Вариация

АЛЛИ

Когда я была маленькой, мама не жалела денег на отобранных лично ею преподавателей для интенсивов и самого непростого и требовательного оставляла напоследок.

И неслучайно эта преподавательница была ее лучшей подругой.

Элоиза распаковала вещи, велела Энн приготовить обед и пригласила нас с Эвереттом в студию.

— У нас ведь полно работы, не так ли?

Вот и все, что она сказала, а затем сменила музыку в стереосистеме.

Следующие два дня пролетели как в тумане. Как только Кенна подтвердила, что с моей лодыжкой все в порядке, Элоиза лишилась всякой жалости. Она требовала от нас идеального исполнения, а когда идеально не выходило, она заставляла нас раз за разом повторять комбинации, пока мы не выполним все как надо или она не сочтет, что мы слишком вымотались.

Вечером третьего дня занятий Хадсон привез Джунипер. Пока я с ней работала, Элоиза стояла в стороне, наблюдала и оценивала. А когда мы закончили, она, к моему удивлению, улыбнулась.

— Ты знаешь, кто я? — спросила Элоиза, когда Джунипер сложила балетки в сумку. — Спрашиваю только потому, что ты так и сверлила меня взглядом в зеркале.

— Вы Элоиза Лоуэлл, — благоговейно прошептала Джунипер. — Перед тем как стать преподавателем, вы были солисткой в «Метрополитен-опера».

— Все верно, — кивнула она. — Хочешь, я и тебе помогу с хореографией, пока я здесь?

— Прежде чем ответить, хорошенько подумай, Джунипер.

Я сняла пуанты и поморщилась при виде своих ног. За этот час волдырь на правой ноге лопнул, хоть я и заклеила его пластырем. Подушечки для пуантов Элоиза не признавала.

— Элоиза — лучшая, но она не станет с тобой церемониться.

Элоиза приподняла бровь.

— Да, пожалуйста, — ответила Джунипер, вздернув подбородок. — Я справлюсь.

Элоиза усмехнулась:

— Вот и мне так кажется. А теперь беги к своему…

Она бросила взгляд на дверь. Я подняла глаза и увидела Хадсона. Он ждал меня. Его волосы еще не высохли после бассейна и душа.

Сердце забилось чаще. Меня наполняло сладкое, щемящее чувство, которое я не желала называть. Острее обычной симпатии. Больше, чем просто забота о нем. Но я отказывалась назвать его и тем самым даровать ему силу.

— Дяде, — закончила за Элоизу Джунипер, сунула ноги в неоново-зеленые кроксы и взяла сумку. — Спасибо!

— Не благодари раньше времени, — предостерегла ее Элоиза, встретившись со мной взглядом.

Я встала, стараясь не обращать внимания на боль, и пошла к Хадсону.

Неприятно было признавать, однако за последние несколько дней я по нему соскучилась.

Он улыбнулся, и на щеке у него появилась ямочка. Но когда я подошла, он опустил глаза, и лицо у него тут же переменилось.

— Матерь божья, что у тебя с ногами?

— Ничего страшного. Расплата за парочку мозолей, не натертых на пропущенных тренировках. Ноги восстановятся.

Я встала и быстро его поцеловала.

— Это Элоиза, мама Кенны.

Он протянул руку. Элоиза взяла ее и не спеша пожала его.

— Я столько о вас слышал, миссис Лоуэлл.

— Если вы тот, о ком я думаю, боюсь, о вас я могу сказать то же самое. — Она скрестила руки на розовом свитере. — Для Софи ты был бельмом на глазу.

Он кивнул:

— И я этим горжусь.

— Хм…

Элоиза вернулась в студию, откуда выскочила Джунипер; пучок у нее уже отчасти растрепался.

Я проводила Хадсона, разминая затекшие плечи и шею, и попрощалась с Джунипер, когда она запрыгивала в пикап.

На крыльце он обнял меня за талию.

— Похоже, ты все-таки выбрала божественное вмешательство?

Я положила руки ему на грудь:

— Что-то вроде того. Вот знаешь, ты говоришь о балансе…

Он кивнул и нахмурился.

— Так вот, никакого баланса не будет. По крайней мере, весь следующий месяц.

Я сглотнула. Внутри все сжалось, и я ощутила горький привкус страха.

— Элоиза, Кенна и Эверетт приехали ради меня. Я должна быть здесь каждый день. Я должна сосредоточиться на том, что происходит в студии, если хочу получить хоть какой-то шанс вернуть себе роль.

Он притянул меня ближе:

— Сокращаешь наше время вместе?

— Я не хочу.

Скользнув руками по футболке, я обняла его за шею, и грудь сдавило.

— Но это значит, что ты вытянул короткую спичку. У меня будет время только по ночам. Я буду работать по одиннадцать часов в сутки и спать не меньше восьми, чтобы восстановиться. Плюс-минус пара часов на то, чтобы проснуться и поесть, и больше ничего.

— А я буду засранцем, если попрошу то, что останется?

— Нет. — Я покачала головой и едва сдержала вздох облегчения.

Мой внутренний скептик кричал, что Хадсон уйдет.

— Значит, забираю короткую спичку. — Он наклонился и поцеловал меня. — Будь это все фильмом, сейчас бы последовал монтаж с тренировок. Понял. Я и так считаю сон полноценным времяпрепровождением. У тебя дома. У меня дома. Я все устрою.

— Спасибо.

Я улыбнулась. Боль в области сердца бешено пульсировала.

— Я пойду на все, чтобы заполучить тебя.

Он снова поцеловал меня, все глубже, никуда не торопясь; у меня участилось дыхание, и я прижалась к нему.

— А лучше бы девять.

Он выпустил меня из объятий и начал спускаться по ступенькам.

— Девять чего? — спросила я.

— Девять часов сна, — бросил он через плечо. — Дай мне всего один час, и я обещаю, что за оставшиеся восемь ты выспишься куда лучше.

Я фыркнула:

— Увидимся вечером?

— Мне можно постучать, или опять придется забираться по решетке? — Он ухмыльнулся и подошел к двери.

— Я тебя впущу, — пообещала я.

— Не давай обещаний, которых тебе не сдержать. До скорого!

Он сел в пикап. Когда задние фары скрылись за поворотом, я вернулась домой.

Элоиза ждала в прихожей.

— Эта девочка мне очень кого-то напоминает.

— Правда?

Я закрыла дверь и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце.

— Она похожа на Лину. Те же глаза. Та же улыбка. Даже оступается в пируэте так же, когда теряет равновесие. — Она сверлила меня взглядом. — Ничего не хочешь мне рассказать?

Мама даже с ней не поделилась.

— Да вроде ничего.

— Хм… — Она кивнула. — А ее дядя. Он тебя отвлекает?

Я выпрямилась:

— Нет, мэм.

— Хорошо. Терпеть не могу, когда все труды идут прахом из-за какой-то летней интрижки, — сказала она и пошла вверх по лестнице.

Неудивительно, что Элоиза и мама так дружили. Они даже говорили до жути одинаково. Мне хотелось возразить, что это не интрижка… но с другой стороны — а что? Этого я и просила, только с этим могла справиться, и все — даже Хадсон — это знали.

Я понимала, что у нас все закончится, как только я вернусь в Нью-Йорк, но это вовсе не значило, что я так хочу. Что я хочу неизбежного разрушения, которое наступит после нашего разрыва. Так что я сосредоточилась на том, что у нас еще было, и вложила все силы в сейчас.

Дни превращались в недели, проносясь мимо в нескончаемом круговороте работы, боли и восстановления. Мое тело постепенно приспосабливалось. Мозоли загрубели. Лодыжка окрепла.

Каждое утро я открывала ящик прикроватной тумбочки, пока Хадсон принимал душ, бросала взгляд на кольцо Лины, напоминая себе, почему оно того стоит, и принималась за дело. Я проводила дни в студии, а ночи с Хадсоном, все глубже погружаясь в запутанный клубок своих чувств к нему, вместо того чтобы бежать, как того требовал инстинкт.

Хадсон проник в мою жизнь, как песок в банку с галькой, — с легкостью просочился в пространство между камешками. Хадсон был повсюду, но не ставил себя на первое место.

Каждую ночь, когда он не был на дежурстве, мы проводили в одной постели то у него, то у меня дома. Он придерживался строгого восьмичасового режима и ставил мой сон выше собственного удовольствия. Из-за этого я старалась лечь пораньше, чтобы насладиться каждой секундой, проведенной вместе. Он держал телефонную зарядку у меня на прикроватной тумбочке. Моя одежда хранилась в ящике его комода.

Июль сменился августом. К Эверетту на выходные приезжали друзья. Прилетал Маттиас, когда ему позволял график. Настал сезон штормов, и каждый раз Хадсон вылетал на вызовы. Постепенно я научилась справляться со страхом и верить, что он вернется. Понемногу я начала доверять ему.

Под чутким руководством Элоизы Джунипер раскрылась. Я в ее возрасте училась гораздо медленнее. И хоть Элоиза больше никогда не упоминала Лину, время от времени я замечала, что она смотрит на Джунипер с грустной улыбкой, и понимала: она знает.

— Одаренная девочка, — заметила Элоиза в одну из августовских пятниц, когда Джунипер собрала вещи после репетиции. — Она не выиграет, но и не опозорится. Думаю, в своей возрастной категории она войдет в двадцатку лучших, не меньше.

— Надеюсь, — согласилась я, стараясь не обращать внимания на чувство вины, налившееся свинцом в животе.

С каждым днем «Классика» становилась ближе, а пропасть между нами и Кэролайн — глубже. Мы все слишком уютно приспособились к своей лжи, мы эгоистично не желали рисковать хрупким счастьем быть друг с другом. Я лишь надеялась, что мы приняли правильное решение и, когда Кэролайн увидит, с какой легкостью мы объединились ради Джунипер, мы развеем ее страхи.

— Я для нее кое-что заказала, — сказала Элоиза, сверкнув улыбкой. — К «Классике». Завтра костюм доставят, чтобы она смогла порепетировать в нем. Я сняла с нее мерки на прошлой неделе, пока ты пялилась на ее дядю в бассейне.

Мои глаза метнулись к Элоизе.

— Это было необязательно…

— Обязательно. Я видела, что́ вы с ней искали в интернете. Не может же девочка Руссо танцевать в чем попало, правда?

Взгляд у нее был точь-в-точь как у Кенны.

— А кто сказал, что она девочка Руссо? — Я стянула балетки для танцев и пошевелила пальцами ног. Мышцы еще были разогреты, но вскоре затвердеют.

— Действительно, кто?

Следующая неделя наступила неожиданно, подкравшись незаметно, как и конец каждого лета, когда никто из нас еще не был готов.

Джунипер танцевала в розовом костюме из сплошных рюшей. Я в жизни не видела улыбки шире, чем у нее. Чувство вины за то, что я скрывала ее тайну от Кэролайн, тут же испарилось. Кэролайн увидит, как счастлива ее дочь, и разрешит ей учиться дальше. В моей душе не было ни тени сомнения.

— Она похожа на Лину, — прошептала Энн, следя за тем, как кружится Джунипер.

— И да и нет.

Я почувствовала, как расплываюсь в улыбке. Джунипер рисковала больше Лины в ее возрасте. В каждое движение она вкладывала больше самой себя. Мы с Линой входили в роли, растворяясь в них. Джунипер каким-то образом удавалось подчинить себе роль.

— Она похожа на саму себя.

Энн взглянула на меня:

— Ты готова к завтрашнему?

— Физически или эмоционально?

— Эмоционально, — сказала Энн, толкнув меня плечом. — Я же знаю, что физически ты окрепла.

— Нет, — покачала головой я. — Слишком многое может пойти не по плану.

Дело было даже не в «Классике» или Кэролайн. Приближалось официальное окончание срока, который я назначила нам с Хадсоном. Но об этом думать не стоит, если я хочу пережить следующие двадцать четыре часа.

Она взяла меня за руку:

— Все будет хорошо.

— А вдруг Кэролайн запретит нам видеться с Джунипер?

Внутри все перевернулось.

Энн с улыбкой покачала головой:

— Не запретит. Мы будем умолять ее простить нас, и все наладится. Это один из тех случаев, когда цель оправдывает средства.

Хотела бы я такой же уверенности.

— Тебе бы сохранить этот задор до прослушивания, — сказала Элоиза, направляясь к нам, и указала на Джунипер. — Заказать такой же твоего размера?

— Если ты считаешь, что это поможет, — ответила я.

— Не сдерживай себя завтра. Ты будешь блистать на сцене, и у тебя все получится, Алессандра. — Она взглянула на Джунипер. — У вас обеих все получится. А сейчас я пойду звонить вашей матери, чтобы пересказать ей все сплетни о труппе. Это мое любимое еженедельное занятие.

Элоиза вышла из студии.

— Хотя бы с ней мама общается, — буркнула Энн.

Я взяла телефон с подоконника, куда он переселился практически насовсем: если бы я отвлекалась на него во время репетиций, Элоиза выбросила бы его в бассейн.

Мне пришло два сообщения.

Пальцы замерли над экраном. Мне писали или звонили все ведущие танцоры «Метрополитен-опера», а вот Василий за те пять недель, что прошли с кастинга, не позвонил ни разу. Ева тоже.

Я свайпнула и переключилась на переписку с Хадсоном.

— Уже семь часов. Пора закругляться, — сказала я Джунипер.

— Ой-й. — Она протанцевала мимо меня под мелодию, которой больше никто не слышал. — Уже?

— Да. — (Телефон завибрировал.) — Когда проводишь время весело, оно летит незаметно.

Я усмехнулась.

Хадсон вышел на круглосуточное дежурство, и заканчивалось оно утром, как раз перед началом «Классики». Я вздохнула и подавила необъяснимый приступ паники. Времени нам не хватило, но мы же заранее договаривались, что все будет именно так.

— Ну, хотя бы завтра я надену его для выступления. — Джунипер испустила вздох, взяла сумку и вышла из студии — хотелось бы надеяться, что переодеваться в ванную.

Я вернулась в дом, вдыхая восхитительные ароматы с кухни. По пути я задела один из чемоданов, уже упакованных Энн к нашему отъезду. Какое счастье, что она приехала мне на помощь. Она готовила именно то, что рекомендовала Кенна, играла с Сэди днем, когда я задерживалась в студии, и даже подготавливала для меня бесконечные пуанты.

Из гостиной ко мне выбежала Сэди с плюшевым мишкой в зубах.

— Привет, малышка!

Я наклонилась почесать ее за ухом.

— Надеюсь, Василий готов к тому, что с тобой приедет собака, — сказал Эверетт, спускавшийся по лестнице с мокрыми после душа волосами.

— Как думаешь, он разрешит мне ее приводить?

Эверетт ухмыльнулся:

— Я думаю, после завтрашнего он разрешит тебе все что угодно. — И крепко меня обнял. — Мы готовы, Алли. Ты готова.

Я обняла его в ответ.

— На случай, если я завтра забуду сказать, — спасибо тебе.

Мой телефон завибрировал, и я отстранилась, чтобы прочитать сообщение.

На это я и рассчитывала.