Вариация

АЛЛИ

Эти слова надломили меня, оборвали тросы самосохранения и лишили опоры. Я вцепилась в его рубашку и, встав на цыпочки, прижалась ртом к его губам.

Хадсон издал низкий гортанный стон и поцеловал меня в ответ. Его решимость нахлынула на меня, оголяя нервы. Наш поцелуй был откровенно плотским: языки переплетались, зубы стукались, и мы вжимались друг в друга все сильнее.

Я расстегнула пуговицы на его рубашке и неохотно прервала поцелуй на целых три секунды. Они потребовались Хадсону, чтобы снять с меня майку и оставить обнаженной по пояс. Затем наши губы снова слились. Я посасывала его язык, стягивая рубашку с его плеч. Когда она упала на пол, наградой мне стал еще один стон.

Хадсон обхватил мою грудь, и под большим пальцем мой сосок мгновенно затвердел. Дрожь пробежала по спине, я выгнулась навстречу его руке. Он поцеловал меня еще глубже, дольше; он стал для меня центром мира, единственной точкой, на которую указывал компас.

Я знала рельефные линии его торса наизусть и провела по ним кончиками пальцев, скользнув руками вниз по телу. Нашла молнию и дернула. На нас слишком много одежды, нас разделяет слишком много слоев. Я хотела, чтобы он был обнажен, как моя душа, а значит, полностью. Раз — и пуговица на его брюках расстегнулась, я просунула руку между твердыми мышцами и резинкой боксеров и обнаружила, как он горяч и тверд.

— Черт, Алли…

Стон эхом отразился от зеркальных стен. Я обхватила его член рукой и провела вниз от головки до основания.

Я сжала бедра, между которыми уже все горело, и провела большим пальцем по самому кончику, а затем проникла языком ему в рот и провела по чувствительной линии за зубами в такт движениям рук. Я жила ради его быстрых вдохов, ради того, как он сжимал мои волосы…

Я оторвалась от его губ, поцеловала его грудь, губами очертила мышцы идеального пресса. Я опустилась перед ним на колени. Скользнув языком по линии от края живота вниз, я обхватила руками его бедра и одним неторопливым движением стянула с него оставшуюся одежду.

— Любимая…

В его тоне слышалось восхищение с угрожающей ноткой. Он давал мне понять, что я играю с огнем.

— Снимай, — потребовала я.

Он скинул брюки и боксеры. Сняв с него носки, я присела на корточки и посмотрела вверх, восхищаясь совершенством его тела.

— По-моему, я никогда еще не видела тела совершеннее.

— Ал… — заговорил он, но закончил рокочущим стоном.

Я встала на колени и взяла его в рот.

Член скользнул по языку, и по коже пробежало пьянящее ощущение власти. Он качнул бедрами. Потом еще раз.

— Ох, черт…

Хадсон вцепился руками мне в волосы.

— Алли… любимая… Ты должна…

— Хм?

Я глотала все глубже, наслаждаясь блеском его глаз, изгибом подбородка, осознанием того, что я обладаю полной и безоговорочной возможностью сделать так, чтобы он распался на куски.

— Стой, — через силу произнес он.

Я провела языком по головке и выпустила его.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Я точно знаю, чего хочу.

Пламя в его взгляде растопило бы ледник, но меня он и так уже зажег — я была готова сгореть при первом же прикосновении. Он подхватил меня под мышки и поставил на ноги, одним махом стянул с меня пижамные штаны с трусиками и бросил их в море одежды, разбросанной вокруг.

— Правда? — спросила я, слегка запыхавшись.

Он кивнул, пожирая меня взглядом, и потянулся к груде вещей.

— Я не готов даже сказать, сколько фантазировал о том, что хочу сделать с тобой в этой студии.

— Вот как?

Я судорожно сглотнула и отступила, перешагнув через свою майку и отбросив ее в сторону, чтобы освободить ему путь.

— Что ты ищешь?

Что бы это ни было, возился он слишком долго.

— Бумажник, — ответил он, схватив брюки. — Презерватив.

Я отступала, пока не уперлась спиной в станок.

— Забудь. Не нужно. Я пью таблетки.

Я хотела его прямо сейчас.

— С эффективностью девяносто девять процентов.

Он достал из бумажника фольгированный пакетик и, вскрыв его, покачал головой:

— Не рискну даже одним процентом, — сказал он и натянул презерватив.

Я моргнула. Точно. Конечно, он не станет рисковать. Мы ведь не в отношениях…

— Ты хочешь детей? — продолжил он. — Я согласен. Только скажи.

От этой мысли я должна была застыть на месте. Но в его взгляде сверкала искра, кричавшая, что наши судьбы уже переплелись. От этого мое сердце забилось в два раза быстрее. Он шагнул вперед — великолепно, бесподобно обнаженный.

— Но пока не скажешь, я не стану рисковать всем, ради чего ты трудилась, только из-за того, что мне не терпится.

В груди вспыхнула боль, такая яркая и сладкая, что я прикусила губу, чтобы эти слова не вырвались наружу.

— Боже, сколько же всего я хотел с тобой сделать, — пробормотал он, скользя по мне откровенно голодным взглядом.

Он впился мне в губы душераздирающим поцелуем, а затем опустился на колени и закинул мою левую ногу себе на плечо. У меня перехватило дыхание. Он наклонился и поцеловал чувствительную кожу на внутренней стороне бедра.

— Я часами наблюдал за тобой, абсолютно собранной, донельзя дисциплинированной, и гадал, что бы ты сделала, если бы я…

Тут он провел языком снизу к клитору.

Я вспыхнула, вскрикнула и выгнула спину. Руки потянулись к его голове, но он встряхнул ею и приказал:

— Руки на станок, Алли.

Я немедленно выполнила приказ.

— Отлично, — похвалил он.

И стал ласкать меня ртом. С каждым движением языка внутри меня туже закручивалось наслаждение. Я держалась за станок. Бедра двигались сами по себе, стремясь к блаженству, которое, я точно знала, мог мне дать только он.

Одной рукой он придерживал меня за бедро, а другой направлял, подталкивая навстречу своему божественному наступлению. Но когда я была уже почти на грани, он отстранился, так что мои мышцы задрожали, а отчаяние вырвалось стонами и умоляющим шепотом.

— Именно так я себе это и представлял, — сказал он, вырисовывая на мне круги языком. — Как ты дрожишь и задыхаешься, раскрасневшись от желания…

— Хадсон, пожалуйста… — взмолилась я.

Он скользнул двумя пальцами внутрь меня.

— Но слышать, как ты стонешь мое имя? О таком я и мечтать не смел, Алли. А теперь этот стон живет в моих снах.

С помощью рук и языка он столкнул меня прямо с обрыва.

Я распалась на части, разбитая волнами ошеломляющего блаженства, и упала бы, если бы Хадсон меня не удержал. Он выжал из меня все до последнего содрогания и как-то умудрился разжечь новое пламя. Наконец он медленно встал.

Моя грудь вздымалась, а нога поднялась вместе с ним. Он опустил плечо, и мое бедро соскользнуло, но он подхватил его локтем и опустил на пол.

— Повернись.

Я повернулась лицом к станку и сделала два шага назад, встретившись с Хадсоном взглядом в зеркале.

— Совершенно безупречна, — сказал он, проводя пальцами по моей спине, а затем обхватил ладонями ягодицы.

Я наклонилась вперед, откровенно его приглашая, и раздвинула ноги, не сводя с него глаз.

— Хадсон, — прошептала я. — Мне нужен ты.

— Это более чем взаимно.

Он просунул пальцы между моих ног, и я вздрогнула от новой волны возбуждения. Она захлестнула меня и не схлынула, требуя удовлетворения. К счастью, на этот раз он не заставил меня ждать. Он согнул колени, и я почувствовала, как головка члена уткнулась в меня и замерла.

— Да. — Я кивнула, подалась назад, оттолкнувшись от станка, и Хадсон вошел в меня.

— Какая же ты офигенно моя.

Он сжал мои бока и проник в меня.

Я выкрикнула его имя, закрыв глаза от невероятного удовольствия.

Он вошел так глубоко, так идеально…

— Посмотри, — велел он. — Смотри на нас.

От одних этих слов я уже затрепетала, но от того, как он отстранился, чтобы тут же снова вернуться, я расплавилась. Он задал ритм, от которого я задыхалась, жаждала следующего толчка, следующей дозы блаженства, к которому я бесстыдно пристрастилась.

— Каждый раз. Когда ты. В студии.

Каждое слово он подчеркивал движением бедер.

— Я хочу. Чтобы ты. В точности. Помнила. Каково это.

Его лицо раскраснелось, у нас обоих на коже выступили капли пота. Он отвел взгляд лишь для того, чтобы посмотреть туда, где соприкасались наши тела.

— То. Что. Мы делаем. Друг с другом.

Будь оно все проклято, я обречена. Мне больше никогда не посмотреть в зеркало, как прежде.

Он снова перевел глаза на мое отражение, и его взгляд был ненасытным.

— Мне нужен твой рот.

Он вышел, и я застонала оттого, что лишилась его. Но он схватил меня за талию, и станок вырвался из рук. Мир закружился, и Хадсон заполнил собой все.

Он поглотил меня в поцелуе, подняв на руки. Я обвила его руками за шею, а ногами за талию. Я уперлась задницей в станок, и Хадсон снова вошел в меня глубокими толчками, насыщая дикую нужду, из-за которой я стонала ему в рот.

Каждый толчок был лучше предыдущего. Каждый поднимал меня все выше, заводил все сильнее.

— Станок, чтоб его, — простонал он мне в рот, и мы начали двигаться.

Я ударилась спиной о зеркало там, где станок заканчивался. А потом Хадсон вошел так глубоко, что я увидела искры, и поцелуй заглушил наши крики.

— Еще, — потребовала я, упираясь лопатками в зеркало и выгибаясь при каждом толчке.

Он положил одну руку мне на затылок, а другой сжал бедро и дал мне все, чего я хотела.

Боже, это и была жизнь. В этом был смысл каждого моего вздоха и цель существования. Только в Хадсоне.

Напряжение нарастало. Оно свернулось такими тугими кольцами, что я уже не могла двигаться навстречу ему. Мышцы напряглись, я задрожала. Но все же он овладевал мной, целовал меня, распалял меня и стал воздухом, которым я дышала.

— Хадсон, — закричала я, балансируя на болезненной грани.

— Я здесь, любимая.

Между нами проскользнула его рука, и от следующего прикосновения я погрузилась в чистый свет.

Я разлетелась на тысячу осколков, но Хадсону каким-то образом удалось меня удержать. Мои бедра выгибались снова и снова. Оргазм пульсировал внутри, разбиваясь о берег бесконечными волнами. Я почувствовала, как он напрягся, и не отпускала его, пока он тоже не кончил. Я запустила пальцы ему в волосы и прижала к себе его голову.

Мы приходили в себя вместе, хватая ртом воздух, глядя друг другу в глаза, словно между нами были начало и конец самой Вселенной. Постепенно мой пульс замедлился. Меня терзали вполне реальные опасения, растянутые на задворках сознания. Я понимала: нам нужно кое-что друг другу сказать и принять решение. Я знала, что не хочу от него отказываться.

Хадсон убрал волосы с моего лица:

— Алли, нам нужно…

Но я его перебила:

— Отведи меня в постель. Пока никто не вернулся домой. Просто отведи меня в постель.

Остальное подождет до завтра.

Я хотела провести эту ночь с ним.

Он отнес меня наверх и дал именно то, о чем я просила. Он смотрел на меня так, словно впереди у нас была вечность. Он занимался со мной любовью так, словно мы проживали это время взаймы.

Когда он выбрался из постели, я уже почти отключилась. Приоткрыв глаза, я увидела, что за окном забрезжил розовый рассвет.

— Который час?

Я зарылась поглубже в подушку и улыбнулась, почуяв Хадсона.

— Шесть, — ответил он, уже одетый в одну из униформ, оставленных в моем гардеробе. Он присел на край кровати и погладил меня по волосам.

— Я погуляю с Сэди, чтобы ты еще поспала. Бичман заедет за мной и отвезет на встречу, а Гэвин заедет где-то через час за машиной. Меня не будет всего несколько часов.

Я поймала его руку и поцеловала в ладонь:

— Останься.

— Поверь, я бы с радостью, если бы мог. Когда вернусь, нам нужно поговорить, — произнес он, нахмурившись. — О сумках, которые ты упаковала, и о нас, и… о том, что я должен тебе сказать. Нам очень нужно поговорить.

— Хорошо, — неохотно согласилась я. — Только нелегко вести серьезный разговор, когда мы даже не знаем, где ты будешь жить.

— Ага. — Уголок его губ приподнялся. Он быстро и нежно меня поцеловал. — Надеюсь, сегодня и узнаем.

— Ты же ставил Кейп-Код на первое место в списке, — сказала я, перекатываясь на спину. — Но я очень надеюсь, что тебе достанется Ситка. Ты заслуживаешь, чтобы эта мечта стала реальностью, Хадсон.

— Мечты меняются. — Он улыбнулся, встал и попятился к двери. — Я хотел сказать раньше, но, короче, я поменял первое место в списке как раз перед тем, как его отправить.

— На Аляску?

Я приподнялась на локтях. Он открыл дверь спальни. На щеке у него показалась ямочка.

— Нет. На Нью-Йорк.

Он исчез так быстро, что я не успела осмыслить его слова, понять, что это значит. Сердце упало. Нет, он не стал бы… Он не мог. Он бы не поступил так импульсивно, так… безбашенно.

Почему он не выбрал Ситку? Ладно еще Кейп-Код, но Нью-Йорк? Такую возможность мы даже не обсуждали.

Мы можем быть вместе. Но я тут же воткнула булавку в пузырек ребяческой радости, и он мигом лопнул. Нью-Йорк лишит нас всего, что мне в нас нравится, — он все смешает, разрушит. Моя жизнь уничтожит Хадсона. Одно дело — урывать редкие часы в течение месяца, но всю жизнь на этом не построить. О боже… Он отказался перевестись на станцию в городе мечты ради жизни со мной, а эта жизнь закончится кошмаром. И теперь ему ждать еще три года до следующей возможности перевестись.

Я встала, приняла душ и оделась. Мысли путались. Когда час спустя к дому подъехало такси единственной в городе службы заказа, я уже сидела на ступеньках крыльца. Рядом свернулась калачиком Сэди.

Гэвин все уладит. Он не позволит Хадсону плюнуть на себя и отдаться… мне.

— Что случилось? — спросил Гэвин, выйдя из такси. — Выглядишь так, будто что-то случилось. Хадсон в порядке? Что-то произошло? Он написал мне всего час назад…

— С Хадсоном все в порядке, — заверила я его, когда такси отъехало. — Во всяком случае, до тех пор, пока я до него не доберусь. Ты знал, что он поменял желаемое место службы на Нью-Йорк?

Гэвин с облегчением вздохнул:

— Нет, но меня это не удивляет. — Он потер затылок. — Ну ты меня и напугала! У тебя такое лицо — я уж было подумал, случилось что-то плохое.

Я встала:

— Так это и есть плохое!

— Что он хочет быть рядом с тобой? — Он опустил руки. — Серьезно, ты рассердилась из-за того, что он готов изменить всю свою жизнь и разозлить нашу сестру — что я полностью поддерживаю — ради того, чтобы быть с тобой?

Я покачала головой:

— Нет, я зла, потому что он выбрал не Ситку! Это же была его мечта с тех пор, как мы познакомились, — уехать как можно дальше из этого города.

Мои плечи поникли. Я боролась с нарастающей в груди горько-сладкой болью, которую не собиралась называть, дабы сохранить рассудок.

— Он тоже должен осуществить свою мечту, Гэвин. Я еще могу понять, если он отложил ее на потом, чтобы помочь Кэролайн. Он потрясающий брат. Но откладывать мечту на потом ради меня? Ты обязан его отговорить.

— Вряд ли из этого что-то выйдет. — Гэвин отпрянул и уставился на меня так, словно у меня выросли рога. — Черт возьми, Алли, ты правда не понимаешь, да?

— Что он самоотверженный? Да, я догадалась по выбору профессии, где он буквально рискует жизнью ради других людей, — ответила я, скрестив руки на груди.

— Нет, что его мечта — это ты. Он тебя любит, — возразил Гэвин.

У меня перехватило дыхание.

— Нет.

Я подавила внезапный прилив тепла в груди.

— Еще как, — кивнул Гэвин, разводя руками. — Конечно он хочет служить там, где ты. Неужели это так ужасно — по-настоящему начать отношения с моим братом? Или все лето ты с ним просто играла?

— Я бы никогда так не поступила.

Его оскорбление меня задело. У нас с Хадсоном был уговор. Мы оба об этом знали.

— Ты уверена, что не хочешь бросить его сейчас, после завершения «Классики»? А то сестры Руссо любят вырывать сердце у какого-нибудь несчастного Эллиса и вернуть его, когда наступает сентябрь, — сказал он, прищурившись. Я ткнула в него пальцем:

— Вот это было ни к чему.

Он вздохнул:

— Ты права, прости. Но неужели будет так плохо, если его распределят в Нью-Йорк? И черт с ним, с твоим страхом, с твоими стараниями держать всех, кроме Сэди, на расстоянии вытянутой руки. Неужели настанет конец света, если ты каждый день будешь возвращаться домой к Хадсону?

Я сделала вдох, обдумывая эту мысль. Я пыталась не фокусироваться на том, что с ним сделает моя жизнь, и сконцентрировалась на растущем в груди напряжении.

— Нет, — покачала головой я. — Было бы здорово.

Это был эгоистичный ответ.

— Но для него это было бы слишком трудно.

— Пускай он сам решает, что для него трудно. — Гэвин сжимал и разжимал кулаки, позвякивая ключами. — Послушай, я был рядом с ним. Я видел, как он переживал, что потерял тебя в первый раз. Так что я не могу винить его за то, что сейчас он вцепился в тебя обеими руками и не отпускает. Черт, Алли, просто дай ему держаться. Ему хватит сил на двоих.

Я нахмурилась:

— Что значит «был рядом»? Что-то я не припоминаю тебя на «Классике» в том году.

— Нет. — Он покачал головой и посмотрел на меня так, словно у меня выросла вторая. — Кто, по-твоему, забрал его в тот день из больницы? Я, — сказал он, похлопав себя по груди. — Он позвонил мне. Это мне пришлось вытягивать из него слова, когда он вышел из отделения неотложной помощи весь в твоей крови. Это мне пришлось придумывать для родителей какую-то дурацкую историю о том, почему он не разговаривал еще четыре дня, пока не уехал на сборы. Так что уж прости, но я всего лишь хочу, чтобы он наконец был счастлив!

Я уставилась на Гэвина, пытаясь вдохнуть и уловить хоть какой-то смысл в его словах.

— В моей крови?

Краска отхлынула от его лица. Он отступил на шаг, зажмурился и пробормотал:

— Вот черт.

— Что значит в моей крови? — Я повысила голос, борясь с тошнотой; земля как будто накренилась.

— Просто…

Он спустился по ступенькам, не сводя с меня глаз, словно я пума, к которой лучше не поворачиваться спиной.

— Он думает, что ты его не простишь. Но ты обязана его простить, Алли. Просто позволь ему на этот раз не отпускать тебя, и не только ради него. Вы нужны друг другу. Вы двое — эта чертовщина, о которой пишут поэты.

А это еще что значит?

— Гэвин! — крикнула я.

Но он уже подошел к машине, сел и отъехал. А я осталась стоять на крыльце, переосмысливая все, что якобы знала о прошедшем десятилетии.