Слова

Глава 41

Леннон

Мать-природа берет свое.

Три дня назад у нас со Скайлар начались месячные… что объясняет мою обостренную эмоциональность.

И чувство голода.

В духе сестринской солидарности – и потребности в большом количестве сахара, шоколада и тампонов – я вышла перекусить во время концерта, пока Скайлар осталась, чтобы провести еще одно расследование по поводу мамочки номер два.

Я роюсь в бумажном пакете, который держу в руках, когда вхожу в гримерку.

– Так, я принесла нам немного «Твинки», шоколадных батончиков, мороженое…

– Некоторые вещи никогда не меняются, – усмехается знакомый голос.

Услышав Сабрину, я вскидываю голову.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

Должно быть, это просто ночной кошмар. Единственное логичное объяснение того, почему девушка, которая сделала своей жизненной миссией безостановочно мучить меня в течение многих лет, сидит всего в семи футах от меня… и смотрит так, будто это я не на своем месте.

Но, опять же, она всегда так на меня смотрела.

Будто мне нигде нет места.

И спустя время я начинала верить, что это так.

Переключив внимание на что-то позади меня, лицо Сабрины сияет.

– Вот ты где, малыш. Прости, что опоздала, мой самолет задержали.

Мне становится плохо, когда в комнату заходит потный Феникс. Мысли беспорядочно крутятся в голове, и я пытаюсь сложить кусочки воедино.

Миновали сутки с момента нашей ссоры, а мы до сих пор не сказали друг другу ни слова, что вышло довольно легко, поскольку я намеренно провела ночь в комнате Джорджа.

Видимо, Феникс пригласил сюда Сабрину в качестве расплаты.

Но так ли это?

Ведь она назвала его «малышом».

Как и раньше.

Спустя мгновение входит Сторм. Его глаза округляются, когда он видит Сабрину на диване. Затем он щурится, переводя взгляд на Феникса.

– Ты продолжаешь лажать.

Из уборной выходит растерянная Скайлар.

– Что происходит?

Хотелось бы мне знать.

Далее к нам присоединяются Мемфис, Чендлер и Джордж.

– Отличный ко… – Напряжение, должно быть, отчетливо витает в воздухе, поскольку Мемфис обрывает себя на полуслове и оглядывается, пока не останавливает взгляд на Сабрине.

– Что за новая цыпочка?

– Не новая, – отвечает Сторм. – Это Сабрина.

На этот раз брови Чендлера взлетают вверх.

– Ох, бога ради! – Затем он уходит, бормоча что-то о том, что ему не доплачивают за драму.

– А ты смелый ублюдок. Смелый и глупый, – качает головой Мемфис.

Насчет последнего он определенно прав.

Джордж подходит ко мне.

– Ты в порядке?

Я натягиваю на лицо улыбку, такую же фальшивую, как сама Сабрина.

– Да. А почему должно быть иначе?

В этот момент до меня доходит, что все – кроме бедняжки Скайлар, которая с каждой минутой выглядит все более растерянной, – знают, что Феникс изменил мне с Сабриной, и именно из-за этого между нами все закончилось.

Теперь уже явно раздраженная, Сабрина оборачивается, чтобы посмотреть на Мемфиса.

– Прости. Есть какая-то проблема?

К ее чести, она выглядит еще прекраснее, чем в старшей школе. Светлые волосы стали длиннее, она загорела, ее макияж безупречен.

И к тому же она похудела.

– Скоро будет, – огрызается Скайлар. – Кто ты, черт возьми, такая?

Не желая терять здесь положение главной цыпочки, Сабрина встает.

– Я школьная возлюбленная Феникса.

О боже. Я бы рассмеялась, если бы не считала, что вместо этого меня стошнит.

Однако Сторму ничего не мешает. На самом деле не думаю, что когда-либо в своей жизни слышала, чтобы этот парень так заливался смехом.

– Дьявольское заблуждение.

У Сабрины отвисает челюсть.

– Прос…

– Я пойду в душ, – встревает Феникс.

С тем же успехом я могла бы вообще больше не находиться в комнате, потому как все его внимание приковано к ней.

Именно это действие – вернее, бездействие – заставляет меня понять, что он не пытается мне отплатить.

Будь это так, он бы смотрел на меня, ожидая реакции.

Черт, он бы расхаживал по комнате, молча злорадствуя.

Сабрина здесь не из-за меня.

Она здесь, потому что Феникс хочет, чтобы она была рядом.

– После можем сходить перекусить.

Я чуть не отшатываюсь от силы удара. Феникс Уокер никогда не водил меня на свидания. Но он без проблем пригласил девушку, которая безжалостно издевалась надо мной до такой степени, что я искренне начинала верить в то, что она говорила правду.

Я приехала, чтобы заставить его страдать. Чтобы причинить ему боль.

Но если это соревнование, кто кого больше ранит, Феникс не только победил… Он без усилий вытер пол моим сердцем и затмил меня.

Как он всегда и делал.

* * *

Влажный пирог с кремовой белковой начинкой наполняет мои вкусовые рецепторы, пока я жую.

Сглатывая, я практически чувствую выброс эндорфинов в мозгу, уже предвкушая добавку.

Мой желудок сжимается, а я оглядываюсь на все пустые обертки, разбросанные по полу гостиничного номера.

И слишком знакомый стыд окружает меня, как вязкий туман, когда я доедаю последний батончик «Твинки» и подхожу к зеркалу.

Прошли годы с тех пор, как я срывалась.

Стоя в одном лифчике и шортиках, я рассматриваю свое тело.

Только вместо того, чтобы оценить изгибы и сосредоточиться на том, что мне нравится, я чувствую, как вернулась мои старые демоны, чтобы преследовать меня.

И они звучат так же, как Сабрина и ее друзья.

Потому что если бы они были здесь прямо сейчас…

Они бы сказали, что мой живот недостаточно плоский и подтянутый.

Что бедра все еще слишком велики.

Что целлюлит на моей огромной, покачивающейся заднице просто отвратителен.

Что десятый размер все еще двузначный… и потому неприемлем.

И не имеет значения, что мне плевать на их мнение, поскольку я похудела, не истязая себя… но я всегда буду толстушкой.

Возможно, они правы.

Мои глаза горят, и по щеке катится слеза, когда я достаю черный маркер, который ранее одолжила у Скайлар.

Подойдя к кровати, я прикладываю его к верхней части бедра и нажимаю, выводя первое слово. «Толстая».

В груди смешиваются эмоции, когда я вспоминаю инцидент со свиными помоями.

Как все хрюкали и смеялись надо мной.

Как я чувствовала себя настолько отвратительно, что хотелось умереть.

Как унизительно, что Феникс приехал и увидел меня в таком виде. Потому что тайный мир, который я создала в голове, – тот, где я притворялась, что такие мальчики, как Феникс, выбирают таких девочек, как я, – больше не мог существовать.

В него проникла реальность.

А в реальном мире… такие парни, как он, меня не хотят.

Им нужна Сабрина.

По щеке скатывается еще одна слеза, когда я вывожу второе слово на другом бедре. «Свинья».

Где-то на задворках сознания я понимаю, что поступаю неправильно, но не могу остановиться.

Встреча с Сабриной сродни вскрытию старого шрама, который, казалось, уже зажил. Но рубцовая ткань никогда не исчезает. Вы просто прилагаете сознательные усилия, дабы не позволять ему влиять на вас, пока он не отойдет на второй план.

Будто коробка с воспоминаниями, которую засунули в дальний угол шкафа.

Только эти воспоминания не самые лучшие.

Я провожу маркером по нижней части живота. Возможно, я не сумею воспроизвести в памяти конкретные детали каждого эпизода издевательств, потому как они происходили ежедневно, но я точно помню, что испытывала тогда.

Словно я недостаточно хороша.

Словно не принадлежу этому месту.

Словно никогда не стану особенной.

Я пишу очередное слово, когда слышу, как открывается дверь в комнату Феникса, а затем раздается его низкий голос.

– Я устал. Тебе лучше вернуться в свой номер.

Желчь подступает к горлу. Устал от секса, который у них был.

– Мы можем по-быстрому, – соблазнительно, с придыханием предлагает Сабрина. Тем голосом, который, я уверена, возбуждал его десятки раз в прошлом.

– Не могу. Мне нужно рано вставать. Утром интервью.

Я перестаю писать. Нет никакого интервью.

– Ну же, Феникс, – хнычет Сабрина, прежде чем ее голос наполняется гневом. – Не смей приглашать меня и вести себя так, будто собираешься трахнуть, а потом не доводить дело до конца, как в прошлый раз.

Погодите минутку. Что?

Я мотаю головой, чувствуя себя идиоткой. Насколько мне известно, с тех пор они виделись много раз, и она говорит о другой ночи.

– Слушай, я вымотан, – выдавливает из себя Феникс. – Увидимся завтра вечером на концерте.

Звук стучащих по коридору каблуков Сабрины стихает, пока я размышляю над тем, что он задумал. Феникс пригласил ее сюда, чтобы трахнуть, и все же отказал ей. Что не имеет никакого смысла.

Дверь, соединяющая наши комнаты, внезапно распахивается, и Феникс заходит внутрь.

Я быстро тянусь к футболке на кровати и прикрываюсь.

– Господи. Тебя стучать не учили?

Как, черт возьми, он вообще сюда попал? Я заперла дверь.

Я клацаю зубами, когда замечаю ключ-карту в его руке. Ублюдок.

– Ты плакала.

Вскакивая с кровати, я указываю на дверь.

– Как проницательно, капитан Очевидность. А теперь убирайся.

– Леннон.

Мне с трудом удается выдержать то, с какой заботой он произносит мое имя, будто ему не все равно.

В три быстрых шага Феникс оказывается передо мной.

– Что случилось?

– Оставь меня в покое.

Он уже сделал достаточно.

Длинные пальцы касаются моего подбородка, и он изучает мое лицо, словно это поможет ему найти ответы.

– Поговори со мной.

В его тоне слышится какая-то странная нотка.

Нечто такое, чего я не слышала с той ночи, когда мы ссорились в его машине после того, как занимались сексом – ну, частично – на футоне Сторма, и он понял, что я девственница.

– Я съела «Твинки».

Феникс хмурится.

– И что? «Твинки» вкусные.

Я отвожу взгляд, когда стыд снова пробирается по спине.

– Съела всю коробку.

Черт возьми. Почему я так откровенна с ним?

Мое сердце болезненно колотится о ребра от осознания.

Несмотря на содеянное, Феникс – единственный, кто не осуждал меня и не высмеивал, когда я позволила ему увидеть свои самые уродливые стороны.

Как оказалось, мне не нужно было придумывать для нас тайный мир.

Потому что Феникс Уокер меня заметил и на одно мимолетное мгновение – возжелал.

Такой, какая я есть.

Его голубые глаза пронзают мою душу… Будто он уже знает все, что я чувствую, но не могу заставить себя произнести.

Спустя, кажется, целую вечность, его взгляд изучающе скользит вниз по моему телу, заставляя крошечные волоски на руках встать дыбом.

– Совершенство недосягаемо, Леннон. Но с того места, где стою я, ты к нему ближе всего. Сейчас и… – Внезапно его ноздри раздуваются, и он проносится мимо меня.

Мгновение спустя я слышу, как в ванной течет вода.

– Что ты делаешь?

Я получаю ответ, когда он врывается обратно… с мокрой мочалкой в руках.

О. Мой. Бог.

Унижение сейчас как валун, который катится вниз по склону, набирая скорость.

Я столь же смущена, как и в первый раз, когда он увидел эти слова.

Феникс отходит к краю кровати.

– Садись.

Когда я сажусь, он выхватывает у меня футболку.

Затем встает на колени.

От первого прикосновения теплой мочалки к бедру моя грудь сжимается.

Выдохнув, я опускаю взгляд.

Его глаза потемнели, и, сжав челюсть, Феникс пытается оттереть чернила с моей кожи, не причинив боли.

Мое дыхание перехватывает от слез, потому что больше всего боли причиняют не те моменты, когда он ведет себя как придурок… а подобные мгновения.

Я не понимаю, как парень, который пытается смыть жестокие слова, написанные на моем теле… может быть тем, кто причинил мне столько боли, что она дала трещину в моей душе, безвозвратно изменив меня.

– Той ночью ты занимался сексом с Сабриной?

Не знаю, почему спрашиваю, ведь абсолютно уверена, что ответ мне не понравится.

Рука, отмывающая черную линию с моего живота, замирает.

Его молчание тянется так долго, что мне начинает казаться, будто он не собирается отвечать.

Но потом я слышу:

– Нет.

Пальцы, сжимающие мое бедро, дергаются.

– Ты трахалась с ним прошлой ночью?

– Нет.

Но я была так расстроена, что, наверное, согласилась бы, не будь у меня месячных.

Взгляд Феникса задерживается на моих губах, источая угрозу.

Будто они принадлежат ему.

– Ты целовалась с ним?

Вот она, возможность ранить его так же, как он ранил меня, притащив сюда Сабрину…

Но он только что подарил мне честный ответ. Хоть раз.

– Нет.

Феникс поднимается на ноги.

– Поспи немного.

Он уже почти достигает двери, когда мне в голову приходит другая мысль. Или, скорее, вопрос, который я отчаянно хочу задать.

– Феникс?

Он поворачивается ко мне.

– Да?

– Почему ты не переспал с ней той ночью?

Феникс тяжело сглатывает, будто не желает произносить следующие слова.

Словно ему стыдно.

– Я не хотел нарушать данное тебе обещание.

Мне трудно совместить только что сказанные слова с его действиями, поскольку они противоречат друг другу.

Даже если он не спал с Сабриной, он все равно намеренно заставил меня думать иначе, чтобы украсть песню.

Конечно, он не нарушил своего обещания… но все равно разбил мне сердце.

Сломил меня.

Феникс отводит взгляд.

– На стойке билет на завтрашнее выступление. – От резкой смены темы у меня начинает кружиться голова.

– Билет для кого?

– Для тебя.

В этом столько же смысла, сколько в том, что он не спит с Сабриной.

– Зачем?

Никак не могу прочесть выражение его лица.

– Узнаешь, если придешь. – Сказав это, он возвращается в свою комнату.

Опустив взгляд, я вижу, что слова исчезли.

Однако, присмотревшись, все еще замечаю слабые очертания, затеняющие кожу.

Что служит лишним напоминанием: хотя боль может померкнуть… Она никогда по-настоящему не исчезает.

* * *

– Почему мы здесь? – пытаюсь перекричать я мелодичный хриплый голос Феникса, когда он исполняет предпоследнюю песню вечера.

Скайлар пожимает плечами, пока он перебегает на другую сторону сцены и протягивает микрофон толпе.

– Понятия не имею. Феникс только сказал, что я точно захочу присутствовать.

Боже, это действительно проясняет ситуацию.

– Присутствовать для чего?

– Даже не представляю, – снова пожимает плечами Скайлар.

Мотнув головой туда-сюда так энергично, что я уверена, у него теперь болит шея, Феникс неторопливо подходит к Сторму, который исполняет потрясающее барабанное соло.

– Вам, ребята, лучше отдать должное этому засранцу!

По просьбе Феникса толпа сменяет дикие крики… кромешным адом. Девушка, сидящая на плечах своего парня, задирает футболку, демонстрируя себя группе… и всем остальным. Несколько девиц бросают на сцену лифчики.

К сожалению, один из них попадает в Скайлар.

Сморщив нос, она осматривает ярко-красный бюстгальтер.

– Этот симпатичный, но слишком велик для меня. – Она прикрывает рот рукой. – Какой у тебя размер?

Даже вся моя грудь не смогла бы заполнить одну из этих чашечек. Обладательнице этого лифчика повезло.

– Мне тоже не подойдет.

Скайлар бросает его на сцену. Секунды спустя над нашими головами пролетают ярко-желтые стринги.

Они цепляются за гриф гитары Мемфиса. Впечатляет.

Он одаривает толпу сексуальной кривоватой ухмылкой, отчего девушки в зале начинают сходить с ума еще больше.

– Хочу от тебя детей, Мемфис, – кричит какая-то дамочка из ряда позади нас.

– У него уже достаточно мамочек, – огрызается Скайлар.

Подумать только.

– Забери меня сегодня к себе, Феникс, – кричит девушка справа от меня. – Хочу отсосать твой большой толстый член.

Я закатываю глаза, когда он одаривает ее улыбкой, от которой плавятся трусики.

Песня наконец подходит к концу, и Феникс хватает бутылку воды с барабанной стойки.

– Не волнуйтесь. Это вода, ребята. – Он подмигивает толпе, прежде чем отпить. – Но теперь, когда я привлек ваше внимание, мне бы хотелось вас кое с кем познакомить.

Я смотрю на Скайлар, которая выглядит не менее растерянной.

– Сегодня в этом городе мой старый друг.

Мой желудок скручивается узлом, когда Феникс указывает на кого-то за кулисами.

Клянусь Богом, лучше бы ему не…

– Сабрина, выйди сюда.

Какого. Мать. Его. Хрена.

Раздается несколько посвистываний от парней, когда Сабрина выходит в облегающем кожаном платье, которое обтягивает ее идеальное тело.

Я скрежещу зубами, пока Феникс ее обнимает.

– У нас давняя история, не правда ли?

– Да, – хихикает Сабрина.

Феникс возвращает внимание к зрителям.

– В старших классах всегда есть одна девчонка. Вы знаете, о ком я говорю, – красивая, популярная, стервозная цыпочка. Она становится королевой бала. Всегда выглядит идеально. – Он покачивает бровями. – Отправляется на выпускной с квотербеком, но трахается с плохим парнем на парковке.

Толпа аплодирует.

– Я ухожу, – говорю я Скайлар.

Феникс уже причинил мне достаточно боли. Я буду мазохисткой, если останусь здесь и позволю ему нанести еще один удар исподтишка.

Я наклоняюсь, чтобы поднять с пола сумочку.

– Она издевается над девушкой, которой втайне завидует, потому что в глубине души знает, что та умнее, сексуальнее, и она более настоящая, чем популярная девчонка когда-либо будет.

Я замираю.

– Однако существует такая мелочь, как карма. – Он пригвождает Сабрину ледяным взглядом. – И она еще большая сука, чем ты.

Сделав шаг назад, он резко дергает веревку, подвешенную над его головой.

Менее чем через секунду Сабрину обливает густой жидкостью.

От нее исходит настолько мерзкий запах, что приходится заткнуть нос.

– Вот дерьмо, – бормочет Скайлар, когда Сабрина издает пронзительный визг.

– Уи! – кричит Сторм в микрофон, прежде чем финально ударить по барабанам.

– Какой звук издают свиньи? – рычит Феникс, протягивая микрофон толпе.

Как по команде, все на стадионе начинают хрюкать.

Когда рыдающая, облитая свиными помоями Сабрина убегает со сцены, глаза Феникса находят мои.

Одарив меня самодовольной ухмылкой, он роняет микрофон.