Слова

Глава 68

Леннон

В итоге я проспала половину шестичасового перелета после того, как вступила в «Клуб высокой мили»^[34].

К счастью, часовой пояс в Калифорнии отстает от Нью-Йорка на три часа, так что мы потеряли не все это время.

Когда водитель сворачивает в закрытый район с очень красивыми и очень большими домами, мои глаза округляются.

– Не думала, что подобное в твоем стиле.

Если я и обидела Феникса своим комментарием, он этого не показывает.

– Я тоже. Но когда растешь, не имея ничего…

– Тебе хочется заполучить все, – заканчиваю я за него.

Меня одолевают противоречивые чувства, потому что, с одной стороны, я рада за него.

Но с другой? Не могу не думать о том, на что он пошел, дабы заполучить это «все».

Замолчав, я смотрю в окно на закат. Он яркий и красивый, особенно на фоне всех этих потрясающих строений.

Мы сворачиваем на тихую улицу и минуем ряд особняков, каждый из которых больше предыдущего, пока не останавливаемся перед двухэтажной виллой в стиле фермерского дома с большой пальмой спереди.

Водитель останавливает внедорожник на достаточном расстоянии, чтобы Феникс мог ввести код безопасности. Через мгновение ворота открываются, и мы въезжаем на большую круговую подъездную дорожку.

После того как Феникс открывает входную дверь, он ставит наши чемоданы в холле.

– Пойдем. – Взяв меня за руку, он ведет меня в гостиную. – Я устрою тебе экскурсию.

Снаружи вилла выглядит светлой и какой-то даже живой, но внутри она более мрачная.

Не в депрессивном смысле, а с особой напряженной атмосферой.

Очень в духе Феникса.

Цветовая гамма состоит из черного и серого, с белыми акцентами то тут, то там. Двенадцатифутовые^[35] потолки делают и без того большой дом визуально еще более просторным.

Впитывая в себя атмосферу, я теряю дар речи.

Столовая для приемов с длинным черным столом выглядит так, будто ей никогда не пользовались.

Далее идет просторная серо-белая кухня для гурманов, в которой так и хочется приготовить обед из двенадцати блюд.

Открытый внутренний дворик ведет к подземному бассейну.

Не сомневаюсь, что Куинн полюбит это место, но, зная ее, она захочет добавить немного красок. Или, по крайней мере, поднять черные жалюзи, закрывающие все окна.

Феникс ведет меня по коридору, указывая по пути на ванную комнату и кинозал. Однако когда я направляюсь к двери в самом конце, он мягко отводит меня в сторону.

– Давай покажу тебе верхний этаж.

Я не настаиваю, поскольку я гость в его доме и он имеет право на личное пространство.

– Мы делим этот дом со Стормом, – сообщает мне Феникс, пока мы поднимаемся по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

В этом есть смысл. Дом выглядит прекрасно, но было бы ужасно одиноко жить здесь одному.

Феникс указывает на еще одну ванную комнату и две спальни для гостей, одна из них будет принадлежать Куинн. Зная ее, она возьмет ту, в которой шкаф побольше.

Его шаги замедляются, когда мы подходим к двери в конце коридора.

– Мы со Стормом бросали монетку на главную спальню. – Феникс нагло ухмыляется, поворачивая ручку. – Угадай, кто выиграл?

Я собираюсь напомнить ему, что никто не любит хвастунов, но, когда мы входим, мой мозг перестает соображать.

Калифорнийская двуспальная кровать королевских размеров с черными шелковыми простынями и обитым кожей изголовьем стоит посреди комнаты, напротив закрепленного на потолке большого телевизора с плоским экраном. Здесь есть гардеробная и роскошная ванная. Однако именно панорамный вид из распахнутых окон на Голливудские холмы превращает эту комнату из прекрасной в шикарную.

– Вау. – Это все, что мне удается произнести.

Встречать утро и засыпать с таким видом каждый день, должно быть, очень приятно.

Не уверена, что когда-нибудь захотела бы отсюда уходить.

Хрипловатый тембр Феникса эхом отзывается во мне, когда он обнимает меня за талию и целует изгиб шеи.

– Тебе нравится?

– Потрясающе. Это место совсем не похоже на тебя и в то же время очень тебя напоминает.

По телу разливается тепло, когда его рука скользит вниз, обхватывая меня через легинсы.

– Хочу трахнуть тебя возле этого окна.

Предполагаю, что так и произойдет – учитывая, что я здесь именно по этой причине, – но он убирает руку.

– И я сделаю это, но позже. – Он шлепает меня по заднице. – Идем. Наше свидание еще не закончилось.

Не могу даже представить, что еще он запланировал после всего этого.

– Что дальше? – шутливо спрашиваю я, следуя за ним вниз по лестнице. – Ужин на Эйфелевой башне? Может, полет на вертолете?

Он едва сдерживает улыбку, когда мы пересекаем дом.

– Еще лучше.

– Экскурсия по твоим машинам? – спрашиваю я, пока он ведет меня к одинокой двери в противоположном конце дома.

– Нет. Моя машина в другой стороне.

Когда мы входим в гараж, мое сердце колотится с бешеной скоростью.

Я тотчас переношусь в прошлое, потому что он устроен точно так же, как тот, что был в доме бабули. Тут даже стоят старые инструменты.

– Не могу поверить, что ты все сохранил.

– Мы с этого начинали.

Я предположила, что он имеет в виду его и Сторма. Однако, произнося это, он смотрит прямо на меня.

Когда Феникс подходит к футону, у меня скручивает живот, и я чувствую тяжесть в груди.

– Последние четыре недели я ломал голову, пытаясь понять, каким должно быть идеальное свидание для Леннон Майкл. Я думал об ужине в шикарном ресторане или о том, чтобы нанять всемирно известного шеф-повара, который будет для нас готовить. – Он резко выдыхает. – Но это не в твоем стиле.

Он прав. Мне не нужны ни шикарные ужины, ни шеф-повара.

А просто нужна честность.

И тот, кто не стал бы красть и причинять мне боль.

Опустившись на футон, он жестом показывает на перевернутый ящик, на котором лежат два завернутых в фольгу бургера.

Комната начинает вращаться, и мне кажется, что моя грудь сейчас разорвется от чувств. Именно этим мы занимались прямо перед тем, как я впервые спела ему свою песню.

Как будто он намеренно воспроизводит тот день.

Будто пытается вернуться назад.

– Потому что вот он, твой идеал. То, что было между нами до того, как все изменилось. – Его голос опускается до грубого хрипа. – То, кем я был, а не кем я стал.

Он прав.

Я увлеклась им с первого взгляда, но влюбилась я в Феникса Уокера именно в этом гараже.

И мое сердце всегда будет принадлежать тому Фениксу.

Упомянутое сердце до боли сжимается, а ноги отказываются идти вперед.

Мне постоянно хотелось нажать кнопку перемотки и вернуться в тот день, но только для того, чтобы принять другое решение.

А не чтобы пережить его снова.

– Я тоже уже не тот человек.

– Знаю. – Его напряженный взгляд останавливается на мне. – Точно так же, как знаю, чем закончится наша история. – Морщинки на его лбу углубляются, и он отводит взгляд, будто не в силах смотреть на меня, произнося следующие слова. – Она закончится тем, что завтра утром ты прыгнешь в самолет и больше не захочешь меня видеть. – Он опускает голову. – Я просто желаю провести несколько часов не в роли отъявленного злодея.

Он поднимает на меня взгляд, и между нами проносится нечто невысказанное.

– Хорошо.

Феникс начинает разворачивать бургеры, а я сажусь рядом с ним.

– Я попросил домработницу забрать их из одного из моих любимых мест в Лос-Анджелесе. Они очень вкусные.

По крайней мере, пахнут и выглядят потрясающе.

Я уже собираюсь приступить к еде, но тут мне в голову приходит болезненная мысль.

– Я знаю, что инструменты те же, но это же не тот футон, верно?

Феникс откусывает большой кусок от бургера, тем самым избегая ответа.

Сузив глаза, я тянусь к стаканчику с газировкой.

– Ты не можешь использовать эту тактику дважды за день, Уокер. Отвечай на вопрос.

Его слова звучат приглушенно, поскольку он говорит с набитым ртом:

– Я воспользуюсь пятой поправкой^[36].

Я тыкаю его в ребра.

– Феникс.

Он проводит большим пальцем по нижней губе и слизывает с него кетчуп.

– Это он. – Уокер смеется над моим испуганным выражением лица. – Ты сама спросила.

Я с отвращением качаю головой. Конечно, я выбросила простыню, с радостью обнаружив, что матрас под ней черный, но все равно это отвратительно.

– Я… Это выглядело как место убийства. – Я откусываю бургер, когда мне в голову приходит еще одна мысль. – Бедный Сторм. Он неосознанно сидел на футоне, испачканном моей… девственной кровью. – Поднеся соломинку ко рту, я делаю глоток газировки. – Ты ужасный Друг.

Феникс усмехается.

– Расслабься. Я помыл его той же ночью. – Выражение его лица становится смущенным. – И Сторм в курсе.

А вот это для меня новость.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что он в курсе?

Феникс надавливает языком на внутреннюю сторону щеки.

– Ты оставила простыню в его мусорном баке, а бабуля заставляла его выносить мусор каждый вечер перед сном. К тому же он вошел, как раз когда мы… – Он пожимает плечами. – Ему не составило труда сложить два и два и понять, что той ночью я лишил тебя девственности.

– Только наполовину, – возражаю я. – Секс не засчитывается, пока ты не кончишь.

На его губах играет ухмылка.

– Это так не работает, дорогая.

Я перестаю есть.

– Ладно, во-первых, не называй меня дорогой. Никогда. Во-вторых, не я устанавливаю правила, так что не злись на меня.

Феникс тянется за салфеткой.

– Кто же тогда их установил? Потому как я бы хотел подать жалобу и потребовать пересмотра.

Черт бы его побрал. Он выглядит таким искренне расстроенным, что это даже очаровательно.

Но я остаюсь при своем мнении.

– Ого. Для человека, у которого имеется собственное правило не трахать девственниц, ты, похоже, очень хочешь приписать эту заслугу себе.

– Чертовски верно. И чем скорее ты это признаешь, тем скорее мы сможем навсегда покончить с данным спором.

Нет. Я не позволю ему победить.

– Я потеряла девственность с тобой и Дагом Голдштейном в конце первого курса Дартмута. Вы оба разделяете титул.

Ноздри Феникса раздуваются, а челюсть напрягается.

– Я не делюсь, Леннон. Не когда дело касается тебя. Этот придурок Даг Голдштейн может катиться к черту. Он не имеет права приписывать себе в заслугу то, что сделал я.

Полный отстой, не правда ли?

– Я…

– Ты сказала мне, что не жалеешь о случившемся, – смягчившись, хрипло напоминает Феникс. – Твои последние слова… перед тем, как я все испортил.

Мне бы стоило сказать ему, что это уже неправда, но тогда я бы солгала.

Несмотря на то, что произошло потом, в тот момент я хотела отдаться Фениксу, и ничто и никогда этого не изменит. Даже мое упрямство.

– Технически, с Дагом я тоже не кончила. – Я заправляю прядь волос за ухо. – Ладно. Девственность – да. Но я не была твоей девушкой. Доволен?

Феникс внимательно наблюдает за мной, настолько внимательно, что я начинаю думать, будто на моем лице соус.

– Ты когда-нибудь думала о том, что было бы с нами, если бы я все не испортил?

Меня пронзает резкая волна боли. Я думала об этом больше, чем готова признать, но не хочу доставлять ему удовольствие, подтверждая догадки.

– Нет.

Мой ответ сбивает его с толку. Вздохнув, Феникс отодвигает от себя недоеденный бургер.

– А я все время об этом думаю. – Его взгляд встречается с моим. – Мы бы до сих пор были вместе.

Его слова звучат так, будто это неоспоримый факт.

Но как бы мне ни хотелось поверить в них, существует такая мелочь, как реальность. И даже не укради он мою песню, у нас бы ничего не сложилось.

Неважно, как сильно я его любила.

– Ладно. Давай на минутку притворимся. – Схватив салфетку, я вытираю руки. – Ты действительно хочешь знать, что бы произошло, углуби ты нашу связь?

Он кивает.

– Ты бы навестил меня в Дартмуте раз или два, и я бы еще больше влюбилась в тебя… – В груди все сжимается, когда я продолжаю. – Но потом мы бы отдалились друг от друга, ты бы стал звездой, телефонные звонки были бы все реже и реже… А потом я бы узнала, что ты изменил мне с какой-нибудь шикарной девушкой.

Феникс возмущенно восклицает:

– Никогда!

Отрицание делу не поможет.

– Это сейчас ты так говоришь…

– Я всегда так говорю, – огрызается он резким тоном, пригвоздив меня взглядом.

Не знай я Феникса достаточно хорошо, я бы даже поверила ему. Всей душой.

– Ты рок-звезда. Миллионы девушек готовы, и даже более чем, позволить тебе делать с ними все, что ты захочешь, ежедневно. Может быть, не сразу, но в какой-то момент ты бы сдался. – Я встаю. – Вот почему я не позволяю себе думать о том, что могло бы быть. Потому что независимо от того, украл ты мою песню или нет, ты бы все равно в итоге меня уничтожил. Только выбранный тобой метод был особенно жестоким. Спасибо за это.

– Леннон…

– Просто остановись. Перестань лгать себе. И ради всего святого, перестань лгать мне. – Я обвожу рукой помещение. – Мило, что ты попытался воссоздать прошлое для нашего свидания, но это не меняет того, что произошло между нами. Хоть ты и приезжал в мой колледж из-за чувства вины, но ты точно не выплакивал себе глаза каждую ночь, думая обо мне, как годами это делала я, когда засыпала с мыслями о тебе.

Я направляюсь к двери, не желая сломаться прямо перед ним.

– Возможно, ты погрустишь пару дней после моего отъезда, но твое сердце не разобьется, как это случилось с моим, когда ты ушел. Потому что ты никогда не любил меня.

Вот она, холодная, суровая реальность.

Феникс Уокер меня не любит. Ни в прошлом, ни сейчас, ни даже в каком-то воображаемом мире.

Ведь если бы любил?

Я бы смогла его простить.