Слова

Глава 38

Леннон

Просыпаться рядом с Фениксом Уокером одновременно и странно, и причудливо знакомо. Будто встреча со старинным другом, которого не видел много лет.

Проснувшись и увидев меня, он ухмыляется.

– Привет.

Черт возьми, незаконно так выглядеть, когда только просыпаешься.

– Как ты себя чувствуешь?

Зевая, он, точно кот, вытягивает свои длинные конечности. От этого движения с него спадает одеяло, обнажая плоский рельефный живот… и шрам на торсе.

– Дерьмово.

– К счастью, до саундчека у тебя еще есть пара часов.

– Ага. – Засунув одну руку под подушку, он удерживает мой взгляд. – Спасибо за прошлую ночь.

Меня переполняют эмоции, пока мы продолжаем смотреть друг на друга. И боль оседает в груди, когда думаю обо всем, что он мне рассказал.

Но столь же быстро… срабатывает мой инстинкт самосохранения, напоминая о том, что мы не друзья.

Хотя я чувствую себя ужасно из-за произошедших событий и не думаю, что Феникс должен провести остаток жизни, причиняя себе вред… Это не меняет того, что он сделал со мной.

Провести ночь в его постели – пусть даже из соображений комфорта, а не по сексуальным причинам – не только ужасный поступок с моей стороны, но и настоящая глупость.

– Мне пора.

Мои ноги едва успевают коснуться пола, когда сильная рука, обвив за талию, снова утаскивает меня на кровать.

Прижимаясь к моей спине, Феникс находит губами чувствительное место за ухом.

– Останься.

В отличие от прошлой ночи это слово не пронизано болью… В нем сквозит чистое желание.

Внушительный утренний стояк, впивающийся в мою задницу, вызывает во мне слишком знакомую внутреннюю борьбу.

– Феникс.

– Не волнуйся. – Мое дыхание сбивается, когда подушечкой большого пальца он скользит по голому участку кожи над поясом моих шорт. – На этот раз я позволю тебе кончить.

Его голос подобен теплому меду со ржавчиной: он в равной степени ласкает и терзает меня, пока его рука медленно пробирается вверх по футболке…

Тем самым предоставив мне достаточно времени, чтобы прийти в себя, пока не стало слишком поздно.

Откинув его руку, я встаю с кровати.

– Этому не бывать.

– Почему? – ворчит он, словно ребенок, у которого вот-вот начнется истерика из-за отобранной любимой игрушки.

Тот факт, что Феникс имеет наглость спрашивать о причине отказа, только еще больше меня злит.

– Ты серьезно? – Его растерянное выражение лица заставляет меня взбеситься еще сильнее. – То, что я осталась с тобой прошлой ночью, не означает, что между нами все в порядке.

И этого никогда не будет.

Феникс встает.

– Черт возьми, Леннон. Я…

– Ты что? – настаиваю я, когда он замолкает.

Сжав челюсть, он хватает с тумбочки пачку сигарет и зажигалку.

Ну же. Произнеси это. Дай мне признание и извинения, которые я заслуживаю.

Но Феникс молчит. Он просто сидит и курит.

– Вот почему. – С отвращением я бросаюсь к двери.

Но когда поворачиваю ручку, меня захлестывает новая волна гнева.

– Феникс?

Я жду, пока он посмотрит на меня, прежде чем произнести следующие слова.

– Тебе больно слышать меня везде, куда бы ты ни пошел?

На кратчайший миг на его лицо возвращается агония прошлой ночи.

Хорошо.

* * *

– Где Феникс?

Все еще отвратительно гнусный лжец.

– Повтори? – огрызается Чендлер.

Вот черт. Неосознанно произнесла это вслух.

Я прочищаю горло.

– В уборной.

Чендлер выразительно машет рукой.

– Ну, если желаешь сохранить работу, предлагаю тебе сходить за ним. У звукорежиссера проблемы, и ему срочно нужен Феникс.

– Конечно, Дикки, – процеживаю я сквозь зубы, направляясь к двери.

Сначала проверяю общественный туалет за кулисами, так как он ближе всего. С раздражением заглядываю внутрь.

– Встряхни и застегнись, подонок. Ты нужен им на сце… – Феникса здесь нет, но я вижу Джорджа, стоящего возле писсуара. – Упс.

Он быстро застегивает штаны.

– Привет.

– Привет. Ты не видел Феникса?

Джордж подходит к раковине и моет руки.

– Эм… Да, вообще-то видел. – Он отрывает бумажное полотенце из диспенсера. – Я… видел, как он недавно уходил с группи.

Какого дьявола?

– Черт. Концерт еще даже не начался.

Мы даже не закончили саундчек.

Джордж следует за мной.

– Что ты делаешь после концерта?

Серьезно? Сосредоточься, подлиза. Нам нужно найти вокалиста.

Как по команде, Чендлер встает у меня на пути.

– Ну? – Еще один нетерпеливый взмах рукой. – Ты нашла его?

Поглядывая на нас, Джордж показывает большим пальцем на сцену позади себя.

– Я пойду.

Умный ход.

– Где он? – На лбу Чендлера вздувается вена.

Чертов Феникс.

– Он… занят. – Я смеюсь и пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. – Ох уж эти рок-звезды, да?

Но злость Чендлера только распаляется.

– Чем он занят?

Своим членом.

Но я не могу этого сказать, поскольку моя работа – следить за тем, чтобы он работал с максимальной отдачей.

Быстро прикинув, я говорю:

– Слушай, у него понос. Он не сможет выйти какое-то время.

Так-то. Теперь Дикки может обсудить это с матерью-природой вместо меня.

Я собираюсь уйти, но он преграждает мне путь.

– Меня не волнует, даже если он высрет свои глазные яблоки. – Он тычет пальцем в сторону сцены. – У нас осталось всего пять минут, чтобы закончить саундчек и выставить нужные уровни, так что тебе лучше справиться с проблемой, или ты отправишься домой на следующем же самолете!

Как же он достал.

Учитывая, что я понятия не имею, где Феникс и его преданная фанатка занимаются сексом, я не совсем понимаю, как мне следует это исправить.

Разве что…

Меня переполняет негодование, когда я иду к сцене, где остальные участники группы готовятся к выступлению.

– Какого хрена ты делаешь? – бубнит Чендлер, когда я опускаю микрофон.

– Я все улажу.

Нервы скручиваются у меня в животе, и я крепче сжимаю стойку.

Что, черт возьми, я делаю?

– Проверяем первый микрофон, – кричит парень у пульта. Мое сердце колотится в груди, и я оглядываю пустой стадион.

Сегодня вечером здесь будет более двадцати тысяч человек…

Желающих услышать, как он поет мою песню.

Бабочки уже порхают в животе, а ладони начинают потеть.

Паника во мне настолько сильна, что голос дрожит во время первых слов.

Закрой глаза.

Собравшись с силами, я зажмуриваюсь и начинаю петь.

Так вот каково это.

Адреналин проникает в меня, обвивая все тело, словно электрический провод, когда я позволяю музыке – моей музыке – захватить меня.

В этот момент я уже не та девушка, которая боится петь перед публикой.

Не та девушка, чью песню украла ее первая любовь.

Не та девушка, вынужденная стоять в стороне, пока он живет моей мечтой.

Прямо сейчас? Магия на этой сцене принадлежит мне. Целиком и полностью.

К сожалению, длится это недолго, поскольку совсем скоро я пою последнюю ноту.

– Твою ж мать, – кричит Сторм позади меня. – У тебя замечательный голос.

– Черт возьми, – присвистывает Мемфис. – И ты скрывала его от нас, девочка.

О. Боже. Мой. Не могу поверить, я только что это сделала.

Мои щеки пылают от смущения, и я оборачиваюсь.

– Это правда не… – Слова застревают у меня в горле, когда я вижу Феникса, стоящего за кулисами… прожигающего меня взглядом.

Гнев, смешанный с чем-то очень напоминающим ревность, искажает его черты, а голубые глаза приковывают меня к месту… высасывая весь кислород из легких.

– Какого черта? – внезапно говорит Чендлер, когда мы вчетвером сходим со сцены. С открытым ртом он смотрит на Феникса. – Ты знал, что она может так петь?

Феникс молчит.

Сияя, Джордж обнимает меня за плечи.

– У тебя есть еще какие-нибудь скрытые таланты, красавица?

Я ухмыляюсь.

– Вовсе нет. Хотя я…

– Она первоклассно отсасывает. – Феникс одаривает Джорджа ледяной улыбкой. – Жаль, тебе этого не узнать.

Господь, помоги мне, я бы уже протянула руки и задушила этого придурка, не будь вокруг нас столько свидетелей.

Я снова обращаю свое внимание на Джорджа – парня, который действительно этого заслуживает.

– Я играю на пианино.

Похоже, он впечатлен, его лицо светится энтузиазмом.

– Круто. А песни пишешь?

Осколки разбитого сердца болезненно шевелятся в груди, а нож, воткнутый в спину, прокручивается.

Написание песен было моей отдушиной для всей боли, которую я хранила внутри.

Это заставляло меня продолжать двигаться вперед, когда жизнь становилась слишком тяжелой.

Мой взгляд останавливается на Фениксе, когда мы проходим мимо него.

– Больше нет.

Это он тоже у меня забрал.