Она - моё табу

Глава 50

За ним за пределы вселенной

Зачарованно разглядываю тонкое золотое колечко с маленьким прозрачным камешком в виде капли посередине и блестящим напылением, уходящим по ободку. Выставив руку перед собой, кручу из стороны в сторону, ловя солнечные лучики, играющие в камешке калейдоскопом переливающихся цветов.

Красиво. И смотрится аккуратно, гармонично. Ни капли не массивно и неуместно, как кольцо Савельского.

В груди очень тепло и спокойно. Ни сомнений, ни страхов, ни лишних мыслей. Я просто счастлива. И в этот раз действительно по-настоящему.

Слышу тихие, неспешные шаги. Чувствую, как прогибается матрас под весом тела. Как тёплые губы касаются оголённого плеча. Впиваются в шею. Зажмуриваюсь от удовольствия и падаю на него спиной.

— Не нравится? — вкрадчиво спрашивает Андрюша, поймав мою кисть и проведя подушечкой по колечку.

Выгибаюсь и целую гладкий подбородок. Преданно заглядываю в обсидиановые глаза и не могу не улыбаться. Наверное, я вся свечусь от радости.

— Вот ты дурак. — смеюсь, сжимая его пальцы в ладони. Опять целую. В этот раз в место, где горло переходит в челюсть. Ловлю губами мурашек на горячей коже. — Мне очень нравится. — вытягиваю руку и снова верчу. — Очень-очень.

— Я рад. — жмётся губами за ухом. Ёжусь от колючих иголок дрожи, проходящей по телу. — Обручалки куплю посолиднее. Королевскую свадьбу не обещаю, но постараюсь исполнить все твои мечты. — хрипит интимно тихо и ласково.

— А мне и не нужна королевская свадьба. И крутых обручалок не надо. Только ты.

Ощущаю, как на глаза в очередной раз набегает влага. Во мне столько позитивных эмоций кипит, что только со слезами выход находят.

Андрей обнимает за талию и облокачивается на стену, притягивая меня к себе вплотную. Опускаю ресницы и слушаю удары его сильного сердца. Они частые и быстрые.

Папу срочно вызвали на работу, а мы решили провести этот день дома. Поэтому сидим в моей комнате после сумасшедшего несдержанного секса в новой роли. Недавно вышли из душа, и Дикий ходил на улицу покурить. На нём только штаны, а на мне платье-майка с прорезями по бокам почти до линии стрингов. Наши волосы влажные, а тела уставшие и перенасыщенные удовольствием.

Шершавые ладони с мозолями на пальцах и подушечках под ними ныряют в прорези и гладят нежную кожу на груди. Дразняще трогают соски, иногда сжимая и прокручивая. Лёжа спиной на Андрее, мурчу от наслаждения и спокойствия. Он регулярно оставляет короткие влажные поцелуи то за ушком, то на затылке, то на шее.

— Любимая девочка моя… Нежная… Ласковая… — шепчет после каждого из них.

А я просто плавлюсь в его руках, как мороженное на солнце. Накрываю его кисти и сильнее сдавливаю на груди. Подставляю губы, и горячий язык требовательно раздвигает их, требуя впустить его. И я впускаю, встречая с тихим стоном. Дыхание сбивается. Сердце колотится резвее. Голова идёт кругом.

— Хочу тебя. — приглушённо хрипит мужчина.

Прокручиваюсь к нему лицом. Смыкаю вместе ноги, приподнимаю платье и под его жадным взором медлительно скатываю по ногам мокрые трусики. Стягиваю до колен и падаю на него грудью, облизывая его губы. Веду языком по щеке к уху и выдыхаю в него:

— Я тебя тоже хочу, Маньячело.

И в мгновение ока оказываюсь распята под ним. Его рот атакует моё тело, целуя, вылизывая, кусая, посасывая. Скребу покатые мышцы на плечах и постанываю от неудовлетворённого желания. Судорожно помогаю ему расстегнуть штаны и избавиться от боксеров. Андрюша раскатывает презерватив, пока я облизываю пересохшие губы, наблюдая, как тонкий латекс блестящей оболочкой укутывает твердокаменную эрекцию. На пике сумасшествия наклоняюсь и касаюсь головки губами. И тут же задыхаюсь смесью запахов смазки, резины и насыщенного запаха мужчины. Сознание плывёт от этих пьянящих ароматов.

— Крис… — хрипло толкает Андрюша.

Поднимаю на него глаза. Сталкиваясь с чёрными провалами, сразу смущаюсь и мечтаю провалиться сквозь землю. Падаю на подушку и закрываю лицо ладонями.

Мамочки, что я вытворяю? Я только что целовала член!

— Порядок, Манюнь. — шепотом уверяет Андрей, покрывая кожу жалящими поцелуями. — Когда-нибудь мы до этого доберёмся. А пока…

Раздвигая мои сжатые бёдра, проводит языком по половым губам. Взвизгиваю и выгибаюсь навстречу его ласкам. Он умело доводит меня до оргазма языком. Когда меня ломает в удовольствии, накрывает собой и таранит членом моё содрогающееся тело. Вскрикиваю от неожиданной остроты, вгоняя ногти в плечи. Ловлю губами его язык и глотаю стоны. Двигаемся синхронно, быстро, безостановочно, голодно, на грани безумия и нужды слиться воедино. Что-то бессвязно шепчем, какие-то розовые признания, неуместные похвалы, глупые требования. Кусаемся на пике, захлёбываясь в волне одновременно накатившего оргазма. Дикий проталкивает руку мне под лопатки и до боли прижимает к себе.

Судороги и пульсации стихают, а мы всё целуемся. Тела сплетены. Его жезл внутри меня медленно расслабляется и уменьшается. Оторвавшись друг от друга, смотрим в глаза. И улыбаемся.

— Мне нереально хорошо с тобой. — признаюсь задыхающимся шелестом.

— Мне с тобой тоже, девочка моя страстная. — не остаётся в долгу мой психопат.

После совместного душа расслабленно плаваем в неге, удобно улёгшись на кровати. Андрей, привалившись к стене и раскидав ноги широко в стороны. А я между ними, лёжа на нём. Наши пальцы переплетены. Гладят и тактильно собирают тепло, запоминают каждый рельеф на них, линии, заусенцы, мозоли. Приглушёнными голосами обсуждаем наше будущее. И мне кажется, что с каждым словом я становлюсь всё более счастливой. Словно взлетаю в облака, а потом всё выше и выше.

— Ты же говорил, что кольцо будет в поезде. — указываю глазами на золотой ободок.

Я заметила, что и Андрюша постоянно на него смотрит, трогает, гладит. Будто оно делает меня полностью его. Но это не так. Мне не нужно статусов и символов, чтобы отдать ему всю себя.

Он слегка хмурится. Брови опускаются. Лоб режут линии. Опускает подбородок мне на плечо и целует в шею.

— Сначала так и хотел. Но я и до этого думал, что так просто твой отец тебя мне не отдаст. Пусть знает, что я собираюсь везти домой не любовницу, а будущую жену.

— Так это из-за папы?!

Мгновенно взвинчиваюсь, поднимаясь и оборачиваясь к нему. Щёки пылают от обиды и возмущения. Воздушные замки рушатся. А псих смеётся и как пушинку толкает на себя.

— Блядь, Фурия, херню не неси. Я уже сделал тебе предложение. Ты согласилась. От того, что я всё это повторил в официальной обстановке перед твоим отцом и с его благословением, ничего не поменялось. — проводит носом по волосам и касается губами макушки. — Я люблю тебя. Люблю так, как быть не должно. Я хочу на тебе жениться. Хочу завести с тобой семью. Просто я решил, что сделать тебе нормальное предложение в присутствии генерала будет не лишним. Возможно, это и немного показательно. Но подумай сама. Когда руки и сердца просят при родителях, это уже совсем другая степень ответственности и готовности отвечать за свою девушку. Я показал ему, что всё серьёзно. Что не боюсь его гнева. Что я готов стоять за тебя до последней капли крови.

Осторожно перевожу дыхание и прячу лицо на мощной шее. Ловлю губами сорвавшийся с катушек пульс. Трусь об него и шуршу:

— Извини.

— Порядок, любимая. Ничего.

Поворачиваюсь и укладываюсь ему на плечо. Прикрываю глаза. Наши пальцы опять смыкаются в замок.

— Ты хочешь детей? — выпаливаю, заливаясь краской.

И я так боюсь услышать положительный ответ. Я пока не готова к такой ответственности, хотя со временем очень хочу родить ему сына. Именно сына. Такого же сильного и надёжного. Андрюша, будто считывая мои мысли и сомнения, плотнее смыкает наши кисти, второй рукой рисуя узоры на моей спине.

— Не сейчас. Сначала надо самим как-то на ноги встать. Втянуться в учёбу, придумать что-то с работой. Мои родители, конечно, помогут и деньгами, и квартиру снимут, но и на шее у них сидеть не вариант. Обустроимся с тобой в Петрозаводске, решим, что делать с твоей учёбой, сыграем свадьбу. А потом уже будем думать о том, чтобы разводить Диких. — последнее предложение с игривыми, шутливыми интонациями. Хихикаю на его замечание и расслабляюсь. — Какую свадьбу ты хочешь? Платье, ресторан?

— Не знаю. — пожимаю плечами, пуская на губы мечтательную улыбку. — Наверное, пышное платье. Но не длинное. Знаешь… — закусываю уголок губы, придумывая, как получше ему объяснить. — Как балетная пачка. — Андрей тихо и угрожающе рычит. Я смеюсь, гася его агрессию поцелуем. — Но не настолько короткое. Не бойся, трусами светить буду только перед тобой.

— Я предпочитаю, когда ты без них. — собирает в кулаке ткань платья, поднимая его выше талии. Проводит пальцами по голому бедру. Да, я не стала надевать бельё. — Вот как сейчас.

Скатывает к основанию бедра изнутри. Смеясь, уворачиваюсь и подскакиваю с него. Выставляю перед собой ладони, когда Андрюша поднимается следом и ползёт на меня, как хищник: плавно и опасно.

— Нет-нет-нет… — быстро мотаю головой, упираясь ему в грудную клетку. — Перерыв. У меня всё болит уже. Я, вообще-то не привыкшая к такому напору.

Он, заливаясь смехом, ловит за талию одной рукой и тащит на себя. Впивается в губы жарко и о-о-очень мокро. А потом заваливается на спину, таща меня за собой. Смеясь, падаю сверху и скатываюсь, улёгшись рядышком. Вывожу на его груди рисунки. Опять болтаем о ерунде. И это так суперски, что я не перестаю тащить улыбку. Когда можно говорить ни о чём. А ещё, когда понимаешь, что тебе не надо ни о чём волноваться, потому что твой парень готов решить все твои проблемы, даже если ему придётся из собственной кожи вылезти. Но есть одна проблема, с которой мне придётся разбираться лично. Тут он ничем не сможет мне помочь.

Убито вздыхаю и задушено всхлипываю, как только думаю о том, что скоро мне придётся вернуться в Америку, чтобы забрать документы, вещи, попрощаться с друзьями. А это не меньше двух-трёх недель. Не представляю, как мы выдержим столько на расстоянии.

— Что случилось, малышка моя? — напрягается мужчина, всматриваясь в моё лицо.

И я, едва не плача, выдаю все свои переживания. Так и хочется хотя бы часть переложить на него. Чтобы забрал и стало легче.

— Я не хочу уезжать. — к концу рассказа рыдаю у него на плече, качая головой и растирая слёзы. — Стоит только представить, что не увижу тебя целый месяц и сдохнуть охота! — воплю, задыхаясь от боли и слёз.

Андрюша сдавливает мои щёки и вжимается лоб в лоб, намертво зафиксировав мою голову.

— Ну всё, родная моя, не надо плакать. Это необходимо сделать. Я никуда не денусь. Будем постоянно созваниваться по видеосвязи. — спокойно рассекает мужчина.

— Как? — истерично взбиваю руками воздух. — У нас пятнадцать часов разницы! Я буду только просыпаться, а ты уже спать! А когда у тебя будет время, в Америке уже ночь!

Чем больше я говорю, тем сильнее меня кроет. Вода из глаз уже не ручьями — водопадами! И я никак не могу остановиться. Андрей поджимает губы и рвано вдыхает через нос. До хруста притискивает к себе, давая мне выплакаться и проораться. Когда перестаю реветь, периодически жалко всхлипывая, наливает воду из стоящего на прикроватной тумбочке графина и заставляет выпить.

— Мне тоже даже думать об этом больно, любимая. Но нельзя просто забить на учёбу. Если надо будет сидеть всю ночь и молиться на телефон, ожидая твоего звонка, то я буду это делать. Самое главное, что потом мы будем вместе. Уедем. Поженимся. И до глубокой старости.

— Об-бещаешь? — всхлипываю, с надеждой взирая на его расстроенное лицо.

— Да, родная девочка моя. Когда любишь, никакие расстояния не помеха. Пара недель — не беда. Они быстро пролетят. Даже заметить не успеешь, как уже будешь садиться со мной в поезд. А до тех пор я тебя дождусь.

Его губы растягиваются в ободряющей улыбке. Но я знаю его достаточно, чтобы понять, что она вымученная. Ему тоже сложно. Андрюше и так хуже, чем мне. Он постоянно за забором без связи, а я на свободе. К тому же, он прав: не так уж это и долго. Даже если дела займут больше времени, мы всё равно встретимся и потом уже никогда-никогда не расстанемся.

— Я люблю тебя, Андрюша.

— И я тебя люблю, Кристинка.

Вечером Андрей возвращается в часть, и мы начинаем тренироваться жить на расстоянии. Ловим каждую минутку общения. Грусть, конечно, никуда не уходит. И не уйдёт, пока я не вернусь и не окажусь в его объятиях. Но я стараюсь её хоть немножечко приглушить и не омрачать наши последние недели плохим настроением. Каждый день учусь готовить новые блюда и уговариваю папу утром передать Андрюше. Он вечно бурчит, что выглядит это слишком странно, когда генерал подкармливает солдата срочной службы, но никогда не отказывает. А любимый мой поёт дифирамбы моему несуществующему таланту к готовке. Но мне всё равно очень приятно. И хочется стараться для него ещё больше.

К концу недели я, наконец, заставляю себя позвонить в Йель и уточнить сроки, необходимые для того, чтобы забрать все документы. Когда мне озвучивают, что приехать желательно за пару недель до начала занятий, внутри меня всё обрывается.

У нас с Андрюшей остаётся всего три недели.

Когда созваниваемся вечером, пока умалчиваю об этом. Не хочу портить ему настроение. Смеюсь и получаю заказ на лазанью.

— Я тебе не ресторан, чтобы подавать любые блюда. — выбиваю строго, а сама ищу в ноутбуке рецепты.

— Ну, пожалуйста, Манюнь. — умоляюще просит Дикий. — Я буду очень-приочень благодарен. — добавляет вкрадчиво. — В воскресенье у Макея на квартире расплачусь с лихвой.

Щёки вспыхивают, а низ живота томительно тянет в предвкушении его «благодарности».

— Ты — маньяк! — брякаю, прикладывая ладони к горящему лицу.

— Маньяк, который безумно сильно соскучился по своей сладкой девочке. И он её сто процентов затрахает до полного изнеможения.

Я смеюсь до слёз, а внутри рыдаю от предстоящей разлуки. А когда прощаемся, падаю лицом в подушку и, уже не сдерживаясь, реву, пока не отключаюсь от бессилия. И всю ночь меня мучают кошмары, что после возвращения мы не сможем встретиться и не будет у нас никакого «до глубокой старости».