Вариация

АЛЛИ

— Доброе утро, Алли! — Дженнифер, одна из новеньких в кордебалете, радостно помахала, проходя мимо меня по коридору. — Привет, Сэди!

— Доброе утро, Дженнифер, — ответила я.

Я намотала на запястье поводок, натянула на руку потрепанный край поношенного черного худи и стала пробиваться сквозь поток танцоров, идущих на занятия.

Мне пора уже быть на месте, разогреться и стоять впереди всех, как и ожидал от меня Василий. Но насчет Сэди он поставил единственное условие: пока я в студии, она должна сидеть в кабинете Кенны. Все складывалось замечательно, потому что Кенна ее обожала.

— Не опаздывай, — сказал Эверетт, пробегая мимо, и чмокнул меня в щеку.

— Да она вечно опаздывает, — буркнула Шарлотта, бросив на меня сердитый взгляд. За ней увивалась стайка приспешниц-сплетниц. — Видимо, когда ты Руссо, это не важно.

Я расправила плечи, но изобразила приятную улыбку, как того и ожидал Василий от одной из ведущих танцовщиц своей труппы. Вернуться в строй было так просто и естественно. Я погрузилась в рутину с легкостью и с той же легкостью нацепила маски, оставленные здесь несколько месяцев назад. Вообще-то прошло уже шесть недель с тех пор, как я вернулась, но я как будто вообще не уезжала.

Отчасти в этом и заключалась проблема.

Все осталось прежним, но изменилась я. Там, где раньше я видела совершенство, остались только грязь и обман. Здесь все было покрыто позолотой, но сейчас, когда я поцарапала нетронутую поверхность и увидела, что́ скрывается под ней, блеск померк.

А может, ничего уже не будет сиять так ярко без хотя бы редкой улыбки Хадсона. Я вздохнула, поборов приступ боли, который возникал всякий раз, когда я думала о нем. А это происходило примерно каждую минуту, если только я не танцевала. От разбитого сердца я пряталась в студии и проводила там даже больше часов, чем когда тренировалась ради возвращения сюда.

Появилась Ева. Когда я подошла, она выбежала из раздевалки кордебалета. Лоб у нее тут же тревожно наморщился.

— Хочешь, я отведу Сэди к Кенне, чтобы ты не опоздала?

— Нет. — Я покачала головой и улыбнулась сестре, понимая, что эта улыбка не коснулась моих глаз. — Когда дойду, тогда и дойду.

Она сморщилась еще больше:

— Ладно.

Я ободряюще пожала ей руку и отпустила. Мне правда было все равно, опоздаю я или нет. Да, кому-нибудь не понравится, но что они мне сделают? А вот если опоздает Ева, последствия будут серьезнее.

Танцоры проносились мимо, чтобы успеть в студию до прихода Элоизы.

Коридор опустел. Мы с Сэди миновали последнюю гримерную, выбрались на лестничную клетку, спустились на третий этаж и вышли у центра силовых тренировок. Сэди завиляла хвостом, когда мы приблизились к кабинету Кенны.

— О! Алессандра! — окликнул меня Максим из конца коридора, подняв руку.

Почти удалось. Этим утром мне почти удалось избежать и его, и его отца. Каждый раз при виде этих двоих я думала о Джунипер, и гнев прожигал мою напускную вежливость изнутри.

— Чем могу помочь? — спросила я, положив ладонь на дверную ручку.

— Тебя искала Сиенна, — сказал он, выгнув бровь, совсем как отец. — Тебе нужно подписать контракт.

Я улыбнулась и ответила ровно то же, что и каждый день после возвращения:

— Посмотрю, найдется ли у меня время заглянуть к ней перед уходом.

Как будто мне не нужны деньги.

— Ты уж постарайся. Без контракта ты не так ценна для нас.

Он прищурился и попытался было загородить дверь Кенны, но отошел, заметив Сэди.

— До выступления две недели. Отец питает симпатию к твоей матери и поэтому снисходителен к тебе, но отказываться подписывать контракт настолько же дальновидно, как и получать предложения на твое имя в этот кабинет.

Моя улыбка даже не дрогнула.

— Принято к сведению. А теперь прошу меня извинить, но я опаздываю на занятия.

Он раздраженно вздохнул, развернулся на каблуках и зашагал к лифтам.

Я дважды постучала в дверь Кенны и вошла, услышав приглашение.

— Доброе утро, стая Сэди.

Кенна наклонилась и потрепала Сэди за уши, а затем окинула меня оценивающим взглядом. За последние шесть недель он уже стал для меня привычным.

— Ты хоть немного поспала ночью?

— Несколько часов.

Я отпустила поводок, и Сэди тут же бросилась к лежанке, которую Кенна держала у себя под окном.

— А ты?

— Матиас был дома, так что и я парочку успела.

На ее губах показалась улыбка. Она подошла к столу и взяла стопку конвертов.

— Я забрала их со стола Сиенны, пока Василий не увидел. Это приглашения из… — Наклонив голову, она принялась читать адреса отправителей: — Атланты, Сиднея, Парижа, Ванкувера и снова… Сан-Франциско. — Она прикинула вес конвертов. — На контракты не похоже.

Я подошла к ней и присела на краешек стола:

— Это приглашения на определенные роли.

— Фриланс, — отметила Кенна. — Самое веселье, никакой политики. Пришла, станцевала и ушла. — Она протянула мне пачку. — Я уже думаю, может, ты хочешь, чтобы Василий их увидел.

Я не сводила глаз с конвертов. Прошел слух, что я не подписываю контракт, и мне посыпались предложения как на бумаге, так и по электронной почте. Я была несчастна, и несчастье давило на грудь так, что становилось трудно дышать.

— Ненавижу это место, — прошептала я.

Кенна уселась на стол рядом со мной:

— Понимаю.

— Я скучаю по нему, а это место ненавижу.

Я сжала стопку конвертов так, что на них остались вмятины от больших пальцев.

— Да, он скрывал от меня правду, но я скрывала правду от Кэролайн. Мы все вели себя неправильно, и нам казалось, что это ради правого дела. Но наказан за это только он.

— Тебе тоже самобичевание прекрасно удается, — сказала Кенна. — А могла бы уже плюнуть на это дело и просто ему позвонить.

Я покачала головой:

— После шести недель молчания? Он наверняка возненавидел меня за то, что я его бросила.

— Ты уличила его в том, что он вешал тебе лапшу на уши, и разорвала отношения в заранее оговоренный день. Ты же не трахалась с его лучшим другом, Алли, — сказала Кенна, барабаня пальцами по краю стола. — Этот мужчина в тебя влюблен. Раз уж его не добили десять лет разлуки, шесть недель и близко его не задели.

Я посмотрела на стену с дипломами и наградами, затем в окно на репетиционную площадку, где занимались двое танцоров кордебалета. Какой-то порочный круг: танцуешь, получаешь травму, восстанавливаешься, возвращаешься.

И я никак не могла выбраться.

— И что толку ему звонить? — пожала плечами я. — Одна из причин, по которой я от него ушла, заключается в том, что здесь ему бы не понравилось.

Я сомневалась, что примирилась бы с труппой, даже если бы по вечерам возвращалась домой к Хадсону. Зато, по крайней мере, я была бы счастливой десять часов в сутки, и пускай восемь из них мы проводили бы во сне.

— Так и тебе тут не нравится, — возразила Кенна. — Ты не то чтобы живешь, Алли. Ты просто… дышишь. И я тебя обожаю, но у меня нет времени смотреть, как ты упиваешься своими горестями у меня в кабинете. Тем более когда для решения проблемы нужно просто позвонить и сесть в машину или самолет. Тебе нужно всего десять минут, чтобы снова стать счастливой, — просто вернись в гримерку, возьми телефон и набери его номер. Но ты продолжаешь страдать и заставляешь нас всех на это смотреть. Это… огорчительно. Зачем быть такой храброй ради всех, кроме себя?

Я вскинула брови:

— Ну а теперь не стесняйся, скажи все как есть.

— Я чувствую, что у тебя есть причина не подписывать контракт. Но пока ты сама не будешь готова об этом поговорить, все остальное не более чем нытье. — Она взяла со стола блокнот. — И я бы с удовольствием послушала твое нытье за парочкой маргарит, но моя мама задаст тебе жару за то, что ты снова опаздываешь, так что либо иди… — Тут она посмотрела мне в глаза. — Либо уходи.

Да. Вот оно. У меня свело живот.

— Для меня создали роль, — выпалила я. — Это мечта. От мечты не уйдешь.

И все же она была права. У меня была причина не подписывать контракт. Я приложила столько усилий, чтобы сюда вернуться, но теперь мне хотелось одного… уйти. Я хотела Хадсона. Я боялась себе в этом признаться, но факт остается фактом: с ним я была счастливее, чем на сцене.

— Уйдешь, если мечта изменилась, — сказала Кенна, сунув блокнот под мышку. — Мечты — не окаменелости, Алли. Они растут. Они меняются.

У меня заколотилось сердце.

— Василий меня убьет за то, что я уйду за две недели до представления.

Кенна пожала плечами:

— Да пошел он.

— Еве нужно…

— Повзрослеть, — сказала она и попятилась к двери в спортзал.

— А ты… — Я покачала головой.

— Я в ударе. Я обожаю свое дело, на мужчину своего не нарадуюсь, у меня первоклассные мозги и коллекция дизайнерских сумочек всем на зависть. А тебе пора перестать прятаться за чужими желаниями — за свое счастье несешь ответственность только ты. Может, ты и высказала все своей матери, но все равно продолжаешь вести жизнь, которую она выбрала за тебя.

Я вцепилась в конверты.

— Но я все равно люблю танцевать.

— Стопка в твоих руках говорит о том, что для этого тебе не обязательно оставаться здесь. Алли, у тебя будет все что угодно, если ты сама перестанешь вставлять себе палки в колеса.

Она потянулась к ручке под стеклянной панелью двери, сделала глубокий вдох и грустно мне улыбнулась.

— Я пошла на свою обожаемую работу, — сказала она, повернув ручку. — Надеюсь, ты последуешь моему примеру. А когда вернусь, надеюсь тебя здесь не застать. Вперед, Алли! Будь счастлива.

Восемь с половиной часов спустя мы с Сэди стояли на крыльце Хадсона и я стучала в дверь.

Еще раз.

Я дышала, превозмогая рвотные позывы. Сжав поводок Сэди, я позвонила в колокольчик.

Она заскулила.

— Наверное, он уже на работе, — сказала я, почесывая ей макушку, и подошла к ближайшему окну.

Предполагалось, что мой широкий жест обернется совсем иначе. Я взяла машину напрокат, чтобы проделать весь этот путь с непомерным багажом, а его даже не оказалось дома.

Я приложила ладони к стеклу и заглянула внутрь. Живот опять свело. Дом был пуст. Ни книжных полок, ни мягкого кожаного кресла, ни карты в рамке — только дощатый пол и голые стены.

О боже.

Меня охватила паника. Я попятилась. Куда он подевался? Не переехал же к Кэролайн…

Кэролайн. Она наверняка знает, где он. Я усадила Сэди на заднее сиденье арендованного внедорожника и поехала прямо в кафе. Я вошла туда с собакой, не обращая внимания на косые взгляды нескольких местных, и тут же увидела за стойкой Кэролайн.

— Где он? — спросила я, шагая через зал.

Кэролайн и молодой человек рядом с ней подняли головы. Похоже, он проходил у нее обучение. При виде меня голубые глаза Кэролайн округлились.

— Алли?

Я встала у дальнего конца стойки под пятидесятые.

— Где он? Я собрала все вещи, уволилась из труппы, взяла в аренду машину и проделала весь этот путь сюда, а никого нет дома.

У меня перехватило горло, и я выгнула шею.

— А я думала, когда же ты появишься, — сказала Кэролайн. — Таннер, принесешь Алли лимонада?

— Конечно.

Молодой человек достал из-под стойки стакан, и спустя полминуты я уже пила залпом, словно спасала свою жизнь.

— Спасибо, — сказала я, опустошив полстакана. — Как Джунипер?

Голос Кэролайн смягчился.

— Прекрасно. Она наверняка будет рада тебя видеть. Сейчас она у вас дома с Энн. Вообще-то, ты могла бы и позвонить.

Я кивнула, еще крепче сжав стакан:

— Да. Просто я подумала, что будет гораздо трогательнее приехать и удивить его, затем перечислить множество причин, по которым нам нельзя быть вместе, и в конце вернуться к единственной причине, по которой нам все же стоит попробовать, а именно к тому, что мы созданы… друг для друга. — Тут я поморщилась. — У меня в голове это звучало намного лучше. Слушай, я знаю, ты терпеть меня не можешь из-за того, что я вмешивалась в жизнь Джунипер. А еще ты не выносишь мою семью и саму нашу фамилию, но я ее тоже не выношу. Каждый раз, когда кто-то ее произносит, я вспоминаю только маму. И я уверена, ты бы назвала миллион других девушек, которых предпочла бы видеть рядом с Хадсоном…

— Ты любишь моего брата? — спросила она, прерывая мою тираду.

Я вздрогнула и перевела взгляд на Таннера. Он смотрел на меня так, будто мне требовалась медицинская помощь. Тут до меня дошло, что в кафе меня слушали все. Потрясающе.

— Мне кажется, первым это должен услышать Хадсон.

Кэролайн кивнула:

— Я не испытываю к тебе ненависти, Алли. Даже когда я злилась на всех вас за то, что вы тайком общались с Джунипер, я все равно не испытывала к тебе ненависти. Просто мне жаль, что ты проделала весь этот путь.

Внутри все сжалось. Я пыталась сохранить хоть какое-то подобие достоинства, но все мои маски остались в Нью-Йорке, и теперь тут была всего лишь… я.

— Слишком поздно, да? Я слишком долго ждала и упустила свой шанс.

У меня защипало в глазах, но я не буду плакать. Даже если мне придется смести с линолеума осколки собственного сердца, я все равно не разрыдаюсь перед Кэролайн.

— Ой, Алли… — Она вышла из-за стойки и сжала мою руку вместе с поводком. — Даже когда тебе стукнет девяносто, для Хадсона не будет слишком поздно. Я ужасно рада, что хоть один из вас пришел в себя. Конечно, я скажу тебе, где он. Я имела в виду, жаль, что ты проделала весь этот путь, потому что ехала ты не туда.

Я чуть не выронила стакан:

— Что?