Вариация

АЛЛИ

— Что?

Я попятилась. На миг руки Хадсона повисли в воздухе, затем упали.

— Я там был, — медленно повторил он.

— Нет, не был.

Я схватилась за толстую деревянную перекладину изножья кровати, чтобы не упасть. Он сел на край матраса и тоже взялся за шершавую доску.

— Я сидел во втором ряду сзади, в самом центре. Ты видела меня.

Рот непроизвольно открылся, желудок подобрался к самому горлу.

— Не понимаю.

— Я хотел купить место в центре на последнем ряду, но не успел. Наверное, его купили через несколько секунд после того, как билеты поступили в продажу. — Хадсон уставился на закрытую дверь домика. — Я так разозлился, когда тот, кто их купил, даже не удосужился прийти. Я видел твою маму с Энн в ложе, видел Еву в кордебалете, видел тебя… — Он закрыл глаза и впился в спинку кровати. — Ты была так прекрасна.

Дыши. Мне нельзя забывать о дыхании.

— Я видел, как в конце ты упала на колено. Да, не настолько грациозно, как десять лет назад, но я ничего не заподозрил, пока ты не закричала. — Он опустил голову. — Ты закричала. Оркестр затих. В зале воцарилась тишина, и тебя унесли со сцены. Я протиснулся мимо всех, кто сидел в моем ряду, чтобы добраться до прохода. Но зрителей не пускают за кулисы к одной из самых известных в мире балерин, сама понимаешь.

— Ты там был?

От сладкой, жгучей боли у меня едва не разорвалось сердце. Она угрожала прорваться наружу сквозь те десять лет, что я провела, игнорируя ее, и раскрыть неудобную и опасную правду, к которой я не хотела иметь отношения. Но как же я устала от апатии, от невозможности чувствовать хоть что-то, кроме гнева и грусти…

— Я там был.

Он посмотрел на меня снизу вверх — его невероятные глаза следили за каждым моим движением. Я медленно подошла и встала перед ним.

— Конечно я пришел. Помнишь, ты сказала, что тебе нужно, чтобы во время этого представления я сидел в зале?

— Перед «Классикой», — прошептала я.

Мама советовала мне выбрать что-нибудь другое, потому что Лине только что дали роль в осенней программе «Метрополитена». Ей не хотелось, чтобы меня сравнивали с Линой, поскольку в жюри были члены труппы. Но я все равно поступила по-своему. Это был мой первый и единственный акт настоящего неповиновения.

Хадсон пробрался на последний ряд, чтобы посмотреть на меня, но так, чтобы его не увидела мама. Эту часть дня я до сих пор помнила предельно ясно.

— Я и так уже подвел тебя хуже некуда, — сказал он, понизив голос. — Я знал, что это ничего не исправит, знал, что ты меня не увидишь, но я пришел.

— Как ты вообще узнал, что я играю эту роль?

Разум пытался это осмыслить, но сердце тут же вышвырнуло логику за дверь.

— Я… — Шею Хадсона залило румянцем. — Я подписался на оповещения. Мне на электронную почту приходят статьи с заголовками, в которых упоминается твое имя и «Жизель». Но я не знал, что ты еще не вернулась на сцену и насколько серьезна твоя травма, пока Джунипер не сказала, что видела тебя в летнем доме. — Он заглянул мне в глаза. — Я не знал, что ты меня увидишь, и уж точно не хотел тебя отвлечь. Мне так жаль.

— Это не твоя вина. Я порвала сухожилие не из-за тура пике. Это произошло бы в любом случае.

Я шагнула вперед и оказалась между его коленями.

— Тебе и правда все эти годы приходили оповещения?

Он кивнул.

Тишина сгущалась. Сердце продолжало битву с разумом и наконец победило. Он там был. Он пришел. Джунипер не вынуждала его — он приехал в Нью-Йорк ради меня.

— Место в центре последнего ряда никогда не занимают. Так прописано в моем контракте.

Хадсон нахмурился.

— И если бы ты пошел в кассу и назвал свою фамилию, билет отдали бы тебе. Это тоже прописано у меня в контракте. Это место всегда твое. На любой сцене. На каждом выступлении. Даже не знаю, зачем я это сделала. Видимо, не теряла надежды, что когда-нибудь ты придешь.

Вот я это и сказала.

— Все эти годы? — Его голос сорвался.

— Все эти годы.

Я остановила взгляд на его губах, и пульс зачастил. Я обвила руками его шею и смирилась с тем простым фактом, что всегда буду его хотеть. Но прямо сейчас он станет моим.

— Хадсон?

— Алли?

Его руки переместились мне на бедра.

— Ты так мне нужен.

Он не колебался ни секунды. Наши губы соединились, и от первого же прикосновения его языка я растаяла. Затаив дыхание, я полностью отдалась поцелую. Жар и желание вспыхнули между нами, как спичка, брошенная в бочку с бензином.

Его руки соскользнули с моих бедер. Он встал и прижал меня к себе. Мои лодыжки сцепились у него на пояснице, и я скинула бейсболку, чтобы запустить пальцы ему в волосы.

Я уперлась спиной в стену и, пользуясь моментом, прервала поцелуй, чтобы снять с него рубашку. Наблюдать за тем, как Хадсон ходил без рубашки последние два дня, было сущей пыткой. Я прижалась губами к его шее, ощутив на губах шершавую двухдневную щетину, и наслаждалась каждым его глубоким вдохом, пока добиралась до упругой, теплой кожи между шеей и плечом.

Не успела я добиться еще одного поцелуя, как он уже взялся за худи и принялся стягивать его с меня.

— Ты восхитительна в моей одежде, но я очень хочу снять с тебя все.

И я была не против. Я подняла руки, и он рывком снял с меня худи, небрежно бросив на пол. Взявшись за низ майки, я стянула ее через голову, чтобы почувствовать прикосновение его кожи к своей.

Наши губы слились. Я целовала Хадсона долго и страстно, водя руками по рукам, спине, груди — везде, куда только дотягивалась. Он мял мои бедра и рычал, натыкаясь на шорты.

Хадсон подхватил меня под ягодицы, запустил руку мне в волосы. На секунду все вокруг завертелось, потом спиной я ощутила кровать, а затем он навис надо мной всем своим идеальным телом.

Я спустила лодыжки с его спины, согнув ноги в коленях. Теперь я обхватила его бедра своими. Его пальцы коснулись лифчика, и я застонала от разочарования. Белье нужно было снять, и немедленно… Я прикусила его нижнюю губу, толкнула его в грудь и перевернулась.

Хадсон понял намек и перевернулся вместе со мной так, что я оказалась сверху.

— Ты меня хочешь. — Я улыбнулась ему в губы и устроилась на твердой головке члена, задыхаясь от наслаждения.

По ответному стону я все поняла.

— Каждый день с тех пор, как мы познакомились.

Он приподнялся и целовал меня, пока сегодняшний день совсем не улетучился из головы. Ничто не имело значения, он был началом и концом всех времен. — Все мои фантазии были только о тебе. — Он скользнул губами вниз по моей шее, и когда достиг чувствительной точки, я задвигала бедрами. — Черт, ты меня убиваешь…

— Вот и славно.

Я завела руки за спину, расстегнула лифчик, стянула его с плеч и отбросила в сторону.

— Знала бы ты хоть половину того, что я хочу с тобой сделать…

Его руки поднялись с моей талии к груди. Он большими пальцами погладил затвердевшие соски, и я выдохнула.

— Звучит заманчиво.

Я поцеловала его, встала и скинула сандалии. Пальцы уже потянулись к пуговице на шортах, но Хадсон перехватил мою руку:

— Ты уверена, что хочешь этого сейчас?

Жар в его глазах опалил меня.

— Да. — Я высвободила руку и расстегнула пуговицу.

— Не хочешь подождать настоящей постели?

— Этой вполне достаточно. — Я медленно расстегнула молнию, наблюдая за тем, как он сжал челюсти, следя за моими пальцами. — А ты хочешь остановиться?

— Я думаю не о себе, — ответил он, сжав в кулаке спальный мешок. — Я не шутил, когда сказал, что заполучу тебя любой ценой. Ты будешь моей. В моей постели, в твоей постели, в этой постели, вон у той стены, на заднем сиденье моего пикапа — не важно где, лишь бы услышать, как ты хватаешь ртом воздух перед тем, как кончить.

Внутри все сжалось, внизу живота разлился жар — едва ощутимый, но настойчивый.

— Звучит очень заманчиво. — Я засунула большие пальцы за пояс своих шорт на бедрах, подцепила трусики и сняла все сразу. Бросив одежду в сторону, я выпрямилась. — И нет, ждать я не хочу.

— О черт…

Он ласкал взглядом мое тело. Там, где он задерживался, я кожей ощущала тепло.

— Ты просто идеальна, Алли. Ты так невероятно хороша…

Наши взгляды встретились.

— Иди ко мне, моя любовь.

Сердце бешено заколотилось. Он схватил меня за бедра, впиваясь пальцами, и усадил к себе на колени. Мы слились в глубоком поцелуе, его язык гладил мой, и я требовательно застонала. Хадсон упал на спину, я последовала за ним, и мои волосы рассыпались вокруг нас.

Рука скользнула между моих бедер, и я почувствовала, как из его груди вырвался стон. В ответ на прикосновение его умелых пальцев я отозвалась таким же стоном.

— Горячая и влажная.

Он лизнул мою нижнюю губу и легонько прикусил, а затем скользнул поцелуями вниз по шее.

— Сколько раз ты хочешь кончить, Алли? Как именно ты хочешь? Только скажи.

Я с трудом переводила дыхание, пока он гладил и дразнил меня, и ахнула, когда он провел большим пальцем по клитору.

— Мне все равно, но не заставляй меня ждать первого раза.

— Значит, первого раза. — Он взял меня за бедра и подтянул повыше. — А ты быстро схватываешь.

— Собираешься сделать так, чтобы я забыла об остальных, да? Я подалась вперед, ладонями опираясь на кровать. Хадсон ласкал губами мою грудь и изгибы ребер, и от этого по всему телу пробегали легкие волны наслаждения.

— Больше никого и нет, — ответил он, проводя губами по моему животу и скользнув руками мне под колени. — И никогда не было. Ни у тебя, ни у меня. — Он поцеловал изгиб бедра и закинул мое правое колено себе на плечо. — Они все просто заполняли пустоту.

Он губами впился в мое бедро, оставляя след. Я задрожала, а он закинул и эту ногу себе на плечо.

— Все, что когда-либо имело значение, — только ты и я.

Обхватив мои бедра руками, он выгнул шею и провел языком снизу вверх, к клитору.

Я ахнула и инстинктивно качнула бедрами.

— Сядь, чтобы я видел, как ты кончишь.

Это не звучало как просьба.

Я была готова растаять в его руках здесь и сейчас, но встала на колени, нависая над его ртом. Пульс участился, дыхание перехватило — наши взгляды встретились.

— Сядь, — приказал он.

Все тело свело.

— Сядь, Алессандра.

Он подтолкнул меня за бедра, и я выгнулась.

Наградой стал его стон. Он притянул меня к себе и похитил всю мою душу губами и языком. Жар и желание внутри нарастали. Первый крик я приглушила, зажав рот кулаком, но уронила руку, и второй вырвался наружу.

Мыслей не осталось — одни чувства. Я была только для него: мои бедра раскачивались, дыхание прерывалось, все поле зрение заслонило это умопомрачительное зрелище — Хадсон, который лежит подо мной, наблюдая за каждым моим содроганием. Для него не составило труда найти все точки моей слабости, он заводил мое тело все сильнее и безжалостно сводил меня с ума.

Он разрушал меня до основания, но я сама ему это позволила.

— Хадсон, — всхлипнула я и тут же прихлопнула рот рукой, вспомнив, что мы здесь не одни. — Слишком хорошо.

И слишком громко.

Он ладонью зажал мне рот, а другой рукой еще сильнее прижал к себе, удерживая в плену движениями языка.

Мышцы напряглись, и я вцепилась в его руку, чтобы не упасть. От этого напряжения перехватывало дыхание. Он безжалостно подтолкнул меня к краю обрыва, и я полетела. Наслаждение накатывало мощными волнами, и я выгибалась снова и снова. От острого наслаждения я почти забыла, как дышать. Его рука заглушила мой крик и мои стоны, и он ласкал меня, оттягивая каждую следующую волну блаженства. Наконец я в изнеможении рухнула на бок, хватая ртом воздух.

Он последовал за мной, перевернул меня на спину и легонько провел кончиком языка по моему клитору. По всему телу прокатилась очередная волна чистого блаженства.

— Мне никак тобой не насытиться.

Он снова коснулся меня, и внутри все сжалось.

— Я хочу тебя, Хадсон, — сказала я, запустив пальцы ему в волосы, и потянула его к себе. — Внутри. Сейчас же.

— А я хочу довести тебя до исступления.

Он еще раз нежно лизнул меня, и у меня изогнулась спина. Внутри снова возникло сладостное напряжение. Боже, как же мне хорошо…

— Чтобы ты извивалась, стонала, умоляла меня.

Я приподнялась на локтях, наблюдая.

— Я не буду.

Он снова провел языком по набухшему клитору, и я ахнула.

— Умолять.

Ничего сексуальнее его ленивой улыбки я в жизни не видела.

— Будешь, — заверил он, а затем встал с кровати и снял с себя всю оставшуюся одежду.

Он стягивал шорты, затем черные боксеры, а я смотрела, облизывая нижнюю губу, не в силах оторваться от самого желанного зрелища. Каждый сантиметр его тела был выточен долгими часами в воде и тренажерном зале. Я не находила слов — он был прекраснее всех моих представлений об идеале. От одного взгляда на его мышцы внизу живота все сжималось. Он освободился от одежды, и я залюбовалась его твердым членом.

— Ты так… — Я судорожно сглотнула. — Ты прекрасен. Пожалуйста, скажи, что ты оказался предусмотрительнее меня и взял презервативы.

Впервые в жизни мне, кажется, было все равно. Я принимала противозачаточные, я доверяла Хадсону, как никакому партнеру за всю свою жизнь, и отчаянно хотела, чтобы он был во мне. Так что меня бы устроил любой ответ.

— Я бы назвал это не предусмотрительностью, а надеждой.

Хадсон достал из рюкзака презервативы. Я села и забрала их.

У него загорелись глаза, когда я надорвала упаковку, вытащила один и бросила остальные на тумбочку. Затем я не спеша натянула на него тонкий латекс. Его пресс напрягся; рука вцепилась мне в волосы. У меня вырвалась невольная ухмылка. Я закончила и обхватила его рукой.

Низкий стон Хадсона вернул меня к жизни.

— Уверен, что хочешь дождаться, пока я не начну умолять?

— Черт возьми, Алли!

Он схватил меня за талию и чуть ли не швырнул обратно на кровать, а затем навис надо мной.

— Ты будешь извиваться. Стонать. Умолять. Мы слишком долго этого ждали, и на меньшее я не согласен.

Он поцеловал меня с настойчивостью, которая требовала ответа. И я ответила, выгибаясь навстречу его губам снова и снова. Его руки блуждали, каждым прикосновением разжигая огонь внутри. Я подалась к нему, когда он принялся ласкать губами мою грудь, и разочарованно вскрикнула, когда Хадсон перевернул меня на живот и стал покрывать поцелуями спину.

Когда его губы добрались до моей шеи, я прижалась к нему задницей в недвусмысленном приглашении. Пульсация внутри едва не причиняла боль.

— Ты почти готова. Почти, но не совсем.

Он снова перевернул меня, словно я ничего не весила, и погладил по бедру изнутри.

— Хадсон…

Я сдвинула бедра, чтобы его рука оказалась там, где хотелось мне.

— Ты хочешь меня?

Пальцы скользнули глубже, и я вскрикнула, когда он погладил чувствительную кожу.

— Твое тело так и кричит об этом. Боже, у меня вся рука мокрая…

— Я тебя хочу!

Его самообладанию позавидовал бы и святой. Если он мне не уступит, я сгорю заживо.

— Прямо сейчас?

Он провел вокруг клитора и ввел в меня палец. Я сомкнулась на нем и застонала. Как же хорошо… Но недостаточно.

— Прямо. Сейчас.

Я задвигала бедрами и впилась ногтями ему в плечи. Он ввел второй палец, согнул оба, и у меня перед глазами потемнело.

— Еще. Хочу еще…

Если бы он не смотрел на меня с таким жаром, если бы его руки не дрожали, я бы решила, что он совершенно невозмутим.

— Хадсон.

Я провела ладонями по заросшим щетиной щекам, извиваясь всем телом.

— Я больше не могу. Прошу тебя.

Он убрал пальцы, но лишь для того, чтобы уступить место непреклонной головке члена.

Наконец-то!

Он перенес вес на предплечья, наклонился и поцеловал меня:

— Ты так отчаянно во мне нуждаешься?

— Да.

Я подтянула колени — влечение настолько поглотило меня, что мне было все равно, каких признаний он добивался. Я бы выдала ему любую правду, какую бы он ни захотел.

— До безумия?

Он вошел в меня, преодолев первое сопротивление.

— Да!

Господи, он был просто невероятен…

— Тебе не прожить без меня и секунды? — Он снова прикоснулся ко мне губами.

— Да.

Я провела руками по его затылку и пошевелила бедрами. Он издал низкий грудной стон и прижался ко мне лбом:

— Хорошо. Потому что вот это я и чувствую каждую минуту каждого дня. Ты сводишь меня с ума.

— Я с тобой.

Даже если это меня уничтожит.

— О да.

Он обхватил мой затылок и вошел в меня мощным толчком. Он заполнил собой каждый миллиметр внутри меня. Его было слишком много, и это было божественно.

Мы заглушили стоны друг друга поцелуем, и он содрогнулся, мышцы на его спине заиграли под моими пальцами. Я раскинула руки.

— Моя Алли.

Он поднял голову — во взгляде его читалось благоговение. И отстранился, задев внутри все струны.

— Ты такая горячая. Тугая. Идеальная. Ты прямо создана для меня, и я хочу быть нежным…

— Не надо, — сказала я, и моя руки скользнули на его ягодицы. — Не надо быть нежным и осторожным. Трахни меня так, как тебе хочется, Хадсон.

Глаза у него снова вспыхнули, и он резко в меня вошел. От наслаждения в голове помутилось, и я закричала.

— Вот так?

— Именно так.

Боже, да!

Он вышел, но после глубокого поцелуя тут же принялся двигать бедрами. Он задал жесткий, проникновенный ритм, от которого я напрягалась перед каждым толчком. Каждый раз, как он входил в меня, я обхватывала ногой его бедро, чтобы он оказался еще глубже.

— Не останавливайся, — взмолилась я.

Если он остановится, я этого не переживу.

— Мне никогда тобой не насытиться, — прошептал он мне в губы и снова вошел.

Я уже не кричала, а стонала. Кожа покрылась потом.

— Как же… ты… охренительно… прекрасна… Алли!

Он входил в меня на каждом слове, а я напрочь разучилась говорить внятно.

— Еще.

Вот и все, чего я требовала. Все, о чем я думала.

Он сдвинулся на кровати вместе со мной, обнял за спину и приподнял.

— Хватайся.

Я раскинула руки, схватилась за изголовье и напряглась. Упираясь в изголовье, я подавалась навстречу Хадсону, чтобы он входил еще сильнее. Глубже. И он меня не разочаровал. Скрипели доски; Хадсон наваливался на меня снова и снова. От его дикого взгляда, от наших тел, движущихся в такт, мне стало невыносимо жарко. С каждым толчком сладостное напряжение внутри скручивалось туже, натягивая меня, словно тетиву, пока все тело не завибрировало и не запульсировало. Я ощущала Хадсона везде. Он проник в меня до самого предела. Воздух в легких, требовательное биение сердца — все это принадлежало ему.

— Я хочу тебя сзади, хочу видеть, как твоя идеальная задница подпрыгивает у меня на члене, — прорычал он, не прекращая двигать бедрами и срывая тихие, пронзительные стоны с моих губ. — Хочу прижать тебя к стене. И чтобы ты была сверху и неистово скакала на мне. Одного раза мне не хватит. Я хочу всего.

— Да. Согласна на все.

Я задвигалась быстрее, подгоняя его. Наш неспешный, страстный секс был восхитителен, но я умру, если не кончу.

— В следующий раз. — Он крепко поцеловал меня и дал то, чего я хотела, — задвигал бедрами еще быстрее, но все так же глубоко. — В этот раз я хочу смотреть тебе в глаза.

Не сводя с меня взгляда, он просунул руку между нашими телами.

— Ты уже почти… я чувствую. Ты на грани. Хочу почувствовать, как ты кончишь, Алли.

Он погладил клитор, и я перестала отвечать на его толчки. Теперь я могла лишь отдаваться ему. Все тело напряглось от натиска новых ощущений, и я сжала бедра еще сильнее.

— Давай же, любимая…

Он слегка надавил, и в глазах у меня вспыхнули искры, а потом потемнело. Оргазм пронзил меня, разрывая на части, пока Хадсон неведомым образом удерживал меня, неустанно двигая бедрами. Он накрыл мои губы своими, ловя мои крики. Я выгибалась всем телом снова и снова.

Лишь когда я откинулась на подушку, задыхаясь, совершенно вымотанная, он перестал сдерживаться.

Обхватив меня за плечи, чтобы я не ударилась об изголовье, он завершил все несколькими жесткими, ненасытными толчками.

И когда он распадался на куски, я поднесла руку к его лицу и повторила его же слова:

— Такой офигенно мой.

Глаза Хадсона вспыхнули. Подавив стон, он впился в меня губами и с последним глубоким толчком кончил. Из его груди вырвался низкий гортанный звук, пронзивший меня до самого сердца. На секунду Хадсон навалился всем телом, а потом откатился, по-прежнему крепко меня обнимая.

Мы не отрывали глаз друг от друга, пока приходили в себя. Дыхание постепенно замедлялось, наши мокрые от пота тела остывали.

— А у нас хорошо получается, — сказала я, когда сердце наконец перестало колотиться.

— Еще как, — сказал он и погладил меня по щеке. — Я ни разу не испытывал подобного.

— И я.

Эти слова повисли между нами в моменте совершенной тишины, но я знала, что долго она не продлится.

— Давай завтра останемся, — предложил он, застав меня врасплох. — Остальные разъедутся, а у меня еще день отгула. Я арендовал домики на лишний день на случай, если планы поменяются. Давай их поменяем.

Я сглотнула.

— А что будем делать?

— Не выходить из этой комнаты ни за чем, кроме самого необходимого.

Он большим пальцем погладил мою припухшую нижнюю губу.

Очень соблазнительно, но мне нужно возвращаться в студию. И при этом я очень хотела остаться. Возможно, Хадсон прав: можно найти баланс. Быть лучшей в своем деле, но при этом жить — и быть с ним, пусть даже только на время.

— Хорошо, — кивнула я в ответ.

Он улыбнулся. Когда у него на щеке появилась ямочка, я не почувствовала ни малейшей вины за то, что прогуливаю занятия.

Всю ночь мы провели в постели, снова и снова заглушая стоны друг друга, а весь следующий день — в душе, на берегу озера и — когда его родня разъехалась — на столе для пикника.

Когда на следующий день мы подъехали к летнему дому, у меня болели мышцы, о существовании которых я забыла. И я была совершенно… счастлива.

— Кто это приехал? — спросил Хадсон, паркуясь рядом с незнакомой машиной.

— Не знаю.

Взявшись за руки, мы поднялись по ступенькам. Хадсон нес мой рюкзак.

Не успели мы подойти к двери, как она распахнулась, и на пороге появилась Энн.

— Ты где была? Мы со вчерашнего дня пытались до тебя дозвониться.

— В лесу плохо ловит, так что я отключила телефон.

Ее лицо кривила паника, и у меня свело живот.

— Что стряслось?

Из-за ее плеча показалась Кенна и протиснулась мимо нее на крыльцо.

— Что случилось? — повторила я. — Ты почему здесь?

— У меня накопился месяц неотгулянного отпуска, а лучшая подруга остро нуждается в помощи. — Ее лицо смягчилось… погодите-ка, это что, жалость? — Видимо, в сеть ты не заходила?

— Нет, — потрясла головой я.

Я была слишком поглощена Хадсоном, чтобы следить за внешним миром.

Кенна выругалась, достала из кармана телефон и включила экран.

— Не знаю, какая муха укусила Василия, но он частично обнародовал кастинг «Равноденствия».

— Он никогда так рано не объявляет… Сейчас же только середина июля. — Меня охватил ужас. — Пожалуйста, только не говори, что Шарлотта…

— Нет, не она.

Плечи Кенны поникли, и она повернула экран ко мне.

Я прочла анонс с именами артистов, и живот скрутило. Рот наполнился слюной, к горлу подступила желчь. Я вырвала руку из ладони Хадсона, перегнулась через перила, и меня вырвало прямо в кусты.

— Да что произошло-то?

Хадсон придержал мои волосы, когда меня снова стошнило.

— Роль отдали Еве.