Вариация

АЛЛИ

Биологическая кто?

Я уставилась на Джунипер, затем слегка подалась к ней. Уверена, я ослышалась.

— Не поняла.

— Я посмотрела все твои видео, — сбивчиво выпалила она. — Мы двигаемся одинаково. Мы похожи. Волосы и глаза одинакового цвета, даже родимое пятно на одном и том же месте!

Джунипер повернулась ко мне спиной и приподняла волосы, чтобы показать «поцелуй ангела» на шее.

Такой же, как у меня.

Кутаясь в полотенце, я посмотрела на Хадсона. Он между тем глядел на племянницу, будто у нее выросла вторая голова. Кажется, для него это тоже стало новостью.

— Джунипер… — начала я.

— Не говори, что это не так! — взмолилась она и прикусила дрожащую нижнюю губу. — Ты моя мама. Я в этом уверена. Поэтому я так люблю балет. Это у меня… у нас в крови.

Ее глаза наполнились слезами. Господи, она вот-вот расплачется… И я сейчас вот так запросто ее разочарую?

— Просто я…

— У нас одинаковые улыбки и одинаковые руки, — перебила она, повернув ко мне ладони. — Я понимаю, что наверняка тебя удивила и мне не стоило на тебя набрасываться, но ты мой последний шанс.

— Но я никогда… — снова начала я.

— Слушай, я тебе докажу! — сказала она, сняла рюкзак и бросила его на газон. — Я сдавала анализ ДНК, и тебе тоже нужно.

— Что-что ты сделала?

Хадсон подошел и свирепо уставился на племянницу.

— Cдала анализ ДНК, говорю же.

Она наморщила лоб, словно только мы тут не понимали, что происходит; дядя сверлил ее взглядом, но это обстоятельство она оставила без внимания.

— А мама знает? — осведомился он. — Как ты его сдала?

— Заказала онлайн и… — начала она.

— Дай угадаю: накинула пару лет к своему настоящему возрасту? — договорил он, скрестив руки на груди. — Это тебе не «Секондз», Джунипер.

— Если бы компании действительно не хотели, чтобы дети нарушали правила, обойти их было бы гораздо сложнее, — возразила она, скрестив руки на груди точь-в-точь как Хадсон. — Я всего-то сунула ватную палочку в рот и отправила по почте.

Она достала из заднего кармана телефон, открыла приложение и показала Хадсону.

— Видишь? Само собой, мама не в курсе. Она бы с ума сошла. Мама говорит, я должна дождаться, пока мне исполнится восемнадцать, и тогда я смогу отыскать свою биологическую семью, но это же вообще несправедливо.

— Не надо было дарить тебе этот телефон, — пробормотал Хадсон, забирая его, чтобы просмотреть приложение.

— Думаешь, я бы иначе не выкрутилась? Можно подумать, в школьной библиотеке нет компьютеров. И дядя Гэвин подарил мне на Рождество карту с деньгами!

Через каждые несколько слов она бросала взгляд на меня.

— Какая умная девочка, — пришлось признать мне, невзирая на ситуацию.

— Вся в тебя. — Джунипер смотрела на меня, и в глазах ее не было ни тени сомнения. — Сама посуди, это же логично. Ты отдала меня сестре своего друга. Бритва Оккама[6] и все такое.

— Бритва Оккама? Тут в началке преподают философию четырнадцатого века? — спросила я у Хадсона.

Он открыл рот, но Джунипер его перебила.

— Я учусь по углубленной программе, — обиженно отчеканила она. — И тут действительно хорошие школы, поэтому мама не стала уезжать с побережья, как бабушка и дедушка.

— Поняла. — Я провела рукой по лбу, смахивая соленую воду, чтобы она не попала в глаза.

— Знаешь, одну мою подругу тоже удочерили. Мы постоянно об этом говорим. И я, конечно, умею пользоваться интернетом. Слушай, я не держу на тебя зла за эту историю с удочерением — хотя у меня есть парочка вопросов, ответы на которые, судя по статистике, помогут уменьшить мои расходы на психотерапевта в будущем. — Тут она кивнула. — И я люблю маму. Она классная, если не считать того, что не дает мне заниматься балетом. Но если ты скажешь ей, что мне стоит учиться, она тебя послушает.

В ее глазах снова появилась надежда. Мои плечи поникли. Я сделала то, чего поклялась никогда больше не делать, — посмотрела на Хадсона, надеясь, что он мне поможет.

Наши взгляды встретились. Он нахмурился, опустился в траву на колени и положил руки на плечи Джунипер.

— Джу-жу, ты же знаешь, что я никогда не стал бы тебя обманывать, так?

— Так.

Она посмотрела на нас.

— Алли… Алессандра не твоя биологическая мать. — Он так бережно сообщил ей эту новость, что даже я растаяла, хотя всего пару минут назад была готова сбросить его со скалы. — Этого не может быть.

— Откуда ты знаешь? — дрогнувшим голосом сказала она.

— Знаю, — кивнул он. — Ты родилась четырнадцатого мая, твой день рождения был несколько дней назад. А мы с Алли виделись за пару месяцев до твоего рождения. Она приехала на весенние каникулы, и я уверен, что она не была беременна.

— Может, ты не заметил, — возразила Джун и посмотрела на меня, будто ожидая, что я его поправлю.

— Я вообще никогда не была беременна, — ответила я, медленно качая головой. — Мне очень жаль, но ищешь ты не меня.

Она нахмурилась. Румянец залил ее щеки.

— Я тебе не верю. У нас с тобой одинаковые родимые пятна!

— «Поцелуй ангела» — обычное дело…

— Он и по наследству передается! Я проверила в сети!

Джунипер вывернулась из рук Хадсона, схватила рюкзак, дернула молнию и вытащила упакованную в пленку белую коробку размером с мяч для софтбола.

— Просто сделай тест, и тогда я тебе поверю, — сказала она, протягивая мне коробку. — Этот быстрее всего. Я проверила.

— Не сомневаюсь.

— Нельзя просить ее о таком. — Хадсон встал и провел рукой по волосам.

Он всегда так делал, когда нервничал. Будь на нем кепка, он бы сейчас поправил козырек.

— Она не согласится, если не попрошу. Ты же сам говорил!

Джун гневно посмотрела на дядю.

На подъездной дорожке захрустел гравий. Мы обернулись и увидели голубой «мерседес» Энн. Она заехала в гараж.

Мне конец.

— Ну что, сделаешь тест? — спросила Джунипер, ничуть не смущенная появлением моей сестры.

— И долго ты это планировала? — спросил ее Хадсон.

— Четыре месяца, — ответила она, не сводя с меня глаз. — Сделаешь?

— Я не твоя мать, — тихо сказала я.

— Докажи.

Джун потрясла коробкой, и я забрала у нее тест. Просто из вежливости. Ее глаза победно вспыхнули. Я заморгала, снова испытав странное чувство дежавю. Я точно где-то видела эту девочку…

— Ну уж нет! — Хадсон выхватил у меня коробку. — Ну-ка хватит. Быстро в машину.

— Дядя Хад…

— Быстро, Джунипер.

Этот тон был хорошо мне знаком. Он пресекал любые дальнейшие возражения. Судя по тому, что Джун тут же поникла, она тоже это знала.

Девочка умоляюще посмотрела на меня, схватила рюкзак, забыв о расстегнутой молнии, и поспешила в противоположную от Энн сторону, к северо-восточной стороне дома, и завернула за угол. Хадсон посмотрел ей вслед.

— Прости.

— Пожалуйста, скажи, что ты не знал…

Хадсон медленно развернулся ко мне:

— Черт, да я и представить такого не мог!

Видеть его таким потрясенным было весьма непривычно.

Я потянулась к коробке. К моему удивлению, он без проблем отдал ее.

— Она и в самом деле заказала анализ ДНК.

— Я даже не знал, что она ищет мать.

Он отжал низ футболки. Пришлось поспешно отвести взгляд от полоски оголившегося живота.

— Принести тебе полотенце? — Хадсон удивленно на меня посмотрел. — А что такого? Я могу быть вежливой, пусть в юности ты и разбил мне сердце. Я же взрослый человек.

Наши взгляды встретились. Мне хотелось злиться — только так я смогу утихомирить эмоции после этой встречи, — но я чувствовала лишь усталость, не отпускавшую с января.

— У меня в машине есть полотенце. — Он опустил взгляд и указал на коробку. — Сделай одолжение, выброси это, пожалуйста. Страшно подумать, кого еще моя племянница заставит сделать тест.

— Выброшу.

— Спасибо.

С веранды раздалось покашливание. Мы обернулись к Энн. Сестра побарабанила пальцами по перилам, взглянула на Хадсона и покачала головой:

— Мы попали в прошлое? Переместились на десять лет назад?

— Я тоже рад тебя видеть, Энн, — ответил Хадсон, шутливо отдав честь.

— Как ты здесь… — Вдруг у нее загорелись глаза, и она ткнула в меня пальцем. — Ты опять ходила плавать одна?

— Возможно, — ответила я, сверкнув заискивающей улыбкой. — Но со мной же ничего не случилось. А Хадсон теперь пловец-спасатель, так что беспокоиться не о чем.

Энн посмотрела на нас так, словно мы снова стали подростками и ей надо придумать прикрытие, чтобы мама не увидела, как мы сбегаем из дома.

— Я так понимаю, промок он весь как раз из-за этого. Нырял в одежде?

— Сам виноват, — признался Хадсон.

— Отлично, — саркастически кивнула сестра. — Оставлю вас наедине, чем бы вы тут ни занимались.

Каблучки простучали по крыльцу, и она вошла в дом, сказав на прощание:

— Хадсон, сделай одолжение, хотя бы попрощайся с ней на этот раз перед уходом. Я ненавидела тебя десять лет и вполне могу не сдержаться. Не хотелось бы из-за тебя попасть в тюрьму.

Дверь захлопнулась.

— Мне пора. — Схватив коробку, я прошла по газону и обогнула бассейн, так и не задав вопросы, накопившиеся за все эти годы.

— Алли, — окликнул он меня. — Алессандра…

Я остановилась, но не оглянулась. За десять лет я научилась не оглядываться и лишь благодаря этому выжила.

— Я искренне, всей душой сожалею. Пожалуйста, прости меня. За все.

Зажмурившись, я ждала, что его слова подействуют и исцелят гноящуюся рану, которая никак не заживала. Но они исчезли во мне, как монетка, брошенная в бездонный колодец желаний, — слишком маленькая, бесполезная. Блестит, но ничего не стоит.

— Будь осторожен за рулем.

Не сказав больше ни слова, я вошла в дом, поднялась по покрытым ковролином ступенькам и очутилась в длинном коридоре. Прошла мимо комнаты Евы и той, что принадлежала Лине, но теперь превратилась в склеп, и закрылась в своей, напротив комнаты Энн.

Я принимала душ, смывая соль и шок и стараясь не думать о Хадсоне, — стояла под струями воды так долго, что сморщилась кожа. Надела простые легинсы и легкий свитер, проигнорировав все те модные вещи, которые собрала для меня Энн. Здесь мне незачем и не для кого наряжаться.

На кухне, которой позавидовал бы любой шеф-повар, меня встретил мерный стук ножа о разделочную доску. Энн сняла жакет и осталась в темно-синем платье; морковь она нарезала так, будто хотела кого-то убить. Видимо, встреча не задалась.

Я прошлепала босиком по деревянному полу к холодильнику, достала две бутылки минералки и уселась на один из восьми барных стульев, расставленных вдоль белого мраморного острова. Открутила крышку, подождала, пока Энн прекратит расправу над овощами, и подтолкнула к ней бутылку.

Сестра отложила нож и поймала минералку:

— Спасибо.

— Как встреча? — спросила я, открывая вторую бутылку.

— Финн хочет оставить себе дом в городе. Сказал, что все остальное я могу забирать. — Она слишком поздно опустила глаза и не успела скрыть навернувшиеся слезы. — Так что мой адвокат считает, все прошло как по маслу. Я стала богаче, чем до брака. Наверное, для кого-то это победа.

Печаль окутала нас густым и горьким облаком.

— Мне так жаль, Энн.

Она залпом выпила воду, как текилу. Надо бы налить ей чего покрепче. Сестра снова взяла нож.

— Когда не выходит дать мужу то единственное, о чем он просил все восемь лет брака, он с тобой разводится. Жалеть не о чем.

— Жизнь не сводится к детям, — сказала я, сделав глоток.

— Только не для Финна, — буркнула она и атаковала следующую морковку. — Для него на детях свет клином сошелся.

— Ты заслуживаешь человека, для которого свет клином сойдется на тебе.

Я ковыряла этикетку на бутылке, жалея, что это не глаза Финна.

Энн замолчала.

— Он сказал, что я его подвела. — Она выронила нож и оперлась ладонями о серый мрамор. — Ну что за урод? Я пережила выкидыши, ЭКО, гормональную терапию и… — Она уронила голову. — А он считает, что подвели его? У меня, выходит, сердце не разбито?

Я слезла со стула, обошла островок и обняла сестру со спины.

— Никого ты не подвела. Ты же стала юристом.

— Только бросила практику через год, потому что Финн посчитал, что без стрессов мне будет легче забеременеть, — усмехнулась она.

— Ты красивая, добрая, умная, у тебя еще тысяча других прекрасных качеств. Ты определенно лучшая из нас.

Я уткнулась подбородком ей в плечо. Она сжала мою руку и на миг головой прижалась к моему виску.

— А еще я единственная умею прилично готовить. Может, сядешь и дашь мне доделать куриный суп? Тебе нужно поесть горячего, ты же чуть не окоченела.

Она погладила меня по лицу. Я вернулась на место за кухонным островом.

— Да всего пара минут под водой. В бассейне нет такого сопротивления, как на волнах.

Я допила воду и потянулась за пакетиком сельдерея.

— Нет уж. — Энн вцепилась в него мертвой хваткой. — Я видела, какой после тебя на кухне бардак. И вообще, ты же вроде как позволила мне позаботиться о тебе, помнишь? За этим мы сюда и приехали.

— Мы здесь из-за маминых драконовских правил.

Я подтянула колено к груди. Энн тем временем атаковала сельдерей.

— Все так.

Конечно, выполнение маминых условий мы оттягивали до последнего. По установленным ею правилам раз в три года одна из нас должна прожить в доме все лето, а неделю мы обязаны жить в Хэйвен-Коуве втроем. Похоже, так мама пыталась заставить нас по-прежнему проводить время вместе. Но мне почему-то казалось, что это ее месть отцу: нарушив условия хоть раз, мы потеряем дом, который он так любил.

До недавних пор Энн была занята работой и мужем. Она появлялась в летнем доме только в августе во время ежегодного фестиваля «Классика в Хэйвен-Коув». У нас с Евой было столько работы в труппе, что мы просто не успевали приезжать. Может, если бы я приехала сюда хоть раз за последние пару лет, я бы раньше встретилась с Хадсоном. Интересно, давно он вернулся?

Не важно. Забудь.

— Ева не говорила тебе, когда приедет? — спросила я.

— Вроде бы собиралась остаться на всю неделю «Классики», но я надеюсь, что приедет на День независимости, — ответила Энн, перекладывая овощи в кастрюлю. — Ей придется приехать, потому что я люблю этот дом и не собираюсь его терять.

— Ты же знаешь, что можешь жить здесь круглый год, если захочешь? Если это сделает тебя счастливой, мы только за.

— И оставить вас двоих без присмотра в Нью-Йорке? Ну уж нет. Лучше расскажи, что тут делал Хадсон Эллис?

Ее ласковый тон и обеспокоенный взгляд напомнили мне папу.

— Со мной хотела познакомиться его племянница. — У Энн и так выдался непростой день, пересказывать ей эту абсурдную историю целиком я не собиралась. — Кажется, она подписана на Еву в «Секондз».

— Это и твой аккаунт, — сказала она, достала из холодильника уже подготовленную курицу и захлопнула дверцу. — А он, случайно, не объяснил, почему решил исчезнуть, когда ты попала в больницу? Его похитили инопланетяне?

— Нет, — ответила я, положив подбородок на колено. — Но он извинился.

— Что ж, это многое меняет. — Курица с глухим стуком упала на разделочную доску. — Ты послала его на хрен?

Я сдержала улыбку. Энн никогда не ругалась.

— Я сказала ему, что нам лучше не попадаться друг другу на глаза, пока я здесь. Столько лет прошло… Я все уже пережила.

— Хм…

Она начала разделывать курицу, ловко орудуя ножом.

— И что это значит?

Я следила за каждым движением ножа, завороженная ее мастерством.

— Это значит, что я не припомню ни одного случая, когда вы с Хадсоном жили в одном городе и не попадались друг другу на глаза, — сказала она, склонив голову набок. — Вы, ребята, что-то вроде сиамских близнецов, хуже Гэвина с Линой. А они, между прочим, встречались.

— Когда мама не видела.

Здесь воспоминания вернулись с поразительной остротой, словно этот дом — точильный камень и, если не поберечься, заточит их до бритвенной остроты.

Я потянулась, ощущая, как накатывает уже привычная полуденная сонливость.

— Когда мама не видела, — согласилась Энн. — Тем летом они с Гэвином несколько месяцев встречались тайком, пока Лине не наскучило и она его не бросила. — Энн склонила голову набок. — Это перед тем ее переводом в Сан-Франциско? Или она уже танцевала в «Метрополитене»?

— Кажется, она тогда разрывалась между Сан-Франциско и Нью-Йорком, — ответила я.

Мы обе не осмелились произнести «лето накануне ее смерти». Я попыталась побороть зевоту, но не смогла, и у меня чуть не отвалилась челюсть.

— Хм-м. — Энн отложила нож. — Ты перезвонила Кенне? Только на этой неделе она звонила раза три, не меньше.

— Перезвоню потом, — солгала я.

Чувствовала ли я себя виноватой из-за того, что не отвечала на звонки Кенны? Да. Собиралась ли исправить это и поговорить с ней? Нет.

— Она твоя самая близкая подруга, Алли, — назидательно сказала Энн.

Нотка беспокойства в ее голосе удержала меня от ответной колкости.

— И ортопед труппы, — напомнила я, взяла пустую бутылку из-под воды и направилась к кладовой, где стояло ведро для вторсырья. — И мы обе знаем, что мое восстановление проходит медленнее, чем ей хотелось бы, и она будет вынуждена сообщить об этом Василию. А тот уберет наш с Айзеком балет из осеннего сезона. Я не могу так рисковать. Я не отлыниваю. Делаю все, что в моих силах, — пилатес, силовые тренировки, эспандеры. Но я все равно еще недостаточно окрепла и не могу даже встать на полупальцы.

— А тебе не приходило в голову, что она просто хочет поговорить с подругой? — возразила Энн. Я прислонилась к дверному косяку и перенесла вес на лодыжку. — Никто и не думает, что ты тут отдыхаешь. Я вообще сомневаюсь, что ты умеешь отдыхать. Всем в труппе известно, что ты из кожи вон лезешь, чтобы вернуться в студию. Только этим ты и занимаешься. Я думала, твое пребывание здесь поможет тебе расслабиться или хотя бы улыбнуться…

— Ты заезжала к маме на обратном пути?

— Не меняй тему.

Энн пристально на меня посмотрела. Я ответила тем же. Если бы в нашем доме проводился конкурс, кто дольше выдержит неловкое молчание, я заняла бы первое место, и мы обе это знали.

— Да, я заехала в школу и повидалась с мамой. — Она вздохнула, признавая поражение.

— Не уверена, что это можно назвать школой.

Мамино заведение куда больше походило на тюрьму.

— Хочешь прогуляться, когда поставлю суп вариться?

— Ого, внезапно. Пожалуй, я лучше вздремну. — Усталость победила. Как, впрочем, и всегда. — Сон — лучшее лекарство и так далее.

— Может, после ужина сходим в кино? Сейчас ретроспектива подростковых фильмов восьмидесятых, а тебе всегда нравился Джон Хьюз, — предложила она с ласковой улыбкой.

При мысли, что придется приводить себя в порядок и играть роль прежней Алессандры Руссо на публике, я подавила очередной зевок.

— Может, завтра.

— Может, завтра, — согласилась Энн, и улыбка исчезла с ее лица. — Отдохни. Я прослежу, чтобы ты не проспала ужин.

— Спасибо.

Я вышла из кухни и поднялась по парадной лестнице, окидывая взглядом галерею фотографий на стене. Взгляд задержался на последней. Папа сфотографировал нас с сестрами вчетвером. Мы сидели бок о бок в конце пирса лицом к морю. Редкий момент, когда даже Ева не ерзала.

Ей тогда было пятнадцать, на фотографии она сидела с краю справа — сцепила руки за спиной, запрокинула голову и подставила лицо солнцу. Лина и Энн расположились посередине; девятнадцать и восемнадцать лет. Они смотрели друг на друга и смеялись, наверняка над шуткой, понятной только им двоим. Мне было семнадцать; я сидела, обняв Лину и положив голову ей на плечо, и смотрела на воду.

Боже, как же мне не хватало этого умиротворения, этой уверенности в будущем. Вместе мы были непоколебимы, как опоры пирса. Могли устоять перед штормом, которым обычно выступала наша мама. Когда непомерные ожидания матери тянули нас на дно, мы опирались друг на друга, и нести груз становилось легче.

Но тут я вспомнила, что Лина умерла всего через пару недель после того, как папа повесил этот снимок на стену. Мимолетное ощущение покоя тут же исчезло. Жизнь оказалась к нам чертовски несправедлива. Лина должна была быть здесь, танцевать «Жизель» на сцене в Нью-Йорке, например, или что где-то еще делать что-нибудь другое.

Она должна была жить.

Она бы смогла утешить Энн и подсказать, как мне поступить с лодыжкой — нагружать или не трогать. Она бы знала, какой путь выбрать Еве и как общаться с мамой. Она бы показала нам всем, как быть взрослыми.

Я зашла к себе, рухнула на кровать и укуталась в знакомое стеганое одеяло цвета роз, ощутив его приятную тяжесть. Много лет я отказывала себе в отдыхе, и теперь мое тело наверстывало упущенное. Оно не спрашивало моего согласия и засыпало в самый неподходящий момент.

Я повернулась к плетеной белой тумбочке, чтобы положить на нее телефон, и проверила, надежно ли спрятано в ящике кольцо Лины с аметистом. Взгляд упал на тест ДНК, и я посочувствовала Джунипер. Она всего лишь хотела выяснить, кто она.

На долю секунды я пожалела и Хадсона. Девочка очень расстроилась.

Я искренне, всей душой сожалею. Пожалуйста, прости меня. За все.

Что ж, он хотя бы извинился. Было время, когда я простила бы его без вопросов. Тогда я верила, что он ни за что не исчезнет по своей воле. Я доверяла ему больше, чем собственным сестрам. Но теперь мне, видимо, придется смириться, что я никогда не пойму, почему Хадсон ушел из моей жизни, даже не попрощавшись, как я смирилась с такой ранней смертью Лины и перестала искать ответ на вопрос, почему она умерла, а я — нет.

Мы оба были детьми. Забудь.

Я взяла коробку и прочитала инструкцию на обороте. Вроде ничего сложного. Загрузить приложение, сунуть в рот ватную палочку и отправить коробку по почте.

Детей у меня нет, так что переживать не о чем. Черт, да я была девственницей почти до двадцати! То есть еще несколько лет после рождения Джунипер.

Может, мне и не получить от жизни всех необходимых ответов, но я могу помочь девочке, доказав, что ее ответ — не я.

Шесть дней спустя пришло уведомление о результате.

И он поверг меня в шок.