Вариация

АЛЛИ

Июнь сменился июлем. Я с головой ушла в то, что считалось за мою рутину в Хэйвен-Коув: весь день репетировать, по вечерам заниматься с Джунипер и все время держаться от Хадсона на расстоянии не меньше трех метров.

Особенно сейчас, когда он с голым торсом плавал у нас в бассейне, пока Джунипер разучивала новые движения. Слава богу, на задний двор выходили только окна в конце студии, в спортзале, а не здесь, где мне важно сохранять концентрацию.

О той ночи в Нью-Йорке Хадсон не упоминал. Вероятно, потому, что у нас не было поводов ни оставаться наедине, ни изображать пару: пока не случилось никаких совместных праздников и Кэролайн не могла ко мне придраться. С другой стороны, у меня не было возможности завоевать ее расположение. Мы все больше увязали в этом спектакле, а результат один: я чрезмерно привязалась к девочке, на воспитание которой не имела никаких прав. Как минимум три раза в неделю Хадсон подвозил Джунипер к нашему дому после работы и плавал, пока не наступала пора везти племянницу домой.

Я взглянула на часы. Через несколько минут он выйдет из бассейна, поднимется на крыльцо и зайдет в ванную на первом этаже, чтобы переодеться в сухое. А значит, я перестану бороться с желанием пробежать километр-другой на дорожке просто ради того, чтобы на него поглазеть. Хотя я и так помнила, как он выглядит. Каждый раз, закрывая глаза, я видела, как он нависает надо мной, завораживающе обнаженный по пояс.

Это не должно повториться. Тем более он хотел, чтобы все было по-настоящему. Но ведь в каком-то смысле все… так и было. Нам не требовалось устраивать шоу, и мы были самими собой. Я не позволяла себе лишнего, но и не избегала Хадсона.

Джунипер завершила номер театральным жестом. Я нажала паузу на пульте, и классическая музыка смолкла.

На лице девочки тут же угасла улыбка, плечи поникли.

— Раньше у меня выходило лучше.

— Раньше ты не была такой уставшей. По-моему, ты прекрасно справилась.

— Ты всегда так говоришь, — пробормотала она, теребя юбку.

— Нет, сегодня днем я говорила, что в упражнении на выворотность ты ленишься.

Я подошла к шкафу рядом с дверями студии и положила пульт рядом со стереосистемой.

— Когда я делаю тебе комплимент, я не шучу.

Для заминки мы делали растяжку. Когда мы перешли к ногам, она спросила:

— Ты рада, что на этой неделе пойдешь с нами в поход?

— Мне слишком мало известно об этой поездке, чтобы радоваться ей.

Я не могла позволить себе несколько дней потратить на поездку, ведь Шарлотта дышала мне в спину и пыталась меня подсидеть. Но и возможность провести день рядом с Кэролайн я упустить тоже не могла. Пробыть под наблюдением сестры Хадсона три дня, чтобы потом все равно остаться объектом издевок, — так себе веселье. Но это последняя возможность провести с ней время, так что мне нужно было добиться максимального прогресса, пока все не рухнуло у нас на глазах.

— Будет здорово! — ухмыльнулась Джунипер, потянувшись в другую сторону. — Мы снимаем домики прямо на берегу озера. Они совсем простенькие, без электричества, только несколько двухспальных кроватей с довольно комковатыми матрасами.

Она наморщила нос и продолжила:

— Лучший домик по центру, потому что он ближе всех к туалету… Ну, сама понимаешь.

— Ясно.

Я сменила позу, чтобы поработать над сгибательными мышцами бедра.

— Матрасы с комками, двуспальные кровати, туалет на улице.

— Бабушка и дедушка сдвигают кровати. Мама с папой тоже так делали, — сказала она и задумалась. — Раньше я спала с двоюродными братьями и сестрами в четвертом домике с двухъярусными кроватями. Но после папиной смерти мама стала переживать, что я так далеко от нее, а там же озеро, так что теперь я сплю в ее домике. Может, в этот раз она разрешит мне вернуться к Мэйсону и Мелоди.

— Может.

Сочувствие кольнуло в груди. Понятно, почему Кэролайн переживала за Джунипер.

— Когда умер наш папа, мы втроем по очереди жили у мамы, пока она не пришла в себя. Очень здорово, что ты ее утешала.

Джунипер нахмурила брови и скрутилась, разминая спину.

— А как умер дедушка? — спросила она и вздрогнула. — Отвечать не обязательно. Не хочу, чтобы у тебя случилась паническая атака.

Как в тот раз, когда мы говорили о Лине.

— Нет, все в порядке. Наверное, говорить о его смерти легче, потому что меня там не было.

Укол сочувствия перерос в ноющую боль.

— Папа поскользнулся на снегу, выходя из нашего дома в городе, ударился о лед и сломал шею. Умер мгновенно, и это даже хорошо. Но мне всегда казалось, что это глупая смерть.

И даже бессмысленная.

— Мне жаль, — тихо сказала Джунипер и повернулась на другую сторону. — Но хотя бы ничего наследственного.

— Несчастный случай, — покачала головой я.

Внутри все сжалось. Ей необходимо пройти обследование. Генетический тест и история болезней — меньшее из того, что мы должны сделать для Джунипер, но пока мы не знаем, кто ее отец, выяснить правду получится лишь наполовину.

— Так вот, поход, — сказала Джунипер, когда мы устроились поудобнее, чтобы размять икры.

— Спрей от насекомых и солнцезащитный крем?

Мышцы ныли, но я не подавала виду. Я слишком долго стояла на пуантах, вечером придется позаниматься на мяче, чтобы расслабить мышцы.

— Само собой, а еще спальник получше: может похолодать, — добавила она. — Да, и неплохо бы взять фонарики. Домик номер два, пожалуй, на втором месте по крутости: он ближе всего к павильону, так что по утрам туда доносятся ароматы еды с завтрака.

У Джунипер загорелись глаза, и я не удержалась от улыбки. Ее предвкушение оказалось заразительным.

— Мама всегда готовит мне яичницу в хлебе, мою любимую, и собирает ланч для пикника — мы же не будем целый день сидеть в лагере.

— И чем вы занимаетесь?

Я с трудом сдержала гримасу боли и начала разрабатывать левую икру.

— Ходим по окрестностям, катаемся на зиплайне, ныряем с тарзанки в озеро там, где поглубже. Тебе понравится! — сказала она и улыбнулась.

Я поджала губы.

— Хм…

— Алли не из тех, кто склонен рисковать, — ответил Хадсон, показавшись в дверях.

Я посмотрела на него. Боже, как он был хорош! Очень хорош. Волосы еще не высохли, а голубая футболка обтягивала мышцы, которые я не успела изучить как следует. Сознавать, что я бы могла, но добровольно воздерживаться, само по себе было пыткой.

Я заполучу тебя любым возможным способом.

Да уж… На неделе я слышала эти слова в нескольких довольно красочных снах.

— Неправда, — возразила я. — Я люблю риск.

— Сказала девушка, которая научилась ездить на велосипеде только в шестнадцать лет.

Это он меня научил. Хадсон приподнял бровь, глядя на меня.

— Мама не одобряла любые травмоопасные занятия.

Я изо всех сил старалась не замечать, восхищение в глазах Хадсона, когда он окинул взглядом мои легинсы и спортивный топ.

— И никакого веселья, — добавил он. — Ну-ка, я же правильно все запомнил? Никаких велосипедов, никаких скутеров и уж точно никаких мотоциклов. Никаких батутов…

— Да мы с тобой все это освоили. И если бы ты знал, сколько детей получают травмы на батутах, то заговорил бы иначе.

На мотоцикл я не садилась до семнадцати лет.

Джунипер сменила балетки на шлепанцы и сложила остальные вещи в сумку.

— Никакого спорта, — продолжил Хадсон.

— Я бы поспорила. Балет — это и есть спорт, — вставила Джунипер.

Я подставила ладонь, и Джунипер, направляясь к двери, на ходу дала мне пять.

— О! И, разумеется, никаких мальчиков, — закончил Хадсон, качая головой. — Как она теперь относится к мужчинам своих дочерей?

— Мама доверяет нашему выбору, — пожала плечами я. — А я ей почти ничего не рассказываю. Хотя о нас она знает.

Хадсон напрягся. Может, мне показалось из-за освещения, но он, похоже, слегка побледнел.

— И как она это восприняла?

— В своем стиле.

Я бы ни за что не стала повторять ее омерзительные замечания.

— Вот это меня и беспокоит, — медленно произнес он и погладил по голове Джунипер, когда та выходила из студии.

— Расслабься, — сказала я, стараясь не разулыбаться. — Она не станет врываться сюда и вышвыривать тебя вон. Не будет угрожать посадить меня под домашний арест на миллион лет. Она, как всегда, отпустила какой-то ехидный комментарий, а потом забыла. — Я тоже зашагала к двери. — Я сказала ей не всю правду, так что, по-моему, она считает, что мы с тобой пробудем вместе не так долго и незачем устраивать истерику. Кроме того, она до сих пор куда больше злится на меня из-за сорванной партии «Жизели» — я ведь ее опозорила.

Это признание вырвалось само собой. Черт, с ним это выходило даже слишком просто.

Он нахмурился:

— Ты же ахиллово сухожилие порвала. В чем тут позор для нее?

Я прикусила губу, обдумывая ответ, который сохранил бы некоторую эмоциональную дистанцию между нами. Но в этом доме и в этой комнате было так просто забыть последние десять лет. Это же всего лишь Хадсон — парень, который вытащил меня из воды и заставил взглянуть на мир иначе, который оказывал мне безграничную поддержку без единого намека на большее, чем дружба.

Я ждал этого поцелуя одиннадцать лет.

А я и понятия не имела.

Может, в тот вечер он хотел поговорить со мной как раз об этом?

Встретимся вечером в бухте?

В голове зазвучал голос совсем юного Хадсона. Я заморгала, теряясь в обрывочных воспоминаниях.

Пытаться вспомнить тот день — все равно что бродить в густом тумане. Проблески в памяти появлялись и исчезали, но не складывались в целостную картину. Однако я вспомнила, как в тот вечер он попросил меня уйти пораньше с приема труппы, где нам в награду торжественно вручали контракты.

Никак не вспомнить почему, но я знала, что на встречу с ним так и не пришла. Мы с Линой как раз возвращались с той вечеринки, когда она…

— Алли? — позвал меня Хадсон, наклонившись ближе. — Все хорошо?

Я заморгала. Лодыжка… мы говорили о лодыжке.

— Я должна была это предотвратить.

Чересчур драматично для легкомысленного ответа.

— Я знала, что мне нужно отдохнуть. Разумнее всего было бы позвонить Шарлотте и взять отгул на вечер, а может, и на весь оставшийся месяц. Но я проигнорировала знаки и продолжала танцевать как ни в чем не бывало. Я пошла на риск и оступилась, а теперь мне приходится разгребать последствия.

Я услышала, как открылась, а затем закрылась входная дверь.

— Это Джунипер ушла?

Я пошла к дверям.

— Ключи у меня, так что, по крайней мере, уехать она не сможет.

На пороге Хадсон положил руку мне на спину.

Мы шагнули в прихожую, и у меня отвисла челюсть.

Джунипер не ушла. И она была не одна.

В дверях стояла Ева. На голове у нее красовались солнцезащитные очки, на плече — холщовая сумка. На Джунипер Ева смотрела в явном замешательстве.

— Тетя Алли, смотри! — просияла Джунипер. — Тетя Ева приехала!

Ох черт!

Я спиной почувствовала, как Хадсон сжал и разжал пальцы.

— Тетя Ева? — повторила Ева, бросив на меня взгляд.

Тут в гостиную вбежала Энн, снимая очки для чтения.

— Понимаю, вы провели здесь все лето. Но неужели одной из вас хватило времени произвести на свет аж целого ребенка?

Все плохо. Очень, очень, очень плохо.