Слова

Глава 49

Леннон

– Что это? – спрашиваю я, входя в лифт следом за Фениксом.

Он смотрит на одну и ту же пачку бумаг с тех пор, как мы покинули зал.

Оглядев пустой лифт, он достает что-то из кармана.

Я приглядываюсь тщательнее, когда вижу ручку для чтения, которую ему дарила.

– План дальнейшего продвижения и график записи грядущего альбома. – Он отводит взгляд. – Я так думаю. Еще не мог прочитать полностью.

У меня все в груди сжимается, когда становится до боли ясно, почему он так долго пялился на один и тот же документ.

– Никто не знает о твоей дислексии… да?

Прищурившись, он протягивает руку за меня и нажимает на кнопку аварийной остановки.

– Никто, кроме Сторма… и тебя. – Раздражение и неловкость искажают его черты. – И я был бы признателен, если бы ты держала свой прелестный ротик на замке.

Даже если я пришла сюда, чтобы отомстить, я все еще человек с моральными принципами.

Как и воспитывал меня отец.

А это значит, что существуют границы, которые я не переступлю.

И рассказать всему миру, что у Феникса проблемы с обучаемостью, – одна из них.

Хотя я считаю, что он должен поделиться этим с людьми.

– В дислексии нет ничего постыдного. Это…

– Мне не нужно, чтобы все узнали, что я тупой, – рычит он.

Подождите. Он все неправильно воспринимает.

Я открываю рот, но Феникс не дает мне возможности заговорить.

– Люди пользуются слабаками. – Вены на его шее напрягаются, выступая на коже, когда он делает шаг ко мне. – Лейбл уже обращается со мной как с гребаной марионеткой. Я не собираюсь предоставлять им возможность усилить свой контроль надо мной. И так отдаю этим ублюдкам все, что у меня есть, дабы они могли пополнять свои банковские счета. – Свернув документ, он засовывает его в задний карман джинсов. – Но я не отдам им эту часть себя.

На мгновение я задумываюсь, поскольку здесь есть о чем поразмышлять.

На каком-то уровне я понимаю, что он имеет в виду.

Люди действительно используют чужие слабости. Тем более когда в дело вступают деньги и власть.

Но Феникс не слаб. И не глуп.

– У тебя много качеств, – протянув ладонь, я касаюсь его щеки. – Но глупости среди них нет.

Мое сердце колотится о ребра. Хотя мне не следует произносить следующие слова, я знаю, что он должен их услышать.

– Что касается лейбла, может, это и их шахматная доска, но ты – Феникс, мать его, Уокер. И только тебе решать, хочешь ты принимать участие в этой игре или нет. А если нет, покинь чертов стол. Поверь, они последуют за тобой… Потому что такого, как ты, больше нет.

И никогда не будет.

С первой секунды, как увидела его, я знала, что Феникс особенный… И это не изменилось.

Все внутри трепещет, когда он проводит пальцами по моей шее и наши взгляды встречаются.

Я чувствую нашу связь повсюду.

Его голос такой низкий, что я почти его не слышу.

– Я скучал по тебе. – Прежде чем я успеваю понять, что именно говорит Феникс, его губы оказываются на моих, поглощая меня.

Пульс ускоряется, когда он прижимает меня к стене, его руки блуждают по каждой части моего тела, а эрекция впивается мне в живот. С моих уст срывается стон, когда он засовывает руку в легинсы и трет костяшками пальцев о влажную ткань моих трусиков.

– Ты всегда такая мокрая для меня.

Я собираюсь напомнить ему, что половина женщин мира всегда для него мокрая – и это преуменьшение, – но он вводит в меня палец.

– Наши комнаты всего двумя этажами выше.

При условии, что он не сломал лифт, нажав на аварийную кнопку.

Феникс начинает двигать пальцами.

– Хочу, чтобы ты кончила для меня прямо здесь.

О боже.

Откинув голову назад, я закрываю глаза.

– Ты принимала душ с тех пор, как я трахал тебя в последний раз?

Последний раз случился в машине, когда мы ехали на саундчек… После чего мы перекусили вместе со всеми перед концертом.

– Нет. – Мои щеки пылают от смущения. От меня пахнет? Я кажусь грязной? – Не было времени…

– Хорошо. Значит, твоя киска все еще полна моей спермы.

С прерывистым вздохом Феникс вынимает палец и размазывает влагу по моим губам.

– Открой.

Когда я делаю это, он скользит пальцем мне в рот, заставляя почувствовать наш вкус. Мое сердцебиение учащается, потому что это движение невероятно грязное.

– Соси.

Господь, спаси меня, но я послушно выполняю то, что он говорит.

– Тебе нравится чувствовать, как моя сперма вытекает из тебя после секса?

Я киваю.

Несмотря на то, что я принимаю противозачаточные, у меня никогда не было близости без презерватива до той ночи в клубе.

И единственная причина, по которой я тогда сказала ему кончить в меня, заключалась в том, что я не желала, дабы этот засранец испачкал платье, которое мне одолжила Скайлар.

А сейчас? Ну… Назад дороги нет.

Он вынимает пальцы из моего рта и снова вводит их в меня.

– Тебе нравится, как от этого пачкаются твои трусики?

Господи.

Приближаясь, он облизывает мою нижнюю губу, и его движения рукой ускоряются.

– Ты…

Лифт с мощным толчком оживает.

Какого черта? Разве сначала не следует определить, в чем заключается чрезвычайная ситуация?

Феникс едва успевает вытащить руку из моих легинсов, прежде чем двери открываются.

Тревога переполняет меня, когда я вижу стоящего перед нами Чендлера.

Он смотрит на Феникса.

– А. Вот и ты. Я стучал в твою дверь последние пять минут.

– Проблема с лифтом, – выдаем мы одновременно.

Чендлер оглядывает нас, а затем вновь переключает внимание на Феникса.

– Вик попросил секретаря прислать договор курьером, чтобы ты и остальные ребята могли его подписать.

– Я ничего не подпишу, пока не ознакомлюсь с предложением и расписанием.

При этих словах Чендлер тяжело вздыхает.

– Я отдал тебе бумаги, как только закончился концерт.

У тебя было достаточно времени, чтобы их прочитать.

Феникс сжимает челюсть.

– Я…

– Это моя вина, – вмешиваюсь я. – На обратном пути я его доставала, предлагая пройти терапию.

Чендлер морщится.

– Он рок-звезда. Тебе не нужно прижимать его к груди и нянчиться.

В ответ мне хочется крикнуть, что он, черт возьми, еще и человек, но Феникс прочищает горло.

– И он стоит прямо здесь. Я взгляну на условия вечером.

– Ладно. – Чендлер достает телефон из кармана и нажимает кнопку лифта. – Я иду спать. Сегодня получилось отличное шоу.

Никто из нас не произносит ни слова.

– Леннон? – окликает он меня, когда двери открываются.

– Да?

– Мы платим тебе за то, чтобы ты ограждала его от неприятностей, а не от обязательств. Придерживайся своей должностной инструкции.

Я рада, что после этого Дикки заходит в лифт и не видит, как я показываю ему средний палец.

– Теперь понимаю, о чем ты говорил, заявив, что они обращаются с тобой как с марионеткой, – произношу я, пока мы идем по коридору к нашим комнатам.

Феникс смеется, но отнюдь не весело.

– Чендлер на самом деле самый порядочный из них.

Все это неправильно. Чендлер сам сказал. Феникс – рок-звезда.

Поэтому он должен заказывать музыку.

Он, должно быть, чувствует, о чем я думаю, потому что говорит:

– Это моя мечта, Леннон. Та, ради которой я надрывал зад.

Верно.

Я достаю из сумочки ключ-карту.

– Спокойной ночи.

Открыв дверь в свой номер, я чувствую, как его рука обвивает мою талию.

– Куда это ты собралась?

– В постель.

Его рука соскальзывает вниз, сжимая мою задницу.

– Хорошо. Значит, мы на одной волне. – Прежде чем я успеваю запротестовать, он прикусывает мочку моего уха. – Но мои планы на нас включают мою постель. Не твою.

Меня окутывает прилив тепла.

– Какие планы?

Вынув из кармана ключ-карту, он открывает дверь и затаскивает меня внутрь.

– Сегодня вечером марионеткой будешь ты.

Это не должно звучать так заманчиво, но, черт возьми, звучит.

Как только дверь закрывается, Феникс прижимает меня к ней.

Я закрываю глаза, и его губы скользят по моей шее.

– В лифте мне не удалось заставить тебя кончить. – Острые зубы впиваются в ключицу. – А значит, тебе предстоит кончить дважды прямо сейчас.

Мне повезло.

Я поглаживаю его эрекцию сквозь брюки.

– Если ты действительно хочешь довести меня до оргазма, то…

Из моего горла вырывается крик, когда в двадцати футах от нас я замечаю женщину.

Феникс оборачивается, прикрывая меня.

– Привет, – говорит женщина – или, скорее, девушка, потому что на вид ей не больше семнадцати. – Извини. Не хотела тебя напугать. Просто… я умирала от желания познакомиться.

Я тыкаю Феникса в ребра.

– Видишь? Вот что случается, когда ты не обращаешься к службе безопасности в вопросе с группи.

Может, теперь он поймет, как важно иметь телохранителей, и перестанет постоянно отсылать их.

Феникс достает телефон из кармана.

– Уже вызываю.

– Нет, – умоляет девушка, подходя ближе. – Пожалуйста, не вызывай охрану. Я могу все объяснить.

– Для начала объясни, как ты пробралась в мой номер, – рявкает Феникс.

– Легко. – Она беззаботно пожимает плечами. – Я украла карточку персонала у одной из горничных.

Ого. Фанаты зря времени не теряют.

Но что тревожит больше, чем ее взлом и проникновение, так это то, как она пялится на Феникса своими большими зелеными безумными глазами. Честно говоря, не удивлюсь, если она сейчас вытащит пистолет.

Я снова тыкаю в него.

– Позови охрану. Сейчас же.

Он подносит телефон к уху.

– Да. Мне нужно, чтобы кто-нибудь поднялся прямо сейчас. Ко мне в номер пробралась фанатка.

– Я не фанатка, – встревает она. – Я твоя сестра.

Я замираю.

Феникс, однако, качает головой, не веря ни единому слову. Но, опять же, он, вероятно, слышал эту фразу тысячу раз. Люди сделают и скажут что угодно, дабы встретиться с известной рок-звездой.

Хотя теперь, когда я смотрю на нее… Она действительно имеет поразительное сходство с Уокером.

Как и у Феникса, у девушки темно-русые волосы, только у нее они длинные и волнистые. Она удивительно похожа на него телосложением. Такая же долговязая и высокая – ну, высокая по сравнению со мной, учитывая, что ростом она около 5,5^[29] футов.

Не говоря уже о том, что… она скрытная и любит воровать, что тоже привносит схожесть.

– Живо тащите свои задницы сюда, – бросает Феникс, прежде чем повесить трубку.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я, чем заслуживаю укоризненный взгляд Феникса.

– Не разговаривай с психованной фанаткой. Это только подстегнет ее.

– Эй, я не психованная фанатка, – возражает она, нахмурившись. – Я даже не считаю, что Sharp Objects настолько хороши. Харви Тринити из «Степпингстоун» прав, ваш последний альбом отстойнее, чем шлюха в день зарплаты. Вы ударились в коммерцию и продались.

Когда глаза Феникса сужаются до крошечных щелочек, она заправляет прядь волос за ухо и мило улыбается.

– Однако мне очень понравилась ваша первая песня. Вам, ребята, стоит вернуться к подобным вещам.

Если подумать, то эта девушка мне даже нравится.

Феникс скрещивает руки на груди.

– Мы не продались.

Она бормочет что-то себе под нос, а затем переводит взгляд на меня.

– Отвечая на твой вопрос, мне пятнадцать. Но через пять недель исполнится шестнадцать.

Боже. Она даже моложе, чем я думала. Где, черт возьми, ее родители?

Раздается громкий стук в дверь, и Феникс идет открывать.

– Надеюсь, тебе понравится в тюрьме.

– Подожди, – умоляет она. – Пожалуйста. Клянусь, я говорю правду.

Я удерживаю Феникса за руку.

– Скажи службе безопасности, что их помощь больше не требуется.

У него сжимается челюсть.

– Ты, черт побери, издеваешься? Сама велела им позвонить.

– А теперь велю отослать их. – Я киваю на девушку, чья нижняя губа подрагивает.

– Взгляни на нее, Феникс. Она просто испуганный ребенок. И не заслуживает того, чтобы ее отправили в тюрьму. Мы можем справиться сами.

– Отлично. Но, если она нас убьет, это будет на твоей совести. – Он открывает дверь. – Все в порядке, ребята. Ложная тревога.

– Ты уверен? – спрашивает мужчина с другой стороны.

– Ага, – говорит Феникс, прожигая меня взглядом, а затем захлопывает дверь.

Вытащив из холодильника бутылку воды, я подвожу девушку к небольшому дивану на другой стороне комнаты.

– Так, значит, тебе пятнадцать…

– Шестнадцать, – поправляет она, присаживаясь.

Исполнится через пять недель.

Я занимаю место на другом конце.

– Откуда ты?

– Отсюда.

Феникс, прислонившийся к подоконнику, машет рукой.

– Отсюда это…

– Чикаго.

Что имеет смысл, учитывая, что мы сейчас в Чикаго. Значит, сможем легко доставить ее домой.

Хотя, наверное, мне стоит узнать больше информации, прежде чем доберемся до этой части.

– Как тебя зовут?

По ее лицу видно, что она сомневается.

– Вы же, ребята, не собираетесь вызывать полицию, верно?

– Возможно, – говорит Феникс в то же время, когда я произношу:

– Конечно нет.

Она закусывает нижнюю губу.

– Меня зовут Куинн Мур.

Я напрягаюсь. Не могу вспомнить почему, но это имя звучит знакомо.

И тут же обхватываю лицо руками, когда до меня доходит.

Она та девушка, залетевшая от Мемфиса, которая, по словам Скайлар, преследовала его.

О. Боже. Мой. Что, если Скайлар все-таки права? Может, Куинн действительно психопатка и у нее есть план, как держать нас в заложниках, пока она не получит от Мемфиса все, что ей нужно.

Я смотрю на Феникса.

– Вызывай службу безопасности. Прямо сейчас.

Его глаза почти вылезают из орбит.

– Господи, Леннон. Может, ты уже определишься?

Нервный взгляд Куинн мечется между нами.

– Стоп, стоп, стоп. Я думала, мы уже миновали всю эту ерунду с охраной?

Проклятье. Нельзя доверять своей интуиции. Потому что она твердит, что Куинн – невинная девушка, угодившая в беду.

Из-за Мемфиса.

Я щелкаю пальцами Фениксу, который снова говорит по телефону.

– Не нужно охрану, звони Скайлар. Скажи, чтобы она пришла сюда… с Мемфисом.

Таким образом, если мамаша-подросток выйдет из себя, вся ее ярость будет направлена на нужного человека.

Уверена, Феникс уже размышляет о моем убийстве, когда произносит:

– Извините, ребята. Похоже, еще одна ложная тревога, – фыркает он. – Уверен ли я? Да кто, черт возьми, знает.

С этими словами он кладет трубку и звонит Скайлар.

– Приходи ко мне в номер как можно скорее и захвати Мемфиса. – Он зажимает телефон. – Она хочет знать, что происходит. – Феникс морщится. – И я тоже.

Боюсь, что, если скажу ей прямо сейчас, она предупредит Мемфиса, и тот сбежит.

Это он устроил беспорядок. Пусть и прибирает.

– Она узнает, когда придет.

Передав сообщение Скайлар, он смотрит на меня.

– Ты расскажешь мне, что происходит, или будем продолжать играть в шарады?

Я открываю рот, но тут раздается стук в дверь. Как только Феникс открывает ее, Скайлар марширует в номер, словно член Национальной гвардии. Мемфис и Сторм следуют за ней.

И ее челюсть чуть не падает на пол, когда она видит на диване Куинн.

– Ты. – Она переводит взгляд на меня. – Спасибо за предупреждение, Леннон.

Я киваю на Мемфиса.

– Извини, но не хотела, чтобы он сбежал. Это его ответственность.

Я не пойду ко дну вместе с этим кораблем.

Мемфис, который ест что-то вроде тающего фруктового льда, слизывает сок с ладони.

– За что я ответственен?

Боже правый. Его поведение просто отвратительно.

– За твоего ребенка, которого носит эта девушка, придурок.

Брови Феникса и Сторма взлетают к потолку, а ситуация переходит из разряда напряженной в настоящий хаос.

– Какого черта? – кричит Феникс.

– Ты сказал мне, что это всего лишь слухи, говнюк, – упрекает Мемфиса Сторм.

– Что ты здесь делаешь? – огрызается Скайлар.

– Навещаю своего брата, – заявляет Куинн. – И я не беременна.

Мы впятером обмениваемся озадаченными взглядами.

Первым тишину нарушает Сторм.

– Кто твой брат?

Куинн моргает, будто это должно быть очевидно.

– Феникс.

Когда все обращают взгляды на него, он качает головой.

– Нет, черт возьми, это ложь.

Но Куинн не отступает.

– Это правда. Моя мама – Женевьева Мур, но ее девичья фамилия Катц.

Она делает глубокий вдох.

– Что технически делает тебя моим сводным братом, но кто вообще использует термин «сводный»… Если только человек тебе не нравится. Но у тебя нет причин меня ненавидеть, поскольку ты меня даже не знаешь. Именно поэтому я пыталась встретиться с тобой последние три года, но тебя невероятно трудно найти. Я несколько раз пыталась пройти за кулисы, но охрана не пускала, потому что… – Она показывает в воздухе кавычки. – Я слишком юная. После той аварии я приезжала на автобусе в больницу, но у них хватило наглости заявить мне, что я не член семьи, и каждый раз, когда я пыталась проникнуть в твой номер, тебя уже не было. – Она улыбается. – Я очень рада, что в этот раз ты оказался здесь… И что я смогла поймать тебя прямо перед тем, как вы двое перепихнулись.

Господь. Всемогущий.

Феникс смотрит на меня.

– Эта часть правдива… Ну, та, что про фамилию моей мамы. – Он кривится. – А не остальной бред сумасшедшей.

Я чувствую, как Скайлар буравит меня взглядом. Притворяясь невинной, я кручу пальцем возле виска и одними губами говорю: «Она чокнутая».

Феникс смотрит на Куинн с подозрением.

– Откуда ты знаешь девичью фамилию моей матери? Девочка раздраженно выдыхает.

– Потому что она и моя мама тоже, тупица. – Она показывает на себя. – Откуда, по-твоему, у меня эта копна волос и безумно высокие скулы? – Воздев взгляд к потолку, она касается своего глаза. – Еще у меня ее зеленые глаза. Видишь? Никаких контактных линз.

Феникс уже не выглядит столь же неуверенным, как минуту назад.

Боже.

Хотя они определенно выглядят как брат с сестрой, их характеры – полные противоположности друг друга.

Феникс замкнутый, а эта девушка – открытая книга.

Причудливая и коварная открытая книга.

Честно говоря, не знаю, что делать с ней и с этой ситуацией. Мне хочется ей верить… Но есть вероятность, что Куинн лжет.

Должно быть, не я одна так думаю, поскольку Сторм проводит рукой по лицу и произносит:

– Ты действительно собираешься поверить этой маленькой преступнице, которая вломилась в твой номер?

– Эм, привет, – встревает Куинн, ее лицо искажается от возмущения. – Ты что, не слушал? У меня имелась веская причина.

Мемфис делает шаг вперед.

– Тогда по какой причине ты вломилась ко мне?

Мы все поворачиваемся, чтобы взглянуть на Мемфиса, который до сих пор ничего не говорил.

Что странно, учитывая, что Куинн – мамочка его ребенка. Предположительно.

Скайлар прищуривается.

– Ты сказал мне, что никогда не прикасался к несовершеннолетним.

Он сжимает переносицу.

– Потому что я никогда не трогал ее, Скай. – Подняв ладони вверх, он окидывает взглядом каждого из нас. – Или, для протокола, любую другую несовершеннолетнюю.

– Начинай рассказывать, – сквозь зубы требует Феникс, прежде чем опуститься на стул рядом с диваном. – Сейчас же.

Мемфис набирает полную грудь воздуха.

– В первую ночь тура я вернулся в свою комнату и обнаружил ее там. Собирался вызвать охрану, но она умоляла меня не делать этого, а потом стала твердить, что ей нужно немедленно увидеться с тобой. Она казалась немного…

– Долбаной психопаткой, – предлагает Сторм.

– Эй! – возмущенно кричит Куинн.

– Психически неуравновешенной, – уточняет Мемфис. – В общем, я решил, что она безумная фанатка и преследовательница, но, когда пригрозил снова вызвать охрану, девчонка разрыдалась. – Он пожимает плечами. – Очевидно, она молода, и мне стало не по себе, поэтому я предложил позвонить ее родителям… – Он смотрит на Куинн, нацепившую застенчивый вид. – И тогда она выбежала из моей комнаты.

– А потом поведала всему миру, что носит твоего ребенка, – перебивает Скайлар, не в силах сдержать гримасу.

Я с ней согласна. Похоже, Куинн обратилась к дрянному журналисту и распустила слухи о том, что беременна от Мемфиса… Предположительно, чтобы привлечь внимание Феникса.

Что-то за гранью безумия.

Куинн опускает голову.

– Я просто хотела познакомиться со своим старшим братом. – Ее взгляд останавливается на кроссовках. – И я сказала TMZ, что думала, будто беременна. Решила, этого будет достаточно, чтобы кто-то из команды группы разыскал меня… и тогда я бы познакомилась с Фениксом.

– Ты могла разрушить его жизнь, – выдыхает Скайлар, и я не думаю, что когда-либо видела ее в такой ярости.

– Я не хотела. – Раскаяние заполняет черты Куинн. – Знаю, что солгала, но я же не собиралась обращаться в полицию или что-то в этом духе. Просто пустила слух.

– Ложь все еще вредит людям, – шепчу я, намеренно не смотря на Феникса.

Куинн поворачивается к Мемфису.

– Мне очень жаль. С моей стороны было неправильно так поступать.

Мемфис, у которого имелись все основания злиться на девчонку, мягко кивает.

– Все в порядке. Все мы совершали то дерьмо, о котором потом сожалели.

Не могу не заметить, как Скайлар напрягается, но, прежде чем успеваю вникнуть в причину, Куинн достает что-то из кармана и передает Фениксу.

– Я нашла это пару лет назад в коробке, спрятанной в мамином шкафу.

Феникс сохраняет бесстрастное выражение лица, глядя на изображение маленького светловолосого мальчика, поющего в бутылочку из-под шампуня… словно он готовится однажды покорить мир штурмом.

Ему не нужно подтверждать, что это он… Потому что в мире существует только один Феникс Уокер.

Скайлар выпрямляет спину, переключаясь в рабочий режим.

– Прежде всего, я думаю, нам стоит сделать тест ДНК.

Феникс, все еще смотря на фотографию, кивает.

Развернувшись, Скайлар спешит к двери.

– Я все устрою.

Сторм показывает большим пальцем на дверь, в которую она только что вышла.

– Пойду займусь одним делом.

Мемфис хлопает его по спине.

– Да, нам есть чем заняться.

Желая дать Фениксу и Куинн время поговорить наедине, я встаю с дивана.

– Я тоже пойду.

Уокер хватает меня за руку.

Хотя он этого не озвучивает, я понимаю, о чем он просит.

Слегка сжав его ладонь, я быстро сажусь обратно.

Феникс тяжело вздыхает.

– Мама знает, где ты?

Куинн молчит, устремив взгляд в большое окно. Должно быть, это генетика.

– Предполагаю, что нет. – Что создает большую проблему, ведь ей всего пятнадцать. – Знаю, что ты хочешь поговорить со своим… с Фениксом. Но, если твои родители не дадут согласия, у него могут быть крупные неприятности.

Особенно если она окажется не его сестрой. Хотя шансы на это уменьшаются с каждой минутой.

Что делает разговор с ее матерью еще более важным, поскольку тогда мы будем знать наверняка.

– Мы должны позвонить им, Куинн.

Мои слова привлекают ее внимание.

– Вы не можете. – Ее взгляд нервно мечется по комнате, как у испуганного животного, угодившего в ловушку. – Они… уехали из города.

Мы с Фениксом обмениваемся тревожными взглядами.

Может, она все-таки не его сестра?

– В таком случае мы можем тебя куда-нибудь отвезти? Пока не поговорим с твоими родителями и не убедимся, что они не против твоего нахождения здесь.

Куинн резко вскакивает.

– Знаете что? Неважно. Я пойду.

В мгновение ока она устремляется к двери.

Феникс, чьи ноги намного длиннее моих, успевает схватить ее за руку прямо перед выходом.

Куинн вздрагивает, будто ей больно.

Я подбегаю к ним.

– Помягче, Феникс. Ты делаешь…

У меня сводит живот, когда он закатывает рукав ее толстовки – и я только теперь понимаю, как странно выглядит ее наличие, учитывая, что сейчас лето, – обнажая нелицеприятный синяк на предплечье.

– Где ты его получила?

– На футболе, – быстро отвечает Куинн. – На днях меня атаковали на поле. – Нацепив на лицо улыбку, она поднимает кулак в воздух. – Вперед, Тигры.

Феникс, похоже, на это не ведется. Не уверена, что я тоже ей верю.

– На какой позиции ты играешь?

– Вратарь, – без колебаний отвечает она.

Он хмурится.

– Назови известного футболиста.

Куинн не промахивается.

– Дэвид Бекхэм.

Все еще сомневаясь, Феникс продолжает задавать вопросы:

– Сколько игроков в футбольной команде?

И тут она спотыкается.

– Десять.

Феникс окидывает ее многозначительным взглядом.

– Одиннадцать.

Смеясь, Куинн пытается выйти из положения.

– Себя не посчитала, глупышка.

Несмотря на то, что она отвечает на все вопросы, я не могу избавиться от тревоги, сжимающей мою грудь.

Что-то не так.

Феникс тоже это чувствует и потому не отступает.

– Почему тебя атаковали, если ты вратарь?

Можно сказать, что Куинн на мгновение теряется, потому что я практически вижу, как она продумывает возможные варианты.

– Атаковали мячом. Но на днях моя команда также подралась на поле с нашими школьными соперниками. – Свободной рукой она шлепает себя по колену. – Ты бы это видел, чувак. Сумасшедший замес.

– Сейчас лето, – цинично произносит Феникс. – Школа закрыта.

Когда поведение Куинн меняется, он снова смотрит на меня.

– Позвони в полицию.

– Пожалуйста, не надо.

Вырвавшись из его хватки, она на всех парах мчится вперед.

Фениксу удается вклиниться между ней и дверью за долю секунды до побега.

– Эти синяки не от футбола. Поверь мне, я знаю. Раньше я придумывал такие же бредовые истории. – Скрестив руки, он пристально глядит на нее. – Сестра ты мне или нет, я ни за что не позволю тебе вернуться туда, где тебя кто-то бьет.

Мое сердце сжимается по двум разным причинам.

Первая – потому что я знаю, что происходящее, должно быть, разрывает Феникса на части.

И вторая – следующие слова Куинн.

– Если бы ты действительно знал, то понял бы, почему звонить в полицию – плохая идея.

Страх все туже обхватывает мою грудь.

Ей от этого будет только хуже.

– Черт. – Резко выдохнув, Феникс проводит рукой по лицу. – Слушай, я прослежу, чтобы полиция отнеслась к этому серьезно и не возвращала тебя туда, хорошо?

– Ты не понимаешь, – шепчет Куинн дрожащим голосом. – Он и есть полиция.

Феникс отступает, словно его ударили, и страх в моей груди оборачивается полномасштабным ужасом.

– И так будет плохо, когда он меня найдет, а он всегда меня находит. Но если ты позвонишь в полицию, они расскажут моему отцу – он, черт возьми, шериф – и он совсем потеряет голову. – Обхватив себя руками, она опускает взгляд на кроссовки. – Он терпеть не может, когда я сбегаю, но еще больше ненавидит, когда позорю его. Отец не только выйдет из себя, он… – Куинн тяжело сглатывает. – Он…

– Причинит боль маме, – заканчивает за нее Феникс. – Потому что это худшее наказание.

Я пытаюсь сделать вдох, чтобы тяжесть не сдавливала мои легкие, но ничего не выходит.

Не понимаю, как может родитель жестоко обращаться со своим ребенком.

И не понимаю, как кто-то может оставаться с таким человеком.

Или как кто-то способен бросить своего ребенка и оставить его наедине с монстром, который над ним издевается.

– Что нам делать, Феникс? – хрипло спрашиваю я, мой мозг отчаянно пытается найти верное решение.

Мы не можем позвонить в полицию, потому что ее отец – шериф.

Не можем позвонить ее маме, потому что, очевидно, эта женщина его защищает.

Единственное, что я точно знаю: мы не повезем Куинн обратно в эту адскую дыру.

Мне плевать, сестра она ему или нет.

Заметно расстроенный Феникс хватается за шею.

– Прямо сейчас я ни хрена не могу сделать. Пока мы не сдадим тест ДНК и не получим результаты.

– Ты мой брат, – настаивает Куинн, наверное, в сотый раз с тех пор, как она здесь появилась. – Клянусь.

– Мне нужны доказательства, – гремит он, прежде чем его голос становится намного мягче. – Иначе я ничем не смогу тебе помочь. Буду выглядеть как какой-то подонок, укрывающий девочку-подростка.

Феникс прав. Хотя я надеюсь, что Куинн окажется его сестрой, у него полностью связаны руки, пока мы не узнаем наверняка.

– Но потом ты меня спасешь? – восклицает Куинн, и проблеск надежды в ее голосе заставляет меня проглотить слезы.

– Ага. Только сначала мне надо получить результаты. – Взглянув на меня, он беспомощно пожимает плечами. – А пока, думаю, она может остаться здесь.

Феникс пытается держаться отстраненно, но в тот момент, когда Куинн бросается к нему с объятиями, его бесстрастное выражение лица исчезает. Теперь на нем отражается множество эмоций, начиная от трепета и шока и заканчивая отчаянным желанием защитить.

Очевидно, что ему нужна минута или несколько, чтобы осмыслить бомбу, брошенную ему прямо на колени, поэтому, как только Куинн отстраняется, я улыбаюсь ей и говорю:

– Ты можешь занять мою комнату. Она прямо по соседству.

Ее недоверчивый взгляд мечется между нами.

– Почему вы двое не живете в одном номере?

Черт.

Я думаю о том, как объяснить то, что она видела между нами раньше, и одновременно вежливо попросить ее держать рот на замке, но Феникс произносит:

– Сегодня вечером будем в одной. – Он бросает взгляд на дорогие часы на запястье. – Сейчас три часа ночи, а завтра у нас еще один концерт, так что тебе, наверное, лучше пойти спать.

Обняв ее за плечи, я веду Куинн к себе.

– Я одолжу тебе пижаму и постираю твою одежду, пока ты спишь, чтобы она была чистой к завтрашнему дню, хорошо?

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Я достаю из чемодана чистую футболку и пижамные шорты и протягиваю ей.

– Они тебе будут немного велики, но мы со Скайлар сможем купить тебе какие-нибудь вещи перед концертом.

Когда я протягиваю ей одежду, она хмурится.

– Не хочу показаться неблагодарной, но у тебя есть что-нибудь кроме шорт?

Ох.

– Да. Конечно. – Я нахожу чистые пижамные штаны. – Вот.

На лице Куинн читается облегчение.

– Очень признательна.

Переодевшись в ванной, она выходит обратно. Затем протягивает мне свою футболку и джинсы, но толстовка остается на ней.

– Я часто мерзну.

Мое сердце стремится выскочить из горла, но я все равно киваю. Я уже догадалась, почему она не хочет снимать ее – по той же причине, по которой она не желала надевать шорты, – но не хочу заставлять Куинн чувствовать себя неловко, указывая на очевидное.

– В конце концов, это же Город ветров. – Я иду к двери, чтобы зайти в прачечную в отеле. – Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Я буду в соседней комнате.

Она забирается в кровать.

– Спасибо, но нет. Не хочу снова вам помешать.

Вот же черт.

– Мы не… – Я замолкаю, потому что уже поздно, а ей нужно отдохнуть. Можно обсудить это завтра. – Спокойной ночи.

– Леннон?

– Да?

– Феникс действительно меня спасет?

О боже. Эта девушка умеет дергать за треклятые струны Души.

Мне не хочется ей врать, поэтому говорю правду.

– Феникс – самый упрямый и решительный человек, которого я знаю, и когда он чего-то хочет, то ни перед чем не остановится, чтобы это заполучить.

Учитывая, что она понятия не имеет об ужасных вещах, к которым он прибегнет, она невинно предполагает, что я дала ему положительную характеристику, и улыбается.

– Ты хорошая, – говорит она, когда я поворачиваю дверную ручку. – Моему брату с тобой повезло.

* * *

Быстро посетив прачечную, я возвращаюсь в номер Феникса.

Он расположился на кровати в одних боксерах, оперевшись на изголовье. В руках у него ручка для чтения и документы, но отстраненное выражение лица говорит мне, что он ни на чем из этого не сосредоточен.

Не могу сказать, что я его виню.

– Привет.

Мой голос вырывает его из оцепенения.

– Привет. Ты… – Он замирает, словно теряясь в словах. – Подоткнула Куинн одеяло?

Я сдерживаю улыбку.

– Ей пятнадцать, а не пять. Но да, она уже в постели. И я сказала прийти за мной, если ей что-нибудь понадобится. – Я указываю на одну из подушек на кровати. – Ничего, если возьму одну из них? Те, что на диване, кажутся не очень удобными.

– Да… – Он качает головой. – Подожди. Почему ты говоришь о диване?

– Потому что я буду там спать.

Я собираюсь взять одну из подушек, но Феникс выхватывает ее.

– Ты не станешь спать на диване.

Ага. Следовало догадаться, что так и будет.

– На полу менее удобно.

Я пытаюсь стащить другую подушку, но он хватает и ее тоже.

– На полу ты тоже спать не будешь. – Он указывает на кровать. – Тащи сюда свою задницу.

Тащить свою задницу?

Я могла бы стоять здесь и спорить с ним всю ночь – и будь это любая другая ночь, я бы так и сделала, просто из принципа, не желая, чтобы он контролировал меня, – но ему достаточно стресса на один вечер.

Иногда битвы выбирать не приходится.

Внезапно меня осеняет, что, хотя я дала Куинн пижаму, себе я ничего не прихватила. Поскольку девочка, вероятно, – очень надеюсь на это – быстро уснула, мне не хочется ее будить.

Бедняжке не помешает отдых.

– Хорошо. Но ты можешь одолжить мне футболку?

Феникс приподнимает бровь.

– Для чего?

– Для меня. – Я снимаю туфли. – Забыла захватить пижаму, но не хочу возвращаться и будить Куинн. Поэтому мне нужна футболка.

– Нет, – невозмутимо отвечает он. – Предполагается, что в моей постели ты будешь раздеваться. А не наоборот.

Феникс неисправим.

– Неважно. Буду спать в том, что на мне.

Мои руки тянутся к молнии на джинсах, и я спускаю их по бедрам. Но перестаю раздеваться, когда ловлю на себе его взгляд.

– Пялиться невежливо.

– Невежливо то, что ты еще не голая.

Его фраза вызывает у меня смех.

Отбросив джинсы в сторону, я откидываю одеяло на своей стороне кровати.

– Видимо, тогда я вечно буду невежливой в твоих глазах, поскольку голой ты меня не увидишь. Никогда.

Я внутренне ругаюсь, потому что эти слова должны были остаться на уровне мыслей. А не вырываться наружу.

Он подмигивает.

– Не хочу тебя расстраивать, Группи, но я уже видел тебя голой.

Не абсолютно голой.

В тот раз, когда он ворвался, пока я писала на себе, на мне были скромные шорты и лифчик, к тому же комната не отличалась ярким освещением.

И каждый раз, когда мы занимались сексом или дурачились после этого, мне удавалось сохранить хотя бы один предмет одежды – как правило, кофту – и в тот момент, когда все заканчивалось, я всегда спешила одеться, пока нас кто-нибудь не застукал.

Так что, хотя Феникс видел много разных голых частей моего тела, полной картины он не лицезрел.

По правде говоря, я не возражаю против того, чтобы обнажаться во время секса.

Я раздевалась со всеми своими предыдущими парнями и была абсолютно уверена в себе.

Просто не могу полностью обнажиться перед ним.

Думаю ли я, что Феникс закричит и убежит? Точно нет. Мне известно, что он находит меня привлекательной. Но для меня он всегда был воплощением совершенства. Ну, физически.

И тот факт, что я буквально не могу найти на его лице или теле ни одного изъяна, немного – ладно, много – пугает, когда я знаю, что обо мне нельзя сказать то же самое.

Я бы предпочла просто наслаждаться сексом, вместо того чтобы портить его, беспокоясь о том, видит ли Феникс мой обвисший живот или не слишком ли его отвлекает целлюлит на моих заднице и бедрах.

– Ага. Ты прав. – Забираясь в кровать, я взбиваю подушку. – Мое упущение.

Примерно через минуту я слышу его голос.

– Я никогда не видел тебя полностью обнаженной, – в недоумении бормочет он. – Как, черт возьми, это возможно?

Что-то мне подсказывает, что теперь Феникс не оставит меня в покое.

Прежде чем успеваю сменить тему, я чувствую резкую боль от шлепка его ладони по моей заднице.

– Покажи мне прелести.

Я прижимаю к себе одеяло, защищаясь.

– Ничего я тебе не покажу.

Его взгляд дает понять, что подобный ответ неприемлем.

– Хочешь поспорить?

Я визжу, когда он срывает с меня одеяло.

– Феникс, – предупреждаю я, когда он тянется к моей футболке. – Мы можем перестать фокусироваться на мне и сосредоточиться на тебе?

Если оставить в стороне тему обнажения, я знаю, что он просто пытается отвлечься от того, что его мир рушится.

Потому что он всегда так поступает.

– Сегодняшняя ночь наполнена важными событиями, ты так не думаешь? Я имею в виду, ты узнал, что у тебя есть сестра и что твоя мама…

– Господи. – Отпустив мою футболку, он садится в кровати. – А вот и гребаная зануда появилась.

– Прости, я просто действительно думаю, что нам стоит обсудить то, что произошло. Разве нет?

– Нет.

Сюрприз, сюрприз.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я, когда он встает.

Феникс крадется к двери.

– На диван.

О, черт возьми, нет.

– Ты что, издеваешься? – кричу я на несколько октав выше, чем нужно.

Этот придурок просто продолжает путь, захлопнув за собой дверь.

Во мне закипает гнев, потому что, хотя я и ожидала получить отказ, он все равно причиняет боль.

Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их остановить.

– И это лишь одна из многих причин, почему я никогда не буду с тобой. Понимаю, ты не желаешь говорить о том, что причиняет боль, но перестань отгораживаться от меня.

Оба хороши, Леннон.

Если Феникс – король увиливаний… То ты – королева.

Стиснув зубы, я пытаюсь заглушить ноющую мысль, пока она не пустила корни, но уже слишком поздно.

Я кричу на Феникса за то, что он делает то же самое, что и я: убегает от всего и всех, что причиняет неудобства. Почему гораздо проще обвинить кого-то в изъяне, чем признаться в своем?

Дурацкие стеклянные дома^[30].

Я собираюсь выйти и извиниться, но Феникс сам врывается в дверь.

– Я отгораживаюсь от тебя лишь потому, что ты заставляешь меня говорить о том дерьме, о котором я не просто не хочу разговаривать! – Его лицо искажается от боли, он сжимает затылок. – Я, мать твою, просто не могу. Для меня это слишком.

– Прости, – шепчу я.

Обычно я не жалею, что подпихиваю его, но в этот раз зашла слишком далеко.

Его грудь вздымается и опадает от неровных вдохов, и он поднимает голову.

– Что?

– Прости, – повторяю я. – Прошел всего час с тех пор, как твоя жизнь перевернулась с ног на голову. У тебя не было времени все обдумать, не говоря уже о том, чтобы поговорить об этом. Я не имела права злиться за то, что ты этого не хочешь.

В отличие от Феникса, у меня нет проблем с признанием вины, когда я не права.

И в этот раз я не права.

Скользнув обратно в постель, он берет с тумбочки стопку бумаг и ручку для чтения.

Феникс просматривает первые несколько строк. Насколько я понимаю, лейбл хочет выпустить альбом в конце января. Учитывая, что этот тур еще даже не закончился, а после него у них еще европейское турне, парням не остается времени на восстановление.

Заметно раздраженный, Феникс откладывает ручку.

– Не могу сосредоточиться на этой чуши.

Поскольку я не хочу, чтобы он совершил ошибку и, не читая условия, подписал контракт, который Чендлер, несомненно, вручит ему завтра первым же делом, я хватаю стопку документов.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь прочитать их тебе. – Покопавшись в ящике тумбочки, я нахожу ручку. – Все, что тебе не понравится или что ты захочешь уточнить, я отмечу. Таким образом, сможешь все учесть до того, как подпишешь контракт, хорошо?

Он мягко кивает.

Пока я читаю, Феникс дает комментарии. Многие вещи его устраивают, но некоторые – нет. Например, отсутствие времени на отдых после тура.

Выглядя более спокойным, чем раньше, он кладет голову мне на колени.

– Я бы убил, чтобы неделю ничего не делать, кроме как лежать в постели и заказывать еду навынос.

– Ты можешь попросить перерыв, Феникс.

Я не осознаю, что свободной рукой стала массировать его голову, пока он не говорит:

– Черт. Так приятно.

Продолжая, я перелистываю две последние страницы.

– Так, похоже, остался только… – Неловко. – Выбор песен для альбома. В списке тринадцать треков.

– Это должно быть интересно. Давайте послушаем его.

– Ну, они хотят, чтобы главным синглом стала песня под названием Breathe Dust.

Мгновенно Феникс напрягается.

– Черта с два. Никому из нас не по душе эта песня. Когда мы с парнями обсуждали, то решили, что главным синглом должна стать Existentialism, потому что она самая сильная и лучше всего отражает нашу суть.

– Тогда вам, ребята, нужно выступить единым фронтом и заявить об этом.

Он выдыхает.

– Какие еще песни?

Я озвучиваю список. Феникс молчит, пока я не дохожу до конца.

– Что случилось с Don’t Take Your Vitamins?

Я просматриваю лист, но не вижу ее.

– Ее нет в списке.

– Чушь. – Он поднимается. – Это наша вторая любимая песня. Будто Вик не слышал ни одного нашего слова.

Есть простое решение этой проблемы.

– Так почему бы тебе не сказать ему, что ты хочешь, чтобы она вошла в альбом?

– Потому что это лейбл Вика. А значит, записывается то, что он говорит.

– Так быть не должно.

Феникс закрывает глаза и вздыхает.

– Знаю. Именно поэтому Джош изучал продюсирование. У него неплохо получалось. Мы планировали провести встречу и сказать Вику о своем желании, чтобы альбом продюсировал Джош, потому что тогда, по крайней мере, мы бы знали, что он будет подлинно нашим, но потом… Произошла авария, и он умер. Теперь мы снова застряли с продюсером Вика. – Досадное фырканье слетает с губ Уокера. – Мы больше не Sharp Objects, а просто тупые гребаные марионетки.

– Ну, если вы, ребята, объединитесь и пригрозите, что уйдете, гарантирую, Вик предоставит вам больше контроля.

– Чертовски мало шансов. Он клянется, что знает все лучше всех, и его послужной список это доказывает, ведь он легенда. – Феникс выглядит побежденным, его плечи поникли. – Я просто хочу, чтобы Вик действительно выслушал нас, вместо того чтобы успокаивать нас своими типичными «я считаю».

– Еще раз, есть решение…

– Угроза уйти – не вариант.

– Почему?

– Если Вик раскроет мой блеф, я потеряю все, Леннон. Петь и исполнять несколько дерьмовых песен с альбома лучше, чем не петь и не выступать вовсе. – Страх и отчаяние в его глазах заставляют мою грудь сжаться. – Я умру без этого.

Я понимаю.

Конечно, у меня все еще есть пульс и я продолжаю дышать.

Но жизненно важные части меня мертвы.

– Мне нужна эта магия, – шепчет он. – Это не просто самая важная вещь для меня. Она единственная. – Он глубоко вдыхает. – Она остается, когда все остальные уходят. – На его шее проступают вены, и Феникс сглатывает. – Она никогда не оставит меня.

В отличие от его мамы.

Мое сердце сжимается так сильно, что становится больно.

– Я все еще думаю, что вам стоит поговорить с Виком. Может быть, он сможет добавить ваши любимые песни в альбом как дополнительные треки, и тогда каждый получит то, что хочет.

Не совсем. Потому что Феникс хочет, чтобы его человеческие и творческие потребности воспринимались серьезно и реализовывались как положено.

– Да… Возможно.

Я протяжно зеваю и кладу бумаги на тумбочку, а затем смотрю на часы.

– Уже половина пятого. – Потянувшись, я выключаю свет. – Нам обоим нужно поспать.

Спустя несколько минут я начинаю дремать. Но Феникс не спит.

Его прерывистое дыхание наполняет темную комнату, и я чувствую, как он напряженно борется со своими мыслями. Предполагая, что он все еще сосредоточен на карьерных проблемах, я бормочу:

– Самое худшее, что скажет Вик, это «нет», но ты не узнаешь, пока не спросишь его.

– Куинн похожа на мою маму, – неожиданно произносит Феникс. Я поворачиваюсь к нему.

– Не могу даже представить, что ты чувствуешь.

– В том-то и дело… Я не знаю. – Его рука касается моей. – Когда кто-то отсутствует в твоей жизни слишком долго, все, что у тебя остается, это его мысленный образ. На нем ты основываешь все суждения и эмоции, потому что больше у тебя ничего нет. – Он шумно сглатывает. – И чем больше времени проходит, тем отчетливее становится этот образ.

Его длинные пальцы тянутся к моим.

– Образ моей матери создан сознанием семилетнего мальчика. В его голове она оставила его, потому что ей необходимо было спастись. В его представлении мама хотела забрать сына с собой, но не смогла. Может быть, потому что не было времени, а может, она желала оборвать любую связь с человеком, которого до ужаса боялась. Возможно, она не хотела напоминаний каждый раз, когда смотрела на меня… А может, действительно верила, что отец убьет ее за то, что она украдет собственного ребенка.

Я сжимаю руку Феникса, когда он замолкает, и безмолвно призываю его продолжать.

– В любом случае семилетний мальчик простил свою маму и оправдывал ее, потому что в его голове она была идеальной и красивой и не могла совершить ошибку, но…

Я кладу свободную руку ему на грудь, прямо на область сердце, которое бьется так сильно, что, кажется, будто вот-вот взорвется.

– Но что? – шепчу я спустя мгновение.

– Если Куинн – моя сестра, а я чертовски уверен, что это так, тогда этот образ в моей голове… – Феникс судорожно вздыхает. – Тот, за который я держался, разбился вдребезги.

На его коже выступает холодный пот, а дыхание становится рваным и поверхностным, точно его легкие не могут набрать достаточно воздуха.

– Не знаю, что мне делать. – Его пробирает дрожь. – Не знаю…

Я прижимаюсь к нему губами, надеясь успокоить. Отвлечь его. Потому что он ускользает из-под контроля. Однако вскоре Феникс отвечает на мой поцелуй.

И его поцелуй всепоглощающий. Подобно бушующему, бурному океану, который невозможно контролировать.

Каждое движение его языка – удар, каждый острый зуб – толчок, а каждое касание – гравитационное притяжение.

Но солнце не может быть переменчивым, словно океан. Иначе Вселенная превратится в темное, холодное и одинокое место.

Солнце должно находиться под контролем, потому что весь мир вращается вокруг него.

Я отстраняюсь.

– Когда ты теряешься в водовороте событий, держись за якорь.

Обхватив меня за талию, Феникс снова пытается поцеловать меня, но я отворачиваюсь, чем вызываю его злость.

– Какого хрена, Леннон?

Толкнув Феникса так, чтобы он снова лег на спину, я забираюсь на него сверху.

– Мой черед.

Я целую его шею и провожу пальцами по торсу, пока не достигаю большой выпуклости в боксерах.

Лаская его эрекцию сквозь мягкий хлопок, я скольжу вниз по его телу, останавливаясь, чтобы лизнуть и пососать каждый сантиметр кожи. Он стонет, когда я просовываю руку под пояс и обхватываю его.

– Я хочу тебя трахнуть.

Стянув с него боксеры, я глажу его член по всей длине.

– А я хочу тебе отсосать. – И целую его широкую головку, блестящую от выступившей влаги. – Очень сильно.

Расположившись между его раздвинутыми бедрами, я нежно обвожу головку члена языком, пробуя на вкус соленую жидкость.

– Это все для меня?

– Ты же знаешь, что да. – Вены на его горле выступают, будто мой контроль – пытка для него. – Прекрати дурачиться, Группи.

Его слова – предупреждение, которое я игнорирую.

Хлопая ресницами, я застенчиво улыбаюсь, подначивая Феникса.

– Что бы ты хотел, чтобы я сделала с твоим прекрасным членом?

Я планировала растянуть поддразнивание, но он наматывает мои волосы на кулак.

– Дай мне свой гребаный рот.

Как только мои губы раздвигаются, он засовывает кончик внутрь.

– Оближи.

Желая свести его с ума, я дразняще ласкаю головку, словно тающий рожок мороженого.

Проклиная все на свете, Феникс тянется вниз и сжимает часть моей задницы.

– Вылижи его весь.

Ухватившись за основание, я провожу языком вверх и вниз по толстому стволу, смакуя ощущения.

Феникс сильнее тянет меня за волосы.

– Соси.

Растягиваясь, мой рот испытывает боль, когда я вбираю его член так глубоко, как только могу. Однако этого недостаточно, потому что Феникс хочет большего. Дернув меня за волосы с такой силой, что у меня щиплет кожу головы, он проникает глубже, упираясь в заднюю стенку горла.

– Вот так, – говорит он, когда слюна стекает с моего подбородка на его яйца. – Позволь мне трахнуть этот сексуальный ротик.

Я не в том положении, чтобы протестовать – да и не стала бы, – и он приподнимает бедра, принимаясь толкаться в таком темпе, что у меня начинает болеть челюсть.

Обхватив его мошонку, я расслабляю рот, а Феникс сжимает мою шею, удерживая на месте, пока он непрерывно совершает толчки.

С его уст срывается дикий звук, и он подается вперед, крепче прижимая меня к себе.

– Глотай. – Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем теплая жидкость заполняет мой рот. – Каждую чертову каплю.

Я с готовностью сглатываю. Потому что вид полуприкрытых глаз Феникса, напряженного лица и раздвинутых от удовольствия губ, когда он смотрит на меня так, будто я самая сексуальная девушка, которую он когда-либо видел, значит для меня все.

Его пробирает дрожь, когда я отпускаю его и слизываю жидкость, вытекающую из моего рта на его плоть.

– Черт.

Я вскрикиваю, когда он приподнимает меня и обхватывает руками, прижимая к своей груди.

– Спасибо. Мне это было нужно.

Я легонько провожу кончиком пальца по шраму на его животе. И запоминаю, что надо бы спросить его об этом позже, но тут он хрипло произносит:

– Разрыв селезенки в результате аварии. Я потерял чуть больше трех литров крови.

Какой ужас.

– Господи.

– Очевидно, у меня остановилось сердце в машине скорой помощи. Я ни хрена не помню в отличие от Сторма. Он сказал, что это был самый страшный момент в его жизни и он еще никогда так усердно не молился. – Феникс издает ядовитый смешок. – Очень жаль. Может, тогда бы я умер.

Мое сердце резко замирает, прежде чем сжаться в грудной клетке.

Осознание того, что он искренне хотел бы в тот день умереть, причиняет физическую боль.

– Я почувствовала облегчение, когда узнала, что ты жив. – Мои веки тяжелеют, ритм его пульса убаюкивает. – По какой-то причине ты все еще здесь. И я чертовски надеюсь, что ты поймешь, в чем она заключается, пока не стало слишком поздно. Потому что мир не может сиять без Феникса Уокера.

Он резко втягивает носом воздух.

– Куинн права, – шепчет он в мои волосы. – Мне повезло, что у меня есть ты.

Тревога сдавливает мои внутренности.

У нас с Фениксом за плечами целая история. Ужасная. Грязная. Болезненная история.

Несколько недель отличного секса и парочка подобных приятных моментов не сотрут наше прошлое.

– Только на следующие три недели и пять дней, – напоминаю я ему и себе.

Однако, когда я открываю глаза, он уже крепко спит.

Осторожно, чтобы не разбудить Феникса, я выскальзываю из его объятий и сворачиваюсь клубочком на противоположной стороне кровати.

И уже засыпая, слышу, как Феникс шепчет:

– Я знаю.