Она - моё табу

Глава 40

Для будущего одного шага недостаточно

На растянутом на всю стену белом полотне плавно сменяются картинки фильма, транслируемые проектором. Резкие яркие вспышки периодически освещают полумрак, царящий в комнате. Откинув голову на красный кожаный диван, недовольно морщусь от противного скрипа. Не квартира, а, блядь, бордель. Именно по этой причине мы с Крис сидим на полу. Рядом открытая полупустая коробка с пиццей и два стакана приготовленного Царёвой безалкогольного мохито. Объёмный звук домашнего кинотеатра создаёт иллюзию полного погружения.

В мозгу неустанно зудят десятки вопросов и мыслей. Оттого и за сюжетом триллера почти не слежу. Зато Фурия увлечённо смотрит в экран, строит теории и версии, то и дело толкает какие-то догадки. Свернувшись калачиком, устроилась головой на моих вытянутых ногах. Ведомый каким-то первобытным инстинктом защищать и заботиться, глажу по голове, перебираю шелковистые пряди, растираю их пальцами, тащась от их мягкости. Слегка склонившись ниже, тяну носом дурманящий запах её тела. Прикрыв глаза, просто наслаждаюсь недолгим этапом спокойствия и того, что она рядом.

— Ты меня нюхаешь? — вопросительно сечёт Кристинка.

Застуканный с поличным, отпираться не пытаюсь. Улыбнувшись, но так и не открыв глаз, склоняюсь ещё ниже и, уже внаглую прижав нос к шоколадным волосам, с жадностью задыхающегося под водой занюхиваю.

— Ты точно маньячело! — раздражённо бухтит Царевишна, отрывая голову от моих бёдер, но уголки губ дрожат от улыбки. Переворачивается на спину и, поёрзав на твёрдом полу, укладывается поудобнее. Тянется пальчиками к моему лицу и едва ощутимо касается губ. — Нельзя быть таким хорошим. — шепчет предельно тихо. Мне приходится свернуться в два раза, чтобы расслышать её голос. — Мне так хорошо с тобой, так спокойно.

Продолжая водить кончиками пальцев по губам, неотрывно смотрит мне в лицо. Прихватываю один из них губами, но лишь слабо сжимаю. Сам не могу оторвать взгляда от неё. На левой щеке след от складок ткани. Пучок, в который были собраны её волосы, уже давно рассыпался, а из хвоста выбились целые пряди. Тигриные глаза под перепадами света сияют. Лёгкая загадочная улыбка гуляет на маковых губах.

От разнобоя эмоций сердцебиение коротит по ритмам. То притормаживает почти до полной остановки от какой-то невменяемой нежности к ней. То с размахом барабанит по расплавленным злостью костям из-за её нежелания рассказать правду.

Я больше не спрашиваю, чтобы не доводить до очередной ссоры. У нас их и так сверх меры. Ни одна короткая встреча не обходится без них. Даже её отрицание не смогло убедить меня в том, что тот пидор, что сегодня был у них в доме, и её насильник не один и тот же человек. Я видел, как он смотрел на неё. Плотоядно. Даже меня от этого взгляда то в озноб, то в жар бросало. Элементарно тупо за его взгляд я бы мог это уёбище голыми руками разорвать. Но не это дало мне уверенность, а то, как вела себя Крис. Она буквально тряслась. За тот час, что провёл в их доме, она вся издёргалась. Что бы ни говорила, она его боится. Я знаю, как Фурия умеет ненавидеть. На собственной шкуре испытал. За измену Крис должна была ненавидеть, а не бояться. И то, как рьяно убеждала меня, что он не тот, кто подверг её насилию. Слишком старалась. В тот момент, когда увидел их вместе в коридоре, понял, что способен ради неё на убийство. Под влиянием эмоций, ярости, ревности и желания отомстить за неё я смогу сделать это. Пусть не с холодным просчётом, но всё же. Наверное, мне всё же стоит избегать этой темы, чтобы не загреметь за решётку. Слишком опасно.

— О чём ты думаешь? — всё так же, не повышая тональности, шелестит Кристинка.

Переведя одну руку, притискиваю её пальцы к губам и целую.

— О тебе. — признаюсь в части своих мыслей.

— О чём именно?

— О том, как сильно ты сводишь меня с ума. Как с тобой сложно. — она хмурит лоб и поджимает губы, подозрительно сощурив глаза. Улыбнувшись, слабо трясу башкой. — И о том, насколько ты изменилась за последний месяц. Ты и правда стараешься подстраиваться под наш формат отношений. Это непросто. Я понимаю.

— Тебе тоже непросто.

— Даже не представлял, что так трудно будет.

— Но мы же справимся? — срывающимся шёпотом выталкивает.

— Справимся, девочка моя. — убираю со лба за ухо локон, продолжая водить ладонью по голове. — Конечно, справимся.

Зависаем в тишине. Но она только между нами. Фильм продолжается, автоматная очередь разрывает колонки, в закрытое окно стучат дождевые капли, шумит сплит система, включенная на охлаждение, за стенкой ссорятся соседи, но мы ничего из этого не слышим. Смотрим друг другу в глаза, выпивая все чувства, что будоражат наши влюблённые сердца и треплют души. Крис молча приподнимается. Я встаю и беру её на руки. В свистящем молчании, под рваные вдохи-выдохи и грохотание сердечных мышц, несу её в спальню. Неспешно, с трепетной осторожностью опускаю головой на подушку. Дыхания её не слышу, только вижу резкие подъёмы и падения грудной клетки. Уверен, что никто из нас не думал, что всё случится сегодня. Но и сопротивляться чувствам мы не пытаемся. Принимаем как должное. Смирились уже. Мы живём порывами, а это лишь один из них. И мы подчиняемся.

Она заторможенно садится и, часто моргая, с немым вопросом смотрит в глаза. Опускаюсь рядом с ней на матрас. Приложив ладонь к щеке, веду выше, пока не натыкаюсь на резинку, сдерживающую непослушные волосы. Она легко сползает с хвоста. Волосы рассыпаются по спине. Запускаю пальцы в пряди на висках и прочёсываю пальцами по всей длине, разбрасывая по плечам и груди. Укутывая её в них.

— Люблю твои волосы. — выдыхаю, прибив один локон к губам. Кристинка всё так же молчит и с трудом воздух вентилирует. Дрожит маленькая моя. На подсознательном уровне боится. Подавшись к ней корпусом, касаюсь своими пересохшими губами её искусанных. — Мы не должны. — говорю спокойно.

— Не должны. — соглашается едва слышно. — Но ты хочешь.

— Неважно, чего хочу я. Слушай своё тело, а не моё, Манюнь. Моё всегда секса хочет, так устроены мужчины. — хмыкаю задорно, стремясь хоть немного её успокоить.

— Секса? Или меня? — шуршит одними губами.

Сомкнув веки, провожу быстрые аналогии. Вывод приходит мгновенно.

— Только тебя, малышка. И секса только с тобой.

Вся её кожа, не скрытая одеждой, покрывается крупными острыми мурашками. Фурия вздрагивает. Обняв руками плечи, растирает их.

— Холодно? Замёрзла? — спрашиваю с искреннем беспокойством.

— Нет. — шелестит, быстро качая головой. — Просто нервничаю.

— Не надо, Крис. Тебе нечего бояться. Если ты не захочешь, то ничего не будет. Остановимся на том, на чём пожелаешь. Помни, что ты всё контролируешь.

— Мне так не кажется. Как я могу контролировать то, о чём ничего не знаю? — бомбит уже на грани паники.

— Так, успокойся. Мы уже были вдвоём ночью в этой спальне. Мы были наедине голые. Эта ночь ничем не отличается от остальных. Давай просто отпустим ситуацию. Если у нас всё случится сегодня, то так тому и быть. Если нет, то ничего страшного. Слушай себя, свои сердце и тело. А сейчас расслабься и просто поцелуй меня.

Царёва меня слушать не торопится. Так и сидит, вывернув колени на бок, повернувшись ко мне верхней частью тела.

— Тебе точно дали увольнение до завтрашнего вечера?

Спрашивает она об это уже третий раз за вечер, но всё не может поверить, что Пахин батя отмазал нас до вечернего построения понедельника.

Кладу ладонь ей на шею сзади и подтягиваю голову на себя.

— Точно. Выдыхай. Порядок.

Только собирается сказать что-то ещё, зажимаю её маковые уста своими оголодавшими губами. Кристинка так дрожит, что я эту дрожь ощущаю. Опершись кулаком в матрац возле её коленки, удерживаю за шею и не даю отодвинуться. Невинными ласками целую так долго, что она полностью расслабляется, а я наоборот — накаляюсь до температуры перегрева ядерного реактора. Мне одного её вида достаточно для возбуждения, а вот допущенная мысль о том, что может случиться ночью, поднимает уровень похоти выше дозволенного. Но контролировать себя смогу.

Ненастойчиво толкаю язык ей в рот. Фурия приоткрывает губы и размыкает челюсти, впуская меня внутрь. Инициативы почти не проявляет, позволяя целовать её. Пальцами деликатно разминаю скованную напряжением шею. Мы ведь и не обнимаемся. Малышка моя в кулаках сминает покрывало, на котором сидим.

— Обними меня, Манюня. Поцелуй в ответ. — хриплю, отлипнув от опиума её вкуса. — Мы просто целуемся.

Она отрывисто вдыхает и сама жмётся к моему рту. Переводит ладони на мои колени и опирается на них, подавшись ближе, но при этом сохраняя достаточное расстояние. Проводит кончиком языка между моих губ. Прихватывает своими мягкими губками нижнюю и посасывает. Башка идёт кругом, но я держусь. Разрешаю ей вести. Делать со мной всё, что пожелает. Я полностью в её руках. Буду подчиняться каждому её желанию.

— Люблю. — шепчет, ткнувшись лбом в лоб.

— И я люблю тебя. — таким же шёпотом отвечаю.

После признания Кристинка действует уже смелее. Так же, как и я, поднимает кисть на заднюю часть шеи и водит подушечками пальцев по кантику стрижки, забирается под футболку, проникает язычком в ротовую. Переплетаем не только языки, но и наши вкусы, запахи, жизни. Медленно и нежно ластимся друг к другу.

— Хочу чувствовать твои губы на своём теле. — шорохом выбивает Царевна, на мгновение оторвавшись от моего рта и схватив крошечную дозу кислорода.

— Везде? — всё, что спрашиваю.

Она чуточку опускает подбородок, крепче сдавив пальцами мои колени.

Скольжу губами по щеке, скатываюсь к подбородку. Немного сместив ладонь, давлю носом снизу на челюсть, заставляя откинуть голову вверх и вбок и открыть моим ласкам нежную, точёную шейку с полупрозрачной кожей и рвущуюся сквозь неё синеющую венку. Оставляю на ней целую кучу мелких, но влажных, горячих поцелуев. Вылизываю солоноватую кожу. И, блядь, дурею всё больше. Крис, кусая губы, гортанно и тихо стонет. Давит на затылок, требуя спуститься ниже. Отстраняюсь, подцепляю хлопковую майку и в замедленном темпе тащу вверх, наслаждаясь каждым миллиметром открывающегося зрелища. Девушка, подчиняясь, поднимает руки. Отбрасываю майку на пол. Прибиваю Крис к себе и впиваюсь в маковые губы. Затяжными касаниями глажу прямую, словно в неё железяку вставили спину. Всеми способами стараюсь успокоить и расслабить. Двумя пальцами ловко расстёгиваю застёжку чёрного кружевного бюстгальтера. В этот раз сопротивления не следует. Только то, что он зажат между нами и мешает скатиться вниз. Но Царёва сама отодвигается назад, спускает по рукам бретельки и швыряет к майке.

— Ложись. — выбиваю низким хрипом. Она дёргается. Блядь. Прочищаю горло. — Ляг на кровать. Только мои губы на твоём теле. Обещаю.

Придержав за лопатки, не даю ей в прямом смысле плюхнуться. Отползаю на коленях назад. Трясущимися от нервного перевозбуждения пальцами расстёгиваю две пуговицы и ширинку на шортах. Сгребаю в пальцах пояс вместе резинкой трусиков. Стягиваю по ногам. Дую на взмокшую кожу бёдер. Дрожим мы уже обоюдно. Я конкретно подвисаю, рассматривая оливковую кожу с играющими на ней тенями скатывающихся по стеклу дождевых капель в свете яркого жёлтого фонаря.

— Шикарная. — сиплю беззвучно, голос совсем сел.

Крис смотрит на меня. Я на неё. Не моргаем даже. Она тяжело сглатывает и выдаёт новую просьбу:

— Хочу чувствовать твоё тепло на своей коже.

Уверен, что этот запрос интерпретирую верно. Сжав сзади ворот футболки, в одно резкое движение стягиваю через голову и швыряю куда-то в темноту. Со штанами расставаться не спешу. Искушение пиздец какое, а я раньше времени свою Ненормальную пугать не хочу. Пусть пока командует. Накрываю её дрожащее тело своим вибрирующим. Оба вздрагиваем, как только кожей соприкасаемся. Кажется, что от контакта вырабатывается электричество, и мелкими нитями молний стреляет по венам и нервным волокнам. Кристинка настолько ледяная, что собственное тело кажется раскалённым металлом.

— Ты точно не замёрзла? — уточняю упавшим на сип голосом.

— С тобой жарко. — неуверенным шёпотом отсекает и закрывает глаза. — Поцелуй же меня. А потом губы на теле. — напоминает, чуть приподняв губы в улыбке.

— Обязательно.

Подтягиваю выше. Целую губы. Целую шею. Оставляю засос, спрятав под ним её частый сбивчивый пульс. Целую острые, глубокие ключицы. Целую гладкие, загорелые плечи. Провожу языком по впадинке на шее, и Манюня тихо вскрикивает от удовольствия. Такая она чувствительная к ласкам, что ещё до того, как раздел её, уже истекала амброзией. Сейчас, уверен, заливает постель. Проверять это не спешу. Собираюсь довести её до исступления, чтобы совсем о страхе забыла.

Скатываюсь к разбухшей груди. Уже заметил, что во время возбуждения она наливается будто. Тёмные пики сосочков так и манят, зовут, требуют ласки. Её тело говорит куда больше, чем исцарапанные зубами губы. Накрываю ртом вершинку. Всасываю вместе с шоколадным ореолом. Царевна выгибается дугой и хрипит:

— Ещё… Ещё… Мамочки… Не останавливайся только. Ещё!

Выполняю, конечно. Много времени уделяю мягким полушариям. Ртом, языком, губами, ладонями, огрубевшими на службе пальцами, но девочка моя всё принимает, с каким бы голодом не терзал её тело. Посасываю, чуть прикусываю, сдавливаю, выкручиваю. Собираю в мысленную шкатулку все её реакции на каждое моё движение. Подмечаю, что нравится сильно, что не очень, когда напрягается, в какие моменты громче стонет, когда дышать перестаёт.

Ладонью с нажимом веду по животу. Задеваю серёжку в пупке. Спускаю по лобку. Фурия добровольно слегка разводит в стороны бёдра. Она настолько мокрая, что пальцы утопают в огромном количестве вязкой скользкой влаги. Вжавшись лбом в её вспотевшую грудную клетку, сам дыхание задерживаю. Скрещиваю пальцы, положив средний на указательный, и толкаю в её горячее лоно. Тонкий крик Фурии останавливает моё сердце.

Тугая пиздец. Не разработанная. Слишком рано мы себе спуск дали. Не готова ещё. — быстро мелькает в голове.

— Не останавливайся. — шуршит Кристина, приподнявшись на локтях. Перевожу затуманенный взгляд на её лицо. — Порядок, Андрюша. — улыбается ласково. — Хочу твой запах на своей коже.

Если бы похоть так не стучала в висках и не пульсировала в венах, возможно, я бы понял её просьбу правильно. Но я уже не способен даже соображать нормально, не то, что её понимать. Все радары настроены на секс.

— Как? — выпаливаю, не отрываясь от тигриных глаз, скрытых расширенными зрачками.

— Заклейми меня. Пометь. Сделай своей.

Естественно, мой мозг решает исказить её слова. Вместо «пометь» слышу «поиметь». Хорошо ещё, что пока хоть логика не отлетела. Только на ней и выезжаю, сложив в правильную цепочку.

Зажмурившись, глубоко, дробно вдыхаю и вытаскиваю пальцы, чтобы сразу же вернуться, но уже глубже. Кристина опять вскрикивает. Я останавливаюсь. Смотрю на искажённое лицо.

— Больно? — выталкиваю хрипом.

— Немного.

Кивнув сам себе, вытягиваю пальцы и медленно ввожу один. Так вхожу легко, но Царёва всё равно сжимается.

И какой нам секс, если я её даже пальцами трахнуть не могу? Вашу, блядь, мать! Мне бы хоть вздрочнуть, дабы начать хоть немного мыслить. Но сейчас не вариант. Кристинка опять закроется.

Подтянувшись на свободной руке вверх, отвлекаю её жарким поцелуем. Одним, вторым, третьим… Между ними нашёптываю всякие нежности, прошу расслабиться. Ввожу палец до конца и даю ей время привыкнуть хотя бы к этому вторжению.

— Давай, хорошая моя, расслабь тело. Ничего страшного. Ты хочешь этого? Девочка моя маленькая, дыши.

— Андрюша… — всхлипывает и начинает глубоко дышать.

Ещё чуточку шире раскидывает ноги и ослабляет внутренние тиски. Начинаю медленно двигать запястьем. Добавляю второй палец, но теперь сопротивления нет. Пью яд из её губ, накачивая удовольствием взамен. Чтобы ещё больше раскисла, растираю мозолистым пальцем твёрдый клитор. Накручиваю по нему круги, наращивая темп проникновения.

Да что это за пиздец? Почему она такая узкая?

Промычав что-то похожее на «мамочки, я тебя ненавижу», Фурия выгибает спину и шпарит влагой оргазма руку. Ложусь рядом с ней, но продолжаю движения пальцами между ног под судорожные сокращения влагалища. Как ненормальный, приникаю губами к покрытым каплями пота вискам, щекам, носу.

Чуть отдышавшись, Кристина поворачивает голову ко мне, обнимает за шею и водит языком по моим губам.

— А теперь я хочу твоё тело на своём. Хочу тебя внутри. Не пальцы. Всего. — бомбит, сбиваясь и неистово краснея.

— Притормози, малышка. Спешки нет.

— Иди ко мне, мой любимый мужчина.

Вытягивает руки так, что чтобы оказаться между ними, мне приходится лечь сверху на неё. Опять целуемся. Теперь уже она мне контроль стирает, превращая в дикаря, живущего инстинктами: выживать и размножаться. Делаю последнюю попытку вразумить скорее даже себя, чем Кристину.

— Крис, нам не стоит торопиться. Я потерплю. Можешь просто подрочить мне, и эту ночь я переживу. — ухмыляюсь, играя бровями.

Румянец всё её тело покрывает. А вот мои пальцы, продолжающие её растягивать, явно говорят об обратном. Но ещё красноречивее вопит твёрдый член, упирающийся в её в голое бедро. В паху зарождаются болезненные спазмы, нижнюю часть тела сводит судорогами и скручивает.

— Я не девственница, Андрей. — серьёзно объявляет Ненормальная. — Не надо меня так беречь. Ты просил слушать своё тело, и я слушаю. Оно хочет мужчину. Оно хочет тебя. Оно хочет полноценного секса. Оно требует другого рода удовольствия. Отсутствие опыта не означает полную безграмотность. Я могу понять, чего хочу. Мне больше не страшно. Не с тобой, любимый мой. Я же… Я так сильно… Так люблю… — задыхается, судорожными рывками втягивая воздух, но не удерживая в лёгких. — Будь моим по-настоящему первым. Желанным и телом, и сердцем. Будь, Андрюша.

— Буду, Кристина. — приглушённо заверяю я и запечатываю обещание поцелуем.

Слезаю с постели. Нащупываю в кармане презерватив. Отбросив его на смятое покрывало, распускаю ремень.

— Не спеши. — подскакивает Фурия и растягивает рот в ядовитой улыбке. Пиздец как медленно и сексуально облизывает губы. — Хочу раздеть тебя медленно. Хочу насладиться. Покажи себя во всей красе.

Смехом выплёскиваю часть напряжения. Наклоняюсь к ней, подбиваю пальцами подбородок и лижу пухлые губы, пока не слизываю с них весь яд её вкуса. Уже спокойнее, но с нетерпением расстёгиваю пуговицы, скатываю по ногам штаны. Царевна вспыхивает и отводит взгляд, напарываясь на распирающий трусы ствол. Я начинаю всерьёз волноваться, что разорву её на хрен. Придётся действовать очень медленно и терпеливо. Спускаю боксеры. Сев на кровать, стягиваю носки. Крис прижимается грудью и животом к спине, обняв за шею. Лизнув за ухом, хрипит:

— Это случится?

Оборачиваюсь на неё. Трусь носом о порозовевшую щёку.

— Ты же хочешь этого.

— Хочу. Но мне всё равно немного страшно. Ты просил говорить, поэтому и… Прости.

Притиснув ладони к щекам, падает на бок спиной ко мне. Шумно вздохнув, остекленевшими глазами ползаю по тонкой спине, выступающим лопаткам и аппетитной попке Фурии. Блядская татуировка обрывает дыхание.

Блядь, какая она красивая и возбуждающая.

Отрывисто выдохнув, тащу за плечо и наклоняюсь к ней.

— Мне тоже страшно немного. В этом нет ничего стыдного. Когда чего-то очень сильно хочешь, страшно получить.

— Боишься разочароваться? — шепчет неуверенно.

Качаю головой, но не улыбаюсь.

— Нет, Кристина.

Больше ничего не добавляю. Не говорю, что боюсь разочаровать её. Девочка моя насилие пережила. и не факт, что полноценный секс, на котором так настаивает, не вгонит её панику. Возможно, единственное, что он ей даст — отвращение. Молчу и о том, что валяющийся рядом гондон суперплотный, чтобы не кончить раньше, чем войду в неё до конца.

— Передумала? — усмехаюсь, теранув губами по курносому носику.

— Нет. — уверенно возникает она.

Хорошо. Нам лучше сразу разобраться с этим. Чем дольше будем мусолить её прошлое и мои страхи, тем сложнее в будущем будет.

Встаю, сжав в кулаке блестящий квадрат. Разрываю зубами фольгу и откидываю в кучу нашей одежды. Прижимаю латексное колечко к головке и ловко раскатываю по длине. Фурия наблюдает из-под тяжёлых густых ресниц, бесконечно краснея и запуская череду дробных вдохов-выдохов. Обойдя постель, опускаюсь коленями на изножье. На четвереньках ползу выше, вынуждая Манюню лечь на спину. Трясётся, конечно. Губы уже все искусала.

— Раздвинь ножки, хорошая моя. — стараюсь быть максимально сдержанным, спокойным, не давить на неё. — Всё будет хорошо. Я не стану спешить. Резко входить не буду. Медленно. Теперь я контролирую. Если будет больно, неприятно, страшно, главное на сжимайся тут. — трогаю пальцами липкую и скользкую от смазки промежность. Вхожу в неё двумя пальцами. — Тогда больнее будет. Царапай меня. Кусай. Говори словами. Делай что угодно, только не зажимайся, маленькая. Давай, раздвигай ножки. Впусти меня.

С влажным всхлипом разводит бёдра. Крепко зажмуривается. Переставляю колени, чтобы они были между её ногами. Ещё шире расталкиваю её ноги. Выгибаю таз вперёд. Сдавив рукой основание, направляю головку в тонкую щёлку. Прижимаю. Фурия дёргается.

— Тсс… Тсс… Тише, Манюня. Тише. Всё хорошо. Не зажимайся. Помнишь? — приговариваю, массируя жемчужинку.

Сам смыкаю веки. Набираю полные лёгкие воздуха. Втягиваю губы внутрь и закусываю. Толкаюсь внутрь. Сопротивление шелковистых стенок ощутимо давит на плоть. Кристина рвёт покрывало. Застываю.

— Больно?

— Страшно чуточку.

— Справишься с этим?

— А как иначе, Андрюша? — силится улыбнуться, но словно в параличе кривится.

Одной рукой удерживая ствол, чтобы не выскочил, вторую перебрасываю в район её груди и перевожу на неё упор.

— Сожми мои плечи. Если что — царапай.

Кивает. Обнимает за плечи. Ногти уже наготове.

Двигаю бёдрами вперёд. Ногти вжимаются в кожу. Крис шипит на вдохе.

Чё за хуйня такая? Почему тугая настолько? Войти не могу.

Блядь, обещал ей медленно, но иначе не получится.

Покидаю её жар, заторможенно ввожу головку. Движения взад-вперёд, но глубже не рвусь, разрабатываю только на входе. До крови вгрызаясь в нижнюю губу, одним быстрым рывком вхожу на большую половину, но только потому, что не успел притормозить инерцию, когда ощутил плотную преграду. Крис с визгом выгибается и кричит. По её щекам слёзы. В кровь и мясо раздирает спину. Но эта кровь меня не заботит. Только та, которую вижу на члене и её бёдрах, когда, качнувшись назад, выдёргиваю эрекцию.

— Как, блядь? — хриплю, впадая в ступор. Заторможено моргаю, глядя на алые мазки, капли, потёки. Вкупе с той преградой, которую прорвал, ошибки быть не может. Вскидываю на рыдающую Кристину лицо и ору: — Какого хера ты целка?!