Слова

Глава 80

Леннон

Вытирая с зеркала пар от душа, я пристально смотрю на свое отражение. Я выгляжу иначе, но вовсе не потому, что потеряла десять фунтов веса… А по той причине, что чувствую себя другой.

Опустошенной.

Внутри меня снова пустота, только на этот раз ничто не может ее заполнить.

Скайлар сказала, что так больно будет не всегда. Миссис Палма заверяла, что со временем станет лучше.

Они ошибаются.

Я не знаю, как мне жить в мире без отца. Не знаю, как смеяться и улыбаться, понимая, что больше никогда не увижу его смех и улыбку.

Не представляю, как мне пережить потерю и двигаться дальше.

Судорожно выдохнув, я пытаюсь вдохнуть сквозь сокрушительную агонию в груди, но не могу.

Эта боль не отпускает меня, топит в море страданий, и я не способна вырваться из ее цепких лап.

Два дня назад я напилась. Думала, что таким образом сумею притупить боль и получу передышку, но этого не произошло.

Единственное, что я сделала, это набросилась на своего мужа, и меня вырвало.

Мой муж.

Меня должен охватывать восторг от того, что мои самые смелые фантазии сбылись и я замужем за Фениксом Уокером.

Но я не способна радоваться… Потому что слишком занята оплакиванием первого мужчины, которого когда-либо любила.

Войдя в спальню, я вижу, что Феникс спит, свернувшись клубком на кровати. Мельком взглянув на часы на тумбочке, понимаю, что сейчас чуть больше двух часов ночи.

Очевидно, от горя теряешь всякое представление о времени.

Я даже не знаю, какой сегодня день недели.

Я действительно ходячая катастрофа. А прежняя Леннон, до смерти отца, была бы жутко огорчена.

Но я слишком погрязла в печали, чтобы заботиться об этом. О себе. О чем угодно.

Растерзанный орган в моей груди сжимается, напоминая, что это неправда, потому что есть то, о чем я все еще забочусь.

Он.

Феникс этого не заслуживает.

Знаю, он хочет провести остаток жизни со мной, но она не будет счастливой. Потому что спустя десять секунд после того, как стала его женой, я превратилась в другого человека. В того, с кем он теперь тут застрял.

Это несправедливо по отношению к нему.

Но чем сильнее я пытаюсь его оттолкнуть, тем крепче он за меня держится.

Вопреки тому, что я ненавижу его самые худшие проявления… Он любит мои.

Открыв ящик комода, я достаю пижаму и одеваюсь.

Может, я и стала призраком, но мое сердце все еще бьется для него.

Фениксу удается хорошо это скрывать, но невозможность петь или выступать, должно быть, съедает его заживо.

Мне прекрасно известно, каково это – потерять то, что оживляет твою душу, то, что исцеляет тебя, – и, хотя он забрал это у меня, я не хочу поступать с ним так же.

Проблема в том, что я понятия не имею, на каком этапе находится его карьера, что происходит на публике или за кулисами.

Чендлер – этот никчемный гнилой ублюдок – заявил мне, что я должна дать интервью и рассказать всему миру, что Феникс не крал мою песню. Когда-нибудь я бы согласилась – как только почувствовала бы, что больше не тону, – если бы только он на этом остановился.

Но нет, подонок продолжал говорить.

Чендлер сказал мне, что смерть отца не повод убивать карьеру всех остальных. Что даже Йоко все еще хотела, чтобы Джон занимался музыкой. Что это интервью пойдет мне на пользу, ведь у нас с Фениксом нет брачного контракта, а значит, я получу больше денег, когда мы неизбежно разведемся в течение следующего года.

Но мне не нужны деньги Феникса. Я просто хочу, чтобы он продолжал сиять.

Схватив мобильник, я спускаюсь в гостиную. Скайлар не только моя подруга, она еще и его пресс-агент.

В тот день я не могла много говорить, только попросила найти мне адвоката, но знаю, что она расскажет мне правду о том, что происходит с Фениксом с точки зрения пиара.

Тогда я буду представлять, насколько серьезен ущерб, и смогу придумать, как все исправить.

К счастью, у нас с Калифорнией разница в три часа, поэтому, хоть уже и поздно, Скайлар все равно не спит.

Она отвечает после третьего гудка.

– Привет.

Я опускаюсь на диван.

– Привет. У тебя найдется минутка?

– Для тебя? Всегда. Что случилось?

Притянув колени к груди, я зажимаю телефон между шеей и плечом.

– Что происходит с Фениксом?

Очевидно, мой вопрос сбивает Скайлар с толку, потому что наступает короткая пауза, прежде чем она говорит:

– Что ты имеешь в виду? Разве он не с тобой?

– Со мной. – Я потираю лоб. – Я имею в виду имидж и карьеру после Европы.

Она шумно втягивает воздух.

– Феникс не хотел бы, чтобы ты волновалась…

– Предполагается, что ты и мой друг тоже, Скайлар, – напоминаю я ей. – Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста.

– Подожди, – просит она. – Я тебе сейчас нужна как подруга, но я не могу поговорить с тобой об этом здесь. Перезвоню через пять минут, хорошо?

Можно с уверенностью заявить, что теперь я сбита с толку.

– Ладно.

Как и было обещано, мой телефон звонит примерно через пять минут.

– Привет.

– Привет. Где ты была?

Наступает долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать, что Скайлар повесила трубку.

– Скайлар? Ты з…

– В доме Чендлера, – шепчет она.

У меня отвисает челюсть, поскольку такого я точно не ожидала.

– Почему ты в доме Чендлера? – Я смотрю на часы на стене. – В двадцать минут двенадцатого?

– Я уже не в его доме, – защищается она. – Ав своей машине на улице.

Это обманный маневр.

– Почему?

– Потому что не хочу, чтобы он подслушал наш разговор.

– Я имею в виду, почему ты в доме Чендлера?

Было время, когда мы увиливали от подобных вопросов – не зная, можем ли доверять друг другу, – но мы уже это преодолели.

По крайней мере, мне так казалось.

Она прочищает горло.

– Мы обсуждали некоторые пиар-вопросы, касающиеся Мемфиса.

– Но пиар – твоя работа. Не Чендлера.

– Да, но он менеджер. Технически имидж группы тоже подпадает под его юрисдикцию.

Думаю, в этом есть смысл, но все же. Здесь происходит что-то подозрительное. Я чувствую это.

– Вы с ним не… – Я не заканчиваю предложение, потому как оно звучит нелепо для моих ушей. Мало того, что Скайлар достойна лучшего, чем может предложить ей Чендлер, он еще и старше ее на шестнадцать лет.

– Нет, – уверяет она, хотя ее голос звучит не очень убедительно. – Он мой босс… Вроде как.

– Что служит еще одной причиной, почему он не должен вызывать тебя к себе домой в одиннадцать вечера.

– Он и не вызывал. Я здесь с полудня.

От удивления мой рот приоткрывается.

– Что, черт возьми, происходит с Мемфисом, что заставляет тебя проводить столько времени с Чендлером?

– Ты хочешь знать, что происходит с твоим мужем, или желаешь продолжать строить догадки о моей личной жизни? – огрызается Скайлар.

Вполне справедливо.

– Первый вариант.

Но в какой-то момент мы определенно вернемся ко второму.

– Ладно, очевидно, что Феникс отменил оставшуюся часть европейского тура.

– Верно. Это мне известно. Расскажи то, чего я не знаю. Например, насколько серьезными были последствия после… Ну, ты понимаешь.

После того, как он рассказал всему чертову миру, что украл мою песню.

Она резко выдыхает.

– Итак, сначала все было действительно ужасно. Группа оказалась под угрозой распада. Как следствие, все доходы упали. Практически до полного краха.

Я вздрагиваю. Неудивительно, что Чендлер хотел, чтобы я дала интервью как можно скорее.

– Я опубликовала заявление о том, что Феникс берет перерыв, чтобы поправить психическое здоровье, – продолжает она. – А затем отвлекла внимание людей на того, кого они любят.

– На кого?

– Гвинет Барклай, – сухо отвечает она. – Трудно ненавидеть Sharp Objects, когда весь мир обожает Гвинет, которая сейчас официально помолвлена и ждет ребенка от Мемфиса. Доход все еще не такой, как прежде, но он растет.

У меня сводит живот. Должно быть, это убивает Скайлар.

Лучше бы я дала то долбаное интервью, как и хотел Чендлер.

– Тебе не нужно было…

– У Мемфиса и Гвен будет ребенок. – Несмотря на то, что Скайлар старается сохранить безразличный тон, я улавливаю в нем следы эмоций. – Белый заборчик вокруг дома с садом^[37] в любом случае должен был случиться. По крайней мере, теперь это выгодно для всех.

Кроме нее.

– Мне так жаль.

Все это несправедливо по отношению к Скайлар.

– Ничего не поделаешь. – Она прочищает горло. – В любом случае вот что мы имеем на данный момент. Феникса отвергли, a Sharp Objects – нет.

– Ну, учитывая, что Феникс является немаловажной частью Sharp Objects, я уверена, что люди придут в себя, верно?

Они должны.

– Да, насчет этого…

Теперь в ее голосе слышится другая эмоция. Страх.

– Что не так?

– Феникс больше не является частью группы.

Я вскакиваю так быстро, что у меня начинает кружиться голова, и мне приходится сесть обратно.

– Что?

– То есть технически он все еще ее участник… Но вскоре это изменится.

– Что значит изменится? – Я хватаю ртом воздух, когда понимаю. – Вик уволил его?

– Почти.

Скайлар словно говорит загадками.

– Мне нужно, чтобы ты сказала мне прямо, Скайлар. Прямо сейчас, черт возьми.

С ее губ слетает еще один тяжелый выдох.

– Ладно, из того, что мне рассказали Чендлер и Сторм, Вик в ярости, что Феникс отменил тур и выставил себя вором только потому, что «засунул член в какую-то провинциальную киску из своего маленького городка». Это его слова, не мои.

– Приму к сведению.

– Вывод? Вик не любит, когда с его деньгами шутят, а судя по тому, что Чендлер рассказал мне прошлой ночью, зарабатывает тот много. Очень много.

Неудивительно, ведь Феникс и остальные ребята тоже хорошо обеспечены.

– В любом случае, – продолжает Скайлар. – Вик готовился кинуть Феникса, но Чендлер убедил его не делать этого и пообещал, что исправит их положение. Вот почему он подошел к тебе на похоронах и попросил дать интервью. Хотя и не имел на это права.

Теперь я меньше ненавижу Чендлера. Но совсем чуть-чуть.

– После того, как моя затея с Гвен и Мемфисом начала давать свои плоды, Вик немного успокоился, потому что продажи выросли, и он сосредоточился на предстоящем альбоме. Однако когда Вик упомянул о переносе запланированного студийного времени, поскольку они больше не в Европе, Чендлеру ничего не оставалось, кроме как сказать, что Феникс объявил перерыв, и он не знает, когда вернется, если вообще это сделает.

О нет.

– Вот дерьмо.

– Стало еще хуже. – Скайлар шумно сглатывает. – Вик позвонил Мемфису и Сторму и напомнил, что все они подписали контракт на пять альбомов, и, если не хотят, чтобы он их засудил, им нужно либо убедить Феникса вернуться, либо Вик его заменит.

Я бы даже рассмеялась, не будь это все так серьезно.

– Феникса нельзя заменить.

– Именно это ему и сказали парни, но, очевидно, у Вика есть кто-то на примете. Чендлер показал мне фотографию и дал послушать демо сегодня вечером. Симпатичный парень, и у него хороший голос, но не голос Феникса. Думаю, поэтому Вик так зол и пускает в ход все доступные ему рычаги давления. В глубине души он знает, что сколько бы миловидных певцов он ни нашел, они никогда не станут Фениксом. То же самое с Мемфисом и Стормом. Все они неограненные алмазы, понимаешь? Вот почему Sharp Objects не сравнятся ни с одной другой группой.

Она права.

– Согласна. – Я заправляю прядь волос за ухо. – Но Сторму и Мемфису не о чем беспокоиться, потому что Феникс никогда не позволит Вику заменить его.

Не без чертовой драки.

– Вообще-то, – говорит Скайлар. – Феникс посоветовал ребятам встретиться с новым протеже Вика, чтобы проверить, есть ли между ними химия.

Мне становится плохо.

– Он не может… Они не…

Вот же черт.

– Они не хотят, – вставляет Скайлар. – Но, если следующий альбом не выйдет, Вик и на них тоже подаст в суд. У парней связаны руки.

Как бы страшно это ни звучало, в ее заявлении есть нечто еще более тревожное.

– Что значит «тоже»?

Если Вик так сильно хочет заменить Феникса, это не нарушает контракт.

– Пожалуйста, только не говори никому, потому что Чендлер меня убьет, но сегодня он сказал мне, что в феврале Вик планирует подать на Феникса в суд. Не только за нарушение контракта в отношении альбомов, но и за каждый цент, который они заработали на Sharp Objects… На песне.

Мое сердце колотится, а в груди полыхает огонь. Это безумие.

– Он не может этого сделать. – Мой шок быстро оборачивается возмущением. – Черт возьми, это даже не его песня. Она моя.

– Знаю, но Феникс публично признался, что солгал о том, что написал ее, а Вик подписал контракт и финансировал их на основе этой песни. На кону репутация его и лейбла. Чендлер надеется, что Феникс согласится вернуться и они смогут что-нибудь придумать и устранить последствия, но Феникс не хочет.

– Я его уговорю.

Черт, в данной ситуации у него нет выбора.

– Не думаю, что сможешь. Сторм звонил ему вчера и умолял. Потом присоединился Мемфис, и они объединили усилия. Парни надеялись заставить его сдаться, но ничего не вышло. Феникс больше не хочет иметь ничего общего ни с Sharp Objects, ни с музыкой.

– Дай мне секунду.

Отложив телефон, я потираю виски. Я могла бы подняться наверх и потребовать, чтобы он вытащил голову из задницы, но Феникс просто махнет на это рукой.

Он отказался от всего ради меня. И не тогда, когда он еще гнался за своими мечтами… А когда жил ими.

И теперь мы оба скорбим.

Только ему это делать не обязательно, потому что он все еще может жить своей мечтой.

Просто он не хочет.

На меня накатывает волна грусти. Хотелось бы, чтобы отец оказался здесь и дал мне совет.

Однако я знаю, что бы он предложил. Папа бы сказал послать Вика к черту, потому что он не сможет заработать еще больше денег на моей песне.

Я хватаю свой телефон.

– Скайлар? Ты еще здесь?

– Ага. Здесь.

Шансов мало, но ничего другого не остается.

– Вик знает, что мы женаты?

Я практически вижу ее улыбку, прежде чем она говорит:

– Нет. Чендлер хотел рассказать ему – и всему миру, – но я заставила его пообещать, что он этого не сделает.

Не сомневаюсь. Однако Чендлеру важнее осчастливить Вика, чем сдержать обещания.

– Ты уверена, что он не просто потакал твоей просьбе?

– Абсолютно. Иначе бы это уже просочилось в прессу. – В ее голосе слышны озорные нотки. – К тому же я воспользовалась своей женской силой убеждения, дабы увериться, что он сдержит слово. Ну, и вопреки тому, что все думают, Чендлер действительно заботится о группе. Он согласился притвориться, что ничего не знает, пока я не решу сделать официальное заявление.

– Почему ты этого еще не сделала?

Хотя что-то подсказывает мне, что я уже знаю ответ… А значит, она не просто хорошая подруга. Она лучшая. Я уже готовлюсь сказать ей это, но звонок отключается.

Мгновение спустя телефон снова оживает. Только на этот раз входящим видеозвонком.

Когда я принимаю его, на экране появляется великолепное лицо Скайлар.

– Потому что ждала, пока ты будешь готова к этому разговору. – Она закусывает уголок губы. – Он украл твою песню, Леннон. И хотя я искренне верю, что Феникс любит тебя больше всего на свете и сожалеет, мне хотелось дать тебе время убедиться, что ваш брак – это то, чего ты действительно хочешь, потому что как только об этом станет известно публике… Обратного пути не будет.

Я знаю.

– Люди перестанут сочувствовать тому, что он украл твою песню, и у тебя не будет оснований для судебного разбирательства, поскольку ты вышла замуж за парня, который это сделал, – продолжает она. – Именно поэтому я не стала отговаривать тебя, когда ты захотела аннулировать брак, и намекнула, что, учитывая обстоятельства, ты сможешь сослаться на свое удрученное эмоциональное состояние или что Феникс принудил тебя к этому. Кстати, я разговаривала с адвокатом, и у меня есть его контактная информация, если она тебе нужна.

Нужна, но не по той причине, о которой думает Скайлар.

– Спасибо, Скайлар. Правда.

Она грустно улыбается мне.

– Тебе не нужно благодарить меня. Просто хочу, чтобы ты знала: несмотря на то, что я его пресс-агент, я прежде всего твоя подруга.

Если у меня и имелись какие-то сомнения на этот счет, то теперь их нет.

– Знаю. – Я сглатываю подкатывающие к горлу эмоции, потому что сейчас не могу быть грустной Леннон. Я должна стать Леннон в духе «только попробуйте тронуть моего мужа, и я заставлю вас пожалеть, что вы появились на свет». – Но мне нужно, чтобы ты снова переключилась в режим пресс-агента, потому что я знаю, как хочу поступить с Фениксом.

Точнее, с Виком.

Скайлар хмурится.

– Хорошо, включаю режим пресс-агента. Чем я могу быть полезна?

– Удастся ли тебе как-то организовать встречу с Виком Доэрти?

– Вообще-то, у меня уже запланирована встреча с ним в конце этой недели. Чендлер говорил с ним обо мне, и я думаю, что испытательный срок подошел к концу и Вик хочет официально нанять меня для работы в лейбле. – Она морщится. – Но теперь этого не произойдет, да?

– Не только произойдет, но и он, вероятно, захочет повысить тебе зарплату.

Поскольку я только что придумала, как исправить ситуацию.

Она моргает.

– Почему?

– К этому я перейду через секунду. Во-первых, у меня есть очень важное сообщение, которое ты должна передать ему от меня.

– Подожди. – Она вставляет свой телефон на подставку, затем, порывшись в огромной сумке, достает блокнот и ручку. – Я готова записывать.

– Вик не станет подавать в суд на Феникса.

Скайлар поднимает взгляд.

– Но…

– То есть он может попытаться, но дело ему не выиграть. Однако он будет выглядеть чертовски глупо, когда мы оба войдем в зал суда и жена Феникса под присягой поклянется, что он не крал песню… Так как я сама ее ему отдала. – Я постукиваю себя по подбородку, принимая задумчивый вид. – Вообще-то, не могу поверить, что забыла. Мы написали ее в соавторстве, он придумал часть текста.

Скайлар злобно ухмыляется.

– Ход настоящей стервы. Жаль, что ты уже замужем, а то я бы только что в тебя влюбилась.

Ее слова вызывают у меня смех.

– Тогда приготовься угощать меня вином и обедом, потому что следующая часть тебе очень понравится.

Ее лицо светится.

– Я вся внимание.

Феникс любит меня, но это не значит, что ему нужно отказываться от других обожаемых вещей.

Тем не менее я рада, что Скайлар опубликовала заявление о том, что он взял перерыв ради сохранения психического здоровья.

Поскольку даже солнце может сгореть.

Фениксу нужно восстановить силы и снова влюбиться в музыку.

А когда он вернется – я прослежу за тем, чтобы он это непременно сделал, – его карьера больше не будет омрачена чувством вины. Феникс будет знать, что все его будущие заслуги принадлежат исключительно ему.

Он начнет все с чистого листа.

– Во-первых, у меня есть несколько вопросов.

Скайлар достает из сумки бутылку с водой и делает глоток.

– Выкладывай.

– Сколько времени уходит на запись альбома?

Помню, как где-то читала, будто новый альбом должен выйти в конце января. Сейчас середина сентября, так что от ее ответа многое зависит.

– По-разному. Когда музыка готова и песни выбраны, все сводится к студийному времени. – Скайлар грызет кончик ручки. – Первый альбом занял больше всего времени, потому что они были новичками. Тогда потребовалось чуть больше месяца. На запись второго альбома у них ушло всего две недели.

– Таким образом, для следующего им не нужно начинать запись до…

– До Нового года, – заканчивает она. – Этого времени должно хватить.

Новый год, чистый лист. По-моему, звучит идеально.

– В таком случае скажи Вику, чтобы он забронировал студийное время на первый день января. Феникс выполнит свои обязательства, запишет альбом и проведет сопутствующие мероприятия с прессой. Но до тех пор он в отпуске.

Он отчаянно в нем нуждается.

Скайлар вздыхает.

– Я передам Вику, но он может решить минимизировать потери и попросту заменить Феникса. Он потрясающий, но у этого нового парня нет плохой репутации.

И вот мы подходим к части, которая потребует от меня хитрости, потому как Фениксу моя идея ни капли не понравится, учитывая, что она перечеркнет все его старания.

Но я люблю его. Гораздо сильнее, чем песню.

– За неделю до выхода альбома я дам интервью. – Это создаст необходимую шумиху. – Скажу всем, что мы женаты и что Феникс не крал мою песню… Он выступил соавтором. Только никому не сказал, потому что я специально попросила его не делать этого. Я не…

Волна горя перекрывает мне дыхание.

Прости, папа. Для этого мне понадобишься ты.

Наряду с отвагой, чтобы раскрыть собственную правду.

– Я боялась, что меня станут сравнивать с отцом, а я не смогу ему соответствовать.

Скайлар перестает писать.

– Леннон…

Мои глаза щиплет, но я продолжаю.

– Феникс делал только то, о чем я просила, но чувство вины, которое он испытывал от того, что я не получила должного признания, продолжало грызть его. Вот он и решил признаться.

– Ты знаешь, что Феникс на это не пойдет.

– Именно поэтому мы не скажем ему до интервью.

Тогда у Феникса будут связаны руки, ведь его жена, у которой, по его же утверждению, он украл песню, публично заявляет, что ничего подобного он не совершал.

Его статус будет восстановлен, и мир снова начнет считать его богом.

Потому что он рожден для этого.

– Так мы поправим его репутацию.

– Ох, несомненно. – Скайлар морщится. – Но если по какой-то безумной причине Вик не пойдет на это… Что тогда?

Тогда я сделаю именно то, чего хотел бы отец.

– Скажи ему, что эта провинциальная киска из маленького городка подаст на него в суд. И только на него одного. За каждый гребаный пенни, который он заработал на моей песне. – Мой взгляд ожесточается. – Другими словами, у него есть два варианта. Либо он может сыграть с нами по-хорошему, и тогда все мы займем свои места на шахматной доске… Либо я разнесу все в клочья и буду смотреть, как он остается ни с чем.

Может, Вик и жаждет власти, но он не глуп.

Скайлар отбрасывает блокнот.

– Вот и все. Я хочу быть тобой, когда вырасту.

Когда-то мне тоже хотелось быть кем-то другим.

Я невольно улыбаюсь. Теперь я замужем за этим человеком.

– Ты уверена, что справишься с этой шумихой в честь ребенка Мемфиса и Гвен до января?

Я о многом прошу, и, если она скажет, что это слишком сложно, я пойму. Но мне просто нужно немного времени.

– Я буду в порядке, – заверяет меня Скайлар, хотя я улавливаю небольшую вспышку боли в ее глазах.

Мне хочется расспросить ее подробнее, но тут раздается стук в ее окно, и в поле зрения появляется Чендлер… держа в руке что-то напоминающее трусики.

Что. За. Черт?

– Мне пора, – пищит Скайлар, прежде чем исчезнуть с моего экрана.

Проклятье. Я перезваниваю ей, но она, должно быть, выключила телефон, потому что звонок сразу же попадает на голосовую почту.

Покачав головой, я встаю с дивана и поднимаюсь в спальню.

Когда я возвращаюсь, Феникс еще крепко спит, поэтому я заползаю в кровать рядом с ним.

Положив голову ему на грудь, я провожу пальцами по нотам на его коже.

Но они больше не мои. Или его. Они наши.

Потому что половина моего сердца и души принадлежит ему.

Другие половинки сломаны и не подлежат восстановлению.

Но сейчас я не хочу об этом думать.

Мне просто хочется слушать сердцебиение моего мужа, ощущать его кожу и вдыхать запах.

Я думала, что снова впустить Феникса в свою жизнь после того, как он меня уничтожил, станет признаком слабости, но, возможно, это настоящая храбрость.

Потому что у меня есть все необходимое, чтобы восстать из пепла после того, как меня сожгли.

Мне не следует его будить. Феникс вымотался, заботясь обо мне, и ему нужен отдых, но я скучаю по нему.

И никто на планете не может заставить меня забыть о боли так, как он.

Надеясь пробудить мужа, я скольжу рукой по его торсу, пока не добираюсь до пояса боксеров.

Когда это не помогает, просовываю пальцы под резинку и высвобождаю его член.

Он дергается, становясь твердым в моей руке, но Феникс не просыпается.

Я опускаюсь вниз, пока не оказываюсь над его пробуждающейся плотью.

Открыв рот, я облизываю головку.

С уст Феникса срывается низкий голодный стон, и его член набухает до огромных размеров, но глаза не открываются.

Как, черт возьми, он спит во время этого? Неужели я потеряла навык?

Нет. Глупости. Феникс сам сказал, что я великолепно делаю минет.

Вероятно, потому что мне искренне нравится доставлять удовольствие своему мужчине.

Хотя сейчас он не выглядит очень довольным, находясь в отключке.

Меня захлестывает нетерпение, и я обхватываю рукой его основание и всасываю член глубже, одновременно лаская его и свое уязвленное эго.

Я откровенно давлюсь, прикладывая все силы… Но ничего не меняется. Хотя его тело реагирует, потому что я ощущаю вкус предсемени и чувствую, как он дергается у меня во рту. Он дрожит, черт возьми.

Все больше расстраиваясь, я усиливаю напор и ускоряю темп. Если и после этого Феникс не очнется, я позвоню 911.

– Черт, – стонет он, вцепившись в простыни и подаваясь бедрами вверх. – Я больше не могу. Это адская пытка. Пожалуйста, остановись.

Ого. Меня охватывает смущение, когда я размыкаю челюсть и отпускаю его.

Не думала, что Феникс будет против того, чтобы проснуться от минета, но я ошибалась.

– Прости. Я не подумала… – Чувствую себя чудовищно. – Мне так жаль.

Он смотрит на меня сверху вниз.

– Леннон?

Он ожидал увидеть кого-то другого?

Прищурившись, я сажусь.

– Да?

На его лице отражается замешательство, пока он рассматривает меня.

– Ты не пьяна.

– Нет, – подтверждаю я, и теперь его реакция имеет гораздо больше смысла.

Но все же… Серьезно? Я напивалась всего несколько раз за всю свою жизнь.

Феникс проводит рукой по лицу.

– Черт. Я предположил…

– Что я напилась и снова решила тебе отсосать?

Он пожимает плечами.

– Да, но подумал, что если не проснусь, мне не придется чувствовать вину за то, что не остановил тебя, и я смогу кончить.

Моего мужа нельзя назвать образцом благородства.

– Что ж… – хмурюсь я. – Ты заставил меня поверить, что я потеряла свой талант обольщения. А потом я и вовсе почувствовала себя мерзавкой.

– Ты ничего не потеряла, Группи. Поверь мне. – Ухмыляясь, он показывает на член. – В общем, можешь продолжать.

Я так и сделаю, но сначала немного отомщу.

Пройдясь пальцами по его груди, я сажусь на него сверху.

– Я с радостью сделаю тебе минет, но только если услышу, как ты снова умоляешь.

Его рот открывается и тут же закрывается в недоумении.

– Я не умолял.

Ох, определенно умолял.

– Я больше не могу, – повторяю я притворно низким голосом. – Это адская пытка. Пожалуйста, прекрати. – Сморщив нос, я усмехаюсь. – По мне, так это звучит как мольба, мистер Уокер.

– Нет. Хочешь услышать мольбу? – Его руки хватают меня за задницу, и одним махом я оказываюсь прижатой к матрасу, а Феникс нависает надо мной.

– Скоро ты услышишь ее, Группи… Но не от меня.

Я открываю рот, чтобы возразить, но его пальцы зарываются в мои волосы, а губы обрушиваются на меня.

В моей крови бурлит желание, когда его язык касается моего, а рука скользит между бедер, поглаживая меня сквозь тонкий материал шорт, доставляя мне несказанное удовольствие.

Но я не буду умолять, не буду…

О боже.

Я вскрикиваю, когда он просовывает два пальца под шорты и вводит их в меня одним долгим, глубоким и приятным движением.

Потом Феникс вынимает их.

В его глазах появляется дерзкий блеск, когда он скользит своими влажными пальцами по моей набухшей плоти, размазывая возбуждение… Заставляя меня почувствовать доказательство собственного желания.

Извиваясь, я двигаю бедрами, пытаясь вернуть его пальцы обратно в себя.

Блеск у него в глазах усиливается, и он проводит языком по колечку в губе.

– Дай мне то, что хочу я, и я тоже дам тебе желаемое.

Меня обдает жаром, когда шершавая подушечка его пальца проводит по моему клитору.

– Мы все ближе. – Смилостивившись, он вводит в меня один палец. Я сжимаюсь, отчаянно пытаясь удержать его там. – Упрямая девчонка.

Я чуть не всхлипываю, когда он выходит… Только для того, чтобы через мгновение снова войти.

Я тянусь и хватаюсь за Феникса, желая большего. Нуждаясь в нем.

– Пожалуйста.

В его взгляде вспыхивает торжество, но этого недостаточно. Он заставит меня потрудиться. И да поможет мне Бог, я сделаю все, поскольку то, что последует дальше, того стоит.

– Сними кофту, – хрипит Феникс, стягивая с меня шорты и стринги.

Затем его голодный взгляд окидывает мое обнаженное тело. Ему не нужно говорить мне, что я красива, потому что он смотрит на меня так, будто не видел ничего совершеннее.

Его зубы царапают мою шею, посасывая кожу, а затем он опускается ниже и втягивает в рот сосок.

С моих губ срывается стон.

– Феникс.

– Мне нравится, когда ты произносишь мое имя. – От его хриплого голоса и дразнящих ноток у меня по спине пробегают мурашки. – Но, думаю, мы можем добиться большего. – Он щиплет мой второй сосок. – Раздвиньте ноги, миссис Уокер.

Меня не должно так сильно возбуждать такое обращение ко мне, но, боже, я изнываю от желания.

Я охотно следую его указаниям, и он смотрит на мою киску, как изголодавшийся хищник.

Одного этого взгляда достаточно, чтобы заставить меня растаять, но когда он, удерживая мой взгляд, опускается ниже, устраиваясь меж моих бедер, я уже нахожусь на грани.

Мерзавец тоже это знает, потому что одаривает меня самой высокомерной ухмылкой прямо перед тем, как попробовать на вкус.

– Еще. – Когда он прожигает меня взглядом, я добавляю: – Пожалуйста.

Его смешок превращается в стон, когда он целует меня так же, как целовал мои губы. Страстно. Жадно.

Напряжение во мне нарастает, и я откровенно умоляю.

О нем. О том, как он воспламенит мое тело. О том, как заставит меня забыть.

Феникс входит в ритм, чередуя щелчки по моему клитору с длинными жадными движениями, подготавливая меня. Поглощая.

Обхватив затылок, я удерживаю его на месте.

– Не останавливайся.

Феникс выполняет указание, пока я не вздрагиваю и не толкаюсь ему в лицо, выкрикивая его имя и своей влагой намочив простыни.

Он облизывает меня, пока я кончаю, вызывая небольшие спазмы, срывающие с моих уст непрерывные стоны:

– Черт.

– Мы только начали, – хрипло говорит он, прижимаясь к моей скользкой коже. – И я хочу еще раз почувствовать твой вкус.

Феникс упивается моим оргазмом, сводя меня с ума и подготавливая к тому, что должно произойти после.

Прокладывая дорожку поцелуев по моему телу, его рот находит мой. Когда я размыкаю губы, он проводит по ним языком, заставляя меня попробовать свой вкус.

– Сейчас, Феникс. Пожалуйста.

Я погружаюсь в безумный, неистовый хаос.

Схватив меня за бедра, Феникс входит в меня одним толчком, столь же резким, сколь и приятным.

Наши взгляды сталкиваются, и я понимаю, что он не только скучал по нашей близости, но и нуждается в ней так же сильно, как и я. В этой первобытной связи. Напряженности. Желании ненасытно поглощать друг друга.

Он целует меня в лоб, и мы оба наслаждаемся этой нежностью.

А потом…

Он теряет самообладание и начинает трахать меня так грубо – так глубоко, – что я забываю обо всем.

Кроме Феникса.

Его руки на моих бедрах сильнее впиваются в кожу, и я знаю, что у меня останутся следы, но я жажду их.

Жажду, чтобы Феникс заклеймил и отметил меня. Сжег меня.

Я дрожу, когда внутри снова начинают вспыхивать искры удовольствия.

– Ох, боже.

Ухватившись за изголовье, он ускоряет темп. Наша кожа соприкасается в диком, чувственном, животном темпе.

И его поцелуй столь же груб. Феникс впивается в меня острыми зубами и языком. Забирая и используя, но в то же время отдавая и наделяя силой.

– Черт.

Его бедра безжалостно бьются о мои, его толчки словно наказание и награда.

С губ Феникса срывается хриплый стон.

– Я чувствую, как твоя влага стекает по моим яйцам каждый раз, когда принимаешь мой чертов член.

Я впиваюсь ногтями в его задницу, двигаясь вместе с ним, встречая яростные движения.

– Как хорошо.

Он проводит губами по моему горлу, его горячее дыхание обволакивает пульсирующую кожу. Я кричу, когда он закусывает плоть.

– Если хочешь кончить, лучше попроси об этом.

Скользнув рукой между нами, он нащупывает клитор. Меня охватывает дрожь, и я прикусываю губу, сдерживая стон.

– Заставь меня.

Феникс почти полностью отстраняется, прежде чем войти в меня снова и снова. Сила его толчков прижимает меня к матрасу, а его пальцы погружают меня в беспамятство.

Я близко. Так близко. Он тоже это чувствует, и на его губах играет самодовольная ухмылка, пока он наблюдает за мной из-под полуприкрытых век.

Врываясь в меня, Феникс прижимается ртом к моему уху.

– Умоляй смазать член твоей влагой.

Мое тело напряжено, легкие сжаты… Но я умоляю так сильно, что уверена – бедная миссис Палма по соседству меня слышит.

Напряжение становится сильнее, глубже, интенсивнее, пока у меня не остается выбора, кроме как отпустить его.

Я кончаю, сжимаясь изо всех сил и впиваясь ногтями в спину Феникса с такой мощью, что он исторгает проклятия.

И открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как на его лице отражается истинное удовольствие. Феникс издает гортанный стон, и его губы прижимаются к моим, когда меня заполняет горячая жидкость.

Мы целуемся до опухших губ. До нехватки воздуха.

Феникс оказался прав. Было много просьб, но умолял вовсе не он.

Потому что каким-то образом он точно знал, что мне сегодня нужно, и подарил мне это.

– Я люблю тебя, – шепчет он мне в губы.

Мое сердце трепещет, точно крылышки колибри, и я улыбаюсь. Прилив непередаваемых эмоций сдавливает мою грудь.

– Я тоже люблю тебя.

Безумно.

Но как только Феникс выскальзывает из меня, пустота – горе, поймавшее меня в ловушку, – возвращается.

Когда Феникс крепко засыпает, я сворачиваюсь возле него и даю волю слезам.

Потому что знаю, что эта пустота никогда не исчезнет.