Она - моё табу

Глава 19

Я давно разучилась верить

— Конечно! Это же такой позор, если друзья узнают, что ты крутишь шуры-муры с генеральской дочкой. — бросаю ядовито, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.

— Ты меня, блядь, вообще не слышишь? — напирает Андрей яростно.

— Слышу! Отлично слышу! И делаю выводы!

Вот так и заканчивается наше время. Почти всю дорогу мы ссоримся из-за настойчивости психа. Он не хочет, чтобы я подвозила его прямо к части, и кто-то из сослуживцев увидел нас вместе.

Скрежеща зубами, исцарапываю мягкую кожу на руле.

— Может, сразу к твоему отцу пойдём и объявим, что встречаемся? — с ехидством высекает парень, прожигая меня чернотой провалов.

— Ха! Отличный план, Андрюша! — рявкаю, всё сильнее вскипая. — Начнём со знакомства с родителями. Мой папа тебе не обычный мужчина, который так просто примет новость. Он старой закалки. Сначала устроит тебе допрос с пристрастием, потом превратит твою службу в адское испытание, а если доживёшь до дембеля, подумает, достоин ли ты меня.

— О-о-о, да-а-а. — тянет с иронией. — Где Кристина Царёва, а где я? Простой солдат недостоин даже пылинки с твоих туфель сдувать.

— Ты совсем больной, Андрей?! — ору, едва не пролетая на запрещающий сигнал светофора. Резко бью по тормозам. Если бы не ремни безопасности, оба в лобовое вылетели бы. Подскакивая на месте, стремительно оборачиваюсь к Дикому. — Ты вообще думаешь, что несёшь?! При чём тут это?!

— А ты уже забыла, как деньги мне совала у Пахи дома? Дословно повторить, что ты мне тогда сказала? — с ехидной усмешкой толкает.

От стыда за тот поступок едва ли не самовоспламеняюсь. Сбавляю обороты и протяжно выдыхаю.

— Не надо. Я помню. И это совсем другое. Теперь всё иначе, Андрей. Сейчас мне не важно, есть между нами разница или нет.

— Неужели? — цедит жестоко мужчина, свернув пальцы в плотные кулаки. — А тогда было важно? Люди не меняются, Крис. Ты привыкла показывать своё превосходство над другими.

— Ты идиот! Дебил! Господи… — выпаливаю, закатив глаза.

Отворачиваюсь обратно к дороге. Скрипя зубами, больше ничего не отвечаю. Дикий тоже молчит. В угнетающей тишине едва не вою, чтобы снять давление в груди. Как же не хотелось, чтобы на такой высокой ноте мы расстались. Я не против рассказать папе о нас, но не уверена, что он спокойно отнесётся к моим отношениям с Андрюшей. По его мнению, я должна выйти замуж едва ли не за сына министра из Госдумы. Но это не такая уж и большая проблема. Я готова отстаивать свою позицию, если буду уверена, что оно того стоит. А судя по этому разговору, вместе мы долго не протянем.

Кошу на него взгляд. Парень смотрит в боковое окно, поджав губы. Понимаю, что кто-то должен пойти на уступки, но взращиваемая годами гордость не даёт этого сделать. Но я не хочу терять его. Ни сейчас, ни завтра. Да и вообще никогда! Я делаю много ошибок, и расплата за них обязательно приходит. Сейчас я плачу за своё стервозное, надменное поведение временем, которого у нас и так слишком мало.

Осторожно перевожу дыхание и зову едва слышным шёпотом:

— Андрюша. — он вздрагивает, поворачивается, тяжело сглатывает. Смотрит прямо в глаза. Под его взором щёки нагреваются. — Извини. За то, что тогда себя так вела. Мне правда стыдно за те слова и действия. Я совсем тебя не знала. Если не хочешь, чтобы кто-то знал, хорошо.

Пролепетав это, снова сосредоточиваюсь на том, чтобы довести нас обоих до пункта назначения целыми и невредимыми. Неконтролируемо дёргаюсь, когда большая ладонь накрывает мою руку, а жаркое дыхание касается щеки. Большим пальцем поглаживает ребро ладони.

— Не в том дело, что я не хочу, чтобы кто-то знал. Мне не даёт покоя, что слухи дойдут до твоего отца. Я же понимаю, Крис, что он так просто не отдаст тебя мне. — бомбит глухим сипом.

Поворачиваю руку, сжимая его пальцы. На секунду скатываю взгляд на серьёзное лицо парня. До боли в лёгких вдыхаю через нос и шуршу:

— Мы вместе меньше суток, Андрей. Мы даже не знаем, получится ли у нас что-то. И ты сам говорил не думать о том, что будет дальше.

— Не знаем, Фурия. Но это не значит, что всё несерьёзно. Я не тот человек, которому важна только постель.

— А какой ты человек? — выпаливаю почти беззвучно.

Он закрывает глаза и хрипит:

— Мне нужны серьёзные отношения. И очень надеюсь, что наши будут такими. Но на данном этапе нам обоим будет лучше, если твой отец останется пока в неведении. И остальные тоже. Давай сначала сами разберёмся, что происходит между нами. Да, есть притяжение, и очень сильное, но это не залог того, что мы сможем быть вместе.

— Сможем. — выбиваю уверенно, паркуя машину в двухстах метрах от части. Отстёгиваю ремень и пересаживаюсь лицом к нему. Соединяю наши пальцы и добровольно устанавливаю прочный зрительный контакт. — Пусть это просто тяга, но я не могу не думать о будущем. Я не такая, какой ты меня считаешь. Умею адаптироваться и подстраиваться, иногда даже прогибаться. Не хочешь, чтобы кто-то знал, окей. Со мной сложно. Я непростой человек с ужасным характером. Если сможешь проявить чудеса самообладания, я научусь быть в отношениях.

Стараюсь улыбаться, но напряжение между нами слишком грузное, давящее. Я не привыкшая к откровенным разговорам и признаниям в собственных слабостях перед посторонними людьми. Андрей совсем другой. Он прямой, открытый, честный. Вряд ли его устроит моя обычная манера поведения. Понимаю, что забегаю наперёд слишком быстро, но не могу не думать о предстоящем расставании. Я этого не хочу. И уже начинаю думать, как его избежать. Кажется, Крис Царёва вляпалась по уши.

— Кристинка. — высекает мужчина на выдохе и прижимает меня к себе.

Оборачиваю руками шею, отдаваясь ненапористому поцелую. Жаль, что длится он совсем недолго. Отведённое нам время неизбежно близится к нулю. Андрюша отпускает меня и выпрыгивает из Хаммера. Лучше бы мне просто уехать, но вместо этого выскакиваю следом и бросаюсь вперёд.

— Андрей! — кричу в спину.

Он оборачивается. Вздыхает. Размашистым шагом возвращается и сгребает ладонями моё лицо. Склоняясь ниже, врывается языком в рот. С алчным нетерпением встречаю и отвечаю. Держусь за широкие плечи, поднимаясь выше. Цепляюсь за него так, словно мы больше не увидимся.

— Не хочу отпускать. — шепчу бездумно вслух.

— Я тоже, Фурия. — сипит, отстраняясь. — Но мне действительно пора идти. Постараюсь выбить увольнение на следующих выходных. Позвоню, как только появится возможность.

— Да… Хорошо… — выталкиваю сбивчиво.

Дикий ещё раз чмокает в губы и сам разжимает мои пальцы. Одновременно прокручиваемся в разные стороны. Он переходит дорогу, а я запрыгиваю в машину. Тяжело дыша, кусаю губы. Касаюсь их пальцами. До чего мне нравятся его поцелуи. И вкус. Он сводит с ума, пьянит, дурманит. И его близость. Просто рядом быть, обнимать, трогать его тело, изучать рельефы мышц, гореть от его жара. Безумие. Но такое приятное.

Дома продолжаю сходить с ума от мыслей, что эту неделю мне придётся жить без Андрюши. Я уже скучаю. Такого со мной ещё не было. Ничего не цепляет. Смотрю фильмы, читаю книги, но все мысли о парне, лишившим меня покоя.

— Безумие. — бурчу недовольно, откладывая очередную книгу, на сюжете которой не удаётся сосредоточиться.

Перекатываюсь на живот и беру телефон. Десятки сообщений в мессенджере от ребят из разных тусовок. Выходные, а значит, город сегодня дымит. Просматриваю варианты предложений. Четыре рейва из списка тех, которые сегодня не прельщают. Убийственная музыка и такое же убийственное количество запрещёнки. Но что-то выбрать мне придётся. Дома просто свихнусь. Можно, конечно, тупо рвануть в любой из двух десятков ночных клубов, захватив с собой кого-то из знакомых.

Раздумываю над этим вариантом, листая профили в соцсети, пока не напарываюсь на страничку Киреевой. Гнев подкатывает к глотке. Желание стереть эту тварь с лица земли зашкаливает. Но это оказывается только разминкой. Стоит только зайти к ней на страницу, как меня разрывает на части от десятка противоречивых эмоций. Злость, ненависть, обида, разочарование, боль от обмана и предательства — всё это сбивается в кучу, переплетается, смешивается, оставляя горькое послевкусие и новый слой льда на растерзанной душе.

Выложенное вчера фото режет по сердцу, словно острое лезвие. Это её квартира. Довольная улыбающаяся рожа Таньки лишь на секунду обращает на себя моё внимание, а после его полностью перетягивает сидящий на диване мужчина в военной форме. Его голова повёрнута от камеры, в руках стакан с каким-то алкоголем, но это не мешает догадаться, кто он.

Андрей сказал, что между ними ничего не было, но тогда почему он был там?

Сердце звонкими раскатами отбивает ритм по костяному остову. Дыхание лишь из необходимости не обрывается. Смежаю веки и жмурюсь до белых неровных кругов перед глазами.

Была уверена, что максимум, что между ними было, так это прогулка и разговор. Но если Дикий поехал к Киреевой, всё куда сложнее. Она не из тех, кто выпускает свою добычу, пока не получит от неё желаемое.

Подрываюсь на ноги и до рези в глазах всматриваюсь в мужской силуэт, надеясь найти доказательства своей ошибки. Впервые в жизни мне хочется оказаться не правой. Но в глубине души знаю, что ошибки нет. Это Андрей.

С размаху отправляю телефон в стену. Нервно прошагиваю по комнате. Запускаю пальцы в волосы, до боли дёргая их. Вгрызаюсь в язык, дабы не завыть или, того хуже, заскулить, как избитый щенок.

Как он мог? Нет, не быть с ней, а солгать мне! Была уверена, что он просто не умеет врать. Все его слова не вызывали сомнений в правдивости. Что ещё было ложью? Всё?! Хоть в чём-то он был искренен? Сколько можно ошибаться и доверяться не тем мужчинам? Один меня изнасиловал, а второй предал раньше, чем между нами что-то завязалось. Начал отношения со лжи!

— Скотина! — ору, швыряя в ту же стену, куда отправила смартфон, книгу. — Ненавижу. Ненавижу. — повторяю, как умалишённая, остолбенев посреди комнаты. — Этого я тебе не прощу. Хотел меня раздавить? Хрен тебе. Ненавижу.

С болью от предательства справляюсь так, как умею. Короткое чёрное платье с открытой спиной и глубоким вырезом. Чёрная подводка, широкие стрелки, яркая красная помада, босоножки на высоких шпильках. Пока собираюсь, вызваниваю устроителей рейва, стремясь узнать, на котором из них будет Киреева. Сначала я разберусь с ней, а потом уже с Андреем.

Впервые жалею, что у меня бронебойный телефон. От удара о стену даже защитное стекло не треснуло. И он, мать вашу, звонит. Не уверена, что смогу сейчас играть роль, поэтому сбрасываю вызов. А следом ещё три летящих один за другим. Но не справляюсь с искушением прочесть сообщения.

Андрей Дикий: Крис, ответь. У меня не так много времени.

— Конечно, не много, урод. — шиплю гневно, открывая новое сообщение. — Своей шлюхе позвони.

Андрей Дикий: Перезвони, как появится возможность. Нам надо поговорить.

— С ней и говори, козлина.

Буквально выбегаю из дома и запрыгиваю в Хаммер, когда мобильный снова звонит. Хватаю трубку и ору:

— Чего тебе?! Я занята!

— Фурия, блядь, успокойся. — рычит козёл глухо. — Я объясню.

— Что ты мне объяснишь? Мне насрать на тебя!

— Сбавь обороты и послушай.

— Пошёл ты! — визжу бешено, ударяя ладонью по рулю.

Гул клаксона заполняет не только пространство салона, но и слуховые каналы. Добираясь в мозг, парализует его работу.

— Кристина, ничего не было. Паха показал мне эту фотку. А ещё сказал, что если ты не отвечаешь, то наверняка её видела.

— Какую фотку? — рычу несдержанно, кусая язык.

Он тяжело вздыхает и бомбит тихо, но чётко:

— Да, я был у неё дома, но только выпил и ушёл. Как только она начала бросать намёки, я понял, что не хочу её трахать. Я не мог, Крис, потому что думал только о тебе. Я не хочу её.

— Ты не слышишь, что я говорю? — выталкиваю шипением. — Мне всё равно, Андрей. Это твоё дело. Делай, что хочешь. Мне на-пле-вать!

— Кристинка, ну ты и дура. — хрипит приглушённо. — Услышь меня, в конце концов. Мы даже не целовались. Она полезла, но я встал и ушёл. Всё, что я тебе говорил и вчера, и сегодня — правда. Я, блядь, только о тебе думать и могу. Хочу только тебя. И, мать твою, даже зная, что с тобой случилось, и понимая, что после такого подпустить к себе кого-то почти нереально, я с тобой. Мы вместе, Крис. Ты моя девушка, нравится тебе это или нет. — захлёбываюсь возмущением, но молчу, ожидая, что он ещё мне наплетёт. — У меня нет никаких доказательств, и ты можешь не верить мне. Или просто попробуй поверить. Зачем мне врать тебе? Ты ещё вчера заявила, что между нами ничего нет, и я имею право делать, что захочу. Сегодня всё иначе. И всё серьёзно. Мне не нужны другие. Мне нужна ты. Я сказал об этом лучшему другу. Если тебе надо, то я готов рассказать всем, в том числе твоему отцу. Сейчас у меня нет возможности выйти, но на выходных поедем к Тане, и пусть подтвердит мои слова.

— Она не подтвердит. — толкаю в замешательстве.

— И это будет ложью. Фурия… Мать твою… Я не вру. Понятия не имею, как тебя убедить. Что мне сделать? Чего ты от меня ждёшь? Хочешь, чтобы я сейчас пошёл к твоему отцу?

— Нет. — шепчу, закрыв глаза и стараясь успокоить злость.

— Тогда чего? Чтобы рванул в самоволку и приехал к тебе? Или поедем к ней и пусть в моём присутствии скажет, что мы переспали? Что я, блядь, должен делать, чтобы убедить тебя в своей искренности? Скажи, Кристина…

— Поклянись, что ничего не было. — шелещу совсем растеряно.

— Я клянусь, Фурия. Ничего. Совсем. Я провёл в её квартире часа пол, выпил стакан коньяка, а потом до вечера бродил по городу, стараясь проветрить голову. После поехал к Пахе. Дальше ты знаешь. Веришь?

— Верю. — выпаливаю, едва не плача от облегчения, накрывшего сознание.

— И тебе всё ещё насрать?

Слышу лёгкую издёвку в севшем голосе и улыбаюсь. Качаю головой так, будто он это видит.

— Андрюшка… Прости. Когда увидела…

— Не оправдывайся. Просто научись доверять людям. Мне, Крис.

— Я не умею. — секу печально, обводя ногтями рулевое колесо. — Научи меня.

— Этому нельзя научить. Только пересилить саму себя.

Откидываюсь на спинку, уронив руки вниз. Опускаю веки, жадно хватая кислород. Только слушая ровный голос и утяжелённое дыхание Андрея медленно прихожу в себя. Отравленное ревностью сознание постепенно проясняется. Мне становится холодно. И стыдно перед ним. В попытке избежать новых извинений за дурной характер выбиваю:

— Она нравится тебе?

— Мне нравишься ты, Царёва. Похуй на эту шлюху. Не думай о ней.

— Это сложно.

— А мне сложно смириться с тем, что ты весь день провела в компании трёх мужиков. Полдня слушаю, как Иридиев поёт Пахе дифирамбы о том, какая у него охуенная девушка. Думаешь, я не ревную? Только почему-то не предъявляю тебе обвинений.

Рывком выпрямляюсь и рычу:

— Попробуй. — но тут же смеюсь. — А ты ревнуешь?

В динамике раздаётся тихий смех и звенящий выдох.

— Пиздец как. А если учитывать, что сижу тут как в тюрьме, а ты располагаешь свободой передвижений, кроет конкретно.

— Андрюша, вот скажи мне… — перевожу дыхание и продолжаю на надрыве: — Зачем я тебе такая?

— Затем, что я тебя ненавижу. Не давай мне повод пожалеть об этом.

— Запасись терпением. Это только цветочки.

— Не сомневаюсь, ненормальная. Но постарайся не выводить меня слишком сильно. Ты даже представить не можешь, как сложно сидеть здесь, не имея возможности вырваться к тебе.

— Могу, Андрей. — выбиваю на серьёзе. — Я с ума схожу от того, что не могу прямо сейчас посмотреть тебе в глаза и…

— И убедиться, что я говорю правду. — перебив, издевается он.

— Нет. Извиниться нормально.

— Думаю, я готов принять от тебя извинения в таком виде.

Мы разговариваем не меньше часа. За это время полностью отпускаю злость и принимаю свою неправоту. Попрощавшись, сменяю мишень. Набираю номер Киреевой. Отвечает она не сразу, а когда всё же берёт трубку, музыка перекрывает её слова, но я всё равно слышу открытое недовольство.

— Что у тебя было с Андреем? — выбиваю ровно со сталью.

Если она сейчас подтвердит его слова, то оставлю её в покое. Если продолжит меня бесить, ей конец. И эта дура расфуфыренная выбирает неверный вариант.

— После того, что ты устроила, я с тобой даже говорить не хочу. Но раз тебе это не даёт покоя, то так уж и быть. — типа одолжение делает. — Всё. Он хорош в постели. На следующих выходных мы опять встречаемся.

Если у меня и были сомнения, то после последнего предложения их не осталось.

— Тебе звиздец, сука. — шиплю угрожающе и сбрасываю вызов.

Я бы могла оставить её в покое, но это была последняя капля в переполненной чаше моего терпения. Я слишком хорошо знаю эту дрянь, чтобы понять, что она теперь, мне назло, не отстанет от моего парня. Она давно нарывалась и добилась своего.

Паркую Хаммер и вхожу в заброшенное здание грузового порта. Меня уже встречают. Сжав челюсти, киваю вместо приветствия и высекаю яростно:

— Киреева где?

Мигель проводит меня к отплясывающей Таньке. Дёргаю её за локоть, поворачивая на себя. Растягиваю губы в оскале, сталкиваясь взглядами с серыми перепуганными глазами.

— Ты озверела, Царёва? — нападает сука. Я только шире улыбаюсь. И плотояднее. — Чего тебе от меня надо? То в ТЦ набросилась, теперь какие-то предъявы кидаешь!

— Повтори мне в глаза, что трахалась с моим парнем. — отпечатываю по каждому слову ледяными нотами.

— Что-то я не заметила, чтобы он на тебя вообще внимание обращал. Не знаю, чего ты себе нафантазировала, больная, но Андрею ты на хрен не сдалась. Он со мной ушёл, а не с тобой.

— А потом так же ушёл от тебя ко мне. — обрубаю гневно, но с не сползающей с лица улыбкой. — Короче так, Киреева. Ты удаляешь ту фотку и оставляешь его в покое. Даже не думай звонить или писать ему. Ты поняла?

— Иди на хрен, Царёва. — цедит Танька зло. — Кто ты такая, чтобы запрещать мне? Я прямо сейчас ему позвоню. Посмотрим, как он тебя отошьёт.

— Давай. Звони.

Складываю руки на груди, расслабленно постукиваю ногтями по предплечьям в ожидании, как она выкрутится из ситуации. Я прекрасно знаю, что Андрюша не давал ей свой номер.

Она мнётся. Фыркнув, прячет смартфон в карман джинсов.

— Много чести.

Игры кончились.

Шагаю к ней вплотную. Меня не смущает разница в росте. Гордо поднимаю голову и выплёвываю ей в лицо:

— Слушай меня внимательно, Танюша. Андрей мой. И я тебя знаю слишком хорошо. Ты из мести не оставишь его в покое. Так вот, советую тебе этого не делать.

— А то что? — рычит идиотка.

— А то ты до конца своих дней будешь делать то, что так любишь. Раздвигать ноги. Но только не по собственному желанию. Я отправлю тебя в такой бордель, где за каждое лишнее слово будешь расплачиваться зубами. Ты, кажется, забыла, на что я способна. Напомнить тебе, что случилось с Миговской? — Киреева бледнеет. В одну секунду на лице из яркого остаются только румяна. — Да, это сделали по моей наводке. Теперь она не такая умная и красивая, какой была. С тобой я сделаю кое-что пострашнее. Если я узнаю, что ты только подумала о моём парне, можешь писать завещание. Ты меня услышала?

— Да. — выдыхает она беззвучно.

— Хорошо.

Разворачиваюсь и выхожу. Дробью вдыхаю и скриплю зубами, вогнав ногти глубоко в ладони. Видит Бог, я не хотела доходить до этого. Но она сама напросилась. Крис Царёва никогда не прощает своих врагов.

Набираю номер, который клялась больше никогда не использовать. На том конце трубки тишина.

— Цель — Татьяна Киреева. Подробности лично.

Звонок обрывается.

Что же… Она сама ступила на тропу войны. И дорого за это заплатит.