Слова

Глава 59

Леннон

– Спасибо.

Я быстро оставляю в приложении чаевые водителю такси и забираю багаж. Раз уж я сегодня не работаю, то спросила, могу ли переночевать дома, а не в отеле. В своей типичной манере Чендлер хмыкал и бормотал, прежде чем неохотно согласился… При условии, что я пообещаю вернуться в автобус к девяти утра.

Во время вчерашнего разговора я собиралась сказать миссис Палме, что возвращаюсь домой, но решила сделать сюрприз.

Поставив чемодан на крыльцо, я вставляю ключ в замок. Поскольку отец любит долгий сон, он, вероятно, еще не проснулся, но мне не терпится его увидеть.

Миссис Палма до этого, видимо, смотрела телевизор, сидя на диване в гостиной, и вязала крючком, но она тут же вскрикивает, а затем вскакивает, увидев меня.

– О боже! – Подбежав, она обхватывает меня руками. – Я не ждала тебе еще десять дней.

– Хотела устроить сюрприз.

– Что ж, сработало. У меня чуть не случился сердечный приступ. – Она обхватывает мое лицо, когда мы отстраняемся. – Ты выглядишь… Все в порядке? Почему тур закончился так рано?

– Все отлично, – лгу я. – Тур еще не закончился. Сегодня вечером парни выступают в Хиллкресте, поэтому Чендлер дал мне выходной.

Улыбаясь, она приглашает меня на кухню.

– Похоже, в конце концов, он не такой уж ужасный.

Я смеюсь.

– О нет, именно такой. Но Феникс и Сторм убедили его… – Я замолкаю, поймав себя на мысли.

Я описывала свои отношения с Фениксом очень расплывчато. Не то чтобы от них еще что-то осталось. После вчерашнего собрания я решила вернуться к себе, а он ушел в комнату отдыха. С тех пор мы не разговаривали.

Что меня вполне устраивает.

– Феникс убедил Чендлера? – интересуется она, наполняя чайник водой.

Всякий раз, когда миссис Палма спрашивает о нем, я ухожу от темы, заверяя, что у нас только профессиональные отношения. А затем переключаюсь на что-нибудь другое.

Ненавижу ли я себя за то, что лгу ей? Да.

Но она – единственный человек, кому известна правда, и именно она убедила меня, что я достаточно сильна, дабы справиться с этим.

Не хочу ее разочаровывать.

– Ничего особенного. К тому же не только Феникс. Сторм тоже участвовал.

Она просто кивает.

– Папа проснулся?

Миссис Палма достает из шкафа две кофейные чашки.

– Нет, он еще спит. Прошлая ночь была… – Ее голос срывается, но ей не нужно заканчивать.

Наверное, была плохая ночь.

А значит, день, скорее всего, будет не лучше.

Наверное, стоит дать ему еще немного отдохнуть.

– Леннон, – начинает миссис Палма, кладя пакетик чая в каждую из чашек. – Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все что угодно?

Чувство вины пронзает мою грудь.

– Знаю.

Я расскажу ей обо всем после того, как вернусь домой и Феникс покинет мои мысли.

Она приглашает меня сесть за стол.

– Никогда не нужно смущаться. Я не стану тебя осуждать.

Ее сострадание и слова заставляют меня бороться со слезами.

Очевидно, недостаточно хорошо, потому что она протягивает мне салфетку.

– Дорогая…

– Нет. Я в порядке. – Я беру себя в руки. – Просто чуть не приняла плохое решение, но быстро опомнилась. Между мной и Фениксом ничего не происходит.

Все кончено. Навсегда. Уничтожено.

– Как дела у Джорджа? В последнее время я о нем ничего не слышала. Вы двое все еще… пытаетесь узнать друг друга?

Миссис Палма отлично бы поладила со Скайлар.

– Ничего не вышло.

– О, какая жалость. – Она снимает крышку с подставки для торта и отрезает два кусочка. – Он казался милым.

– Так и есть. Просто… Он не в моем вкусе.

Потому что, похоже, я питаю слабость к подонкам.

– Понимаю. – Она кладет каждой из нас по кусочку. – Ну, расскажи мне все о туре. Не терпится услышать детали.

Я рассказываю ей то, что более-менее безопасно и не вызовет неудобных вопросов.

– И я встретила подругу. Ее зовут Скайлар.

– Красивое имя. Какая она?

– Великолепная. И сильная, и очень умная. Ее… – Я ковыряю вилкой кусочек торта. – Джош был ее женихом. Тот, который погиб в аварии.

Миссис Палма прикладывает руку к груди.

– Ох, как ужасно. Удивлена, что она все еще гастролирует с группой.

– Они наняли ее на должность пресс-агента, так что ей приходится. Она, между прочим, хорошо справляется со своей работой. Когда Феникс… Неважно. Не имеет значения. – Я запихиваю в рот кусочек и неспешно пережевываю. – Как папа?

– Ты же знаешь, как бывает. Некоторые дни лучше, чем другие. Но в плане здоровья у него все отлично. Врач сказал, что уровень холестерина стал намного лучше.

Эта новость вызывает у меня улыбку.

– Я никогда не смогу отблагодарить вас за заботу о нем.

– Тебе и не нужно. Я счастлива помочь. – Она откусывает от торта. – Он немного суховат, да?

Нет. Очень вкусный. Им с бабулей нужно открыть пекарню.

– Он идеален.

– Итак, кроме встречи со Скайлар, произошли ли еще какие-нибудь интересные события за последние шесть с половиной недель?

Большинство интересных событий связаны с Фениксом.

– Нет.

Она удивленно моргает.

– Ох.

Кажется, она ждет продолжения, поэтому я добавляю:

– Просто стандартный тур. Ну, знаете, секс, наркотики и рок-н-ролл. – Я запихиваю в рот еще один кусочек торта и жую. – Хотя этого уже не так много, учитывая, что у Мемфиса будет ребенок, а Куинн еще подросток.

– Кто такие Мемфис и Куинн?

Ой. Точно.

– Мемфис – лид-гитарист. У них с Гвинет Барклай будет малыш.

Ее лицо тут же загорается интересом.

– О, я люблю их шоу. Ричард всегда подшучивает надо мной, но это моя тайная слабость. Хотя мне не очень нравится эта Гвен.

Уверена, Скайлар оценит. Тем более что Куинн, которая ничего не знает, готова устроить настоящий парад в честь Гвинет при каждом упоминании о ней.

В этот момент я осознаю свой промах.

– Никому не говорите. Мы только вчера узнали, что Мемфис станет отцом, и я не знаю, перешло ли это от слухов к официальному публичному подтверждению.

Скайлар убьет меня, если узнает, что я проболталась раньше времени.

Миссис Палма делает вид, что застегивает рот на молнию.

– Мои губы запечатаны. Итак, кто эта Куинн, о которой ты упомянула ранее?

– Куинн – это Фе…

Меня прерывает звук дверного звонка.

– Должно быть, доставка продуктов. Мне все присылают сюда, так удобнее.

– Я помогу.

Я собираюсь встать, но миссис Палма мотает головой.

– Нет. Там лишь несколько предметов первой необходимости. Сядь и расслабься.

Пока она открывает дверь, я откусываю еще один кусочек торта… И давлюсь им, когда на кухню заходит Феникс, словно он здесь хозяин.

– Не знала, что ты ждешь гостей, – замечает миссис Палма, стоя позади него.

Значит, нас уже двое.

Звук свистящего чайника имитирует повышение моего кровяного давления.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Феникс лишь ухмыляется.

– Хотите чаю? – спрашивает миссис Палма, взгляд ее широко раскрытых глаз мечется между нами.

– Нет, – говорю я в то же время, когда Феникс отвечает:

– С удовольствием.

– Ты не пьешь чай.

Он садится рядом со мной.

– Теперь пью.

– Разве тебе не нужно быть на саундчеке?

Протягивая руку, он хватает с моей тарелки остатки торта и съедает их.

– Не раньше, чем через три часа. Отличный торт.

– Спасибо, – благодарит миссис Палма. – Приготовила его накануне.

Черт возьми. Ее манеры всегда безупречны. Эта женщина могла ненавидеть кого-нибудь и все равно махать ему рукой и улыбаться.

– Перестань есть ее торт. – Я смотрю на миссис Палму, которая выглядит так, будто готовится отдать Фениксу ее собственный кусок. – Не позволяйте ему есть ваш торт.

Он может украсть рецепт и разбогатеть на нем.

Она ставит тарелку на стол, а потом приступает к приготовлению чая.

– Зачем ты здесь?

– Соскучился по тебе.

Миссис Палма роняет ложку на пол.

– Не обращайте на меня внимания. Продолжайте беседу.

Не сомневаюсь, что она подслушивает. Еще одна причина, почему разговор будет коротким.

– Ты увидишь меня завтра утром. – Я поднимаюсь со стула так резко, что чуть не опрокидываю его. – Позволь мне показать тебе, где дверь.

Он встает, возвышаясь надо мной, подобно огромному дереву.

– Я знаю, где находится дверь. Но не намерен ею пользоваться.

Святые небеса. Этот придурок совсем спятил.

– Почему ты делаешь это сейчас? – И здесь.

– Последние пятнадцать часов мы проторчали в автобусе. Негде было поговорить, чтобы никто не подслушал.

Насколько я понимаю, нам не о чем разговаривать.

Все, что мы хотели сказать друг другу, уже сказано.

– Тебе нужно уйти. Той ночью я ясно дала понять, что с нашей договоренностью покончено.

Его пронзительные голубые глаза изучают меня, словно я головоломка, которую он никак не может разгадать.

– Позволь мне прояснить. Ты разрешаешь мне трахать тебя шестью различными способами и отсасываешь мне так, будто это твое новое хобби, но не хочешь со мной разговаривать? Что за бред?

Я подпрыгиваю от звука бьющегося позади меня стекла.

Миссис Палма хватает метлу.

– Эта чертова чашка выскользнула из рук.

Мне хочется заползти в нору и умереть.

Схватив Феникса за руку, я вывожу его из кухни в коридор.

– Ты хоть понимаешь, как грубо себя ведешь?

С другой стороны, грубость практически второе имя Феникса.

Сразу после вора.

– Грубо? – Он прищуривается. – Грубость – это когда у двух людей есть договоренность, а потом один из них резко разрывает ее без веской на то причины.

– Мы занимались сексом по дружбе, Феникс. Мы не заключали чертов контракт. – Я тыкаю его в грудь. – И у меня имеется веская причина.

– Чушь. Я наконец признался в том, что сделал, как ты того хотела, а ты вышвырнула меня из своей комнаты. – Он подходит ближе, заполняя собой все пространство. – Мне никогда не следовало признаваться. Это все испортило.

– Нет. Это ты все испортил!

Позади него я вижу, как голова миссис Палмы высовывается из кухни.

Я указываю на дверь.

– Уходи.

– Нет. У нас осталось еще десять дней.

– Десять дней тура. Больше ничего.

У меня отвисает челюсть, когда он проходит в гостиную и садится на диван.

– Я хочу свои десять дней.

Он напоминает капризного ребенка, который не может получить желаемое.

– Нет.

– Кейт?

Я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как отец спешит вниз по лестнице.

– Пап… Эм-м… Привет.

Он обнимает меня.

– Ты рано вернулась с работы.

– Ага.

– Почему у нас в гостиной рок-звезда?

Серьезно? Этот человек принимает меня за женщину, которая мертва уже более двадцати двух лет, но знает, кто такой Феникс?

Уокер встает с дивана.

– Здравствуйте.

Я бросаю на него предостерегающий взгляд. Последнее, чего я хочу, это еще больше запутать отца.

Прочистив горло, Феникс протягивает ему руку.

– Приятно познакомиться.

Папа с энтузиазмом пожимает ее.

– Я большой поклонник вашего творчества. Ваш голос, несомненно, один из самых уникальных голосов, которые я когда-либо слышал.

Шок приковывает меня к месту. Насколько я знаю, он никогда не слушал ни одной песни Sharp Objects.

Напыщенная улыбка кривит губы Феникса.

– Услышать подобное от вас, сэр, бесценно.

Глаза моего отца загораются.

– Dream On – одна из моих самых любимых песен. Я завидую, что не написал ее сам. Абсолютное великолепие.

Я прикусываю щеку. Не могу поверить, что он принял Феникса за Стивена Тайлера^[33].

Уокер выглядит так, будто не знает, обижаться ему или гордиться.

– Спасибо.

И вот мне снова хочется ударить его по лицу.

– Конечно, приписываешь себе песню, которая тебе не принадлежит.

– Привет, Дон. – Миссис Палма вбегает в гостиную с подносом еды. – Я приготовила тебе обед. Почему бы нам не подняться наверх и не дать этим двоим немного поговорить?

– Хорошо. Если только на подносе не будет яичного салата.

Они начинают подниматься наверх.

– Не беспокойся. Тут индейка и сыр.

– Я сейчас приду, – кричу я им вслед. – Феникс как раз уходит.

– Нет. Феникс остается.

В отчаянии я вскидываю руки.

– Ладно. Неважно. Наслаждайся здесь одиночеством.

Я поворачиваюсь, чтобы подняться по лестнице, но он ловит меня за руку.

– Кто такая Кейт?

– Моя мама.

Могу сказать, что Феникс не ожидал подобного и потому отшатывается. А затем возвращается к дивану и садится.

* * *

Я вышагиваю в спальне отца, пока он ест сэндвич.

– Он сумасшедший.

– Не ты, дорогой, – успокаивает миссис Палма папу, а затем поворачивается ко мне. – Не могу поверить, что собираюсь это сказать, но, кажется, он заботится о тебе. Не то чтобы это меняло его поступок.

– Это ничего не меняет.

Ответ прозвучал более кратко, чем я планировала.

Кивнув, она поднимается со стула.

– Не возражаешь, если я пока займусь своими неотложными делами? Мне нужно пару часов, не больше.

Этой женщине больше никогда не придется просить меня об одолжении. Я перед ней в вечном долгу.

– Конечно, нет. – Я оглядываюсь. – Могу я что-нибудь сделать за это время?

Она пожимает плечами.

– Нет. Хотя кое-что из белья можно отправить в стирку, а другое достать из сушилки, сложить в стопку и отнести наверх.

– Считайте, что уже сделано.

Миссис Палма гладит меня по руке.

– Я забегу в продуктовый магазин и куплю все необходимое для твоего любимого блюда. Приготовим его на ужин.

Мне следует отказаться, ведь она делает более чем достаточно, но у меня слюнки текут, когда вспоминаю ее потрясающую фаршированную курицу и запеченные макароны с сыром.

– Спасибо, – благодарю я, пока она направляется к двери.

Миссис Палма останавливается.

– Следует ли учесть дополнительную порцию, если наш гость решит присоединиться к нам за ужином?

Я ощетиниваюсь.

– Точно нет.

– Тогда ладно. Оставим его голодать.

С этими словами она уходит.

Мой взгляд падает на пианино из красного дерева в другом конце комнаты.

В прошлом году – с помощью миссис Палмы и ее мужа – я перенесла его из папиной студии в его спальню. Чтобы он мог играть, когда захочет, потому что я знаю, как сильно он любит музыку.

И я как-то читала, что это якобы помогает людям, страдающим деменцией.

Однако папа уже редко слушает или играет.

Еще одна вещь, которую у него отняла эта ужасная болезнь.

Натянув на лицо улыбку, я поворачиваюсь к отцу.

– Как ты?

– Эх. Могло быть лучше, могло быть хуже. – Он моргает и смотрит на меня. – Кто вы?

Мою грудь пронзает слишком знакомая боль.

– Я…

– Шучу, – говорит он с улыбкой. – Я знаю, кто ты.

Боль ослабевает.

– Ты моя новая сиделка.

И вновь возвращается.

Он ставит поднос на стул рядом с кроватью.

– Этот сэндвич меня утомил. Я ненадолго закрою глаза, хорошо?

– Хорошо.

Вспоминая про стирку, о которой пообещала миссис Палме позаботиться, я беру корзину из папиной комнаты и направляюсь в подвал. Запустив стиральную машину, достаю одежду из сушилки и складываю ее.

Я проснулась с глупой надеждой, что сегодня будет хороший день и он вспомнит, кто я такая.

Но, по крайней мере, я смогла его увидеть.

Даже если папа всего лишь оболочка того человека, которым он был раньше.

И тотчас мое разочарование затмевает чувство вины.

Он не виноват. Мой отец никогда не просил о деменции, и я не сомневаюсь, что, знай он заранее о том, что случится, то был бы убит горем.

Так же, как и я.

У меня нет никаких воспоминаний о матери. И хотя было тяжело терять ее в том смысле, что у нас с ней никогда не появится особая родственная связь… Больше всего я скорблю о тех переживаниях и воспоминаниях, которых у меня никогда не будет.

Но с отцом все с точностью да наоборот.

Он не просто мой единственный родитель… Он мой лучший друг.

Этот человек находился рядом со мной с того момента, как я сделала первый вдох, и вся моя жизнь наполнена нашими воспоминаниями.

Воспоминаниями, к которым он больше не может вернуться.

Учитывая, что именно общие памятные моменты составляют нашу сущность… Видеть мужчину, который выглядит как мой отец, но ведет себя иначе, – невероятная пытка, которую я никому не пожелаю.

Как бы крепко я ни держалась, мой лучший друг ускользает – с каждым днем все дальше и дальше, – и я ничего не могу с этим поделать.

Каждый вечер, прежде чем закрыть глаза, я молюсь о нескольких мгновениях, когда он вспомнит, что я его дочь.

Но сейчас их так мало.

Сделав пару успокаивающих вдохов, чтобы собраться с мыслями, я складываю одежду в корзину и возвращаюсь наверх, дабы убрать ее в шкаф.

Когда я открываю дверь подвала, мои уши наполняет мрачный мелодичный звук.

Этот звук я узнаю где угодно…

Потому что он исходил из моей души.