искренность в чувствах куда важнее, чем показная романтика.

Забираю замок, держа в одной руке, второй ловлю ладошку любимой. Раскачивая руки, медленно гуляем по парку, ища «цель» для нашего «навсегда». Ноги сами приводят к «французской» арке. Переглянувшись, синхронно шагаем к колонне. Кристинка вешает замок. Накрыв её кисти ладонями, вместе защёлкиваем его. Какое-то время просто смотрим на блестящий в солнечных лучах металл, а потом целуемся, пока не начинает сводить челюсти.

Покупаем в другом ларьке по молочному коктейлю и шоколадные маффины. Устраиваемся на изумрудном газоне возле ярко-голубого озера, прямо в центре парка. Подвисаю, глядя, как опиумные губы обхватывают трубочку. Фантазия подкидывает картины, которые вот вообще не вяжутся с реальностью. Как укладываю Фурию спиной на траву… Как она обхватывает губками мой член…

Ма-а-ать…

— Перестань фантазировать, Маньячело. — сипит Крис мне в ухо, лизнув раковину и прикусив губами мочку. — Палишься. — указывает взглядом на оттопыренную ширинку.

Дёргаю лежащий рядом китель и бросаю на пах. Фурия заливается хохотом. Отставив в сторону стакан, облокачивается на локти и прикрывает глаза, подставляя улыбающееся лицо летним солнечным лучам. От ночного дождя не осталось и следа. Только лёгкая, приятная прохлада. Я падаю на траву, любуясь её счастьем и упиваясь своим. С ехидной усмешкой рывком тащу Манюню к себе на грудь. Пискнув от неожиданности, падает головой на плечо.

— Я вообще-то загораю. — бурчит, губами лаская моё горло.

— А я вообще-то хочу тебя обнимать. И целовать.

И тут же выполняю свои хочу. Мы долго сидим возле пруда, кормим уток и обсуждаем всякие мелочи. Кристинка с особым интересом расспрашивает от моей семье. На очередном вопросе едва не давлюсь.

— Как думаешь, они меня примут?

Смяв щёки, устанавливаем зрительную связь. Тону в её глазах и того шторма сомнений, что закручивается внутри. И тем не менее…

— Это ответ? — хриплю, крепко удерживая её взгляд.

— Разве он тебе нужен? — мечтательно вздыхает Кристинка, чесанув своим носом по моему.

— Примут, любимая моя. Конечно же, примут. — лыблюсь во весь рот и снова впечатываюсь в сладкий ротик.

Она уедет со мной. Уедет. Со. Мной. Как невеста и будущая жена. Пусть не говорит прямо, но выбор она уже сделала. А что ещё надо для счастья мужчине, когда всё его существо тянется к одной единственной девочке? Да нихрена.

— Я люблю тебя, Кристина. И они полюбят.

— Тогда и я их полюблю. А теперь пойдём. — встаёт, протягивая мне руку. — Мы ещё не весь парк обошли, и ты не зацеловал меня до полусмерти.

Подрываюсь на ноги, сгребаю её в охапку и выдыхаю ей в рот:

— Сейчас исправлю.